Формула тишины

      — И всё-таки, я не понимаю, что за бред несут слизеринцы? — Сощурившись, Рон замедляет ход, оглядывая уставшее лицо Гермионы, — Ты правда была на вечеринке у змеёнышей?       Сглотнув, Гермиона поморщилась. Если бы не Джинни этим утром, она бы вряд ли бы смогла успокоиться и привести себя в порядок к занятиям.        — Мерлин, Рон, ты и вправду этому веришь? Я скорее поверю в то, что Снейп поставил Невиллу «превосходно», нежели в это, — рявкнул Гарри, обгоняя замершего Уизли, но резко затормозил, встречаясь взглядами с Малфоем, который со своими прихвостнями также затормозили у гриффиндорцев, — Чего тебе?       — Мне? Ничего, — закатил глаза блондин, только вот кивая на Забини, пояснил: — а вот ему — очень даже может быть.        Троица перевела взгляд на мулата, державшего в руках статуэтку, незнакомую Поттеру и Рону, а вот у Гермионы от её вида по спине побежали противные мурашки. Паника начала расползаться от самого центра груди ко всем её конечностям. Грейнджер не хотелось врать друзьям, но и сказать о том, что вытворила, тоже не собиралась, потому всячески увиливала от их расспросов, где же она была, и почему слизеринцы позволяют такое немыслимое обсуждать.        — Ты утром забыла, малышка Герми, — уголок губ Блейза насмешливо дернулся, а руки протянули Гермионе монотонный бокал со змеёй. — Признаюсь, ты лучшая, — тут он не сдержался и улыбнулся своими белоснежными зубами, так ярко контрастирующими с его темной кожей, — требую реванш. На следующих выходных, поздравляю, ты вновь приглашена.        Парни выжидающе оглядывали лицо Гермионы, меняющее эмоции каждые пару секунд, явно недоумевая и ожидая объяснений.        — Спасибо конечно, но отказываюсь, и от этого дурацкого приза, и от приглашения, и от вашей компании, — более-менее сдержанно проговорила на одном дыхании волнующаяся Грейнджер, а после, резко обойдя слизеринцев, стремительно проследовала вперёд по коридору, мельком бросая взгляд на белобрысого парня, ухмыляющегося этой-своей-мерзкой Малфоевской ухмылочкой.        Внутри всё бушевало. Было настолько безумно стыдно перед друзьями, что хотелось провалиться под землю, лишь бы не видеть их реакции. Рвало на части от отвращения к Забини — он сделал это специально, лишь чтобы позлить и насолить. А ещё гремело из-за злости, при чём злость эта была не понятна Гермионе. Она злилась прежде всего на себя, что позволила такому случится, на Тео, что подлил ей что-то в сок, на всех этих мерзких слизеринцев, а ещё на Джинни, что выперла её туда, хотя винить во всем подругу — как минимум несправедливо, она не заставляла Грейнджер пить, уж тем более пить с рук Нотта, однако она тоже в какой-то мере была в ответственности за подругу, но это уже не важно.        И вот, стремительно несясь по коридору подальше от столкнувшихся друзей и слизеринцев, Гермиона ничего не хотела, разве что стать вчерашним дымом — медленно расплываться и растворяться, да так, чтобы о ней никто и не вспомнил.        Когда она проделала стоящее расстояние от того места, где остались Рон и Гарри, Гермиона влетела в ближайшую дверь, хватаясь за голову у корней волос и немного оттягивая их.        И внезапно ненужные слезы потекли по её побледневшему лицу. Она закусывала губы, опираясь на раковину в туалете Плаксы Миртл, пытаясь как можно меньше издавать звуков.        Размазывая по лицу солёные слёзы, Гермиона тихо скулила, шмыгала носом и корила, корила, корила себя. Что скажут мальчики? Что они ей ответят на это? Врать она уж точно уже не сможет.        На душе так паскудно и горько, что провались сейчас под ней земля — Грейнджер только бы обрадовалась такому.        У Гермионы сдают нервы.        Прошла лишь неделя обучения, а сил ни на что уже просто нет. А масла в огонь подливает выплывающая из-за угла Миртл, от которой зарёванная гриффиндорка всячески отмахивается и лишь громче заливается рыданиями, только вот в этот раз это слёзопроливание не кажется ей обоснованным, Гермиона просто хочет наконец-то выплакаться, выпустить всё накопившееся из себя.        Не заботясь о том, что её завывания может кто-то услышать, Гермиона громко рыдает, срываясь на крик. Отшатываясь от раковины, у которой маячило надоедливое и что-то приговаривающее на вопли Гермионы пр      иведение, Грейнджер спиной больно припечаталсь к стене. Закрывая ладонями лицо, она кричала уже в руки, медленно скатываясь на пол. Казалось бы, когда уже слёз не было, Гермиона всё никак не могла успокоиться, срываясь в истерику. Громко втягивая и прерывисто выдыхая воздух через рот, её губы, как и конечности, сильно дрожали, но по лицу всё-также текли соленые дорожки. Мозг уже не функционировал, оправдания закончились, как и силы думать о чём-либо.        У Гермионы никогда прежде не было таких сильных рыданий. Никогда прежде ей не было так плохо, однако мощной причины на то особо и не было. Подумаешь, один раз оторвалась, всего один раз решила по-настоящему отдохнуть, и, пусть это и была не лучшая компания, зато тогда ей было хорошо. Наверное…        Сколько она просидела на полу в туалете — она уже и не знает, но даже отворяющаяся в туалет дверь не привела её в чувство — так и оставшись сидеть напротив двери у стены, она пустыми, опухшими глазами смотрела, казалось, сквозь человека, зашедшего во внутрь.        — И какого чёрта ты, идиотка, тут разоралась? — Ожидая ответной реакции, Малфой смотрел прямо ей в красные глаза, но девушка, не двигаясь, с нулевыми эмоциями на лице выражала лишь умиротворение и опустошение, — чего молчишь? — Выплёвывая слова, он шагнул ей навстречу, но даже когда дистанция между ними уменьшилась до минимума, а он глядел на неё сверху вниз стоя едва ли не вплотную, Гермиона не поднимала глаза, устремляя свои стеклянные глаза теперь уже в его колени.        — Отвянь, — тихо сорвалось с её губ. И тут Малфой забегал по её лицу взглядом, пытаясь хоть что-то понять. Чуждая тревога начала зарождаться в нем — он никогда прежде не видел настолько спокойную гриффиндорку. Обычно глаза её горят, а сама она рвётся впереди всех, и не важно, что это — будь то получение новых знаний на уроке трансфигурации, или же ввязывание в очередные неприятности с Поттером и Уизелом на пару. Сейчас же она просто молчала, даже не огрызаясь с достающим её блондином. Это и радовало, и пугало одновременно.        — Грейнджер, чёрт тебя дери, что с тобой не так? — Натягивая свою повседневную маску отвращения и отстраненности от всего, присел на корточки он, а сам в глубине души уже хотел, чтобы она накричала, как всегда, прогнала, ударила, только бы не быть вместе с ней в одной компании.        Ему и вправду было плевать на неё, ей была она не очень приятна как человек, находящийся поблизости, однако интерес, кто ж довел её до такого состояния, брал верх. Вариант того, что это всё из-за обычной вечеринки слизеринцев Драко и вовсе не брал в счёт — из-за такого не рыдают на весь этаж и не дрожат всем телом, сидя на холодном кафеле. Потому ему казалось, что это её дружки довели её, а лишний раз поиздеваться над золотым трио уж очень хотелось.        — Отойди, — устало закатила глаза Гермиона, пытаясь подняться с пола, но вот руки Драко толкнули её обратно за плечи, не позволяя встать. Карие глаза внезапно загорелись удивлением и злостью, — не трогай меня и отойди, — шикнула шатенка, скидывая со своих плеч бледные ладони.        Это произошло так быстро, что Малфой и сам не понял, что сделал. Какого черта он он вообще притронулся к ней? На секунду Гермионе показалось на его лице удивление, однако в тот же момент выражение сменилось на привычное искривлённое раздражение и надменность.        — Пойду помою руки, — хмыкнул он, тут же вскакивая на ноги и твёрдым шагом уходя в сторону двери.        — Раковины и здесь есть, Малфой, — вырвалось с её рта произвольно, когда он уже почти открыл дверь и молча ушел.        Резко отшатнувшись назад, он удивленно окинул девушку злостным взглядом.        — Принцип — не касаться того, чего касалась грязнокровка, — и в ту же минуту потянул ручку и скрылся в коридоре, не забыв громко хлопнуть дверью.       Хоть он ей и нагрубил, но это произвело нужный эффект — Гермиона пришла в чувство. ***        После долгих разговоров с Джинни, высказываний Гермионы, что ей безумно стыдно за произошедшее, что она не хотела ничего подобного, что она не знает, как смотреть теперь друзьям в глаза, Грейнджер стало легче, но вот объясняться перед ними совсем не хотелось — она не знала, как они отреагируют, поймут ли и что скажут в конце.        Прокручивая в голове все события, произошедшие за последние пару часов, Гермиона ворочалась в кровати.        — Джинни, пойми, они не захотят со мной разговаривать, — упрямо твердила Грейнджер, нервно теребя свой длинный кудрявый локон в руках.        — Ты не разговаривала с ними весь день! С утра их избегаешь. Гермиона, они поймут тебя, тем более, что ты пошла туда со мной, а не сама, — упирая руки в бока, возрастала горой перед сидящей на кровати Грейнджер, отбрасывая на неё свою тень.        — Джинни, я… мне страшно! — Осекшись на мгновение, выпалила последние два слова непонятно от чего севшим голосом Гермиона, вскакивая с кровати.        — Гермиона, они твои друзья, — вверяла Джиневра всё никак не успокоившейся подруге, однако последняя лишь припералась и стояла на своем.        — Я не выйду со спальни, всё, — вдруг упала на кровать Грейнджер, — У меня много домашнего задания, всё, я всё сказала.        И на дальнейшие перепалки с Уизли у нее и вправду не было сил — Гермионе слишком плохо от всего этого.        Спустя время Джиневра все-таки оставила упёртую Гермиону одну.        Так и провалявшись до утра в постели, девушке не удалось уснуть. Первые выходные прошли просто ужасно, как, впрочем, и прошедшая неделя.        Утро понедельника выдалось тяжёлым — Гермиона лениво поднялась с постели в половину пятого, не имея больше сил смотреть в потолок.        Принимая ванные процедуры, она надеялась на то, что ей удастся хоть немного взбодриться, однако теплая вода лишь больше распарила её тело, что повело к ещё большей сонливости. Вглядываясь в отражение в зеркале, Грейнджер всё-никак не могла понять, что с ней не так. И фигура та же, щёки по-прежнему румяные, глаза такие же, как и раньше — карие, но только вот что-то в своем внешнем виде сейчас отталкивало Гермиону.        Протирает сонные глаза. Глубокий вдох. Такой же выдох. Маскирующие чары, заставляющие исчезнуть для окружающих её глаз эти противные синяки на шее.        Из-за принятия душа, от влажности, её длинные кудри стали еще более похожи на гнездо, отчего внутри начало зарождаться раздражение. Это нужно теперь либо долго и нудно, так по-маггловски, вычесывать расческой и укладывать чем-то, либо же просушивать магией и оставить как есть, в прочем, как она часто и делала. Был конечно еще один способ, однако Грейнджер ранее не взбредало голову прибегать к такому.        Ещё один вдох. Ещё один выдох. Просто взмах палочки. Самый обычный взмах… Зажмурившись, Гермиона резко взмахнула древком у себя над головой, заставляя кудрявые непослушные и торчащие во все стороны локоны улечься на плечах и спине аккуратными локонами. Открыв глаза, Гермиона даже тихо удивленно ахнула — она не думала, что с первого раза удастся удачно воспользоваться гламурными чарами — это был её второй опыт за всю жизнь, первый, конечно же, был на Святочный бал.        Оставшаяся более, чем довольной, Гермиона взяла две таких послушно-прямых пряди у висков и закрепила их заколками. Выглядело это более, чем сносно. Аккуратно и элегантно.        Выйдя с ванной старост, она тут же наткнулась на двух злобно оскалившихся личности.        — Чего так долго… Грейнджер? — Начала на высоких тонах Паркинсон, однако, рассмотрев вышедшую девушку, тут же притупилась, — королева отстоя пытается выглядеть не отстойно? — Изогнула она тонкую черную бровь, — отойди, нам с Драко нужно тоже принять душ, — а после, потянув блондина за руку, зачарованно оглядела влюбленным взглядом блондина и проследовала в открытую ванную комнату, от двери которой только что отшатнулась Гермиона.        Малфой, на удивление, молча прошёл за брюнеткой, отстранённо окидывая гриффиндорку загадочным взглядом. От этого взора его серебристых глаз становилось не по себе: взгляд был настолько откровенно изучающим, что хотелось потупиться, ссутулиться и скрыться от него, а по спине бежали мурашки.        Гермионе хотелось было как-то прокомментировать их совместное купание, тем более они две старосты факультета, только не стала — портить себе настроение с утра равняется испортить его на весь день.        Шумно вздохнув, она поспешила уйти подальше от этого кошмарного коридора. ***        Гермиона не пересекалась ни с Гарри, ни с Роном аж до обеда, отчего на душе, вроде, как и было хорошо, только вот и неспокойно тоже. Ей было ужасно тяжело. После вчерашней стычки со слизеринцами они так и не разговаривали. Гермиона не знала, злы они на неё, или еще чего. Именно из-за этого она и медленно и неохотно плелась в большой зал.        Пряча глаза, она обошла место за гриффиндорским столом, где сидели Рон и Гарри, и, не глядя на них, села по левую сторону от Джинни, о чём-то беседующую с Невиллом.        Молча наложив себе в тарелку овощное рагу, Гермиона начала быстро поглощать пищу, только бы поскорее уйти отсюда.        — Гермиона, что происходит? — Не стерпел Рон уже спустя пару минут затянувшегося молчания, которое наступило, стоило подруге появиться на обеде. Наклонившись, он взирал на неё своими глазёнками через троих человек.        — Да, почему ты стала нас избегать? — Вмешался Гарри, точно также прищурившись.        — А вы… Разве вы не злы на меня? — Вынырнув из-за закрывающих ей обзор нескольких гриффиндорцев, Грейнджер неверяще посмотрела на друзей.        — За что? Гермиона, мы же друзья, — так по-детски пропел Уизли, — тем более, что я уверен, что ты усвоила урок, и больше не пойдёшь на их змеиные сборища, — пытаясь состроить умное лицо, рыжий приподнял подбородок, говоря это с больно важным видом, отчего и Гермиона, и Гарри, и даже Джинни с Невиллом громко засмеялись, — что? Что я такого сказал?        — Ничего, Рон, просто, спасибо, мальчики, спасибо за всё, — тепло улыбнулась Грейнджер. Наконец-таки ей стало легче на душе. Теперь она спокойно продолжать заниматься своими делами, забыв о той ужасной субботе, а не корить себя и всех, зациклившись на одном.        — Следующим зельеварение, так не хочется ничего! — После наконец долгих и задушевных разговоров воссоединившегося трио, провыл Рон, сжав на плече ручку сумки.        — Ты ничего считай и не делаешь никогда! — Привычно закатила глаза Гермиона, подмечая, что ей даже нравится это ребячество Рона.        — Да ладно тебе! У нас теперь никто, кроме Гарри и Малфоя не считаются, как за работающих на уроке! — Уизли немного ускорился в шаг, идя чуть впереди друзей, однако, не глядя на дорогу, смотрел на собеседницу, выворачивая шею, — кстати, Гермиона, у тебя сегодня такая прическа…        — Рон! — Не успела она предупредить рыжего, как тот врезался в грудь парня, вывернувшего из-за угла коридора. С грохотом с плеча Уизли упала та сумка, которую он безостановочно поправлял ранее, а с рук блондина выпала большая стопка книг, приземляясь прямо на ноги рыжего, отчего тот тут же взвыл.        — Уизел! Какого, блядь, хуя? — Зашипел Малфой и, принебрежительно оскалившись, отшатнулся назад к слизеринцам.        Уизли, прыгая на одной ноге, зло что-то прохрипел в сторону блондина.        — Неуклюжее отродье, прочь с дороги, — Малфой одновременно отпихивает в сторону Рона и, взмахивая палочкой, поднимает вверх упавшие книги. На самом верху разместился неприметный синий блокнот. Гермиона бы и не заметила этого, если бы Гарри ещё неделю назад так не интересовался им. Скорее всего, им.        — Ты кого назвал… — Начинает было Уизли, но резко замолкает от схватившей за его рукав Гермионы.        — Правильно, слушайся Грейнджер, чёртов каблук, — раздражённость на лице Малфоя сменяется нотками веселья, и он, озираясь на Забини и Нотта, говорит: — наша Королева Отстоя занимается защитой отстойных, как это мило, — ужасная ухмылочка не сползает с его лица, а глаза прикованы к Гермионе, крепко державшей Рона за запястье.        — Малфой, сколько можно? Тебе доставляет удовольствие доставать нас? — Вмешивается Гарри, ступая в сторону слизеринцев, оставляя Рона и Гермиону у себя за спиной. Он ещё какое-то время сохраняет спокойствие, что играет лишь на руку Гермионе — больше шансов свести перепалку на нет. Их каждая стычка с Малфоем и его свитой всегда заканчиваются не самым хорошим образом.        — Отъебись, Поттер, не я первый это начал, — оскалился Малфой, стряхивая со лба челку, — Будь это отребье не таким неуклюжим, мне бы было плевать.        — Да что ты говоришь?! А не ты ли кинул на ноги мне книги?! — Взревел Рон, вырывая руку из хватки Гермионы. Голова гудела. Эти трое опять цапаются…        — Да прекратите вы! Ведёте себя как маленькие! — Не выдержала Грейнджер, сильно взмахивая руками, — ты, Рон, мог бы просто извиниться, — она тыкнула пальцем ему прямо в грудь. — А ты, Малфой, неужели так сложно хоть раз не оскорблять и не наезжать на кого-то? Чистокровным он тут заделался, а умения разрешать конфликты как у тролля! — Гермиона зло смотрела на ошеломленного блондина, замершего от её едких слов, — в конце концов, Гарри, ты чего вообще лезешь к ним в перебранку? Какие вы все… — какое прилагательное она не пыталась подобрать, идеально описывающее их — попросту не существует, — агрх, — гортанно прорычав, она инстинктивно схватила Уизли за руку, собираясь уходить.        Отойдя от шока, Нотт громко засмеялся, подобно психопату, что вызвало у всех, даже у слизеринцев, недоумение. Теодор, пожалуй, один из самых непредсказуемых людей, которых только знала Гермиона, иногда ей даже казалось, что и его друзья не всегда понимают, что он может выкинуть в этот раз. Теодор, зацепившись взглядом за сплетенные руки Гермионы и Рона, немного притих, а в глазах его будто что-то потухло.        — Поглядите-ка, а Вислый у нас с Грейнджер встречаются! — Улыбнулся Тео, играя бровями. И, о Мерлин, как не вовремя для Рона мимо проходила Лаванда — её смех от какой-то идиотской шутки её подруги вмиг стих, а в глазах легко проследить можно было немую боль от услышанного.        Уизли, быстро сообразив, что к чему, грубо вырвал свою ладонь из Гермиониных рук и скомканно отвел взгляд, в глазах его читалось смятение и стыд.        Гермиона, закусив губу, мысленно ударила себя по лбу. Мерлин, что она только что сделала? Дура…        Рон смотрел на Лаванду, а Лаванда смотрела на Рона. В их немых переглядках не было ничего такого, за что можно было зацепиться. Два ребенка с пустыми глазами. Но, без сомнений, они что-то друг к другу питают, отчего в груди у Гермионы завязывается тугой узел. Однако она не могла прочитать на лице Уизли любовь к Лаванде, такую же любовь, какую она видела на своем.        Прикусив губу, Гермиона громко вздыхает, тем самым привлекая к себе внимание.        — Что смотрите, идём, у нас уроки, — шикнула она, а после, не посмотрев ни на кого, прошла вперед. В голове всё крутилась мысль о том, что Рону небезразлична эта глупая девчонка. Мерзость, какая мерзость. ***       Жизнь Гермионы немного стихла. Судьба, кажется, решила дать ей двухнедельный перерыв, которым Гермиона пыталась смаковать, как могла. Не было совершенно никаких происшествий. Надежда на один спокойный год даже пыталась поселиться у Гермионы в сердце — только вот пожиратели смерти продолжали сновать по улицам, но об этом и думать не хотелось, сейчас на первом месте учёба.        К слову, о ней. Шестой курс не щадил никого. Количество заданий удвоилось, если не утроилось, что о каких-то дополнительных занятиях для саморазвития и речи быть не могло больше — времени не хватает даже на выполнение основных предметов, не говоря уже о чем-то постороннем.        А постороннее… Гермионе хотелось бы заняться алхимией, которую, к сожалению, на её курсе никто не преподаёт — не набралось нужное количество желающих её изучать учеников, взять курсы астрономии и ходить на историю магии — но и тут облом, её график и так переполнен, втиснуть ещё что-либо не получится, был бы только у нее маховик времени… Потому она пообещала себе, что как только весь этот завал спадет (если спадет конечно), обязательно начнет изучать хотя бы историю самостоятельно.        Грейнджер так пеклась о хороших оценках, что последние пару ночей подряд не спала даже — за выполнением нумерологии и домашним по рунам она сидела до пяти, а то и шести утра, а там уже и спать ложится смысла нет, за двадцать минут не выспишься.        Спасал кофе, обычный, маггловский кофе, который она купила так, на случай, если сильно захочется вкусить родной терпкий аромат и насладиться напитком, разбавленным молоком. К слову, она и подумать не могла, что так сильно подсядет на него.        Джинни сильно переживала за подругу, не появляющуюся в спальне девочек до самого утра. По началу она думала, что у мисс-всезнайки появился ухажер, и у неё все там так романтично, но титул всезнайки сказал сам за себя — Гермиона просто на просто впитывала в себя всевозможные знания библиотеки, хотя казалось бы, что гриффиндорка за предыдущие годы успела выучить все книги Хогвартса наизусть.        Что ж, в прочем, после долгих уговоров непрекословной Грейнджер, Уизли бросила затею уговорить Гермиону забить хоть на что-то и лечь нормально поспать, и, как оказалось, это даже поспособствовало быстрому развитию подготовлений к её дню рождения, что был уже не за горами.        Гермионе просто стоит подождать несколько часов до полуночи. До того момента, когда стрелка часов разделит её жизнь на «до» и «после» восемнадцатилетия.       — Грейнджер, привет, — прозвучал самодовольный тон у Гермионы над ухом, отчего сосредоточенная на книге она перепугано дернулась.              — Забини, если ты пришёл поиздеваться, то так и знай, мне некогда, — отщетинилась Гермиона, заправив растрёпанные волосы, ранее которые были заплетены в тугую косу, за уши, а после подняла взгляд на мулата, обогнувшего её из-за спины и присевшего напротив, — Тебе уж не знать, что на прошлом занятии по рунам задали ужасное количество заданий, я боюсь, если сейчас мы будем о чём-то спорить, то до завтра я точно не успею закончить домашнее, — отчеканив каждую букву, девушка опустила холодный взгляд обратно в книгу. Одну из множества, лежавших раскрытыми на столе. И в какой она только что видела нужную ей информацию? Мерлин, опять искать…              — Эй, спокойно, я по делу, к слову, с теми же рунами, — поднял руки вверх Блейз, как бы показывая, что он тут не ради комедию построить, однако насмешливый тон, с каким он это проговаривал, говорил об обратном.              Забини, также, как и Гермиона, ходил на пары по древним рунам и даже преуспевал во многом — профессор Бабблинг не раз хвалила его на занятиях.              — Ну и? — Заинтересованно подняла она взгляд, однако спины не выпрямила, продолжив склоняться над книгами.              — У меня проблемы с последним заданием, — в подтверждении этого Блейз замахал перед лицом гриффиндорки несколькими пергаментами в стопке, а на самом верхнем и вправду было всего пару строк, и то, зачёркнутых.              — Ты что, уже выполнил все задания? — Не поверив, Гермиона выхватила у него из рук бумагу и принялась просматривать все листы.              — Говорю же, последнее не сделал, — ухмыльнулся Забини, по-хозяйски притягивая к себе книгу, которую до этого момента Грейнджер поглощала глазами, — вот этот учебник можешь даже не брать никогда, тут нет ничего особенного, в разы лучше взя-ять, — протянул Забини, а после, закопошившись у себя в сумке, выудил толстенькую книжонку в потрепанной обложке, — вот эту, тут и расшифровка рун, их происхождение, и информация об истории, много чего полезного, а в твоем «Углубленное изучение древних рун» нихрена углублённого не сыскать.              Заинтересованная Грейнджер оторвалась от изучения рукописей Забини и удивленно уставилась на книгу, которую мулат безудержно крутил в руках.              — Ты где её откопал? Впервые о такой слышу… — Прищурилась она, однако, присмотревшись, воскликнула, даже вспрыгнув с места: — погоди! Это что, то самое издание скандинавского учёного, что разгадал руническую надпись на камне из Рёка? — Выпучив глаза, она ловко выхватила книжонку, начиная безудержно её пролистывать, — удивительно, — уже спокойно проговорила себе под нос Гермиона, осев на место и быстро пролистывая страницы учебника, — где ты её достал?              — У матери много такого барахла, остающихся от её ухажеров, — непринуждённо пожал плечами Забини, — Так что, поможешь?              — Я бы с радостью, но я к трём последним ещё даже не притрагивалась, боюсь, если ты не справился с этим, я уж подавно, даже за ночь, не преуспею, — поникла гриффиндорка, нависая над столом, усеянным кучей пергаментов, книг и свёртков.              Этот год просто ужасен, она не успевает за всеми. Быть может, проблема в несобранности, или же в вечной паранойе, что скоро Волдеморт опять наступит, либо Гермиона просто накручивает себя, и ей стоит просто как всегда прикладывать усилий больше остальных и всё.              — Хей, мисс Всезнайка, не раскисай, давай я помогу тебе, а ты поможешь нам обоим? — Лучезарно улыбнувшись, он всмотрелся в поражённую Гермиону. Её лицо передавало и удивление, и заинтересованность, и доверие с недоверием одновременно. Поразительно!              — Неравноценный обмен какой-то, — пробурчала под нос себе Грейнджер, однако Забини решил оставить её реплику без внимания. Поставив стул по левую сторону от девушки, слизеринец переместился туда.              — Если использовать лишь литературу нашей библиотеки, то нам понадобится ещё вот этот том, — взмахнув палочкой, он призвал к себе книгу с синим корешком, — даже она будет получше твоего «Углубления», — закривлялся, ребенку подобно, парень, раскрывая учебник на нужной странице, — Салазар, ты смотришь на меня так, будто бы я Поттера изнасиловал, что не так?              Прыснув, Гермиона улыбнулась.              — И почему вы, слизеринцы, так любите на словах насиловать Гарри? — Вспомнив реплику Нотта, Гермиона улыбнулась ещё шире.              — Что?              — Что? — Перекривляла его Грейнджер. Итальянец ответно улыбнулся.              — …так вот, таким образом у тебя меньше количества книг, но больше полезной информации, — вынес вердикт Блейз, убрав ненужную макулатуру и заменив её на другие книги, тем самым он освободил много места на столе и сузил количество источников до минимума.              Однако, что не утешило Гермиону, Блейз занёс ещё одну её книгу — «Расширенный курс перевода древних рун» в список не самых полезных учебников, а ведь Гермиона до этого так восхваляла этот учебник!              С приходом слизеринца вечер стал немного интереснее и веселее.              Процесс выполнения заданий ускорился в несколько раз, да и к тому же непонятное Гермионе Забини с лёгкостью объяснял доступным языком.              — А вот что делать с этим я даже не представляю, — Забини уставше подпер лицо ладонью, — я мучался с ним так долго, но ничего не выходило, потому и решил обратиться к тебе, оно вроде по типу позапрошлого занятия, а у тебя с ним трудностей совсем не возникало, если я не ошибаюсь, — монотонно проговорил слизеринец, зевнув. Время было уже позднее — начало двенадцатого, библиотека в восемь успела закрыться, совсем уже никого не осталось, все нормальные уже давным-давно отдыхают в тёплых постельках, одни они сейчас сидят в дальнем углу читального зала, рискующие попасться миссис Пинс или Филчу, если вызовут много шума в темной библиотеке.              — Подожди, дай подумать, — отмахнулась Грейнджер, сильно не вникая в то, что там бормотал полуспящийБлейз, лишь вчитываясь в само задание, но пробежавшись по строчкам в очередной раз, вынесла: — да, я знаю алгоритм, пример был… Где же был пример, — переворачивая всё сверх на голову, Гермиона принялась искать нужный ей свёрток, — да где же он! — Возмутившись, она присела обратно на стул, обдумывая, в чем именно она видела похожее, — точно, это из «углубленного изучения»! — Воскликнув, Гермиона ударила недоумевающего Блейза палочкой, а после призвала этим же древком к себе увесистую книгу.              — Хм, опять твоё «углубление», ну-ну, — не веря, Забини откинулся на спинку стула, наблюдая за активно листающей страницы гриффиндоркой.              — Вот, видишь, здесь может и не столько полезного, как в твоем легендарном издании, но всё-таки что-то да есть, — взяв перо в руки, она принялась писать и параллельно этому говорила, — я тебе сейчас всё объясню, погоди только, пока напишу и проверю, — бархатистым тоном проговаривал она, безудержно выводя буквы на пергаменте, — вот!              — Фантастическая ты, всё-таки, — покачал головой Забини, скрестив руки на груди.              — В каком смысле?              — Всё умеешь, всё знаешь, и при чем реально всё. Начиная маггловедением, заканчивая нахождением общего языка с язвительными слизеринцами, — пояснил Забини, — Салазар, не смотри на меня так, я и вправду так думаю, — возмутился он под напором не верящего взора растрёпанной шатенки, — тогда, на вечеринке, ты с лёгкостью околдовала Дафну своей доброжелательностью, а ведь вы с враждующих факультетов, да и не только Гринграсс тобой восхитилась, даже…              — С днём рождения! — Ворвавшись в библиотеку, завопили сразу шесть человек, однако по шуму — все двадцать, не дав закончить разговор Гермионы и Блейза. А за воплем последовал звук писклявых дудок.              Джинни, стоявшая впереди всех, впала в ступор, стоило ей увидеть с кем сидела именинница и как она на него смотрела.              — Оу, так у тебя день рождение? Поздравляю, — непринуждённо выдал мулат, — это я прихвачу, завтра отдам, а сейчас мне, похоже, пора, — Забини выхватил тетрадь Грейнджер, и, закинув всё свое в сумку, встал и ушёл под пристальный взгляд толпы гриффиндорцев.              Джиневра, казалось, смотрела на итальянца больше всех, однако он даже не поднял на неё глаз, быстро откланялся.              — Это что такое было? — Первым отошел от шока Рон.              — Мы выполняли задания по древним рунам, — пожала плечами Гермиона, отмахиваясь от недоумевающих друзей.              — Это, как по мне, не столь важно, — произнесла Полумна, выходя из толпы, — мы тебя все поздравляем, — начала Лавгуд, загадочно улыбаясь.              Грейнджер встала со своего места и попыталась пригладить торчащие во все стороны кудри, предвкушая, что же её друзья такого затеяли. Широко улыбаясь, она даже удивилась — последние пару дней Гермиона помнить-то не помнила о своем дне рождении, потому выходка близких приятно поразила её, напоминая о знаменательной дате.              — Дорогая наша Гермиона…              — Это очень весело, но, кажется, нашу огромную пламенную речь стоит немного отложить, ведь совсем скоро здесь будет Филч, нам лучше всего сматываться, — нервно улыбнулся Гарри, тем самым прервав Джинни и испортив такой момент. Он, нервно хихикая, косился на Миссис Норис, внезапно появившуюся в библиотеке.              Гермиона прохныкала. Вот почему её друзья сначала думают, а потом делают? Логично же, что после отбоя выходить из спален — так себе идея, а вот ещё и вопить на весь этаж ещё хуже.              Начав активно думать, что же им делать, она быстро пришла к выводу, что путей к отступлению у них нет — шаги Филча уже эхом звенели по читальному залу, соответственно спрятаться или хотя бы просто убежать с библиотеки возможности нет. Удивительно, как он так быстро добрался сюда…              Взмахнув палочкой, Гермиона потушила два светильника на столе — единственные источники света в библиотеке на данный момент. Это может и отсрочит время их поимки, но явно её не предотвратит. Что делать дальше — она и понятия не имела, они все не близнецы Уизли, чтобы раз за разом обводить завхоза вокруг пальца.              — Прости, Гермиона, — провыла Джинни, и, наощупь найдя подругу, всучила ей массивную коробку, а после, не придумав ничего лучше, взмахнула палочкой над ней, тихо произнесла какое-то заклятие, и шатенка, чьё лицо сейчас выражало вселенский испуг, взмыла вверх к самому потолку.              Зацепившись за верх стеллажа одной рукой, Гермиона постаралась не издавать звуков, задержавшись в одном положении, и тихо наблюдать за пришедшим Филчем, который уже прибыл на то место, где только что находились все ученики. Освещая фонарём окрестности, он откровенно недоумевал, как же негодникам удалось скрыться.              Находясь так высоко, у Грейнджер закружилась голова, которая, ко всему прочему, ещё и не прекращала думать о своей безопасности. Джинни висела к ней ближе всего, чётко сконцентрировавшись на заклятии, дабы никто не упал, но стоит её руке хоть на мгновенье дрогнуть — все, без сомнений, попадают на пол.              Где-то с самого края болтался вверх ногами Невилл, закрыв рот рукой, при чем ещё с таким лицом, будто бы его вот-вот вырвет, а рядом с ним виднелся Гарри, тоже зажавший рот рукой, однако сдерживался он уже от смеха над покрасневшим приятелем.              Удержавшись от возмущённого вздоха, Гермиона бесшумно поправила тяжёлую коробку.              Держать подарочную коробку одной рукой оказалось ой как не простой задачей — она то и дело выскальзывала из подмышки, норовясь упасть, чем вызывала ещё большее негодование у вечно её поправляющую Гермионы.              Тяжёлое дыхание Рона вызывало табун мурашек на спине у Гермионы, а схватившая его за руку зачем-то пришедшая Лаванда — раздражение.              Кровь, кажется, застыла от резкого выброса адреналина, а конечности подрагивали. Магия Джиневры вызвала у Гермионы тихий восторг. Поднять в воздух одновременно столько людей и удерживать их на большой высоте ещё постараться надо, а Уизли так ловко это провернула ещё и не видя всех в темноте — поразительно!              Старик что-то злостно прокряхтел и уже разочарованно развернулся к выходу, смирясь со своей неудавшейся поимкой хулиганов, как на его радость его привлек тихий чих откуда-то сверху.              Осветив потолок, Филч едва заметно самодовольно улыбнулся, поймав нарушителей с поличным.              Долгопупс, как казалось ранее, не сдерживался от подступающей рвоты, а просто пытался предотвратить чихание.              — Быстро спускайтесь! — Крикнул старик, освещая остальных учащихся, однако двум девушкам всё-таки удалось скрыться. Перебравшись за ближайший книжный шкаф, Гермионе и Джинни удалось скрыться от разъярённого Филча, уже активно снимавшего со всех опущенных магией Джиневры на пол юных волшебников баллы.              Однако, и тут провал, проклятая коробка в конечном итоге выпала из рук Грейнджер, чем выдала и двух гриффиндорок.              — Ещё минус десять очков Гриффиндору!              ***              Это день рождение, безусловно, надолго запомнится Грейнджер — девятнадцатого сентября мыть полы после уроков ей ещё никогда не приходилось.              Разогнавший всех по спальням завхоз назначил всем провинившимся в наказание отработку в виде отмывания всего Хогвартса после уроков. Лучший подарок на день рождение!              Вспоминая о подарке, Гермиона не может не улыбнуться — её фантастические друзья собрали ей один огромнейший подарок от всех — там и красивый осенний свитер от Молли, и набор уходовой косметики от Джинни, и даже близнецы Уизли передали Гермионе завернутое в пергамент любовное зелье с запиской о том, что от них не скрылось, как Гермиона смотрела на него, что вызвало и шок, и улыбку на лице Гермионы. Чем-чем, а таким она пользоваться не будет.              От Гарри же пришлись две книги: «В поисках квинтэссенции» — её рекомендовали по чарам как для внеклассного чтения, да и Гермиона как-то упоминала, что хотела её приобрести, только вот совсем не смогла её нигде найти, а также «Кассандра и её кот Густав» — как выразился Гарри «для разгрузки её мозга» — лёгкая в чтении книга писательницы давних времен — Лизбет Сцинтиллы.              И в заключении, Невилл притащил Грейнджер величественный красивый фикус, стоявший теперь у кровати Гермионы и требующий его поливать раз в неделю.              Замечтавшись, Гермиона в прямом смысле повисла на швабре, утыкаясь щекой в верхушку ручки.              — Хей, Грейнджер, не спи, а то замёрзнешь, — ухмыльнулся Малфой, проходя мимо убирающейся Грейнджер на восьмом этаже.              Каждому из провинившихся выделили по этажу — начиная первым, заканчивая восьмым, исключением стал только седьмой этаж — профессор Слизнорт запретил убирать в его кабинете, а потому Филч и сочёл, что только коридоры для мытья — слишком малая плата за «столь ужасное нарушение».              Старые кабинеты, к счастью, убирать не приходилось.              Радовало только то, что Лаванда тоже получила наказание, при чем ещё и первый этаж — самый масштабный и трудоёмкий, так как на нём нужно помыть помимо коридоров ещё и вестибюль, и большой зал. Это вызывало у Грейнджер ликование. У Гермионы же, по сравнению с объёмом работы у других, на этаже было всего-то пару коридоров, так как профессор Флитвик учтиво отказался от предложения прибраться в его кабинете (но об этом, к счастью, старый Филч не знает).              — Хей, Малфой, иди, куда шёл, — в похожей ему манере ответила Гермиона, возвращаясь с небес на землю и продолжая тщательно водить тряпкой на швабре по полу.              — И долго ты тут будешь ошиваться, уборщица хренова? — Грубо поинтересовался Малфой, прислоняясь спиной к стене. Но, даже несмотря на его грубость, было видно, что он выглядел уставшим.              — Как видите, господин, ещё долго, — выплюнула Гермиона, спародировав тошнотворный низкий голос Малфоя.              Сняв уже грязную тряпку со швабры, девушка окунула её в ведро с водой, низко склоняясь над ним, дабы отжать ткань.              — И чего это ты сегодня так вырядилась? — Отвел взгляд Драко от открывшейся картины стройных бёдер, обтянутых узкой чёрной юбкой. Глупая девчонка, наклоняется тут перед ним без задней мысли. Мерзость.              — А как я вырядилась? — Резко поднялась и обернулась Гермиона, непонимающе уставившись на парня.              Сегодня Гермиона выглядела, кажется, как всегда, за исключением только одной короткой юбки в обтяжку, которую насильно ей вперила Джинни, а ещё волосы, да, Гермиона опять воспользовалась магией для укладки непослушного гнезда в красивые волны, заколотые по бокам белыми заколками, а так, впрочем, вообще ничего необычного — белая рубашка да бежевый жилет.              — Да никак, — цокнул языком Малфой, — точно, у грязнокровки день рождение, — скривился он, а после, вальяжно оттолкнувшись от стены, стремительным шагом ушёл с этажа.              