Игра в дурака

Под ногами менялись покрытия: плитка, камень, бетон, щебень, трава. Менялся свет с искусственного на естественный и обратно, размытые лица людей сменяли одно другое. Марк бежал прочь от здания университета, не в силах остановиться. Ураган внутри него требовал скорости и разрушений, иначе грозился растерзать его самого. Пришлось остановиться на пешеходном переходе, что выглядело как вызов, и Марк со злостью ударил светофорный столб. От него отшатнулись люди, какая-то бабушка возмущённо отчитывала его, Марк не видел и не слышал этого. Костяшки пальцев ныли от силы удара, и это раздражало ещё сильнее: хотелось драться до тех пор, пока боль не пересилит остальные чувства. Душа приказывала телу стать похожим на неё: разбиться и кровоточить. Светофор на другой стороне переулка горел красным. Это выводило Марка из себя, он переступал с ноги на ногу, и в один момент не выдержал: уличив момент между проезжающими машинами, он рванул вперёд. Реальность превратилась в палитру красок из всех оттенков серого с редким всплеском оранжевого заката, который в один момент исчез, оставив после себя белёсый свет фонарей. Марк не знал, сколько времени прошло с тех пор, как он вышел из университета. Он пришёл в себя от того, что в легких кончился воздух, а глотку раздирал сухой кашель. Он остановился и наклонился, оперевшись руками в колени. Перед глазами перестали плавать темные круги, и Марк огляделся. Перед ним был какой-то незнакомый маленький бар, перед которым курили люди, и он направился туда. В темном помещении звучал гулкий бас популярной песни и за столиками звенели бутылки и бокалы. Среди всего выделялась барная стойка с подсвеченной столешницей, Марк отправился к ней. Заказав бутылку пива, он начал приходить в себя. Рубашка противно липла к спине от пота, а галстук сдавливал горло: Марк стянул его и засунул в карман. Как только перед ним оказалась бутылка пива, он ополовинил ее, утоляя жажду. Он глубоко вздохнул, ощущая как успокаивается его сознание после бега. Первым делом он должен понять, где он и как попасть домой. Дом. Там где Джемин. Эта мысль резанула по глазам, Марк зажмурился, прогоняя болезненные воспоминания. Он не хотел думать об этом: он хотел забыть все лица, которые стали ему близкими за последнее время. Комендант общежития давно предложила ему съехать в отдельные апартаменты, Марк отказался. Он был влюблён и слеп. По правде, он всё ещё влюблён, даже если это чувство разрывает его изнутри. Теперь воспоминания о Джемине не вызывают у него сладостное замирание в сердце, только желание свернуться в клубок как раненное животное. Завтра утром он первым делом найдёт коменданта, чтобы переселиться. Ему было больно просто вспоминать Джемина, что с ним будет, если он продолжит видеть его? И если у него такое красноречивое лицо, по словам Донхёка, то все его чувства будут сразу понятны — от этого ещё хуже. Донхёк. На него Марк злился ещё больше, чем на Джемина, которого спасала от гнева бьющаяся в агонии любовь. Донхёка не спасало ничего. Марк вытащил телефон из кармана брюк. На экране светились пропущенные от Донхёка. Прикончив вторую половину бутылки, Марк повторил заказ и без сожалений отправил бывшего друга в чёрный список. Его сознание отправилось в долгосрочный отпуск от резкого появления алкоголя в организме. Всё, чего сейчас хотелось — пить и веселиться, забыв о случившемся. Включив все навыки очарования, Марк подсел к ближайшей компании за столик, где на него сначала смотрели с опаской, но слова за слово он вписался в разговор, и уже чёкался соджу под каждый тост и отвечал на игривые взгляды девушек. В кармане противно завибрировал забытый телефон.       