Раньше верили, что когда человек умирает, ворон относит его душу в страну мертвых. Но иногда случается что-то настолько плохое, что душа несет в себе страшную грусть и не может обрести покой. И в таких редких случаях ворон может вернуть душу обратно, чтобы исправить зло.
В седьмом часу утра, слишком взбудораженный, чтобы спать, Хёнвон схватил куртку, накинул ее на голое тело в одном белье и вышел из дома через заднюю дверь. Ночной дождь прекратился, и воздух слегка потеплел. Густые клубы тумана ощутимо обволакивали ноги, облепляли взлохмаченные волосы и будто умывали еще сонное лицо. Видимость была почти нулевая, однако безошибочно можно было определить, в какой стороне находится громадный амбар, который прячет в себе ужасную машину. Черный силуэт мертвой яблони приветственно махал костлявой рукой, с карнизов капало, слабый ветерок свистел в щелке неприкрытой двери, а совсем рядом слышались хлюпающие шаги, хорошо различимые во влажном воздухе. Где-то по направлению к невидимому курятнику завыла собака. Затем еще раз, и еще. Шаги приближались. Хёнвон усмехнулся, предвкушая встречу с кем бы то ни было, подошел к перилам и впился в них пальцами, чтобы случайно не поскользнуться. Молочный туман превращал окрестности заброшенной фермы в неведомую страну со странными изогнутыми деревьями, зловещими очертаниями покосившихся построек и нездешними звуками. Спустившись всего на одну ступеньку, Хёнвон замер и резкими движениями огляделся по сторонам. Пальцы на ногах поджались не то от холода и сырости, не то от страха. Собака вмиг прекратила выть. Парнишка понятия не имел, куда он хочет идти, и зачем вообще вышел на улицу босиком. Движущаяся стена тумана заглушала и искажала, казалось, не только звуки, но и мысли. — Здесь кто-нибудь есть? — позвал он громко, но никто не отозвался. Собственный голос звучал словно в банке, путался в клубящейся серой пелене, а затем и вовсе пропадал в ней. Странно и потерянно, будто целый мир исчез, оставив его одного наедине с белым шумом. Хёнвон тяжело вздохнул, и в глотке осело что-то неприятное, похожее на речную тину. Парень сплюнул, сильнее закутался в куртку и позвал снова: — Если вы к нам в гости, то я на заднем дворе, — он улыбнулся, понимая, как нелепо, должно быть, звучит его голос в утренней тишине. — Если вы призрак, то можете пройти и через парадную. Действительно смешно. Смешно настолько, что хочется плакать от того, что ничего не понятно. А хлюпающие шаги были уже совсем близко. Хёнвон сотню раз пожалел о том, что не взял с собой хоть что-то тяжелое, чем можно обороняться, прищурился на угол дома и увидел два небольших силуэта в желтых дождевиках. Забавно. А ведь с детьми в желтых дождевиках все время случается что-то нехорошее. — Здравствуйте, — через слои тумана донеслось так же тихо. Хёнвон глянул на свои голые ноги и нелепо скосолапил их. Он и представить себе не мог, что было бы, если бы он в таком виде вышел на веранду их дома в пригороде Вашингтона. Там так не ходят. Но, если подумать, он и тут гостей не ждал. — Мы знакомы? — парень внимательнее вгляделся в подходящих ближе ребятишек и, к собственной радости, узнал в одном из них Ричи. Его смешной ежик на голове так и хотелось по-дружески растрепать. Мальчишки скинули обувь перед тем, как встать на ступеньку. Двор снова превратился в жижу. — Мы виделись вчера, — Ричи протянул руку. Казалось, его нисколько не смутил босоногий парнишка, пытающийся прикрыться курткой. — Да я понял, — виновато улыбнулся Хёнвон и почесал затылок, смущенно отступая назад, чтобы открыть дверь в дом. — Вы рано, все еще спят. Ой, прости, — парень протянул руку незнакомому мальчишке со светлыми волосами. — Я, видимо, тоже еще никак не проснусь, раз забыл