Равновесие Нэша

Вызов пришел на следующее утро, едва пробились первые лучи рассвета: короткий резкий сигнал гарнитуры, и следом прямой пинг в мозг через нейронный интерфейс. Очень срочно, очень важно. Хром среагировал на приоритет мгновенно, без лишних прелюдий влепил стим, и сон словно рукой сняло. Я открыл глаза и рывком сел, узкая койка едва слышно скрипнула, подаваясь. — Рэндалл Расс слушает. — MAX-TAC Контроль, — у бесцветного голоса не было пола, но мне больше нравилось думать о собеседнике как о женщине. — Срочный сбор семнадцатой группе. Расчетное время: тридцать минут. Пересылаю данные о цели. Местный простенький искин постепенно подгружал освещение, по потолку побежали, разгораясь, светодиодные полосы. Через «Кироси» я видел, как за навесными панелями к этим самым полосам уходят провода, как на противоположной стене выплевывает воздух с едва различимой примесью какой-то летучей дряни решетка вентиляции. Дрянь в этом районе была делом обыденным, но со встроенными в трахею арасаковскими фильтрами — довольно безопасным. Я сморгнул, отворачиваясь, и поспешно натянул джемпер, куртку и ультра-легкий «умный» бронежилет. Пол под босыми ступнями был неприятно холодным, пару недель назад на этаже сдох термостат, но у самоуправления все никак не доходили руки прислать инженера. Я еще подумывал было заняться этим на досуге, но в итоге плюнул. Спецом по технике я не был, и мог сломать больше, чем исправить. Контроль, наконец, установил защищенное соединение и перебросил файл с биометрикой. Хром вывел все прямо на сетчатку, лаконично подтвердил подлинность и совпадение с базами данных полиции. Хотя, именно сейчас, конечно, не требовалось никаких дополнительных подтверждений. Я смотрел на фото и думал: вот дерьмо. Вот же дерьмо. — Малышка выходила с опергруппой четыре дня назад, — все же сказал я. — Мы не заметили никаких отклонений. Ничего. — Роуз Джейн Кэсс не явилась на назначенную терапию. Связь с ней прервалась. Остальные подробности были в информационных пакетах: в MAX-TAC почти сразу подняли нетраннеров, и их ищейки два часа назад взяли первый след. Скрытые камеры у складов «Биотехники», совпадение образа больше, чем на пятьдесят процентов; хоть изображение и было битое, как будто подчищенное. Не слишком надежные улики, но наверху решили не рисковать. Пока что это была единственная зацепка, которая подходила по всем параметрам. Тем более, что часть складов милостью корпоративных умников оказалась изолирована от доступных сетей. Наши нетраннеры не могли дернуть удавку и решить проблему до того, как она действительно станет проблемой. В MAX-TAC не было принято задавать лишние вопросы. Все знали правду: если тебя не пристрелят на задании, то рано или поздно ты слетишь с катушек. Дело даже не в отторжении имплантов. За железо платят человечностью, все по-честному. Хром позволяет мыслить иначе, жить иначе: ярче, отчетливее, быстрее. К этому привыкаешь. Мы останавливаем время, не чувствуем боли, не чувствуем ничего сверх дозволенного аллостаза — так легче калечить, легче убивать, легче выживать самому. Увлекаться нельзя. Но даже самые упертые в итоге срываются. Я затянул ремни, надел шлем и бегло проверил обоймы пистолетов. Хром закончил синхронизацию с броней, подтвердил готовность систем. Сиреневая маркировка зажглась на левом предплечье и почти сразу же на правом: боевой режим, опергруппа в патруле. Модули обзора раздробили мир на волшебный калейдоскоп, недоступный смертным, состоящим всего лишь из плоти и крови. — Принято, Контроль, — сказал я. — Ави подберет вас на развязке у станции Уоллесон. Пока есть время, изучите досье. Семнадцатую группу укомплектовали заново, но срабатываться вам придется в поле. Я не успел ответить. Имплант принимал файл за файлом, на визоре разворачивались ленты данных: биографии, фотографии, краткая сводка навыков, психологические профили. Взгляд зацепился за имя Ливингстона — единственное из списка, что было мне знакомо; и за мое собственное. Точнее, за то, что было написано после имени. Рэндалл Расс, лейтенант, старший офицер