Осколки прошлого

Мэдисон знает, что возвращение к жизни не лучшая вещь в мире, но обязательная для обычного существования. Конечно же, это неприятная процедура, сопровождающаяся легкими покалываниями по всему телу. Монтгомери знала это не понаслышке. Свет больно был в веки, прожигая роговицу глаза через них. Сухость в горле, будто она глотала песок горстями, также было чем-то привычным. Словно пересматривать один и тот же фильм, понимая, что в конце ты умрешь. Мэдисон не любила этот фильм, именующийся её жизнью. Жизнью, наполненной дерьмовыми решениями, и отношениями. Разочарованиями, которые каждый раз её преследовали. Лишь однажды она удивилась судьбе. Тогда, когда припугнула девушку, вошедшую в Академию Робишо. Оленьи глаза, наполненные жалостью, смотрели на неё в страхе. От этого хотелось дать себе пощечину, и перестать вести себя как стерва, но все полетело в никуда, стоило Мэдисон увидеть Бенсон с Кайлом. Мальчик, который выжил, Гарри Поттер тут был не причем. Светлые волосы, прям как у Кена, с которым играли девчонки в детстве. Только вот теплых чувств к нему у Монтгомери не возникло, лишь желание скинуть его в пропасть, подальше от Зои, которая липла к нему. Бенсон всегда подбирала какой-то хлам, от которого все отвернулись. Будь это Мэдисон, поломанная внутри. Или Кайл полностью сломанный и внутри и снаружи. Неровные швы, которые зашивала Зои и её ровные в строчку, видимо у Бенсон был странный фетиш на увечья. Иначе объяснить это Монтгомери не могла. Доброта Бенсон заставляла Монтгомери сжимать зубы до скрипа. Все это шло в укор тому, что Мэдисон возводила в абсолют. Эмоции были самой ненавистной для кинозвезды вещью. Именно это так любила Бенсон в людях, но все равно ходила за Монтгомери. И Мэдисон скрывала свою благодарность, чтобы не показаться слабой. Ведь её мать изрядно над этим постаралась. Она бы и дальше продолжала мусолить свое прошлое, если бы не толчок в плечо от Майкла, когда они, наконец, пришли из ада. — Спасибо хоть не плюнул, — произнесла Мэдисон, потирая плечо, хоть молодой человек и не сильно в него ударил. Поднятая бровь мага явно не значила для неё ничего хорошего. Она лишь улыбнулась ему во все тридцать два, уже прочувствовав ненависть сполна. Этот мальчик был лишь грубым словом, но не как не ударом под дых, как остальные. Мэдисон могла бы его поблагодарить за свое возвращения, но мысли спешили вперед её действий уже намереваясь встретиться с одним человеком. Монтгомери сжала в руках пачку сигарет, понимая, как ей достанется от Корделии, если она закурит сигарету. Или от Зои, которая всеми силами пыталась искоренить в ней эту привычку. Придется малышки Бенсон попытать её, и даже тогда у неё бы ничего не вышло. Они обе знали об упрямстве Мэдисон. Их шаги по разгоряченному песку походили на марш смерти, и так бы продолжалось дальше, если бы они буквально не столкнулись с уже знакомыми лицами. Лицо Корделии выражало крайнюю степень недоумения, Зои была будто встревожена, а Миртл пыталась сохранять спокойствие, несмотря на удивление от всей ситуации. Окурок в бледных руках уже до конца истлел, а пепел осел на песок, чего бы ни одобрила Мисти. Хотя сейчас она была где-то в аду, раз уж они встретили лишь троих ведьм. Мэдисон кидает окурок, с тем как тело Корделии оседает на песок. Куинни уже бежит, и Монтгомери, не знает, бежать ли ей. Нужна ли она так Корделии и остальным? Ведь за два года никто не потрудился вернуть её из ада. Но все это ушло в небытие, стоило глазам Зои, застеленными пеленой посмотреть ей в глаза. Столько боли в них читалось, что Мэдисон просто не могла не подойти к ним, хоть ощущение ненужности присутствовало особенно четко. Придется переждать её сучной натуре какое-то время, прежде чем она выпустит её, как праведный гнев.