представиться. Мое имя — Хёнвон. Очень рад с тобой познакомиться. Блондин громко хохотнул, закинул руки за голову и прищурился, будто слепило солнце. Да, таким возгласом можно было всех разбудить. — Меня зовут Эдди, — представился он, тыча товарища локтем в плечо. Ричи на это недовольно закатывал глаза и старался отойти чуть дальше. — Ричи мне почти как брат. Он живет с нами с тех самых пор, как… Дружеский подзатыльник отрезвил громкого мальчишку, и тот замолчал, выпячивая нижнюю губу и потирая затылок так, будто об него приложилась рука боксера. — Я все расскажу, — прикрыл глаза Ричи, тяжело выдыхая. — Только все по порядку. Я готов к тому, что вы мне не поверите, а потому прихватил с собой некие доказательства. Надо немного подождать. — Проходите, если не боитесь. Хёнвон пробовал улыбаться, но все равно косился на мальчишек и на то, как они несмело раздеваются на пороге, скидывая скрипящие дождевики. — Раньше тут было не так, — задумчиво произнес Ричи и огляделся по сторонам. Его намокшая челка сползла на один глаз, добавляя мальчишке пару лишних лет. После этой фразы повисла тишина. Слышно было только шумящее радио, работающее настолько тихо, что не мешало даже ночью. — Ты был тут раньше? — Хёнвон склонил голову, рассматривая лицо подростка, а сам чуть не скинул куртку при посторонних. Еще не хватало напугать детей своим бельем с заниженной талией, которое так нравилось Хосоку. Ричи внимательно рассматривал свои сцепленные в замок руки, обдумывая вопрос. В свете небольшой лампочки его волосы отливали в глубокий синий цвет. — Был, но всего один раз, — сознался он смущенно. — Это было давно. Мальчишка так активно зашагал по коридору, и Хёнвон подумал, что тот сейчас поднимется на второй этаж. Пришлось побежать следом. В чертовой куртке становилось жарко, но переодеться возможности все еще не было. — Хочешь подняться? — Хёнвон готов был схватить его за руку, чтобы не дать этого сделать, но с другой стороны — утром же не так страшно. — Вы там уже были, — кивнул Ричи, все же поднимаясь на одну ступеньку. — Значит, вы уже видели то, что я объяснять не хочу. — Откровенно говоря, — замялся Хёнвон. — Там особо ничего и не было, только какие-то бинты, будто там лежал больной человек со сломанной рукой или чем-то подобным. Там полно просроченного обезболивающего. Эдди одарил их обоих белоснежной улыбкой в полный рот. Такой солнечной улыбкой можно было освещать целый район, наверное. — Так мы поднимемся или нет? — нетерпеливо простонал он. — Там ведь самое интересное, а мы тут стоим. — А ты тоже знаешь, что там находится? — переводя взгляд с Ричи на Эдди, Хёнвон не мог поверить своим ушам. Оказывается, тут все и все знают, кроме самих недохозяев брошенной фермы. — Конечно знаю, — усмехнулся мальчишка и пристроил руки на пояс. — Весь город знает… Точнее, те, кто в нем еще остался. Там наверху жил парень, который приходил с тобой. От душной прямолинейности своего друга Ричи хлопнул себя ладонью по лбу и покачал головой, произнося одними губами что-то похожее на ругательства. Хёнвон же стоял, раскрыв рот. Даже полы куртки разошлись на нем и уже не прикрывали ничего. — Не может этого быть… — все, что он смог ответить. — Повтори… Все трое повернулись на голос, раздавшийся сзади. Держась одной рукой за стену, около двери в комнату стоял Чангюн. Хёнвон снова прикрылся, пока все немного отвлеклись. — Повтори, пожалуйста, что ты сказал сейчас, — Чангюн подходил ближе, старался, чтобы голос звучал твердо, но выходило откровенно плохо. Казалось, что Эдди поставили на паузу. Он настолько долго всматривался в лицо Чангюна, что не по себе стало всем. Мальчишка едва ли не трогал его руками, когда осмелился подойти ближе. — Он и твой друг тоже? — мальчишка