Безумие, приводящее к последствиям

Через оконную раму пробрался луч солнца, который отбрасывал свой свет и на пол, и на стену. В солнечной призме, сталкиваясь друг с другом, кружась в хаотичном порядке и сцепляясь между собой, летали маленькие пылинки, оседая на любую поверхность и залетая в нос высокопоставленным лицам, которые смиренно ожидали своей очереди, чтобы встретится с Дариусом Закклаем. Среди всего этого многообразия напомаженных франтов, выделялись несколько мужчин, кидающих друг на друга сопернеческие взгляды. Если двое разделяли свои убеждения и хотели направить заседание в нужное им русло, то третий был иного мнения и хотел воззвать к голосу разума и патриотизма. Его спутник пришёл сюда по другому поводу, поэтому стоял в стороне, прячась от надоедливого солнца в тени своей широкополой шляпы. Мужчине было не все равно на распри командующих воинскими силами, по крайней мере его забавляли переглядки молодняка, но то, что во всё это втянулся ещё и Пиксис — настораживало. Эрвин Смит теребит в руках свое боло, висящее на шее, постукивает ногой, улыбается всем заинтересованным им лицам и проклинает тот день, когда начальство приказало немедленно явиться на съезд. Однако некоторые обстоятельства, связанные с излишней паникой аристократов и короля, тормозили процесс совещания, из-за чего оно постоянно откладывалось. Три дня долгих ожиданий и вот он оказался уже под кабинетом. Митра — город гостеприимный, но цены кусаются. "Командующий Гарнизона, командующий Гарнизона, как много опасений Вы у меня вызываете. И смотрите так пристально, так внимательно, словно насмехаетесь. Я очень хорошо знаю Вас, Дот. И предполагаю, нет, уверен, что Вы попытаетесь сделать все, чтобы Титан был Ваш. Не хочется расстраивать, но шансов у Гарнизона нет, как и у тебя, Дот. Мальчишка нужен мне, мальчишка нужен человечеству", — в его глазах зажёгся азарт, но тут же схлынул. Увлеченность могли не правильно интерпретировать, если уже не сделали, потому что господин в шляпе слишком уж заинтересован им и хотел подойти, но двери кабинета распахнулись, и сам Дариус Закклай пригласил войти. *** Атмосфера в кабинете создалась напряжённая. Споры продолжались, а к единому мнению ни кто не пришёл. Разгорячённая дискуссия происходила между представителями гарнизона и полиции, судья военного трибунала пытался кое-как утихомирить спорщиков. Эрвин Смит смотрел на всё происходящее с долей скуки, так как был уверен, что Дариус проникся доводами Пиксиса, а так же он знает свой потенциал и полагается на симпатию господина Верховного главнокомандующего, поэтому переживаний за свою миссию у него не было, но разве что совсем чуть-чуть. Капитан центрального отдела Военной полиции находился где-то в своих размышлениях, которые заключались в основном на одной мысли: "Постарел либо я, либо Закклай. Или у него проблемы с памятью и зрением, или я настолько изменился". — Есть ещё мнение? — Мужчина дотронулся пальцами до своих век, а после вопросительно посмотрел на подчинённых. — Отдавать его на растерзание гвардии изучения и ликвидации — безумство, — пальцы Эрвина Смита постучали по столу, он закусил щеку и шумно выдохнул, а после продолжил. — Думаю, что это и так понятно, — он лишь подтвердил мысли своего командира. — Но Йегер может быть опасен для человечества! Мы ничего про него не знаем! Что если он пойдет против нас?! — Суждения командующего Дока были разумны и справедливы, но никакой поддержки со стороны коллег не наблюдалось. Мужчина сосредоточенно оглядел вокруг, пытаясь вразумить товарищей, но это оказалось бессмысленно. Все они стояли на своем. — Мы знаем, что он на нашей стороне и без него Трост был бы потерян, думаю этого достаточно, чтобы использовать его в своих целях и быть уверенными в своей безопасности, — командор Дот Пиксис заложил руки за спину и отошёл к окну, не обращая внимания на гневные окрики своего младшего товарища. На его лице отразились переживания последних дней, из-за чего на лбу особенно явно виднелась сетка морщин. Повернув голову в сторону, он посмотрел на Эрвина, словно хотел что-то ему передать, что должно остаться между ними двумя. И Смит понял, благодарно кивнул и уже с полной уверенностью в своих действиях стал дожидаться окончания процесса. — Довольно, господа. Я понял, что