***

Желтоватый свет Академии мальчиков давил на сетчатку глаза. Мэдисон всерьёз задумалась о том, не больно ли учится при таком освещении. В Академии Робишо было дневное освещение, хотя за два годя её смерти, многое может измениться. Монтгомери по крайне мере надеялась вернуться в родные стены, дабы почувствовать, что все в норме. Что она не умирала, снова. И что её все также продолжают ждать. Хотя в этом она была уже не уверена. Конечно же, Корделия не звала её в своем кошмаре, что хоть и расстроило девушку, но виду она не подала. С детства всем было на неё наплевать, так зачем все менять? — Ты много кричала, но до этого ты выкрикивала наши имена. Мое, Зои и Куини, — объясняла Миртл своей фактически дочери. Мэдисон вышла из тени, в которой стояла, обращая на себя внимание Верховной. — Ты меня не учла. Не то чтобы я удивлен, — Мэдисон скрестила руки на груди, поднимая свои брови в полнейшем негодовании, так её свойственном. — Вы хоть знали, что я мертва? — вопрос, который одновременно требовал и не требовал ответа. Она обвела их всех взглядом, сосредоточившись на Бенсон, так яро возвращающую её обратно к жизни. И вновь вернулась к Корделии, которая смотрела на неё перепуганными глазами, до сих пор не веря возвращению Монтгомери. — Знали, — произносит Зои, будто втыкая нож в сердце блондинке. Холодность, читающаяся в её фразе, заставляет Мэдисон сжать свои руки, хоть они, и сложены на груди. Она пронзает её взглядом, даже когда чувствует невидимое пятно крови в районе сердца. Давно стоило выкинуть Бенсон из своих мыслей, чтобы сейчас не чувствовать такого предательства. Хотя о каком предательстве идет речь, если она первая начала, оставив девушку с раной на столе. До сих пор при мыслях об этом в её животе, будто жуки, роятся, заставляя неприятно вздрагивать. — Ты вернулась. Я этого и представить не могла, — потрясенно сказала Корделия, смотря на двух ведьм перед ней. Мэдисон не могла не заметить усталость на лице Верховной, будто она уже истратила все жизненные соки, которые имели женщины в её возрасте. Теперь же решение стать Верховной казалось Мэдисон таким глупым. Подростковые гормоны сыграли свою роковую роль. Так ещё если это подросток с паранормальными способностями — это вдвойне хуже.  — Я представляла вас всех и не уверена на сто процентов, реально ли это, — объявила Куини. Мэдисон улыбнулась, чувствуя, что не одна прошла через все это дерьмо, которое навалилось ей на голову. Особенно когда накануне семи чудес ей должно было стукнуть восемнадцать. Её ровесникам через что она прошла, даже в кошмарах не присниться. Корделия встала вместе с Миртл и Зоей. Верховная подошла к двум другим ведьмам, и обняла их. Мэдисон стояла ровно, хоть внутренне и сопротивлялась данным объятиям, если это не объятия Зои конечно. Такие мысли заставляли Монтгомери сомневаться в трезвости своего рассудка. Хотя о каком рассудке речь, когда ты уже два раза умерла и восстала из мертвых. — О, я не могу поверить… — шептала Корделия, прижимая их сильнее к себе, будто боится их исчезновения. Мэдисон всеми силами сопротивлялась этому, но не могла оттолкнуть от себя Верховную. Чувство стыда наверняка бы напомнило её об ошибке, если бы она это сделала. — Может быть, ты забыл, что я не очень люблю обниматься, — заявила Мэдисон, пытаясь выбраться мирным путем, но женщина не отпускала её. Монтгомери даже подумала, что все не так уж и плохо, если бы тут не было других ведьм. Тогда бы она могла высказать все, что у неё накопилось внутри, а не язвить при первой встрече. — Ты жива, — недоверчиво спросила Корделия. Зои тут же заулыбалась, и бывшая кинозвезда, увидев это, сделала то же самое. Хотя из невидимой раны вытекала кровь фонтаном, она продолжала стоять и улыбаться человеку, который ей нанес удар. — Нет, если ты вот так сжимаешь мою шею, — и с этими словами Мэдисон отстранилась от группового объятия, но ее глаза вернулись к Зои, которая стояла напротив нее, все еще с этой прекрасной улыбкой на лице, глядя на Корделию. Наивно было полагать, что Зои рада её возвращению. Улыбка не сходила с лица Верховной, а глаза горели огнем, несмотря на уже уставшее выражение лица, которое не укрылось от взгляда Мэдисон.