besthyukie:       Ты где? Ах, да, мессенджер. Чёрный список пополнился и там. К нему пересела девушка, с которой он играл в гляделки всё это время. Марк не мог её описать, потому что описывать было нечего. Никаких глубоких глаз и обычная улыбка, маленькие плечи и длинные волосы. Издалека флиртовать было весело, на сближение идти не хотелось. Телефон снова отвлёк его внимание: звонил незнакомый номер, и Марк поднял трубку. — Марк? — раздался голос Ренджуна. Марк удивился. Они мало общались с Ренджуном и никогда не созванивались, поэтому Марк не понял, что звонит он. — Да? — Тебе не жить, если увижу ещё раз, — злостно сказал Ренджун, — что за херню ты сказал Нане? — Я-то в чём виноват? Спроси его сам! — на грани крика воскликнул Марк, не обращая внимание на удивлённых окружающих. — Ты ещё и не виноват! Браво, Марк Ли, браво, вали к чертям! — Да что с тобой не так? — недоумевал тот. — Меня развели как дурака, теперь ты меня грязью поливаешь? Хоть что-то человеческое в тебе есть? — А ты, я смотрю, весь такой несчастный и правильный, тошно смотреть, — слова Ренджуна сочились ядом. До того, как Марк успел ответить, в динамике раздался голос Донхёка: — Джемин думает, что ты гомофоб и ненавидишь его. Собранные аргументы в свою защиту рассыпались в голове Марка. Даже хмель немного отступил, и Марк вышел из-за стола под любопытные взгляды. Его удивили слова Донхёка, и он забыл, что пять минут назад он не хотел ничего про него знать. — В смысле, гомофоб? — растерянно спросил Марк. — Я не буду к вам больше лезть, разбирайтесь сами, — устало сказал Донхёк. — Иди к нему прямо сейчас, или никогда не узнаешь, что Джемин на самом деле про тебя думает. Спокойный тон Донхёка звучал убедительно. Марк всё ещё не доверял ему, однако, в нём проснулось любопытство. Он только сейчас понял, что не слышал историю со стороны Джемина. Сегодня он услышал про себя гораздо больше от Ренджуна, чем от него. — С тобой я ещё потом поговорю, — грозно сказал Марк, но весь эффект испортил заплетающийся язык. — Ох, Канада, ты горе-Ромео, — сквозь слова пробивалась улыбка. — И ты тоже сдохнешь! — крикнул Ренджун. Марк этого уже не услышал. — Он повесил трубку, — пожал плечами Донхёк и отдал телефон Ренджуну. Тот сидел на кровати рядом, всё ещё злобно сверкая глазами. — Ты такой милый, когда злишься. Я готов злить тебя всю жизнь, — промурчал Донхёк и объятьем завалил Ренджуна на кровать. — Таким темпом твоя жизнь быстро закончится, — снисходительно ответил Ренджун и обнял Донхёка в ответ.

***

В такой час общественный транспорт не ходил, Марку пришлось раскошелиться и вызвать такси. Ненужные траты не так сильно терзали его, как неправильные слова, которые он сегодня в гневе сказал Джемину. Почему он всегда сначала делает, а потом думает? Марк стукнул лбом холодное стекло двери пассажирского сидения. На звук отреагировал водитель, и спросил, всё ли в порядке? Ничего не в порядке: он в мятом костюме, полупьяный, с мутью в голове едет выяснять отношения с крашем всей жизни. Кто-то из них двоих точно мудак, и внутри Марка трещала тревога, вытаскивая воспоминания убитого Джемина и намекая на то, что Марк был неправ. Но почему Джемин не опроверг его слова? Если он был честен перед Марком, то возмутился бы беспочвенным недоверием. Плывя в тумане из алкоголя и запутанных мыслей, Марк доехал домой. В гостиной было тихо и темно: ни следа присутствия Джемина. Марк включил светильник над входом и двинулся к его комнате, ни на секунду не сомневаясь, что он там. Стук-стук-стук. — Джемин, ты здесь? — упрямо и громко. Молчание. — Давай поговорим, — мягче. Ни звука. Марк ловил чертово дежавю, второй раз за день рассматривая дверь перед собой. Только в этот раз Джемин был за преградой, а не рядом. Или он ушёл? Так далеко, что до него теперь не докричаться? — Мне кажется, мы друг друга не так поняли, — неуверенно попытался Марк ещё раз. Как глупо он будет выглядеть, если Джемина и вправду нет дома, и он просто разговаривает с пустотой. Руки