на секунду отвлекся и повернулся на Ричи, тот едва успел одернуть руку от кармана куртки Хёнвона, из которого буквально своровал его телефон. Ричи усердно рылся в чужом телефоне. Хёнвон даже не обращал на него внимания. Ему все равно нечего было там скрывать, кроме заблокированных папок с откровенным интимом, до которых можно было добраться только через его отпечаток пальца. Даже после того, как телефон отправился в руки Эдди, Хёнвон смолчал. Он видел, что на экране была одна из последних фотографий, сделанных в дороге. Они с Чангюном тогда смешно позировали на фоне щита «Добро пожаловать в Небраску». Эдди нахмурился и ткнул двумя пальцами в экран, увеличивая фотографию. — А это кто? — спросил он действительно заинтересованно и повернул экран к своему другу чуть ли не под нос. — Зачем ты мне это показал? Чангюн рванул к нему, чтобы взглянуть на то, что так заставило всех склониться над экраном. Он увидел в нем себя, только и всего. Парень поднял глаза на Хёнвона, а тот пожал плечами и поджал губы. Сказать ему было нечего. — Это я? — отчего-то Чангюн это именно спросил, причем, довольно неуверенно и с опаской. Эдди еще раз взглянул на него, потом на экран, после чего решительно покачал головой. — Нет, не ты, — заключил он. — Тебя я знаю, а парня с фото — нет. Хёнвон глядел на побледневшего друга, словно пытался прочитать по выражению его лица все то, что он не мог высказать. Чангюн еще стоял и пошатывался какое-то время, но потом все же не выдержал и присел на лестницу, спрятав лицо в ладонях. — Помнишь, ты чего-то испугался в машине в самый первый день, — спохватился Хёнвон и стал прокручивать все их разговоры, даже самые бесполезные. Чангюн посмотрел на него сквозь пальцы. — Что это было? Мы слушали радио, и ты сказал что-то… — Я не помню… — парень помотал головой и вовсе опустил ее. Ричи присел рядом и постоянно поглядывал на часы. Это было заметно. Будто он куда-то опаздывал, хотя они только пришли. Эдди же все еще держал в руках телефон Хёнвона и наивно хлопал ресницами, поочередно переводя взгляд на каждого из присутствующих. — Я много чего боюсь тут, это не самое комфортное место. Меня все узнают, но я не понимаю, почему. — Ну-у это же нормально, что тебя все узнают, — почесал Эдди светлую голову. — Ты пропал почти год назад, мы думали, что ты умер или сбежал, куда подальше. Хотя, это не удивительно, — беззаботно пожал он плечами. — Многие отсюда сбежали, делать тут совершенно нечего. — Зеркало! — воскликнул Хёнвон и сорвался с места по направлению в комнату. Все обернулись на его голос и слегка вздрогнули. Скрипнула дверь комнаты, из нее вышел Кихён, сонно потирая глаза, схватил братишку за талию и развернул к себе. — Где-то горит? — усмехнулся он. — Зеркало! — так же отчаянно громко повторил Хёнвон и указал на дверь комнаты. — Чангюн говорил мне про зеркало. — Я сказал, что мне страшно, — поправил его Чангюн и даже поднялся, схватившись обеими руками за угол. Хёнвон кивнул, обернулся к брату и схватил его за ворот кофты. — Где мне можно найти зеркало? — глаза его горели азартом, буквально светились в полумраке узкого коридора, а губы расплывались в улыбке. Кихён никак не мог понять такое странное поведение брата, но вместо того, чтобы расспрашивать, указал на ванную, после чего переложил руки на узкую талию, тонко намекая, что в таком виде не очень-то прилично разгуливать перед детьми. У правого плеча показался Хосок с уже приготовленной футболкой и какими-то спортивными штанами. — Спасибо, — кивнул Хёнвон и скрылся в ванной, не прекращая оттуда разговаривать. — Я сначала тоже подумал, что это бред, но мальчик, — он ненадолго замолчал, пока натягивал футболку на голову и вспоминал имя. — Эдди сказал, что он