***

После того, как Корделия объявила, что Майкл совершит семь чудес, они полетели обратно в Луизиану, где их встретили многие ведьмы шабаша. Когда Мэдисон хотела спросить Зои, как они превратились из пяти ведьм в тридцать за год, она заметила, что она разговаривает с девушкой, и ей показалось, что они знакомы друг с другом. Не дожидаясь ни секунды, она подошла к ним и начала прислушиваться к их разговору. — Я рада, что ты вернулась, так как уже начала беспокоиться о тебе, — сказала незнакомая девушка. Мэдисон должна была признать, что она очень напоминала ей Мисти. На девушке было цветастое черное платье и грязные русые локоны с цветочным венком вокруг них. — Да, это заняло больше времени, чем ожидалось, из-за инцидента, но сейчас мы должны быть в безопасности, — ответила Зои. Затем другая девушка улыбнулась, как будто вернулся сам спаситель, и заключила Зою в объятия. Мэдисон закатила глаза в ответ на этот жест, который не остался незамеченным той цветочницей. Она отпустила Зои и посмотрела на Мэдисон, после секунды неловкого молчания она начала говорить. — Мэллори, это Мэдисон. Она была одной из ведьм, которые учились в Академии в то время, когда я прибыл сюда. Мэдисон, это Мэллори, моя лучшая ученица, — Зои гордо представилась. Когда Мэдисон чуть не стошнило, она увидела, как Мэллори покраснела от слов Зои. — Если ты не можешь сказать ничего хорошего, мы, наверное, должны быть друзьями, — сказала Мэдисон и заработала непонимающий взгляд Мэллори и сердитый взгляд Зои. — Что? — слетело с её уст. Зои только покачала головой и прошла мимо Мэдисон, Мэллори шла за ней следом. — Она твой личный щенок, который повсюду следует за тобой или как? — То, что Зои была разочарована в ней, заставило ее сжаться. Чего Зои ожидала от нее? Она-Мэдисон Монтгомери, даже после того, что между ними произошло, она должна защищать свою репутацию. Это последнее, что у нее есть на этой чертовой планете, верно?

***

— Корделия хотела тебя вернуть с самого начала, и я до сих пор не могу понять, почему, — произнесла Зои, в очередной раз, разбивая сердце Мэдисон. Хотя на что рассчитывала Монтгомери? Что Зои после своей смерти и новости о кончине блондинки вдруг все ей простит. Особенно узнав, что к этому причислен её Франкенштейн, который не умел себя контролировать. — Если бы ты знал, сколько слез, она пролила, ты бы поняла как ты её дорога. Но я вообще не уверена в том, что у тебя есть сердце, — оканчивает Бенсон, выпуская в Монтгомери всю обойму, которая у неё имелась. Хоть Мэдисон и не могла отрицать, что это было заслуженно. — Не стоит стреляться ядом, тебе не идёт, — проговорила Мэдисон, ложась на свою кровать. Все такое же, как и до её смерти. А запах весенних цветов заполнил буквально каждый уголок комнаты, противореча настроению Монтгомери. Её любовь к осени достаточно сильно сказывалось на её настроение в целом. Осенние дожди были частым явление всю следующую неделю, как выяснила Мэдисон, полностью соответствуя её разбитому состоянию. Слёзы или дождь? Одно и то же. И временами они так похожи. — Почему ты такая… — Зои в негодовании вскидывает руками, смотря на Мэдисон, которая приподняла одну бровь, окрасив свое лицо ухмылкой, не предвещающей ничего хорошего. — Сука? — помогла она своей соседке по комнате, просверливая в ней дыры. — Не стесняйся выражаться, раз уж собралась меня осуждать, читая глупые нотации. — Мэдисон подошла к Бенсон, встав напротив него. Она видит легкий страх в глазах русоволосой, который та попыталась скрыть, но безуспешно. — Именно это я и хотела сказать, — подтвердила Зои, наверняка бы продолжая свою тираду, если бы не напор губ блондинки, которая хотела сделать это ещё до своей смерти. Но никогда не поздно напомнить Бенсон о том, кто её по настоящему любил в их импровизированном тройничке. Что ещё больше удивило Монтгомери, так это ответное давление на её губы. — Зои, я хотела… — произнесла Корделия, распахивая дверь и видя сцену, развернувшуюся перед ней. Мэдисон оторвалась от губ другой ведьмы, мысленно проклиная Корделию, момент, и их устоявшиеся вражеские отношения.