чесались дернуть за ручку и проверить самому, но за сегодня он совершил слишком много необдуманных действий. — Я… не понимаю, — Марк уже смирился с тем, что говорит сам с собой, — почему я чувствую себя виноватым перед тобой? Что ты скрывал от меня? Почему так отреагировал? Кто я для тебя? Я ничего не понимаю, объясни мне! — к концу Марк звучал совершенно отчаянно, наконец, озвучивая все свои вопросы. Дверь распахнулась, и в темноте комнаты Марк увидел Джемина. На его лице не было ни одной эмоции, а поза источала угрозу. Сердце Марка пропустило удар, глядя в бесчувственные, но всё ещё потрясающе красивые глаза. — В чём смысл всех твоих вопросов, если ты мне не веришь? — голос Джемина прокатился по телу Марка, вызывая дрожь. — Я верю тебе, — упрямо сказал тот, — наверное. Джемин недобро усмехнулся, и вздёрнул бровь. Это ничего не сказало о его эмоциях и намерениях, лишь сильнее путая Марка. Он неуютно поёжился и отвёл взгляд. — Значит я вправду хороший актёр, как ты и сказал. Марк замер. Он хотел открыть дверь, которую сам запер, и теперь в него летит лишь эхо его же слов. Он собрался с мыслями, заталкивая раздражение и обиду поглубже себе в глотку. Здесь и сейчас, он должен решить это здесь и сейчас, иначе останется ходить по жизни с ещё одной незаконченной историей. — А что этот актёр на самом деле думает об этой пьесе? — украдкой глядя на Джемина, пробормотал Марк. — Теперь тебя это интересует? — насмехался над ним Джемин. Он сделал шаг навстречу Марку, снова вторгаясь в его личное пространство. Ему всегда было плевать на это, физические границы его никогда не волновали. Марк должен был это понять с самого начала их знакомства, но в полной мере он ощутил это только сейчас. Марк не отступил, твердо, как ему казалось, возвращая напряженный взгляд. — Скажи как есть. — Ты всё правильно понял, я не был с тобой честен всё это время. Марк до дискомфорта напряг брови, чтобы не выдать боли, которые причинили ему эти слова. — Я хотел трахнуть тебя с самой первой встречи, — невозмутимо продолжал Джемин, ласково улыбнувшись в конце, что в сочетании с его мертвыми глазами, кричало о неискренности, — так что вали отсюда, пока цела твоя задница. Слова не дошли до адресата: Марк глупо моргал, пытаясь понять смысл слов. До тела смысл дошёл гораздо быстрее, чем до мозга, и колени предательски ослабли. — Я всё это время был милым с тобой, хотя ты провоцируешь меня одним своим существованием. — Улыбка застыла на лице Джемина как оскал. — Что ты смотришь на меня своими оленьими глазами? Нечего сказать? Ты это хотел от меня услышать? Марк мечтал это услышать, но точно никак этого не ожидал. — Я… — голос тоже сдавался, Марк прочистил горло, — не понимал этого. — Мне давно нужно было зажать тебя. Например, на диване, пока мы смотрели всякую херню по вечерам, — Джемин кивнул головой в сторону гостинной, — ты бы сбежал, и дело закрыто, — к концу в его голосе была обречённость. Он отошёл от Марка, уходя вглубь своей комнаты, прячась в темноте. — А если бы я не сбежал? — от нервов у Марка плыли пятна перед глазами, ещё сильнее размывая образ Джемина в темноте. — Ты правда хочешь… меня? Джемин неопределённо хмыкнул, резко повёл плечами и тихо сказал, не глядя в его сторону: — Я никогда этого особо не скрывал. Всё ещё не веря в происходящее, Марк схватился за косяк двери и провёл рукой по лицу, собирая разбегающиеся мысли в кучу. — Я думал, ты издеваешься надо мной. У меня же всё на лице написано. — Что именно? Что ты железный гетеросексуал и тебе противно от меня? — горько спросил Джемин, наконец выдавая свои настоящие эмоции. — Что ты мне нравишься! Какой гетеросексуал, откуда это взялось? — недоумевал Марк. Джемин замолчал и развернулся обратно к Марку. Позади него был стол, и он медленно присел на столешницу. Его в который раз за день посетила