MAX-TAC. — С повышением, — бесстрастно сказала оператор. — Контроль, конец связи. Твою мать. Я торопливо пролистал файлы еще раз, испытывая легкое желание разрядить половину обоймы прямо в стену. Семь человек, полный набор, не придраться. Но профили… Диего Рамирез, первый вылет, полгода реабилитационной терапии после приступа киберпсихоза. Рина «Фьюри» с непроизносимой фамилией, нетраннер и в прошлом аналитик NCPD, первый вылет. Еще двое, брат с сестрой Заккери и Алисия Маллесы, вчерашние выпускники военной академии, третий вылет. Такано Коичи, ближний бой, бывший сотрудник «Арасаки», первый вылет. Понятно, почему это гребаное повышение прилетело именно мне: выбирать было откровенно не из кого. Дольше всех нас на службе высидел только Ливингстон, но Ливингстон и социальная ответственность находились на разных полюсах земли. На разных полюсах галактики, если бы такие существовали. Его психопрофиль вдоль и поперек пестрел красными флажками, как у человека, замершего в шаге от массового убийства. Детям и женщинам рекомендуется поскорее перейти на другую сторону улицы и все такое. В MAX-TAC всегда было мало боевиков. Действительно мало — критическую массу нельзя нарастить, она разнесет весь город. Мы слишком опасны даже поодиночке; пожалуй, будь нас больше, мы могли бы снести нахрен мэрию и замутить здесь свою военную диктатуру с блэкджеком и шлюхами. У «Арасаки» и «Милитеха», возможно, лучший хром в мире, но над их людьми не висит дамоклов меч неминуемого киберпсихоза. Они боятся смерти намного сильнее. Поэтому сейчас у нас образовалась нехватка кадров. Взрыв лаборатории выбил всех из графика. Так бывает. Случайность, погрешность, которую наверняка предвидели аналитики и проигнорировали политики. Поэтому отряд новичков подсунули мне, и половину из них мы сегодня и похороним. Аминь.

***

До контрольного пункта я добрался немного быстрее оговоренного времени, бросил маяк и стал рассматривать местные районные достопримечательности. Ждать пришлось недолго: ави вынырнуло из-за соседней высотки буквально через несколько минут, перепугав зевак и неосторожных прохожих, и, заложив лихой вираж, мягко опустилось рядом. Я только вздохнул: из некоторых людей их дурное позерство не могла вытравить ни одна терапия. Ливингстон помахал мне из кабины, по-военному приложил руку к виску. — Добро пожаловать на борт, лейтенант, сэр! Динамик шлема сглаживал интонацию, но и так было ясно, что засранец скалится во все рыло. Порой мне казалось, что Ливингстон воспринимает окружающий мир как некую затянувшуюся видео-игру, в которой сюжет и персонажи давно потеряли всякий смысл, и остались только неплохие спецэффекты. — Вольно, — буркнул я, забираясь в ави. — Быстро тебя выпустили. — В этот раз обошлось без брейнов, только нейролептиками накормили. Ты же знаешь, это мне как витаминки после еды. Ладно, лейтенант, сэр, пеленг есть, Контроль дал добро — взлетаем? — Взлетаем. Все уже были в сборе. Я сел на свободное место, закрепил страховочные ремни и оглядел замолчавшую в ожидании приказа команду, прикидывая наши шансы. Некоторые шансы были. На первый взгляд с оружием новички обращаться умели, и в хромовой броне, казалось, чувствовали себя довольно уверенно. Визор сбрасывал на периферию короткую сводку с их биомонов: все выглядело неплохо. Лучше всех держались Рамирез и арасаковский японец, спокойные, как крокодилы, — мандраж первого вылета их словно бы не коснулся. Бывалые ребята, видна армейская выучка — такое даже нашим брейнам до конца не вытравить. Оставалось надеяться, что в критическую минуту адреналин не спалит им мозги. Маллесы тоже сидели тихо, подтянутые, напряженные и внимательные, как на экзамене; и только Рина-Фьюри, на вид совсем еще девчонка, едва заметно ерзала, постукивая пальцами по колену. Она единственная была практически без брони, в легком комбезе нетраннеров, и я сразу очень четко представил, как ее прошивает пулями. Может, оставить ее в ави? Пусть Ливингстон летает кругами над этими складами, чтоб не попасть под обстрел; должна же там быть хоть какая-то сеть… Комм ожил, бросил