Эрен Йегер — незаменимая единица и он нужен Разведкорпусу, — главнокомандующий Разведкорпуса хотел возразить, но был остановлен жестом руки Закклая. Ломать комедию уже бессмысленно — все решилось, но внутренние опасения приказывали играть до конца. — Я очень хорошо знаю Вас Дот, но поверьте, при всём моём уважении и благосклонности к Вам, отправить Эрена Йегера в гарнизон я не могу. Я справедливый военачальник и думаю Вы согласитесь, что в стенах пользы он не принесёт, да и как я посмотрю, то Вы с командором Смитом уже все согласовали — Пиксис кивнул, соглашаясь со своими доводами и осуждая себя за такие юношеские эгоистичные порывы в его-то годы. — А теперь, Смит. Я осознаю, что мальчик будет незаменимой единицой разведки, но могу я быть уверен в безопасности граждан? — Можете на меня положиться, — теперь, когда планам ничего не угрожало к нему снова вернулось благородство, которое выражалось в почтении к сокомандникам, то самое благородство, которое заключалось в искреннем беспокойстве за граждан, заботе о будущем страны двигало его вперёд, заставляло льстить и изворачиваться, потому что так обозначен путь истинного солдата, так диктует долг. — Что ж, решено. Найл, могу я быть уверенным в том, что Вы сделаете всё возможное, чтобы суд протекал в зависимости от наших пожеланий? — Дарриус Закклай замолчал и строго взглянул на главнокомандующего военной полицией. — Вы знаете, что я не самая влиятельная фигура, и с этим могут произойти некоторые сложности, и, — лепет командира полиции был прерван строгим выкриком. — Док! — Сделаю всё, что в моих силах и более, — мужчина скрипнул зубами, но против воли верховного судьи не пошёл, понимал, что какими бы большими риски не были, но всё это может изменить ситуацию к лучшему. — Надеюсь, — Верховный главнокомандующий, наконец, заметил четвертую фигуру его партии, которая до этого времени его практически не интересовала, и он был бы рад, если бы это и дальше было так, но осознание того, что пешка короля все это время находилась рядом и может выдать всю информацию, заставила серьёзно трухануть. Но делать нечего, стоит узнать зачем пожаловал капитан. Однако про себя верховный офицер отметил, что в некоторых ситуациях с ним можно сотрудничать, так что вероятность его сотрудничества возрастала. — Кенни, признаю, что был удивлен встретится с Вами в такой обстановке, — Закклай приблизился к капитану, опёрся пальцами на столешницу и сверху вниз посмотрел на Аккермана, в данный момент явно упиваясь своей властью. — Я тоже был удивлен своим порывом, но сложившаяся политическая ситуация заставила меня напроситься в спутники к господину Доку, — Аккерман махнул головой в сторону своего командира. — Значит, я обязан Вашим присутствием господину Доку?— Под тяжёлым взглядом начальника молодой мужчина громко сглотнул, однако, внимание старшего офицера вновь переключилось на Кенни Аккермана. — Могу быть уверен в том, что все произнесённое и решённое за дверьми моего кабинета, останется за дверьми кабинета? — Дариус Закклай поправил съехавшие очки и с интересом ожидал ответа Аккермана. — Не только сохраню в тайне, но и помогу командующему Доку с выполнением его миссии, — Кенни ухмыльнулся, посмотрел на недовольное, но смирившиеся лицо Найла и продолжил. — Но у меня есть условие, — командующий Закклай напрягся, за мгновенье на его лице отразилось и смятение, и испуг, и недоверие к этому человеку, но всего на мгновенье, потому что в следующую минуту перед всеми вновь предстал жёсткий, своенравный командующий всех трёх подразделений. — Я Вас слушаю. — Во время битвы за Трост на отряд гарнизона было совершено нападение. Господин Пиксис не даст соврать, — в ответ на это Дот Пиксис кивнул. — Некая Кушель Аккерман перегородила дорогу бравым солдатам Гарнизона и угрожала расправой всем, кто причинит вред Йегеру. Меня эта ситуация беспокоит. — Если Вы о том, что она может доставить угрозу королю, то не беспокойтесь, мы примем соответствующие меры, которые будут компетентны законам военной этики, — офицер, который не в первый раз встречался с таким явлением, хотел пойти к своему месту и завершить заседание, но следующие слова некогда бывшего головореза заставили его обернуться и воспринять просьбу всерьёз. — Вы не подумайте, я совсем не за этим дохера