звенящая пустота в голове, только в этот раз он видел мир вокруг себя предельно четко: подсвеченный силуэт Марк в дверном проёме был единственным светом во тьме его комнаты. И во тьме его сердца тоже. Марк спустя секунду осознал, что он сказал, и начал нервно озираться по сторонам, лишь бы избежать взгляда Джемина. — Я не знал, как об этом сказать! Ты для меня загадка, я вообще не понимаю, что ты чувствуешь и думаешь! — пытался оправдаться Марк. — А в Корее я не видел ни одной однополой пары, все консервативные до скрипа зубов… — Имена Ренджун и Донхёк тебе о чём-нибудь говорят? — прервал его Джемин. Марк остановил свой нервный поток слов, и, забыв предыдущее смущение, посмотрел на него. Джемин слабо улыбался и печально возвращал взгляд. Ощущение знакомого тепла вновь появилось в груди Марка, колокол тревоги постепенно утихал. — Что? А как… Почему? — мыслительные мощности Марка окончательно сдались. — Упс! Я тебе этого не говорил, — без капли раскаяния сказал Джемин, не скрывая лукавых чертей в глазах. И Марк понял, что тому всё равно, расскажет он об этом Донхёку или Ренджуну, несмотря на слова. Потому что Марк научился понимать, когда Джемин шутит, а когда нет. И сколько же раз он принял правду за шутку? Он не мог вспомнить: бесконечное количество раз. И все эти разы были лишь крошкой в том мире, который открывался Марку в глазах напротив. — Подойди и поцелуй меня, — приказал Джемин, — если ты говоришь правду. Он всё ещё не верил ему, и если Марк откажется сейчас — больше никогда не поверит. Билетики второго шанса были исключением сами по себе, и сейчас как раз этот случай. — С радостью, — на выдохе сказал Марк и в два шага преодолел расстояние между ними. Их губы столкнулись резко из-за скорости, с которой приблизился Марк. Ему пришлось наклониться к лицу Джемина, потому что тот сидел на столе. Откинув все мысли, Марк накрыл ладонями лицо Джемина с обеих сторон, не давая остановить себя. Он упрямо прижимался к его губам, будто опасаясь, что сейчас этот миг закончится, и они снова разойдутся по своим комнатам, и он будет думать о всех моментах, когда хотел сделать первый шаг и не смог. Первые секунды Джемин сидел не шелохнувшись, едва дыша. Он боялся открыть глаза, но тёплые руки Марка на его щеках и знакомый запах тела, смешанный с парфюмом и алкоголем, кричали о том, что это действительно он. Что это его губы, которые он никогда не чувствовал раньше, и теперь он будет знать и их, отличая от любых других. Джемин хотел узнать как можно больше про Марка, чтобы в его голове папка с ярлыком «Марк Ли» превратилась в полноценную библиотеку только для него одного. Джемин обхватил Марка в объятье, прижимая ближе к себе, пальцами хватаясь за костюмную ткань. Окруженный теплом тот обмяк в руках и расслабился, аккуратно целуя раскрывшиеся губы напротив своих. Его руки ласково спустились по длинной шее и остановились на плечах. Опьяненный нежностью, Джемин углубил поцелуй, ловя слабый стон. Он крепче обнял Марка, чтобы удержать его, потому что слабеющие колени Марка сдались, и он оказался на одном уровне с Джемином. Марк разорвал поцелуй и прислонился лбом ко лбу Джемина. Его горячее дыхание щекотало чувствительные влажные губы, продолжая ласку на расстоянии. — Мне нужно было давно это сделать, — улыбаясь, сказал Марк. — А мне нужно было зажать тебя на диване, — глубокий голос Джемина вблизи звучал ещё соблазнительнее. Дыхание Марка сбилось от разыгравшегося воображения, и он обратил это в смешок. — Звучит как план, — игриво ответил он. — У меня на тебя много планов, — руки Джемина переместились с талии Марка на задницу и сжали её, — о, как я давно мечтал это сделать! — от удовольствия у него закатились глаза. Марк нервно рассмеялся от нарастающего возбуждения и утянул Джемина в ещё один поцелуй. И ещё один. Потом он перестал считать.