короткое: десять минут до цели. — Принято, — ответил я вслух. Мельком вспомнил Соболя, встряхнул головой и сосредоточился на настоящем. — Группа, объект вам известен. Попробуем по возможности избежать боя — Кэсс работала с нами, подробной информации о ее психозе нет. Может, у меня получится убедить ее вернуться. Если нет, бейте на поражение: Кэсс отлично знает наши стандартные приемы, и вполне может успеть нарезать пару человек на ломтики. Фьюри, будь наготове. Как только появится шанс, вырубай ее. — Мне нужна будет точка доступа. Сэр. Ясно, вариант с ави отпадает. — Ливингстон сбросит тебе скан местности. Пойдешь с нами, но держись на расстоянии. Маллес — Зак — будешь прикрывать ее. От раннера ни на шаг. Если станет совсем жарко, отступайте к ави и убирайтесь оттуда. Рамирез, если нам придется разделиться, пойдешь вторым старшим. Алисия с тобой, Такано со мной. Постоянно держим связь. «Травма» прикроет по необходимости. Дрон, неподвижно висевший в углу кабины, подмигнул нам синими огоньками. — Вопросы? — Сэр… — Расс, — сказал я. — Или Рэнди. — Расс, — послушно повторила Алисия. — У объекта есть уязвимости? Я покачал головой. — Мало. Кэсс очень хороший боевик и мастер ближнего боя; если ей удастся до нас добраться, скорее всего, половина из нас станет трупами. Она чуть больше открывается с левой стороны… но она знает, что я это знаю, и поэтому наверняка учтет. Нам придется рассредоточиться, чтобы как можно больше увеличить дистанцию, и постараться не попасть под дружественный огонь. Не бойтесь жечь хром, без него тут не выжить. Еще вопросы? — А почему мы так торопимся? В чем смысл звать целую боевую группу из-за одной неявки? Такано едва слышно хмыкнул, услышав это, но промолчал. Ну конечно, после Арасаки наша внутренняя кухня должна ему казаться детской песочницей. К несчастью, даже в песочнице встречаются очень острые стекла. — Потому что новость о том, как оперативники MAX-TAC слетают с катушек, — не то, что наше начальство хотело бы видеть на передовице, — сказал я. — Чем меньше про нас знают, тем спокойнее всем будет спать по ночам. Наступила короткая пауза. Потом Зак осторожно кивнул в сторону Дела. — Это ведь дрон Деламейна, да? Если MAX-TAC сотрудничает с ним, то почему мы все еще используем людей-пилотов? И вообще, людей? — Люди дешевле, — рявкнул Ливингстон на общей частоте. Ави тряхнуло на вираже, мы впятером вцепились в поручни. — К тому же, я не смог бы удовлетворительно исполнять все обязанности военного пилота, мистер Маллес, — подал голос Деламейн, как всегда, безукоризненно вежливый. — Мой приоритет — защита клиента, а не самостоятельная атака противника. Юридические нюансы, подумал я. Скорее, все дело в том, что «Сетевому Дозору» не слишком нравится идея позволить искину палить в людей направо и налево. После Бартмосса военная индустрия еще долго разгребала последствия, наверное, дольше всех остальных. Мы научились осторожности на своей шкуре, и этот урок был довольно жестоким. Слишком умные машины, получившие возможность убивать, могли бы успешно похоронить все человечество. С людьми, по крайней мере, можно было договориться. Ну, с большей их частью. Мне очень хотелось думать, что Малышка не явилась на базу просто потому, что у нее в тот день было плохое настроение. — Мы над складами, Расс. Никого не вижу, — сухо бросил Ливингстон через комм. — Все сканеры молчат. Здесь есть небольшая площадка, пока что сяду там. Но разворачиваться мне особо негде, если отрежут, то разве что с крыши вас подбирать. — Принято, — ответил я. — Готовность группе. Ави выровняло крен, основной двигатель сбросил обороты, и пол под сапогами завибрировал — взревели репульсоры, удерживая пару тонн металла над посадочной платформой. Через полминуты на боковой панели вспыхнула зеленая лампа, я привычно стукнул кулаком по кнопке контроля двери, одновременно врубая хром в боевой режим. По хребту пробежались холодные иголки, мир дрогнул, подстраиваясь, стал отчетливым, ярким и понятным, словно мозг где-то у себя навел резкость и выбросил из головы весь лишний мусор. Следом