ожидал под дверьми, а потом столько же вслушивался в Ваши планы. Мне важно знать, что ожидает этого кадета! — В интонации больше не было вальяжности и шутливости, только требовательность. — Я хочу сказать, нет, требовать, чтобы этого кадета оправдали по всем пунктам. — С чего бы Вам принимать такие решения? — К разговору подключился Смит. — А с того, что я не равнодушен к судьбе своей Родины. Вдумайтесь, девчонка номер один в выпуске, в характеристике инструктора Шадиса написано, что идеально исполняет приказы... — закончить речь не дали. — А так же нападает на солдат гарнизона, — оставил своё слово и Пиксис. — До меня доходили слухи, что во время увольнительных попадалась на краже, а так же, извините за выражение, цитирую очевидцев: "Отпиздила представителя военной полиции", — слова Найла Дока позабавили Закклая. — И что же Вы такого в ней заметили, что просите меня повлиять на решение трибунала? — Задал свой вопрос седовласый мужчина. — Окститесь, друзья, девушка влюблена, только и всего, а на счёт краж, то кто это не делал в кадетские годы, — в голос Кенни вновь вернулось напускное добродушие. — И всё-таки я решительно не понимаю Ваших порывов, — сказал Дот Пиксис, наливая в стакан самогон, налитый в графин для воды. — Меня как заботливого дядю волнует судьба моей племянницы, — кто стоял, тот резко сел. — Знаете, теперь я кажется понимаю в кого она, — проговорил командующий военной полицией, протирая лицо платком. — Вы, конечно, мой начальник, но Вы бы не говорили так в моём присутствии, — Кенни ухмыльнулся и продолжил свою речь. — Я решительно понимаю, что все её заслуги перечёркнуты недавней выходкой, но думаю, что мистер Смит не откажется от такой боевой единицы, а на суде можно предоставить это в качестве наказания и лишения звания первого места в списке выпускников, — Аккерман внимательно посмотрел на Закклая. — Лишь потому, что Вы сообщник нашего маленького дела, но не больше, — последнее слово осталось за Дариусом. — Не смел надеяться на большее. *** Размеренный стук капель сводил с ума, но помогал отвлечься. Было решительно не понятно, почему в карцере протекает потолок. Из маленького решётчатого окошка сочился лунный свет, который мягко рассеивается по темной камере. Прибитая к стене лавка была проигнорирована, потому девушка сидела на холодном каменном полу, прислонившись к сырой стене. Вся эта обстановка давила. Вытянутая, узкая комната никак не походила на комфортное пристанище, но темница на то и темница, чтобы заставлять мучаться своих заключённых. Факелы, висящие на стенах коридора, давали достаточно света, чтобы тело девушки могло отбрасывать тень. И воспалённому сознанию это казалось ещё большей пыткой, чем размеренный стук капающей воды и писк крыс. Микаса силилась повернуть голову и посмотреть на темное пятно, но не могла и продолжала сверлить взглядом стену напротив. Было страшно увидеть в проекции своего тела Кушель, хватало и того, что эта сучка и так периодически вторгалась в сознание и наводила там свои порядки. Но без движения мышцы начали ныть, поэтому Аккерман решила прохрустеть шейными позвонками, что стало её оплошностью. Взгляд задержался на лужице, в которой отразилась она сама — это было хуже тени. В воде были не её глаза. Девушка хотела подползти ближе, но сорвавшаяся с потолка капля пустила по лужице рябь, из-за чего изображение растворилось. Микасе стало смешно с самой себя. Надо же испугаться какого-то отражения. Но она вмиг стала серьезнее. А была ли Кушель на самом деле? То есть она была, как подставная личность, но могла ли она занимать тело? Или это было жалкой попыткой оправдания собственной циничности? Ей ещё следовало разобраться. Где-то в отдалении стали слышны шаги. Поступь была до одури знакомой, но не родной. Было в ней, что-то отторгающее, но не ненавистное. Каждый шаг сопровождался гомоном голосов, среди которых была слышна и интонация, которая однажды помогла и угробила. Всё затихло, скрипнула железная решётка карцера, и голос сопровождающий шаги произнёс: "Десять минут." Дверь захлопнулась и человек удалился. Напротив Микасы стояло несколько мужчин, но среди них был и тот, кто перевернул всю её жизнь с ног на голову. Девушка подняла взгляд, горько улыбнулась и сказала: "Здравствуй, Кенни." Капитан королевской полиции