Momentary Weakness

— Пожалуйста, погоди! Куда ты меня ведешь?       Молчание. Быстро шагая по тропке меж деревьями в лесу подле Академии и с толикой страха глядя в напряженную спину не выпускающего твоей руки бога, ты прикидывала в уме, чем окончиться предстоящее безумие, параллельно успевая ломать голову по поводу того, каким образом к тому причастен клочок бумаги, что зажат сейчас в свободной руке сына Одина. — Бальдер… Что происходит? — Вот что, — он рывком оборачивается к тебе, потрясая перед глазами мятой записочкой:       «Я не могу забыть твои лучащиеся теплом глаза, мягкую улыбку. Я влюблен в твою искренность и жизнерадостность. Светлый образ не покидает меня, заставляя с придыханием ожидать новой встречи с тобою, нежный ангел. Прошу тебя, прими мои чувства, моя дорогая возлюбленная!» — Это я нашел на твоей парте сегодня утром. Уже десятая за эту неделю, — тихим, дрожащим от ярости голосом сообщает молодой бог, сминая записку еще сильнее. — Кто это? Сколько же их развелось? Когда ты успела полюбить другого?!       Куда только девалась мягкая улыбка и веселый взгляд, излучающий бесконечную любовь к сему миру? Где прежняя беззаботность, где, в конце концов, присущая ему трогательная неуклюжесть? Словно канули в Лету. Тяжелый взгляд из-под нахмуренных бровей, мелкая дрожь по всему телу, стремительно белеющие волосы — именно таким становился Хрингхорни, стоило ему приревновать тебя.       Опять двадцать пять… Что ж, разъяснять Бальдеру, в каких отношениях ты находишься с тем или иным богом и убеждать его в том, что романтикой там и не пахнет уже было чем-то самим собой разумеющимся. Увы, все твои доводы забывались им с поразительной скоростью, побуждая пламя ревности вновь и вновь окатывать обжигающими волнами сердце юноши. — Понятия не имею и, поверь, знать не хочу, — на удивление спокойно отвечаешь ты, забирая у бога записку и тут же, при нем, демонстративно разрывая ее. — Я не знаю, что ты себе представлял, перехватывая их, но скажу тебе то же, что и вчера, и позавчера. Мой мир заключается только в тебе. Я счастлива лишь будучи рядом с тобой и никакой другой мне не нужен.       С секунду Бальдер напряженно вслушивается в каждое слово, а затем бросается к тебе, крепко сжимая в объятиях, в исступлении покрывая поцелуями нежную кожу лица. — Прости, прости, прости, моя драгоценная вечная любовь… Как же я мог быть таким слепцом, как же мне хватило низости так подумать о тебе?! — Эй, все ведь в порядке… — успокаиваешь ты, аккуратно выпутываясь из объятий юноши и усаживаясь прямо на траву. С секунду поглядев на тебя, Бальдер с совершенно детским выражением лица кивает и опускается рядом с тобой, обнимая за талию и укладывая подбородок на плечо. — Пообещай, что больше ты никогда не примешь ничего, что даст тебе другой, — наконец произносит он, прижимаясь крепче. — Что бы он из себя не представлял... — Я и так не принимаю, — пожимаешь плечами ты. — Даже стараюсь лишний раз не привлекать к себе внимания. Но все-таки я не невидимка, знаешь ли. Как бы бесшумно я не передвигалась, меня все равно кто-нибудь да увидит… — Скоро тебя совсем никто не увидит, — доверительным шепотом сообщает вдруг Бальдер, двумя пальцами поворачивая к себе твое личико. — Я тебя заберу. Заберу в свой мир и мы будем вдвоем, там, где никто нас не найдет, кроме нашей страстной любви. А главное, вечной… — последние слова он уже выдыхает тебе в губы, увлекая в поцелуй.       И ты отчетливей, чем когда-либо осознаешь, что задуманное влюбленным богом всегда осуществляется.       …— Ты все не уймешься? – флегматично интересуется Тор, окидывая небрежным взглядом корчащего недовольную гримасу Лаватейна. — Когда ты уже поймешь, что Бальдер скорее уничтожит весь мир, чем даст кому-либо еще приблизиться к (Твое имя)? Ты все равно не добьешься их ссоры. — А я вот попытаюсь, — угрюмо отзывается трикстер, презрительно щуря глаза. — Человек должен знать свое место…