пришел драйв, знакомый и желанный, как доза; адреналиновое предвкушение боя, слепящая жажда жизни. Я любил это чувство. Мы все были по-своему торчки, только зависали не на низкопробном дерьме, что толкали своим подельникам уличные банды. Даже брейны с этим не сравнятся — я проверял не раз. Мы все проверяли. Искали замену, но замены не было. Реальность все равно круче любого брейна. Реальность, когда мир сам разворачивается перед тобой, наделяя тебя силой, скоростью и всевидением — не имеет равных. Дверь скользнула в сторону, я спрыгнул на землю, махнул рукой группе — чисто. Хром уже отрабатывал, протягивал между нами невидимые нити — не оглядываясь, я знал, что слева и в полушаге позади замер Такано, что отступил в сторону Зак, прикрывая собой раннера, что едва появившуюся брешь в наших рядах тут же занял Рамирез, и с ним Алисия; знал, что Ливингстон уже поднимает ави, высматривая удобную позицию для обстрела. Боевое железо способно и на штуки покруче. Армейские машины требуют полной синхронизации сознаний, превращают людей в сиамских близнецов с единой волей. Тех, что жили коротко, и умерли в один день. Но нам так нельзя. Каждый оперативник должен быть единым целым с группой — и все же способным на самостоятельные решения. Потому что иногда дела складываются крайне дерьмово даже по меркам MAX-TAC. Служебный вход в складские помещения находился в паре десятков шагов. Дверь распахнулась без нареканий, внутри было темно: даже аварийные лампы не подавали признаков жизни. Импланты «Кироси» мгновенно перестроили оптику, выкрасили мир в серо-зеленый и рыже-алый. Я шагнул внутрь и тут же мысленно выругался: стены строили на славу, сканеры визора не их пробивали. — Раннер, как там с точкой доступа? — Есть одна, совсем недалеко, — отрешенно отозвалась Фьюри. — Соседнее помещение… кажется, пустое. — Кажется? — У местной камеры несколько слепых зон, там я не вижу. Мы добрались до первой развилки, т-образный коридор выглядел таким же мертвым и заброшенным, как и все здесь. Я на всякий случай бросил запрос Ливингстону, и получил в ответ то же самое «чисто». Сканеры молчали тоже, и это нравилось мне все меньше. Левые склады корпы, оставленные без защиты, должны были кишеть бездомными. Или дельцами из местных банд — такие места без внимания не оставались. Все это очень отчетливо пахло ловушкой. И если это действительно была наша Кэсс — очень-очень дерьмовой ловушкой. — Рамирез, Эл, Такано со мной, — решил я. — Начнем с правого коридора. Фьюри, чем быстрее ты справишься, тем больше у нас шансов здесь не сдохнуть. Комм отозвался разнобойным «принято». Я выждал десять секунд, давая фору Заку, затем, развернувшись, просигналил остальным, и мы двинулись дальше. Шли осторожно, почти прижимаясь к стене, готовые стрелять во все, что движется. Сканеры неустанно пинговали все, до чего могли дотянуться, но все еще безуспешно. Нас красиво водили за нос — на визорах была такая девственная пустота, что не купился бы даже зеленый курсант. Деламейн молчал тоже, его дрон плыл чуть позади нас, слегка подсвечивая светодиодами. Если он и мог пробить местную сеть, то не счел нужным. Такано нагнал меня, едва ощутимо коснулся плеча и выдвинулся вперед на пару шагов. Я кивнул, пропуская — так принято, первый удар принимают на себя наши мастера ближнего боя. Лезвия «богомолов», уже раскрывшиеся в боевом режиме, тускло блестели; я машинально считал их через имплант и даже немного удивился: стоили они явно побольше, чем те, что доставались нам. Учитывая, что «Арасака» не склонна к благотворительности, Такано явно занимал там не последнюю должность. Какого же хрена он забыл в MAX-TAC?.. — Я в сети, — голос Фьюри был ломким от напряжения. — Сейчас… — Коридор заканчивается, — вдруг сказал Такано. Замер на мгновение, коротко выдохнул что-то на японском и добавил. — Здесь люди. Свет обрушился на нас сверху, пронзительно-белой слепящей волной, и даже оптика имплантов как будто на мгновение сбойнула, пытаясь справиться с резкой переменой. Я инстинктивно вскинул пистолет, едва успев в последний момент удержаться