Не хочет верить

один — яд заключен в этом слове

— Мне плохо без тебя…       Комната плывёт, всё становится размытым, будто в глаза залили жидкого мыла, то темнеет, то светлеет, локации сменяют одна другую, и наконец появляется пустота. Он не понимает какого цвета комната (а комната ли?) вокруг него, потому что не может определить этого. Слишком странно, Виктор думает что он всё же умер, а это его комната ожидания. — Я же рядом. От чего тогда тебе плохо? — девушка мило хмурится, надувает щёчки, а потом грустно улыбается. — Тогда почему я постоянно один? Почему тебя нет со мной? Он знал, что время не лечит. Оно только притупляет боль, заставляет забыть в круговороте других событий, отвлекает от прошлого. Хотя надеялся, всё это время хотел забыть, чтобы больше не чувствовать эту боль, снова побыть живым. — И почему ты опять закрылся от отца и брата? Я же просила, чтобы ты продолжать жить, — Мия будто парит в воздухе, всё так же грустно улыбаясь. — А разве есть смысл? — он поднимает глаза, отрывая свой взор от пола, — Если самое главное я уже потерял.       Он не понимает с кем говорит. Вроде бы это всё та же Мия, только живая. Она приходит к нему только когда Виктор совсем перестает питаться. Когда крови не хватает, он начинает медленно иссушаться изнутри, и как бы ему хотелось умереть такой смертью. Превратиться в камень, стать тенью себя же самого, чтобы больше не чувствовать этой боли. Но каждый раз Мия Бэггинс приходит, говорит с ним, и ради этого он продолжает мучить себя. Пьёт кровь редко, чтобы постепенно довести себя до состояния мертвеца. Хотя он и так фактически мертв, сердце его уже больше столетия не стучит, только вот почему так больно, если он уже не жилец? — Но ты же не виноват, — девушка мягко улыбается, почти невесомо прикасаясь к его руке своей, — И я с тобой, видишь? Конечно видит. Но иногда, редко. Последний раз они встречались пару месяцев назад, когда мужчина смог довести себя до такого состояния. Это уже стало привычкой, наркотиком, зависимостью. Он мучает себя постоянно, не только чтобы наказать себя за то что не спас, а ещё и ради редких встреч. Ван Арт знает, что она всего лишь плод его воображения, она мираж, как в пустыне, который помогает путнику идти дальше. Но хотя бы так. Зато он снова видит её — такую родную и дорогую сердцу девушку. — А кто виноват? Аши? — ему невыносимо, он хочет исчезнуть, — Ничего не могу без тебя, понимаешь?.. Виктор и правда не может. Всю работу в клубе сбросил на давнего друга, хотя Артур изначально сам предложил помощь. Обязательства Князя временно передал отцу, ссылаясь на то, что не сможет видеть других вампиров, жизням которых ничего не угрожает. О Стражах и слышать ничего не хочет, считая, что эти способности не дар, а наоборот — несчастье для обычного человека.       Разве можно было «награждать» Мию этими силами? Она же маленькая, хрупкая, совершенно не грозная девушка. Ей бы быть обычным журналистом, писать красивые статьи в популярные журналы, может открыть свою пекарню, кафе, ресторан. Но никак не бороться с существами и каждый раз спасать мир от катастроф. Это неправильно. Нельзя было взваливать такую тяжелую ношу на плечи одной маленькой студентки. Луна. Она во всём виновата. И теперь Виктор её просто ненавидит. — Почему ты меня оставила? Я не хочу так, устал быть один… — мужчина нервно проводит рукой по лицу, стирая появившиеся дорожки слёз на щеках, — Ты спасла меня от вечного одиночества, а что теперь?.. Девушка снова поднимает уголки губ в полуулыбке и сочувственно поджимает губы. Сейчас она вновь похожа на ту самую Мию, которую он когда-то встретил в особняке на вечеринке. — Не молчи, Мия. Скажи что-нибудь. — Хочу чтобы ты был счастлив в любом случае, — произносит с той же интонацией как в прошлые два раза. В этих словах снова полно надежды и искренней любви. — Я счастлив в эту самую секунду, Мия! Потому что вижу тебя. Хотя бы так. И я готов всю жизнь мучаться месяцами, чтобы увидеть тебя хоть на пару минут… — Виктор прикрывает глаза, пытаясь осознать ненормальность происходящего. Но потом открывает их, считая, что ничего странного нет. Бэггинс снова улыбается, будто бы это выражение никогда не пропадает с её лица. И это грустно и смешно одновременно. Потому что мужчина вновь пытается дотронуться, уже заранее зная, что рука вновь ничего не почувствует. Но он улыбается, искренне и неверяще, впервые за всё это долгое время. Под пальцами он чувствует нежность её бледной кожи, может провести по ней, потрогать, убедиться что вот она — Мия. Будто никуда и пропадала. Будто бы всё это время было просто страшным сном. — Интересно, я уже умер? Потому что раньше… Но потом он думает, что это не важно. Разве он должен разбираться в происходящем, когда грань реального испаряется, если сейчас он чувствует себя живым и счастливым. — Я так скучаю… — он легонько проводит пальцами по её запястью, сжимая её руку в своей, не отпуская, — Хочу чтобы ты вернулась ко мне. Эта просьба была настолько наивна, что мужчина и сам понял. Он просто грустно улыбнулся и притянул девушку к себе, обнимая за талию. Будто бы пытался впечатать в своё тело, оставить её так насовсем. — Поцелуй меня, пожалуйста… — тихо просит он, а слёзы снова на глаза наворачиваются, — Пожалуйста, я так хочу этого… Девушка медленно положила руку на его щёку, мягко прильнув к губам и ощущая, как Виктор расплылся в улыбке, снова увлекая в сладкий и тягучий поцелуй. Медленно, нежно, без тени страсти и желания, будто просит прощения.       После той ночи вампир долго корил себя в произошедшем, будто бы мог чем-то помочь. Ненавидел каждую клетку своего ничтожного тела. Тогда он клялся себе, что будет сильным. Обещал что продолжит вести дела, будто ничего и не случилось. Но что же теперь? Почему же он не сдерживает слёз? Почему нарушает обещание? Он как мальчишка плачет, целуя любимую женщину, наслаждаясь её призрачным присутствием. Нежно, передавая через поцелуй всё то, что копилось в нём, и показывал девушке, как сильно она ему нужна. Мия мило улыбнулась, когда они всё же оторвались друг от друга. Она обняла его, зарываясь лицом в рубашку мужчины. А он, крепко прижимая к себе, закрыл глаза, наслаждаясь этими объятиями. Открыв глаза через секунду, он осознал, что никого рядом нет. Мия испарилась, как видение, иллюзия.       Их снова пятеро: он и четыре стены. Виктор снова остался один.