И почему он такой злой? Может, она помешала ему в своих злодеяниях, ведь по словам Гарри, Малфой теперь «важная шишка», его стоит боятся? Выкинув эту смехотворную мысль из головы, Грейнджер вернулась к полам, напевая под нос какую-то заезженную мелодию.              Её настроение даже Малфой не в силах сегодня испортить.              Утром, на древних рунах, Забини принёс тетрадь Гермионы, поблагодарив ту и поздравив с днём рождения плиткой шоколада, а затем даже сел с ней за одну парту. Также они с Блейзом договорились встретиться в воскресенье — вместе выполнять задания по рунам куда интереснее и продуктивнее, как оказалось, почему бы и нет.              На обеде подали горячие панкейки с малиновым вареньем — день продолжал внушать Гермионе, что жизнь прекрасна и сегодня всё к её ногам, даже солнце вылезло прогреть всех своими лучами после холодной недели, несвойственной началу сентября.              Баллы, которые ночью отнял Филч, были практически все восстановлены ею же в течении дня за успехи на уроках, потому, да, каким образом этот день может испортить простая перебранка из пары реплик с мерзким Малфоем? Вот именно, никак.              Припевая маггловскую песню, Гермиона справилась со своим этажом и поспешила вернуться в гостиную Гриффиндора.              По всей видимости, из всех наказанных она управилась быстрее всех, потому, завалившись на свою кровать в спальне, она выдохнула, вверх ногами оглядывая своё лицо на бумаге, прикреплённой к стене.              Полумна нарисовала небольшой портрет подруги — фантастические навыки рисования Лавгуд настолько восхитили гриффиндорку, что и поступить по-другому, как повесить над кроватью было нельзя.              Окрылённой Гермионе хотелось кричать во все горло, как сегодня ей было хорошо. Это, конечно, пугало её, поскольку такое поведение даже в день рождения ей несвойственно, но об этом стоит подумать потом, сейчас она прибывала в непрекращающемся потоке захлёстывающей её эйфории.              Рон даже сделал ей комплимент, назвав её милой с этой прической.              Широко и загадочно улыбаясь, она кинула беглый взгляд на прикроватную тумбочку, на которой лежала стопка книг — Забини дал на время Гермионе свою «безумно полезную, великолепную, Мерлин, это лучшее, что случалось с человечеством» книгу, две подаренные Гарри и одна приходилась от Уизли.              Рон, не придумав ничего лучше, купил Гермионе в качестве подарка новый бестселлер магического мира «Моя жизнь в качестве маггла», о котором Гермиона ранее успела отозваться как «не самой интересной книге, которую она читала», но друг, по всей видимости, как всегда пропустил это мимо ушей.              Но даже не смотря на это, Гермиона рада, что он хоть что-то подарил ей, а не как в прошлом году — рыжий даже с напоминаниями Гарри умудрился забыть про подарок для неё.              Но не стоит о плохом, сегодня и вправду волшебный день, а совсем скоро придут её друзья, и этот вечер пятницы они проведут в гостиной Гриффиндора у камина за задушевными разговорами.              ***              Раздражение прокатывало по телу Малфоя непрекращающимися импульсами. В висках с самого утра гудело, а голова по-мерзкому болела.              Этот день был просто отвратителен. Нет, не так. Эти сутки были отвратительны.              Еще с полуночи начались неудачи для Драко. Его и так шаткий сон потревожил завалившийся в спальню в двенадцать часов ночи Блейз, после чего уснуть Малфою оказалось крайне трудно.              С горем пополам, окунувшись в пелену грёз около четырех утра, блондин проспал от силы минут двадцать максимально неспокойным сном — действие зелья сна без сновидений закончилось после пробуждения из-за Забини, а новую дозу пить уже запрещено, потому и эти двадцать минут отдыха как таковым и назвать было сложно.              С июня месяца засыпать без зелий было просто нереально. Поначалу парень употреблял снотворные настойки, которые ему добродушно приносил домашний эльф, дабы только не слышать всю ту оргию, происходящую в мэноре, которая, казалось, впивалась ему в душу, и он на подсознательном уровне ощущал это сумасшествие, хоть мать и ставила на его комнату заглушку каждый вечер. Но вскоре и это перестало спасать.              Единственное время, когда Драко мог побыть один — те тщетные часы, отведенные на сон, но даже на протяжении этого времени он не мог отдохнуть. От темной магии, летавшей в атмосфере, невозможно было скрыться, собственно говоря, как и уснуть.              В такой спокойной обстановке Хогвартса засыпать было как минимум непривычно. Чувствовать себя защищённым было непривычно. Всё было так непривычно, не смотря на то, что прошлые пять лет для Драко это было обыденностью.              Это лето изменило его жизнь до непривычного.              После пробуждения в половину пятого, Драко продолжал ворочаться, пока в шесть к нему не прилетела сова из Азкабана с письмом от отца.              Все письма заключенных проверяли, поэтому в нормальном открытом характере писать что-то запрещенное было невозможно — отец, чёрт бы его побрал, говорил сплошными метафорами, что понять его прямую мысль у Драко не хватило сил — написав в ответ, что у него самого всё прекрасно и отцу не стоит волноваться, Малфой отправил письмо и ушёл в ванную.              Быть может, плавание в бассейне с пеной ему поможет немного взбодрится?              Хмыкнув своим мыслям, Драко магией крутанул несколько вентелей из их множества. Вода сразу же полилась из десятка кранов, быстро заполняя бассейн водой с пеной.              Скинув с себя одежду, Малфой медленно опустился в воду. Присев на первом уровне бассейна, он облокотился об её стенку. Многоступенчатость позволяла, и сидеть, и лежать, и свободно плавать.              Горячая вода по пояс распаривала кожу, в то время как по спине шёл холодок от разности температур.              Слишком спокойно. Слишком тихо. Слишком бросает в сон.              Раздражившись теплотой воды, Драко потянулся за своей палочкой. Ему нужен холод.              — Блядь, — выругался он, когда древко с противным бульканьем случайно выскользнуло с его мокрых рук.              Выдохнув и закусив от нарастающей злости губу, блондин принялся рыскать в поисках палочки по дну бассейна.              Найдя злополучную, он наконец-таки опустил градус воды и блаженно застонал.              Отшвырнув волшебную палочку подальше, Драко переместился на спину и оттолкнулся от стены, проплывая к центру бассейна.              Расслабленное тело выталкивала жидкость, и Малфой уж подумал, что и вправду может взбодрится и не чувствовать себя так хреново, только вот на глаза, как и на самого него, давила эта обстановка.              Комната была достаточно огромна, но даже так, эта убийственная тишина бесила его, а стены будто сужались. Белый цвет мраморных стен слепил глаза, еще больше раздражая их хозяина.              Драко привык к тёмному холодному Мэнору настолько, что теплота и уют для него кажутся чем-то бессмысленным и чуждым.              Если бы еще и окна были открыты и в ванную пробирался солнечный свет, он бы с вероятностью в сто десять процентов выколол бы себе глаза, только бы не видеть этой светлоты.              Хватаясь за волосы, Драко глухо прорычал. Какого черта так дерьмово?              Останься он здесь ещё дольше, точно сойдет с ума.              Обтиравшись полотенцем, Драко и не заметил стука в дверь.              Стук повторился, на этот раз уже сильнее.              — Драко, это ты? — Послышалось мурчание из-за дверей, — хочу к тебе, впустишь?              Блядь.              Притворившись, что ничего не слышал, Малфой спешно натянул на себя одежду. Голова продолжала пухнуть от боли.              