его тоже знает, а еще не узнал на фотографии. — Это я виноват, что ли? — пожал плечами Эдди, но Ричи снова закатил глаза и ничего не ответил. Все собрались в старой гостиной. Места там для всех не хватало, а потому диван уступили гостям. Хосок уселся в единственное кресло, которое еще могло стоять на ножках. Кихён же удобно разместился на полу, посадив Чангюна у себя между ног и обнимая того за плечи. Хосок пытался не показывать, что кривится от сигаретного дыма, который порождал в нем желание покурить. Кихён редко курил дома, практически никогда, но отчего-то именно сегодня решил сделать исключение. Вероятно, он нервничал. — Еле оторвал, — в гостиной появился Хёнвон, держа в руках зеркало в совершенно потрепанной оправе. — Только, пожалуйста, если я окажусь неправ, то не бейте меня сильно. — У-у, — насмешливо протянул Эдди. — Звучит жутко. Ричи нервно поглядывал на часы, даже одними губами отсчитывал секунды и постоянно смотрел в окно. По дергающейся ноге можно было понять, что он чем-то взволнован. Хочет бежать отсюда или еще чего? Он не торопился начать разговор, не позволял этого сделать и Эдди, хотя, тот и не пытался, только озирался по сторонам, выискивая, за что бы зацепиться взглядом. Чангюн осторожно принял тяжелое зеркало, а Кихён помог ему его поддержать. Треснутое стекло едва не порезало пальцы. Парень долго не решался открыть глаза, но его никто не торопил. Кихён смотрел в зеркало, внутренне смеясь над собой. Он видел окно позади себя, старые шторы, отошедшие от стены обои, видел своего мальчишку точно таким же, каким видел всегда, положил ему подбородок на плечо и тихонько поцеловал в ушко. — Ничего страшного, котенок, — прошептал он. — Это же Хёнвон. Просто уважь его прихоть и все. Вдох. Выдох. Парень прочитал что-то складное одними губами, похожее на молитву, и открыл глаза. Хосок нетерпеливо склонился, махнул рукой в сторону остолбеневшего Чангюна и почти сразу получил шлепок по руке от Хёнвона. В доме затихли даже малейшие шорохи. — Постарайся принять и поверить в то, что сейчас видишь, — Ричи сложил руки в замок под подбородком и оперся на собственные колени. Пожалуй, он сейчас был совершенно спокоен, чего не скажешь об остальных. Чангюн был не просто взволнован или банально удивлен. Он был ошеломлен, сбит с толку, введен в ступор, а его мозг застыл в ожидании объяснений. Наконец, он выдавил из себя: — Что со мной? — Тот образ, который ты видишь, — продолжал говорить Ричи, приковывая к себе взгляды. — Он тонкий и звонкий, не настоящий. Очень хорошо, что вы догадались сами, и мне не пришлось нести этот бред. Честно сказать, не знаю, как бы я это до вас донес. — Наверное, я просто ударился головой и у меня такие глюки, — мотал Чангюн головой, а отражение за ним повторяло. — Может, я все еще сплю? Чангюн схватился за голову и в ужасе одернул руки. Голова была чужой и непривычной. По позвоночнику сбежала скользкая змейка. — Ты не спишь, — утверждающе кивнул Ричи. — Я бы мог тебя предупредить, что будет именно так, но не был уверен. Спасибо Эдди, он хоть и не самый умный, но все равно помог, чем смог. Эдди даже возгордился собой и улыбнулся с привычным ему прищуром. В зеркале отражался карикатурный мальчик с острыми чертами лица. Его Чангюн уже видел на фотографии, когда они с Хёнвоном разбирали старые альбомы в книжном шкафу. Выглядел он не так, как на экране телевизора, а вполне себе живым, настоящим отражением. Чангюн поднял руку и молча показал на мальчика в зеркале, собираясь задать очередной вопрос. Карикатура сделала то же самое, а сидящий напротив Ричи кивнул и снова взглянул на часы. Чангюн шумно выдохнул и, скрепя сердце, начал изучать свой облик. Уровень его сопротивления бреду уже давно зашкалил от