И жизнь заиграет яркими красками

      После того, как Чарли выиграл шоколадную фабрику, у семьи Баккетов всё было хорошо. Мистер Баккет сдружился с Вилли Вонкой, иногда разговаривал с ним, ездил на рыбалку и один раз на охоту. Вилли оказался хорошим стрелком и прекрасно ориентировался на местности. Сидя у костра и поджаривая на самодельном вертеле подстреленную Вонкой утку, мужчины разговаривали и рассказывали разные истории. У мистера Баккета историй было не очень много — семья жила бедно почти всегда, даже задолго до его женитьбы на миссис Баккет, в девичестве Ланской, а после того, как дедушка Джордж неудачно упал на скользком асфальте и сломал себе шейку бедра, жить стало еще тяжелее. Бабушка Джорджина еще держалась, но потом тоже оказалась в постели и больше с нее не вставала. Миссис Баккет тогда была беременной, и от переживаний у нее чуть не случился выкидыш. Пришлось уволиться с работы, лечь в больницу, а это деньги, которые утекали сквозь пальцы. Женщина решала, что лучше для неё — или остаться в доме с двумя инвалидами и выполнять тяжёлую работу по уходу за свекрами и бояться потерять долгожданного ребенка, или лежать в больнице, отдавать за лечение внушительную сумму и чувствовать себя относительно здоровой. Несмотря на все страхи быть непонятой, поссориться с мужем и родственниками, все члены семейства ее поддержали и отправили в больницу. И дедушка Джордж, несмотря на ворчание, что молодое поколение думать не умеет и что воспитал сына-идиота, который, делая ночью ребенка, не задумывался о том, что им не на что будет жить, первым обнимал свёрток с новорожденным внуком.       Когда Чарли было года два или три, слегли дедушка Джо и бабушка Джозефина, родители миссис Баккет. Мама Чарли не смогла вернуться на работу, но иногда общалась со своими бывшими коллегами и сокурсниками. Она была доброй и заботливой, и друзья, которые были, но их было немного, иногда предлагали ей финансовую помощь (разумеется, с возвратом денежных средств), но она всегда отказывалась. Могла помочь с какой-нибудь юридической консультацией и даже иногда взять оплату.       Мистер Баккет, получивший хорошее в свое время инженерное образование, никак не мог найти работу. Сначала работал на одном заводе, но тот закрылся, потом работал на другом, третьем, и последним его пристанищем стал завод по изготовлению зубной пасты. Он помнил все навыки и умения, и теперь работал инженером. Платили хорошо. Он чинил оборудование на фабрике зубной пасты и иногда помогал мистеру Вонке в починке оборудования на его фабрике.       Появление кондитера в жизни дружной, но бедной семьи Баккетов, не осталось ни для кого незамеченным. Мистер Баккет недоверчиво смотрел на кондитера, но потом привык. Вилли Вонка нашел семью, постепенно становился более человечным, и мистер Баккет подружился с ним. Вонка не лез в их семью, ничего не советовал и не считал их своей собственностью.       И все было бы нормально, если бы не две вещи, которые со временем стали напрягать мистера Баккета. Одной вещью было постоянное отсутствие Чарли дома. Особенно это случилось после ухода бабушек и дедушек, которые пришлись на подростковый возраст младшего Баккета. Чарли стал замыкаться в себе, иногда ссорился с родителями и надолго уходил в цех изобретений. Кстати, дедушке Джорджу совершенно не нравилось, что их добрый и милый Чарли проводит много времени с этим напыщенным петухом. Но миссис Баккет не видела ничего плохого в том, что сын занимается чем-то интересным. Конфеты и шоколад — не самое плохое времяпрепровождение. Главное, не шляется по улице в плохих компаниях. Мистер Баккет соглашался с женой, но в глубине души надеялся, что Чарли выберет другой путь, который принесёт ему радость и счастье. Он не видел своего сына кондитером и уж тем более хозяином самой большой фабрики. Не всем людям дано заниматься бизнесом, к тому же у Чарли всегда были проблемы с математикой и экономикой. Цифры требовали усидчивости, внимания, предельной концентрации, а этого не было у Чарли. Он мог часами рисовать придуманный (или реальный) мир, рассказывать истории, придумывать что-то. И когда Чарли сказал, что хочет быть художником, мистер Баккет не стал противиться. Счастье сына для него было важнее, чем сладости всего мира.       А вот вторая проблема, которая появилась за время знакомства с мистером Вонкой, было отношение жены к кондитеру. Особенно это явно проявлялось после того случая в туннеле. Миссис Баккет на минутку заходила к Чарли в палату, а потом уходила надолго к мистеру Вонке, который тяжело восстанавливался. Чарли вернулся домой, а кондитер пока оставался в больнице, и каждый день миссис Баккет навещала его. Мистер Баккет был уверен в верности своей жены, знал, что она не будет ему изменять, но это всё казалось ему диким. Он сам уставал сильно на работе, срывал спину, а жена, вместо того, чтобы пожалеть его, позаботиться о нём, несла поднос с едой кондитеру. Общалась с ним как с близким человеком. О муже, конечно, не забывала, но это было неправильно. Он не обвинял ее в измене, да и поводов так думать не было, но ему казалось, что так не должно быть.