от выстрела. Бросил по комму команду «готовность» и «не стрелять», спиной ощущая, как точно так же сжимают оружие остальные. Прицел в визоре заметался, торопливо отслеживая цели: пять, семь, одиннадцать… Склад оказался довольно просторным, под сотню метров от нас до противоположной стены. Там совершенно неподвижно, молча глядя в пустоту, стояли двенадцать человек с нашивками «Биотехники» на рабочих костюмах. — Что это еще за срань, — тихо сказал Рамирез. Добавил громче: — Объекта не вижу. Здесь только гражданские. — Что-то не очень похожи они на гражданских, — пробормотал я. Врубил в шлемофоне громкую связь. — MAX-TAC, приказываю всем немедленно покинуть помещение. Повторяю, всем немедленно покинуть помещение! Никто не тронулся с места и не издал ни звука. У меня появилось смутное подозрение, что они вообще не услышали — или не поняли — что я сказал. Как те шлюхи из «Облаков», у которых вдруг заглючил поведенческий чип, и сознание осталось рассинхронизировано с двигательной системой. То еще дерьмо. Но почему и как здесь зацепило всех? Не хватало еще, чтобы эта психосрань начала передаваться воздушно-капельным. — У них мало хрома, — тихо сказал Такано. — Просто рабочие. Вряд ли психоз. Кроме, может, вон того… «Вон тот», крупный матерый детина, с блестящими от хрома гориллоподобными руками и титановыми пластинами на груди, сделал небольшой шаг вперед, не обращая никакого внимания на предупредительно щелкнувшие курки пистолетов. Чуть повернул голову и посмотрел прямо на меня, радужка его глаз была залита электронным голубым светом. Я знал, что это значит: установленное удаленное соединение. — Привет, Рэнди, — хрипло сказал он. — Это Кэсс. Отслеживаю, прошептал наушник голосом Фьюри. Говори с ней, тяни время. Ну отлично. — Привет, — сказал я. — Извини, что во всеоружии и без приглашения. Наши беспокоятся из-за неявки. Ну, сама знаешь. Кэсс засмеялась. В исполнении перепрошитого хромом мужика это выглядело довольно плохо, он запрокинул голову и его кадык задергался, словно у припадочного. На одно мгновение мне показалось, что его процессор не справится с поступающими инструкциями и нахрен зависнет. В лучшем случае. В неподвижную мишень намного проще попасть. Шестое чувство подсказывало мне, что рабочим «Биотехники» конец в любом случае. Даже если они не словят пулю сейчас, наши следаки у себя в лабораториях разберут их на микросхемы. — Я не псих, — неожиданно спокойно сказала Кэсс. — Но в MAX-TAC я не вернусь. — Мы проходили терапии уже много раз. Это не приговор. — Нет, — легко согласилась она. — Но то, что семнадцатую полностью укомплектовали — приговор. Ты не хуже меня понимаешь, что меня уже списали, Рэнди. Так что я, пожалуй, поживу остаток дней в свое удовольствие. И, кстати, с повышением. — Я его не просил, — ответил я. — Кэсс, почему именно сейчас? Рабочий-прокси пожал плечами. Хмыкнул. — Мне не нравится, что из нас лепят послушных солдатиков. Никогда не нравилось. Из нас намеренно вытравливают непокорность, любопытство, любые эмоции, что могут спровоцировать неудобные вопросы. Кто были эти психи, которых мы убиваем? Может, они просто оказались в плохое время в плохом месте, и те, кто наверху, решили их убрать? Киберпсихоз — отличная причина, особенно, когда у тебя есть личная свора цепных псов. Может, в следущий раз тебе подправят мозги так, что ты просто будешь стрелять по команде, и считать это правильным? — Но так было всегда. Круговая порука и перекрестный контроль. Мы все согласились на эти условия, когда выбрали выжить. — Выбрали? — Кэсс криво улыбнулась. — Мы ничего не выбирали. Ты, Рэндалл Расс, умер пять лет назад, когда твой мозг вдруг решил, что устроить резню в ночном клубе — это охренительно крутая идея. И тот Рэндалл Расс, который так славно оторвался в этом самом клубе с виброножами, умер тоже, когда его прополоскали под нейролептиками и брейнами. И с того времени после каждой терапии рождался новый Рэндалл Расс, заново уверенный в своем личном выборе. Да у любого искина больше свободы воли, чем у нас. Почти пробила, прошептал наушник. О нет, только