нереальности происходящего и теперь перешел на новую стадию: он постепенно стал смиряться с ощущениями, появилось даже некое любопытство. Кихён поднялся с пола, чтобы дать возможность Чангюну взглянуть на себя со стороны, так сказать, рассмотреть в полный рост. Перед парнишкой в зеркале стоял худой, высокий юноша с бледным лицом, его отросшая волнистая челка спадала на один бок. На открытой половине лица сиял страданием и болью темный глаз, густо подведенный чем-то черным. Губы цвета запекшейся крови, немного треснутые, а нос такой острый, как у покойника. Чангюн еще раз поднял руку и осмотрел свои пальцы в зеркале и наяву. Совершенно точно, что они были разными. Его обычные мальчишеские руки отличались от тех тонких музыкальных пальцев в зеркале. Парень потянулся этими самыми пальцами, чтобы убрать челку, которой у него не было, и замер. Это было его худшее решение — под волосами пряталась часть лица с пустой глазницей и сочащейся из нее кровью. Сердце заныло. Чангюн в ужасе положил ладонь на грудь и ощутил неприятную пустоту. Собрав всю волю в кулак, он поднял потрепанный свитер и увидел в зеркале светящиеся зеленым светом кости, будто флуоресцентные. — Что я такое? — ахнул он и покачнулся, когда прикрыл глаза. Ответом ему послужил вороний крик, больше похожий на предсмертный рев, закладывающий уши. Раздалось мягкое хлопанье больших крыльев, после чего огромная ворона уселась Чангюну на плечо и сильно впилась когтями в кожу. — Не «что», а кто, — прозвучал низкий, чуть изломанный голос. Все, кроме Ричи, посмотрели в дверной проем. Мальчишка же сложил ладошки к губам в молитвенном жесте и прикрыл глаза, шепотом благодаря кого-то. — Он — это я, или я — это он? — спросил у незваного гостя Чангюн и отвернулся от зеркала, не желая больше смотреть на несчастного. Билли покачал головой и подошел ближе, держась все еще на безопасном расстоянии. — Не то и ни другое, — спокойно ответил он. — Он — это он, а ты — это ты. Поверь, он не хотел причинять тебе боль, просто так вышло. — Твоя птица? — окликнул его Хёнвон. Но парень вновь все отрицал и осмелился подойти еще на шаг. — Нет, не моя, — странным жестом он позвал к себе ворону, и та послушно села ему на согнутую руку. — Она сообщила ужасные новости, а затем осталась со мной… — Начинаю догадываться, какие, — пробурчал Кихён и неловко прокашлялся, когда все посмотрели на него. — Этот мальчик присылал нам послание… — И в нем говорилось, что мои глаза принадлежат ему… — закончил за него Чангюн. — Ты знаешь, что это значит? Билли прошел в комнату и крайне осторожно встал рядом с братом, стараясь даже не дотрагиваться до него. Птица у него на руке хохлилась, потиралась клювом о щеку и иногда поджимала мощные лапы. — Вся власть мира в глазах, — начал он, опустив веки. — Иногда от них пользы больше, чем от их хозяев. Так говорил тот, кто ведет на нас охоту, — Билли посмотрел на Хёнвона, перевел взгляд на Кихёна и встретился с грустными глазами брата. — Он считает, что если питаться глазами одаренных детей, то можно получить бессмертие. — Выходит, мы одаренные? — переспросил Чангюн, ныряя дрожащим телом под руку Кихёну. — Вы видите то, чего нет, так же, как и мы с братом. — Не понимаю. Ведь я не местный. При чем тут я? — Ты только что это сказал, — поправил его Билли совсем беззлобно. — Твои глаза сейчас принадлежат ему. Кихён слушал их молча, прижимал мальчишку к себе, то и дело потирая его плечо. Страшно хотелось спать, казалось, что все голоса звучат как будто под водой, сливаясь в протяжную какофонию. Звуки пузырьков раздавались где-то глубоко, напоминая о длинной бессонной ночи и постоянных пробуждениях от кошмаров. — Смерть в воде, — проговорил он себе под нос, но братья его услышали