***

      Чарли поехал на экзамен, и мистер Баккет поехал с ним. Он решил дождаться окончания экзамена, чтобы потом погулять с сыном, но Чарли попросил его уехать. Он хотел казаться взрослым, да это и понятно — мистер Баккет прекрасно помнил себя в семнадцать, когда выглядел слишком смущенным, гуляя в этом возрасте с отцом или матерью. Его одноклассники дразнили «маменькиным сынком», и это не нравилось. Да и кому такое могло понравиться? Поэтому, решив не смущать больше сына своим присутствием, он обнял его, пожелал удачи и отправился домой.       Пока не было мужа и сына, миссис Баккет убиралась в доме и варила обед. Она переживала за Чарли и думала, какому идиоту пришло в голову ставить самый трудный экзамен первым. Уверенности, что сын хорошо напишет работу, не было никакой, он сильно переживал, и, к сожалению, в переживаниях было не только про экзамен, а про ссору с наставником. И мысли о Вилли, колледже и работе занимали бо́льшую часть мозга молодого человека. И миссис Баккет переживала за сына.       Дверь в дом открылась, и вошел Вилли Вонка. В обуви прошел по чистому и сел за стол, вальяжно развалившись на стуле.       — Мне нужен Чарли. У меня есть одна идея, мне необходимо с ним поделиться.       — В данный момент Чарли сдаёт экзамен.       — Оу, — вздохнул Вонка. — Что ж, тогда я буду один справляться.       Он встал со стула и пошел к двери.       — Вилли, постой, — женщина подошла к нему и заглянула в его глаза, — ему сейчас очень тяжело, и ему нужна поддержка наставника. Поговори с ним, пожалуйста.       — Я не знаю, — пожал плечами Вилли. — Я не знаю, о чем говорить. Я ошибся. Снова меня предали.       — Тебя никто не предал, — покачала головой миссис Баккет, у которой появилось желание хорошенько всыпать этому человеку, чтобы его гениальный мозг встал на место. Хотя это было сомнительно. Да и неправильно это. Все-таки Вилли уже не ребенок, хотя по поступкам и поведению, а также эмоциональному состоянию он недалеко ушёл от того же Чарли.       — Они целуются и обнимаются, — прервал молчание Вонка и перешел на тему, которая долго не давала ему покоя. Миссис Баккет вопросительно посмотрела на него. — Эти двое. Мисс Андерсон и мистер Кейн. Они целуются. Везде.       — А где им еще уединиться, если ты поставил камеры везде, где только можно. Но это нормально, Вилли. Для влюблённых друг в друга людей это нормально.       — Они целуются в моем магазине. Хорошо, что хоть не при посетителях, — Вилли обиженно надул губы. Миссис Баккет сделала знаменитый жест «рука-лицо» и покачала головой.       — Представляешь, это нормально. Нормально то, что люди встречаются, влюбляются, женятся, делают ночами детей! Не нормально устанавливать контроль за всем! Они — не твоя собственность, Вилли. И Чарли тоже не твоя собственность. Ему тяжело, тот случай все еще не отпускает его. Он сильно переживает и боится, что не может стать тебе преемником.       — Зачем же он тогда хотел заполучить билет? Зачем тогда было это все?! Хотя я понимаю — вы были бедной семьёй, а я стал для вас денежным мешком, да?! — Вскричал мужчина. — Конечно, теперь вы ни в чем не нуждаетесь, а Чарли может вертеть мною как хочет. Да вы…       — Сейчас же забери свои слова назад, Вонка! — послышался голос, в тоне которого был холод, почти осязаемый. Миссис Баккет обернулась и увидела мужа. Вонка только ухмыльнулся, как-то недобро.       — Я не буду забирать свои слова назад! Вы живёте здесь за мой счёт, и я могу выгнать вас обратно на улицу, — сказал он спокойным тоном, и его глаза холодно сверкнули.       — Не надейтесь, Вонка, что мы боимся вас! Я могу подать на вас, что вы используете нашего сына в качестве бесплатной рабочей силы.       Мистер Вонка молча вышел из дома. Миссис Баккет посмотрела на мужа.       — Зачем ты вмешался?! — Спросила она. — Почему ты всегда вмешиваешься, когда этого не нужно делать? Ты даже не понял, о чем речь!       — Он оскорбил мою семью! Я не мог просто стоять и смотреть, как он оскорбляет нас.       — Он не оскорблял. Я хотела ему все объяснить. Ему нужна помощь…       — Ему нужна?! — Нервно воскликнул мистер Баккет, ударяя по столу кулаком. — А мне не нужна?! Я вкалываю на заводе, срываю спину, прихожу уставший, но тебе до меня нет дела. Тебе до Чарли нет никакого дела! Ты… любишь его?       — Что?! — Ахнула миссис Баккет, испуганно глядя на мужа. — Дорогой, я не люблю его. Он нуждается в помощи и поддержке…       — Он нуждается в бабе! Он не хочет никого искать, потому что ты рядом, под боком. Конечно, зачем тебе муж-неудачник, когда есть такой идеальный мужчина, — с презрением бросил мистер Баккет.       Хлоп. Он прислонил ладонь к огненной щеке и холодно посмотрел на жену. Фыркнул и ушел из дома, хлопнув дверью. Миссис Баккет вздрогнула и обессиленно опустилась на диван. Закрыла лицо руками и горько заплакала.       Вилли шёл по коридору. Он был в смятении и совершенно не представлял, что нужно делать. Выходило, что он совершил ошибку, позволив Чарли переехать сюда с семьёй? Или он действительно ничего не понимает в людях, хотя те все равно предают? За тридцать лет не поменялось абсолютно ничего. Люди остались такими же меркантильными и маргинальными личностями, которые находят себе дойную корову. Отвратительно.       Он чуть не столкнулся со своим отцом. Посмотрел на него, а потом опустил голову и собрался пойти дальше, но отец взял его за руку. Вилли с непониманием посмотрел на его руку на своей руке, а потом перевел взгляд на лицо отца.       — Пусти…       — Что с тобой, Вилли?       — Пусти, — повторил мужчина, грубо вырвав руку. Это удалось, и он направился дальше.       — Случится так, что скоро ты останешься один, и никто к тебе не придёт, — с болью в голосе сказал отец. Ему было тяжело видеть терзания сына, и он понимал, что не может ему помочь.       — У меня есть умпа-лумпы. Они меня не бросят, — зло ответил Вилли и ушёл в свой кабинет.

