Безумие, приводящее к последствиям

Конную вереницу провожала толпа разъярённых, презрительных взглядов. Летящие камни в значительно поредевшие ряды разведчиков стали своеобразным приветствием. Были и те, кто вздыхал с облегчением при виде солдат. С каждой вылазкой таких становилось всё меньше и меньше. Эрвин Смит— тринадцатый командир Разведкорпуса, человек, который не боялся мук совести, мужчина, так и не разгадавший человеческой натуры. Уже сколько лет он не мог понять толпу, которая, то радостно встречала и прославляла их деяния, если родственник возвращался в добром здравии, то выкрикивала злостные проклятия после следующей вылазки, с которой домой возвращался мертвец. Нет, понимал, но не мог оправдать. Снова кто-то пытается ухватиться за выжившего и вытрясти ответ. Но всё что удаётся получить—тело. Большая удача, что целое. ‌ До ушей командира доносится до боли знакомое имя. Имя друга, товарища, соратника, единомышленника. Буквы, сливающиеся в заветное слово, больно режут не только слух, но и сердце. ‌ — Юстос, Юстос! — Он не ответит. Он мёртв. Впервые Смит дозволил себе мысль о том, что в этот раз со смертью близкого человека повезло. Плоти не осталось, только куртка с нашивкой, слетевшая с Юстоса Аккермана перед пропажей в пасти титана. Конь остановился, завидев перед собой преграду—черноволосую женщину Азиатской расы, которая с затухающей надеждой в черных глазах смотрела в голубые радужки командира. Губы дрожали, но она держалась, верила. — Прости, не уберёг, вот всё что осталось, — в руки новоиспечённой вдовы легла потрёпанная куртка мужа. — Нет, нет, нет! — Пронзительный крик заполнил улицу, она осела на землю и зашлась в громких рыданиях. На вопли матери подоспела семилетняя девочка, которая попыталась поднять её, оттащить на обочину. Пара солдат подхватили под руки азиатку и отволокли на ближайшую скамью. Конница, наконец, смогла продолжить движение до штаба "Легиона Разведки". *** Домой Микаса вернулась уже затемно. Вести ничего не соображающую мать оказалось сложной задачей. Кое-как дотащив женщину в несколько раз тяжелее её самой и усадив в кресло, она выдохнула. Вскипевший чайник вывел из приятной полудрёмы. Забота о матери, которая стремительно приближалась к каматозному состоянию не давала расслабиться. Взяв в руки чашку с горячим чаем она тут же выронила, словно, ошпарившись. Осознание смерти отца набатом било в висках. Что делать дальше? Где взять деньги? Как вернуть маму обратно? Я не знаю, ничего не знаю! Господи, папа! Почему? Почему ты умер? Тебе было ещё рано, рано, рано, рано!!! Вдох, выдох. Успокойся, не плачь, ты сможешь, поможешь маме придти в себя, затем и сама будешь зарабатывать с ней. Микаса, приведи её в чувства! — Мам, мама, — женщина перестала гипнотизировать стенку и перевела немигающий, отчаянный взгляд на дочь. — Что?— голос был осипший после многочасовых рыданий, но страшнее всего была полная апатия, звучавшая в нём несгибаемой сталью. — Тебе надо успокоиться и, — договорить ей мать не дала. Её реплику прервала волнами накатывающая истерика матери. — Надо успокоиться?! Ты говоришь мне надо успокоиться?! — Истерический смех женщины прошиб Микасу на холодный пот. Немного придя в себя, азиатка продолжила гневную тираду, — Твой отец уже решил, что мне надо и в итоге погиб! Погиб, ты понимаешь?! Если бы я была с ним, то ничего бы не произошло! Я бы спасла Юстоса. Из-за тебя, из-за беременности тобой я ушла из разведки! Ты, дрянь, виновата в его смерти, ты!— секунда и девочка была прижата к стене. Состояние аффекта навлекло на бывшую разведчицу, отвыкшую от тренировок, небывалую доселе силу. Ещё немного и жизнь Микасы мога оборваться в самом расцвете лет. — Ай-я-я-яй, Азуса, негоже так с потомками вымирающего клана обращаться. — Ты. Какого чёрта ты здесь забыл, Кенни?!— Всё внимание женщины переключилось на вошедшего мужчину. Наконец, глотнув долгожданный воздух, Микаса согнулась в приступе кашля. Однако на это взрослые не обратили внимания, так уж они были поглощены накалявшейся обстановкой. — Да так, слышал твоего муженька сожрал титан. Такое представление и без тебя. Надо же какое какое упущение. — Да как ты смеешь!— Азуса бросилась на долговязого мужчину в шляпе, однако, победа оказалась на стороне бывалого преступника, а не безутешной вдовы. Реакция Кенни была молниеносной. Заломив женщине руку, он приложил её об пол, усевшись сверху. — Не стоит драться со всеми, кто хочет поговорить. — Что. Тебе. Нужно. — Девку отдай. — Зачем тебе дитя самого Дьявола, приносящие горе и страдание в дома? — Ой, избавь меня от своей азиатской философии о судьбе, богах, индиго. Я атеист. Так отдашь? — Забирай! Это дьявольское отродье и так причинило мне величайшую боль. — Ууохохо, дорогуша, у тебя крыша поехала. Так труситься над ребёнком, а затем кидать её в руки бандита. — Тебе-то что. Сам же рад, что отдаю! — Рад. — Слезь с меня! — Да, пожалуйста. Женщина встала, отряхнулась и протёрла красные от крепкой хватки запястья. — Даже оплату не попросишь? — Да забери ты уже и вали отсюда. — Мама, мамочка!— маленькая девочка бросилась в ноги к матери и схватилась за юбку, — мама, пожалуйста. Не отдавай меня. Я люблю тебя, мама! Мамочка, мамочка, — слёзы текли из глаз, голос срывался. Любой бы растаял, но не влюблённая женщина, которая в один миг потеряла смысл жизни. — Забери, — мужчина взял на руки сопротивляющуюся девочку и вышел из дома. Ему предстоял долгий путь воспитания: долгий путь воспитания маленькой копии его сестры. Уже находясь в Подземном городе, Кенни бережно гладил по голове спящую девочку. Наклонившись к её уху, он прошептал два заветных для него слова. — Кушель Аккерман. Отныне ты — Кушель Аккерман.