и синхронно кивнули. — Похоже, этот парень утонул. — Точно, — ответил Билли и принялся успокаивать нервно озирающуюся птицу. Накрыл ее глаза ладонью и что-то тихо прошептал. — Моего друга звали Даниель. Это его птица. Она нашла вас так же, как когда-то нашла и меня. Хёнвон решительно покачал головой и присел на диван между Ричи и Билли, чтобы держать их в поле зрения. — Хочешь сказать, что этот, как ты его назвал, охотник вырезал ему глаза? — спросил он и поднял взгляд к потолку, вероятно, вспоминая комнату на втором этаже. — Поэтому там лежали кровавые бинты и обезболивающие? И при чем тут наш отец? — Нет, я такого не говорил, — попытался улыбнуться Билли. — Все, что ты видел в зеркале, — обратился он к Чангюну. — Дэни сделал с собой сам, а затем скормил свои глаза своему питомцу. Он не хотел, чтобы за ним охотились, решил, что так будет гораздо лучше. Он просто устал бояться. А ваш отец помогал ему, так как больше ему некуда было идти. Он просил его бежать отсюда, но… — Так кто этот человек, который охотится за нами? — настойчиво перебил Хёнвон. — Его звали Ким Шидэ, — боязно ответил Ричи и зажал руки между коленей, стараясь смотреть в пол. — При жизни — детоубийца, после смерти — нечто гораздо страшнее. — Это не человек! — почти грубо отрезал брат. — Это фантом. Фантом привязан к замкнутому контуру, в нашем случае — к этому городку. Он не может покинуть его пределы, а потому мне приходится прятаться где угодно, только не дома. Хосок нервно поерзал в кресле, наверное, сотню раз поправил волосы и рубашку, только после этого все обратили на него внимание. — А что с тобой произошло? Почему ты прячешься? — спросил он наконец и даже отвернулся, чувствуя всю неловкость момента. — Да, — встрял Хёнвон и даже подпрыгнул оттого, что вспомнил самый первый день на ферме. — Ты тогда тоже сбежал от нас. Сказал, что родители не разрешают тебе ни с кем общаться. А мы ведь тебя после этого искали. — Именно там я и понял, что вы особенные, — парень криво усмехнулся. — Наши родители мертвы, — продолжил за него Ричи. — Я же говорил, что вы видели то, что видеть не должны. Этот человек убил их, прикинувшись… Ну… — Прикинувшись мной, — кивнул Билли, видя, что брат не может продолжить. — В городке стали меня ненавидеть. Поговаривают, что я сбежал из-под стражи и убил шерифа. Только я этого не делал. Хёнвон переглянулся с Чангюном, и они оба тяжело сглотнули. Но ведь не могло такого быть, чтобы они разговаривали с призраками. Всем известно, что призраки бесплотные, а те выглядели вполне себе настоящими, даже могли вести машину. Тяжелые удары сапог по колесам авто чувствовались физически. — То есть этот фантом может принять образ кого угодно? — решился спросить Чангюн, а сам все еще прятался, прикрывая свою грудь рукой Кихёна. Билли безрадостно кивнул и решился опуститься на подлокотник. — Мне жаль, что ты это испытал, — ответил он и повернулся на Хосока, обращаясь уже к нему. — Если они тебе не верят, то я могу все подтвердить, — громко каркнула ворона, слегка ударила клювом по мальчишескому плечу и затопала по руке. — Да, да, — пригладил Билли ее по голове. — Не я, а ты все подтвердишь, конечно. Она следит за вами с самого начала. — А почему Дэни выбрал меня? Ведь мог бы выбрать кого угодно. — Не мог. Он ведь не призрак, а просто некое извращение памяти, — грустная усмешка. — Скорее всего, моей. Вероятнее всего, ты был слаб или напуган, а потому заполучить твое тело… Или твои глаза, было очень легко. Кихён казался крайне напуганным, но пугали его вовсе не слова, а собственные воспоминания. Он уже мысленно садился в машину и отсчитывал верстовые столбы вплоть до самого Вашингтона. — А почему вам действительно отсюда не сбежать? — обратился он