***

      В тот момент, пока в доме разыгрывалась настоящая семейная драма с участием третьих лиц, Чарли Баккет сидел за мольбертом на неудобном табурете и пытался перенести на лист фигуру человека. По результатам жеребьёвки молодому человеку попался дальний холст слева от натурщика, в третьем ряду. И вот это обстоятельство, что ему попалось самое неудобное место, его нервировало. На экзамен отводилось три с половиной часа времени, и половина уже прошла. Тиканье часов выматывало, давило на сознание, разные звуки, создаваемые от соприкосновения грифеля или ластика к листу выводило из себя, и Чарли уже понимал, что провалится на этом экзамене. Может быть, наставник был прав, говоря, что его место рядом с ним, на шоколадной фабрике? Может быть, ему не стоит это делать? Он пойдёт в кондитерский колледж, а то, что он находится на другой стороне Гудзона совершенно не страшно. Ведь не будет же этот туннель взрываться постоянно… От воспоминания о туннеле Чарли вздрогнул и грифелем провёл линию совсем не так, как было нужно. Один из конкурсантов посмотрел на него, хмыкнул и пожал плечами. Чарли стёр линию и продолжил переносить очертания на лист, стараясь думать только об экзамене, но воспоминания о туннеле и событиях, особенно последних, его не отпускали. Шелест грифеля по бумаге невольно напоминал шелест воды. Он вспомнил вакуумную тишину, когда Латура установил взрывчатку. Несколько секунд полнейшей тишины, потом раздались всхлипы. Пугающая, леденящая душу, тишина, через какое-то время сменилась паническим страхом — они не смогут. Но у них получилось.       — Осталось тридцать минут, — послышался голос, и Чарли вздрогнул и посмотрел на натурщика. Потом перевёл взгляд на свой портрет и не заметил никакого сходства. Сглотнул, побледнел и продолжил рисовать дальше, старательно вырисовывая каждую линию и понимая, что это был полный провал. Тиканье часов как будто участилось, подгоняя время, ладони вспотели, голова слегка закружилась, на лбу появились капельки пота. Он не успеет. Не сдаст экзамен. Не поступит в институт. Мистер Вонка обиделся на него и вряд ли захочет ему помогать с поступлением в кондитерский колледж? А вдруг это его решение пойти учиться на художника разозлило мужчину, и теперь он считает его предателем? Вдруг он всё уничтожил своим эгоистичным поступком?       — Время вышло, — послышался приговор. Конкурсанты засобирались, оставив свои работы на мольбертах, встал и Чарли. Забрал грифельный карандаш и ластик, и, подходя к своей сумке, бросил взгляд на другие работы. Совершенно расстроился, так как ему показалось, что у других поступающих в этот институт ребят портреты вышли намного лучше.       Выйдя из здания и вдохнув свежего тёплого воздуха, Чарли направился в сторону вокзала, но на половине пути почему-то свернул. Ему не хотелось сейчас ехать домой. Он решил немного прогуляться и привести мысли в порядок. Какая-то неведомая сила будто бы говорила ему, что не стоит сейчас ехать домой, а лучше погулять, подышать воздухом. Чарли не смог противиться этому странному ощущению и состоянию, и просто гулял. Мысли хаотично бегали по его сознанию, никак не могли остановиться и разложиться по полочкам.       Подул сильный ветер, пригнал огромную сизую тучу, из которой полился сильный ливень. Чарли вздохнул. Да, ради того, чтобы промокнуть под дождём, он послушал свой странный внутренний голос. Ужасно нелепо. Что ж, надо идти на вокзал, там хотя бы есть сухое место. Главное, не заболеть, иначе он не сможет сдать экзамены. Не поступит в институт. Отвратительно.       Завернув за угол, молодой человек остановился в нерешительности. У стены лежал человек. Чарли осторожно подошёл к нему и прислонил пальцы к шее. Потом вгляделся в профиль лица и постарался привести в сознание человека. Когда человек открыл глаза, Чарли вздохнул. Человек зашевелился и с большим трудом сел, упираясь спиной о стену.       — Я тебя помню… Ты… Чарли?       — Да… Что с вами случилось, Саманта? — спросил он тихо. — У вас кровь. Я вызову скорую.       Не дожидаясь ответа, Чарли встал на ноги, осмотрелся и, найдя телефонную будку, побежал к ней и вызвал скорую помощь. Пока врачи ехали, он просто сидел рядом с женщиной. Потом поехал с ней в больницу.