усмехнулся, поправил шляпу и посмотрел в глаза Микасы или Кушель — она и сама не знает. Мужчина кивнул сопровождающим, дескать отойдите, намечается сугубо семейный разговор. Ни кто не стал портить идиллию, но некоторые сомнения остались. Когда Аккерман удостоверился в том, что по близости никого нет, кроме их двоих, то он начал. — На твоём месте я бы тоже не устоял. Молодой, красивый ещё и титан, — по темным коридорам разнёсся громкий смех, который вскоре стих. Девушка ничего не говорила, только смотрела и молчала. — Как ты в это ввязалась? Обещала же, что нормально жизнь проживёшь, не сдохнешь. — А я и проживаю жизнь нормально, — Микаса ожила. На лице отразилась нахальная улыбка, голос пропитался уверенностью и дерзостью. — Знаешь, надоело по катакомбам шляться, работать на ублюдков, которые пользовались детской невиновностью и обращались к нам с заказами, чтобы мы незаметно входили в благополучные района и грабили, а потом кидали нас. Платили мало, а мы и рады, нам хватало. Проживи лучшую жизнь, не будь как моя сестра, — Микаса сделала вид, будто изображает голос мужчины. — Странные у тебя представления о чести, Кенни, бросаешь девятилетнего ребенка одного и считаешь лучшей жизнью пособничество маргиналам. Ой, что же это я так грубо. Как живёшь, как должности? С легавыми дружишь? Как ты мне говорил, что они крысы помойные, ничего не делают, а сам в это время в должностях у них ходил. Знаешь, я когда первый раз про тебя услышала не поверила, потом решила, что ты в люди так выбрался, а ты оказывается давно в капитанах ходишь. А почему так низко? Что, головорезам карьеру губят? — Девушка замолчала, чтобы перевести дыхание. — Кушель, не забывай! — Что, что не забывать, Кенни? Спасибо, что спас, до пятнадцати дотянула. Выживать научил? Так зачем, если на поверхности оставить мог? Я не понимаю тебя. Ответь, ответь мне, Кенни! Зачем это все было, почему ты кинул меня во все это?! — Из глаз брызнули злые слёзы, голос сорвался на крик. Она отчаянно хотела знать правду. Почему другое имя, почему нельзя было дать лучшей жизни, за что она переживала все эти мучение, по уши увязла в грязной реальности, если всё могло быть проще? — Тогда бы ты не стала ею, Кушель, — Аккерман смотрел на эту истерику и ничего не делал. Перебесится, он не первый раз видит такие концерты. — Кто она? Кто она, что ты так решительно лепил из меня её, — вопрос остался без ответа. Микаса выдохнула, больно ударилась затылком о стену и сказала. — Я не Кушель, я Микаса, Микаса Аккерман. — Ты ещё громче скажи, а то не все крысы слышали. До чего же тупая такая, а ещё гордилась тем, что в семь лет знаешь то, что многие в двадцать не выучили. Актрисулька, ты меня знаешь. От концертов твоих мне не холодно, не жарко. А если так хочется быть задействованной во всех судебных разбирательствах, связанных с твоим происхождением, то давай кричи, рушь всё что строила, только ты мозгами своими не поймёшь, что я как лучше хотел. И отец твой этого хотел, — на этих словах девушка вскинула голову, резво поднялась и подбежала к решётке. — Что хотел отец? — В глазах полыхал огонь, рот скривился, впервые она помнит себя настолько злой, до этого недовольство никак не выражалось. — Так тебе и скажи. Сама узнаешь, потом. А я не за этим пришёл, — Микаса дёрнула прутья, оттолкнулась и зашагал в угол камеры, как будто что-то осознала, резко развернулась и вновь подбежала к прутьям — Во мне пробудилась сила?! — Браво, мадам, Вы превзошли мои ожидания, — Кенни зааплодировал, но отбросил клоунские замашки и вернулся в привычное состояние полного покоя. — Короче, завтра суд. Все уже решено, поэтому твоя задача на все действия реагировать адекватно, будет сложно, но держись. Всё будет сделано на благо ему. Твоим наказанием станет поступление в разведку. Все запомнила? — Мужчина в ожидании посмотрел на девушку, она кивнула. — Отлично, встретимся, когда-нибудь, — он отпустил решётку и зашагал к выходу. Вмиг Микасу охватил стыд за то, что столько всего наговорила единственному человеку, который хоть как-то заботился о ней, поэтому она прокричала уже в след. — Аккерман Аккерману не враг, — Кенни замер, повернулся в ее сторону и подарил нежную улыбку. Микаса улыбнулась в ответ. Возможно, у него действительно получилось исправить прошлые ошибки.