скорее к Билли. — Если здесь все так плохо, а за пределами городка все хорошо? — Я не могу уйти без брата, — вполне сдержанно ответил тот. — Придется ждать, пока ему не исполниться восемнадцать. Без этого его не отпустят из приемной семьи, тем более со мной. К сожалению, я не могу доказать, что не виноват. — Ты назвал и меня особенным, но почему тогда я ничего не вижу? — пожал он плечами в полном непонимании. — За мной никто не охотится, никто не сводит с ума, никто не прикидывается мной. Билли согласно кивнул и даже решился прижать к себе брата одной рукой, а тот скромно прильнул к его боку за спиной Хёнвона. — Против тебя он бессилен, — ответил парень. — Точнее, ты слишком силен для него. Он мечтал заполучить тебя в детстве, но не смог, а сейчас и подавно не сможет. Наверное, я даже не ошибусь, если скажу, что он боится тебя. Твой отец об этом знал, а потому вынудил вас уехать, раз уж по-другому вас спасти не получалось… — Замолчи! — осадил его Кихён, выскользнул из рук Чангюна и зашагал в коридор, пристыженно прикрывая лицо. — Это не имеет никакого отношения к делу. Хёнвон подорвался с места, подбежал к брату и схватил его за плечи, пытаясь развернуть, но тот упрямо скидывал с себя чужие руки и все еще заслонял лицо. — Что значит, вынудил уехать? Ты что-то мне не рассказывал? Он нас выгнал? — Это твой брат попросил уехать отсюда подальше, — без тени смущения ответил за него Билли. — Пожаловался маме, а та послушно увезла вас, а еще обозвала отца психом. Он этого и хотел, только потому, что любил вас и хотел спасти. — Замолчи, прошу тебя, — еще раз попросил Кихён, но уже не так уверенно. Голос сорвался на последнем слове. — Кихён-а, расскажи мне, — чуть ли умоляюще вопрошал Хёнвон, оторвал ладони брата от лица и заглянул ему в глаза. — Пожалуйста, я хочу это знать. Билли нервозно улыбнулся, косился на Кихёна и почесывал птицу по толстой шее. Он ждал, хоть и прекрасно понимал, что Кихён ничего не скажет. — Могу предположить, что ваш отец очень обидел его, — сказал он тихо и сделал неопределенный жест пальцами. — Так же он поступил и с Дэни, только с ним это не сработало. Он не смог покинуть родной городок, а предпочел умереть так глупо и страшно. — Ты заикнулся вчера об этом, — прищурился Хёнвон. — Но так ничего и не сказал. — Да! Он обидел меня! — сорвался Кихён, хватая брата за плечи. — Какое это имеет отношение ко всему происходящему? — Он назвал тебя подстилкой, — продолжал Билли спокойно. — Сказал, что больше не хочет тебя видеть, и что таких, как ты, тут не любят. Все так? Или я где-то ошибся? Казалось, что все вокруг замерло. В голове Кихёна нарастал противный гул. Он бы ни за что и никогда не признался, что сам попросил маму уехать. Мужчина сорвался с места и тяжелыми шагами удалился в комнату, крикнув напоследок: — Собирайте вещи, больше я тут оставаться не хочу. Мы уезжаем немедленно. Хёнвон не знал, что ответить, прижал к себе такого же растерянного Чангюна и уставился на Хосока с немым вопросом. А тот лишь пожал плечами. — Я одного никак не пойму, — снова решился он подать голос. — Что этот мальчишка хотел от Гюна? Почему просил освободить его? Откуда? — Он переживает за нас, — скромно и тихо ответил Ричи. — Ему неловко оттого, что он сдался и оставил нас тут, а потому ему приходится следить за нами обоими. Он не может упокоиться. Вот такие дела. Билли шумно вздохнул. — Но, как я уже сказал, — ответил он на выдохе. — Мы пока не можем уехать. — Я мог бы помочь вам, — Хосок смущенно кашлянул да так и оставил кулак у рта, чтобы хоть наполовину скрыть лицо. — Я адвокат, а потому могу помочь вам с документами на опекунство. И плевать, что его родители, — указал он на Эдди. — Не захотят отдать тебе брата. Ведь ты его