не… вот же дерьмо! Двенадцать человек, до этого неподвижно и молча стоявшие у стены, одновременно повернули головы в нашу сторону. Кто-то вскрыл их прошивку, видимо, была утечка из «Биотехники», торопливо говорила Фьюри. Ими управляют, всеми одновременно, но этот ублюдок действительно хорош, я не могу отследить… Рабочий-Кэсс, все еще остававшийся впереди, задумчиво склонил голову набок, словно прислушиваясь к чему-то. И коротко усмехнулся, оскалив крупные зубы. — Ну что, Рэнди, поиграем? У него был «кузнечик». Какая-то левая версия с черного рынка с кривым ИД, наши сканеры опознали ее как безобидный нейроэнергетик. Я увидел только смазавшийся тенью силуэт и отшатнулся, инстинктивно пытаясь уклониться и найти прицелом ускользнувшую цель. Бросил запуск «Сандевистану», переключая мозг в режим выживания и войны, и окружающий мир покорно дрогнул и растянулся в одном мгновении, стремительном, пронзительном и ярком. В самом начале этого мгновения хромированная рука рабочего, которая должна была размозжить мне голову, встретилась с раскаленным лезвием «богомолов». Зло взвизгнула сталь. Я выстрелил трижды, попал только один раз и неудачно, пуля застряла в грудной пластине, и псих отмахнулся от нее, как от надоедливой мухи. Они с Такано сцепились в смертельном поединке, танцуя один вокруг другого, скорость против скорости, мастерство против мастерства. Прицел прыгал, как у торчка под кайфом, я лихорадочно пытался выгадать момент, чтобы не задеть кого не нужно, но даже «Сандевистан» не мог разогнать мозг до таких скоростей. Краем глаза я увидел, как к нам приближаются другие силуэты — это бежали рабочие «Биотехники». Ставшие безумными марионетками люди, которым кукловод на другом конце сети отдал приказ убить. Некоторых из них уже поднимали пистолеты. — Огонь! — рявкнул я. У нас были гранаты и паралитический газ, но дистанции не хватало, могло зацепить и нас самих. «Сандевистан» дожигал последние секунды, я стрелял снова и снова, слышал, как глухим эхом щелкают рядом пушки Рамиреза и Алисии. Рабочие впереди падали, и поднимались, упрямо ползли вперед, харкая кровью и задыхаясь, скребли пальцами грязные плиты пола, до самого конца пытаясь выполнить последнюю команду. Я не знал, понимали ли они, что делали, и просто не могли не подчиниться, или этот вирус — или что бы там ни было — уже полностью выжег им мозги. Второе, пожалуй, было бы лучше. Чувствовать, как твое тело само бросается под пули и корчится в агонии — не самый приятный способ закончить жизнь. А потом все разом остановилось. Я опустил пистолет, судорожно выдохнул; в плечо легко кольнуло — инъектор опустошил вторую капсулу стимов. Рабочие, те, кто еще оставался жив, беспомощно один за другим оседали на пол, размазывая ладонями грязь и кровь. — Заблокировала его, — на общей частоте выдохнула Фьюри. — Ублюдок хорош, ничего не скажешь. На камерах чисто, Расс, всех, кто работал на этих складах, согнали к вам. Я не ответил, бегло проверяя основные показатели биомонов группы. Подошел к Такано — тот стоял, тяжело дыша, левое плечо было рассечено до кости, в рваной ране виднелись серебристые жгуты хромовых нитей. Перед ним, распластавшись на спине, лежал прокси Кэсс с перерезанной глоткой. Его глаза оставались открытыми; электронно-голубая радужка, замерцав в последний раз, сменила цвет на человеческий темно-серый. — Хорошая работа, — сказал я. — Это только кукла, — сухо ответил Такано. — Следующая встреча будет сложнее. Я кивнул — в том, что Малышка захочет реванша, можно было не сомневаться. Отступил, освобождая место подлетевшему дрону Деламейна, бросил пинг с маяком Ливингстону, краткий отчет Контролю и повернулся к остальным. К счастью, в этот раз обошлось без жертв. Рамирез задумчиво рассматривал зал и выглядел так, словно сходил к друзьям на ланч; Алисия была бледной, но в целом держалась неплохо. — Что делать с гражданскими? — тихо спросила она. Я пожал плечами. — Тех, кто теоретически еще может выжить, возьмем с собой, пусть следаки разбираются, что за вирус на них повесили. Остальных добить, и уходим отсюда.