Грубо отворив дверь, он вышел из ванной, даже не посмотрев на Пэнси, на что та возмущенно прикрикнула в спину удаляющегося слизеринца.              — Хей, ты куда? — Её громкий голос разнесся звоном по коридору, отбиваясь от темных стен.              — Блядь, Паркинсон, отъебись, — не удостоив брюнетку и взглядом, блондин быстро зашагал в сторону лестниц.              Ему сейчас не до её блудных утех. Ему вообще сейчас ни до чего. Хочется вырубиться и больше не просыпаться.              С горем пополам добравшись в гостиную Слизерина, Малфой блаженно прикрыл глаза, когда опустился на кожаный диван. Хоть и совсем малость, но темнота с холодом подземелий успокаивала и расслабляла.              Только вот тишина не долго тешила его — проснулись младшие курсы, начиная громко копошиться и звонко смеяться.       Сукин сын, как же все бесили!              — Завалите хлебальники! — Рявкнул блондин, отчего вся ребятня вмиг умолкла. Злить старосту не лучшая идея.              — Воу, ты чего такой злой? — Тяжёлая рука опустилась ему на голову, взьерошив волосы.              — Отъебись, Блейз, — скинул Малфой с себя руку мулата, — отъебитесь от меня все! — Взревел он, подскочив с места, и быстрым шагом проследовал в спальни, не в силах больше находится среди шума.              Хочется тишины.              — И чего это он? — Хмыкнул Забини, глядя на перепуганную толпу детей.              Создавалось впечатление, будто сама жизнь насмехается сегодня над Драко. Несчастье за несчастьем настигали его сегодня, будто на него навели порчу.              Придя на первую пару по астрономии, он горестно обнаружил, что где-то успел посеять свою палочку. Видимо, в злости вылетая из ванной, он так и оставил её там.              Только вот повезло, что Паркинсон обнаружила её, и, хоть и была обижена, но всё-таки отдала её ему к концу пары, так как на последующих занятиях потребуется колдовать.              На чертовом маггловедении (и какой черт его дернул посещать этот абсурд) профессор Бербидж была крайне недовольна не сосредоточенностью слизеринца и вечно цеплялась к нему, в конце концов чего была послана подальше, а Малфой покинул кабинет, не в силах больше и капли терпеть всё это.              Выпив за день уже третье по счету обезболивающее зелье, Малфой глухо застонал, не в силах держаться от неугасающей боли в голове.              Определённо, его кто-то проклял, или же с чем связаны все эти несчастья?              ***              Черт бы побрал эти дежурства. Черт бы побрал этот статус старосты. Черт бы побрал эту Пэнси, действующую ему на нервы цоканьем своих каблуков.              — Сука, да когда же девятнадцатое сентября закончится? — Рявкнул Малфой, раз уже в сотый за вечерний обход глянув на часы. Время тянулось как резина. Секунды растянулись в минуты. День, казалось, не хотел заканчиваться совсем.              — Ты такой напряжённый сегодня, что-то случилось? — Прильнула к его руке Пэнси. Он с самого утра груб и ведет себя не так, как обычно, но причину своего поведения так никому не огласил, даже Блейза послав куда подальше.              Пэнси привыкла к грубости с его стороны, что он иногда бывает сильно эгоистичным, поступает не совсем правильно, но они с самого детства знакомы, и Паркинсон прекрасно знает, что заставило его стать таким.              В возрасте десяти лет Драко был совсем другим. Он улыбался и радовался жизни. Смеялся над её глупыми шутками и гулял во дворе Малфой Мэнора. Сейчас он совсем другой. Его изменил Люциус, его ужасное отношение к сыну и хладнокровие к членам своей семьи.              Пэнси была одной из немногих, кто был рядом с Драко в переломные моменты. Она утешала его и пыталась вновь вернуть блеск его глазам.              Она до сих пор свято верит, что когда-то он сможет точно так же, как в детстве, щёлкнуть её по лбу и улыбнуться её глупости, свято верит, что способна вернуть всё как было. Быть может, это случится совсем не в ближайшем времени, возможно, уже после ещё не наступившей войны, через пару тройку лет. Пэнси готова ждать. Лишь бы только он был рядом.              Но с каждым днем он всё отдаляется от нее. Переставал доверять и посвящать в свои дела. Сердце от этого неприятно ёкало.              — Отъебись, а, — оттолкнул Малфой её, отчего девушка припечаталась к стене узкого коридора.              Тихо взвизгнув, брюнетка прижала ладонь к пекущему от столкновения с твердой поверхностью плечу.              — Я не хотел, — слишком агрессивно рявкнул Малфой, двинувшись дальше по коридору. Это не было похоже на извинения. Это вообще не было похожим хоть на что-то.              Драко Малфой никогда не извиняется? Да, сейчас так и есть, и только Пэнси помнит, что в далеких временах, когда они еще не ходили в Хогвартс, этот блондинистый сноб был способен признать свои ошибки, смущенно извинится и помочь подняться.              Как жаль, что старый Драко Малфой закрыт в глубинах потемневшей от безразличия души.              — Я не успеваю за тобой, подожди! — Крикнула Паркинсон, пытаясь нагнать парня на каблуках.              — Не успеваешь — так проваливай, я и сам в состоянии обойти маршрут патрулирования!              — А вот и уйду, — тихо всхлипнула девушка, после чего, гордо подняв голову, развернулась и ушла в противоположную сторону, освещая себе путь люмосом. И плевать, что эта гордость не всралась, когда, пытаясь казаться сильной, плачешь.              — Блядь, — прислоняясь лбом к холодной стене, Малфой гортанно простонал. Эта ебучая мигрень его уже заебала. И плевать было на отдаляющуюся в темноте Паркинсон.              ***              Звонкий смех и громкие разговоры всё не утихали в гостиной Гриффиндора. Даже младшие курсы знали — сегодня день рождение Гермионы Грейнджер.              Довольная именинница была в прекрасном расположении духа — её друзья прекрасно организовали мини-вечеринку в честь совершеннолетия подруги.              — …она так классно отшвырнула Нотта на ЗОТИ, я не могу! — Воскликнул Рон, затягиваясь еще своим напитком. Щёки его были пунцовыми, а волосы немного растрёпанными. С его реплики Лаванда звонко рассмеялась, чем вызвала нелестные чувства у большинства присутствующих.              — Он точно пьет сливочное пиво? — Цокнула языком Джинни, — за вечер он рассказывает историю о том, как Нотт эффектно был отброшен Гермионой на уроке у Снейпа уже в четвертый раз. Никто не налил ему случайно огневиски?              — Ладно вам, очень забавная история, хоть и ключевую роль в ней играет Грейнджер, — ехидно протянула Браун, сильнее нависая на руке Уизли.              Выдохнув, Гермиона отпила со своего стакана. Просто Лаванда выпила, ничего страшного. Портить вечер перебранками не лучшая идея, ведь всё так идет хорошо.              — Я стащила у Фреда с Джорджем несколько блевальных батончиков, вот думаю, как бы подсунуть один МакЛаггену, желательно без половинки антиблевоты, — проигнорировав реплику Лаванды, Джиневра стрельнула озорным взглядом за спину Гарри, сидевшего напротив неё.              В дальнем углу гостиной Кормак сидел в кресле и всячески пытался делать вид, будто не смотрел на их веселую компанию. Он то пролистывал в руках книгу, то рассматривал статуэтки, стоящие на камине. Выглядело это, мягко говоря, жалко.              — И чего ты его так не любишь? — Удивлённо приподняв брови, Гермиона пихнула подругу под бок. Уже не в первый раз за всё время она заметила, что Уизли не лестно отзывается о МакЛаггене, однако причины на то не видела никакой. — Эй, что уже не так? — Немного улыбаясь, Грейнджер прищурилась.              — Он на тебя пялится с начала года! — Шикнула рыжая, наигранно возмущаясь и вглядываясь в лицо подруги.              — Хм, Джинни ревнует? — Загадочно протянула Полумна, разглядывая девушек сквозь мутное стекло бокала.              — Что? — Оглянулся Невилл.              — Ничего, — пожала плечами блондинка.              Остальные присутствующие хором засмеялись от нелепости этих обрывков фраз.              — И всё-таки, не находите странным, что такой как МакЛагген, запал на нашу Грейнджер? — Пролепетала Лаванда.              — И вправду, странно всё это, что с ним не так? — Сердце Гермионы пропустило пару ударов. Рон сейчас хоть и не прямым текстом, но сказал, что Грейнджер не может кому-то нравится, или же ей послышалось?              — Поспешу напомнить тебе, что тебя тут никто не держит, если я так неприятна тебе, — Гермиона закатила глаза, гневно сжав в руках стакан с алкоголем, — между прочим, мы отмечаем мой день рождение, — прошипела уже тише она, склоняясь над столом.              — Хм, попрошу заметить, Рон не против моего пребывания здесь, — сощурилась блондинка. Эту девицу забавляет эта перепалка!              — Эй, девчонки, спокойнее, всё же хорошо, — улыбнулся Гарри, в попытке разрядить обстановку. — Давайте лучше в «я никогда не» сыграем, — нервно теребя в руках палочку, предложил он.              Да, всё хорошо. Просто прекрасно! Из-за выпитого алкоголя неприязнь к присутствующей в их кругу общения Лаванда всё больше бесила Гермиону. Если в самом начале она не так раздражала Грейнджер, то сейчас своим поведением выходила за все рамки.              — А давайте, — вспылила Браун, не дав даже Гермионе рта открыть. — Я никогда не считала Гермиону скучной и надоедливой, — и тут же отпила пива. Стрельнув острым взглядом в Грейнджер, она выжидающе улыбнулась.              — Я никогда не хотела, чтобы Лаванда ушла, — сделав небольшой глоток, именинница оглядела остальных. Джинни, вскинув брови, повторила за подругой. Гарри, горько усмехнувшись, тоже немного отпил со стакана.              — Эй, вы чего? Что Лаванда такого сказала? — Вглядываясь в друзей, недоумевал Рон.              — Да ничего, Рон, вообще ничего! — Вспылила Гермиона. — Я сейчас приду, — вскочив с места, Гермиона наигранно улыбнулась и отошла от стола.              — Может…              — Джинни, я просто в туалет, — заверила она Джиневру, и поспешила покинуть гостиную Гриффиндора.              Закрыв за собой портрет полной Дамы, Гермиона позволила слезам скатиться по щекам, пока она отчаянно бежала по коридору как можно дальше от гостиной.              Горький ком обиды застрял в горле. Что? Что не так с ней? Почему Рон смотрит только в сторону этой… Лаванды?              Что не так с этим годом? Что не так с жизнью Гермионы? Почему всё идет по одному месту?              Этот день рождение запомнится ей надолго.              Опомнившись от звука шагов, Гермиона резко закрыла ладонью рот и спряталась за ближайшей стеной.              Сердце заколотилось вдвое быстрее и громче. Ну нет, попасться Филчу вновь совсем не хотелось.              Прижимаясь спиной к холодной каменной стене, Грейнджер всяческими силами пыталась не издавать звуков, кусала губы и прижимала руку ко рту, при этом еще и жмурясь, только бы последствия истерики не сорвались с губ.              Но предательский всхлип разрушил тишину мрачного коридора, привлекая кого-то ещё в конце помещения.              — Блядь, кто тут уже, — раздраженный голос резанул по ушам, и Гермиона даже вздрогнула.              Ноги, казалось, приросли к полу, оставляя девушке только нервно теребить края юбки и жмурить глаза, опрокинув голову на стену, пока он быстрыми шагами преодолевал расстояние между ними.              — Грейнджер, сука, — потерев виски, цокнул Малфой, — у меня нет сил сейчас что-то тебе говорить и сдавать кому-то, поэтому, просто съебись, — измученно протянул Драко. Голос был уставшим, как, в прочем, и весь его нездоровый вид.              — Что с тобой? — Шепнула Гермиона, случайно дернувшись головой в его сторону, — почему ты патрулируешь сам? Ты выглядишь…              — Заткнись и вали отсюда, иначе будешь мыть уже не один этаж, а весь Хогвартс, — отшагнув от неё, парень было собирался развернуться и пойти дальше, только вот схватившая за его мантию рука гриффиндорки не позволила.              — Головная боль? — Обеспокоенно шепнула она.              — Ты что… — собирался было обвинить её в порче, только вот Грейнджер тут же его оборвала:              — Магнитные бури, — выдохнув, Гермиона рефлекторно потянулась к бедру, только вот выудить оттуда палочку не смогла — её не то чтобы там не было, её быть там не могло из-за длины юбки и отсутствия карманов, — мне нужна палочка… — Глаза тут же замельтишили.              — Я прям слышу, как работают эти твои шестерёнки в твоей голове, — выдернув края мантии, Драко скривился пуще прежнего.              — Я знаю заклинание…              — Так скажи. Думаешь, я сам не в состоянии произнести слово и вырисовать руну в воздухе, — выплюнул Малфой, раздражаясь. Головные боли не прекращались, потому помощь грифифндорской заучки была последним шансом урвать спокойные минуты этого дня. Быть может, он даже сможет уснуть?              — В том-то и дело, что не можешь, это заклинание только пассивное, — лепетала Грейнджер, глядя в полумраке в его глаза. Какого черта она творит? Зачем пытается ему помочь?              Выпитый алкоголь. Это явно всё он.              — Блядь, не знаю, зачем ты это делаешь, но только посмей, мелкая ты стерва, обмануть меня, и ты труп, — склонившись к её лицу, выплюнул он это, глядя прямо в её глаза на одном уровне. Нахмурившись и скрепя зубами, Малфой протянул ей палочку с горящим люмосом.              Отведя взгляд, Драко выжидающе нахмурился. Он совсем не понимал, что творится с этой заучкой, почему она пытается ему помочь и не орет во все горло, когда он стоит так близко. Острая боль так осточертела ему, что сил бороться нет. Если она хочет помочь — пусть помогает.              Она ведь всегда защищает и спасает несчастных. Вот, Малфой теперь в их рядах.              Драко фыркнул от подобной мысли.              Она пьяна, наверняка слабо соображает, что творит. Запах приторного алкогольного напитка бил по ноздрям. Хотя, даже если бы он не чувствовал запахов, легко можно было бы понять, что Грейнджер не в трезвом уме, даже не столько по затуманенным глазам, сколько по её спокойному тону рядом с ним.              — Погоди, а в твоей палочке случайно не сердцевина волоса едино…              — Заклятье, Грейнджер, — перебивая гриффиндорку, шикнул Драко. Вздрогнув, Гермиона ещё раз прокрутила древко у себя в руках, а после, наставив к виску слизеринца кончик палочки, глубоко вдохнула, — тебе пиздец, если ты причинишь мне боль.              — Какой же ты грубый, — скривившись, Грейнджер оглядела его лицо. Такое бледное и немного исхудавшее. Молящее помочь ему избавиться от болей в голове. Это точно Малфой?              А что, если палочка Малфоя не подчинится ей? Если у нее не получится?              Выдохнув и выкинув все мысли, Гермиона шепнула заклятье. Будь что будет. В тот же момент из волшебной палочки вырвалось салатовое свечение, стремящееся к виску парня. Получилось! Улыбнувшись удавшемуся заклинанию, она оглядела лицо блондина.              — Ну… как? — Задрав подбородок, тихо спросила гриффиндорка, будто бы не верила в свои силы. Должно же было подействовать.              — Ты по-прежнему держишь мою же палочку у меня у виска, — фыркнув, Малфой вырвал древко из дрожавших пальцев девушки, — только попробуй кому-то сказать об этом, — ткнув пальцем ей в грудь, Драко нахмурился пуще прежнего, — я не видел тебя, ты не видела меня.              От резкости его разворота на сто восемьдесят полы мантии взметнулись, ударяя Гермиону по лицу.              По-видимому, ему стало лучше. Наверное…              Что только что вообще произошло?