единственный близкий родственник. Ричи встрепенулся, вскочил с дивана и, пожалуй, слишком порывисто вцепился в старшего брата. — А так можно? — спросил он Билли, но тот ровным счетом ничего не понимал. — Братик, мы уедем отсюда? Ты заберешь меня? Неловкое молчание нарушил Кихён, буквально выпиннувший чемоданы из комнаты. — Уносите это в машину! — зло рявкнул он. — Быстрее! Все! Дружно! Хо, останься со мной. Младшие мальчишки направились к выходу почти бегом, и только Билли никуда не торопился. Парень подошел к Чангюну и дернул его за левое запястье. — Мы могли бы какое-то время пожить у вас? — боязно поинтересовался он. — Мы не доставим много хлопот. Я найду работу, а потом мы во всем разберемся. Чангюн его почти не слышал. В ушах стоял только крик Кихёна, который до сих пор ясно вторил: «все». Спросить уже было не у кого. Собранные чемоданы толпились в небольшом коридоре, а сам Кихён вместе с Хосоком выбежали на задний двор. Даже после того, как дом опустел, Хёнвон остался ждать брата, чтобы поговорить, прекрасно понимая, что вопросов осталось больше, чем ответов. Открылась задняя дверь, а в ней показался Хосок с металлической канистрой. — Что вы собрались делать? — спросил он, но Хосок закатил глаза и побежал на второй этаж. Мимо пронесся запах бензина. Неужели? — Где Ки? — Сейчас придет, — послышалось сверху вместе с выплесками бензина из узкого горлышка. Кихён долго себя ждать не заставил, появился почти сразу с точно такой же канистрой. Хёнвон тормознул его ладонями в грудь. — Ты собираешься сжечь дом? — встревоженно поинтересовался он. — Зачем? — Чтобы не было соблазна сюда вернуться, — отрезал Кихён. — Иногда прошлое должно оставаться в прошлом. — Ты хочешь забрать их с собой? — Я считаю, что бесполезно помогать им точно так же, как это делал отец. Он, может, был и груб, но прав. Отсюда надо убираться. И чем быстрее и дальше, тем лучше. Ты слышал все то, что сказал этот мальчишка. Он не ошибся ни в чем. У тебя есть причины, считать, что он сумасшедший? — Нет… — Что-то еще хочешь спросить? — старший нервно тряхнул канистрой. — Не хочу тянуть время. Думаю, что мы достаточно пережили. — Да, хочу, — решительно кивнул Хёнвон. — Похоже, что история повторяется. — История всегда повторяется дважды.Эпилог
Зарево от большого пожарища было видно за несколько километров. Никто на него не смотрел, стараясь быстрее забыться. Ржавый указатель с названием городка остался далеко позади, а вместе с ним и мучающие призраки прошлого. Ричи еще какое-то время вспоминал лучшего друга, который со слезами на глазах в спешке провожал его, но вскоре забылся на плече у брата. Чангюн посмотрел на себя в зеркало, а после обратил внимание на свои часы. Вернулся в прошлое на целый год, стал другим человеком, снова пронеслось у него в голове. Парень отстегнул ремешок и швырнул часы в открытое окно. — Ты чего? — спросил рядом сидящий Хёнвон. — Примета плохая, — только и ответил он, после чего наконец вдохнул полной грудью. Кихён усердно вглядывался вперед, то и дело потирая кулаки. Нервничал. Ладонь Хосока опустилась ему на колено. — Жалеешь? — единственное, что спросил он, и Кихён отрицательно покачал головой, а на лице за долгое время мелькнула улыбка. — Не бойся, я тебе во всем помогу. Ничего, ни им, ни вам больше не грозит. Узкая дорога петляла между полей, пока не вынырнула на федеральную трассу. Теплый ветерок сентября, больше не перемешанный с запахом удобрений, проникал в опущенные окна. Дышать стало проще. В следующий раз они обязательно отправятся к океану. Все. Вместе. Одной большой семьей.Когда смерть крадет ваших любимых и близких, не прекращайте их любить, и они будут жить вечно. Дома горят, люди умирают, но настоящая любовь — навсегда…