чай, мем, ханьгуан-цзюнь

«Проблема» Цзинь Гуанъяо решилась быстро. Не Хуайсан пригласил для дачи показаний служанку госпожи Цинь и Сы-Сы, вывернул из тайников некоторые обрывки личной переписки Цзинь Гуанъяо тех времен, когда тот еще не был до параноидального осторожен, но Лань Сичэнь все еще сомневался, и Вэй Усянь повел всех в город И. Обманом он разговорил Сюэ Яна (тот взамен на обещание спасти душу Сяо Синчэня выложил все как на духу), Лань Сичэнь стал бледным как мел, поспешил бы удалиться в Облачные Глубины, да Вэй Усянь не позволил. Сказал: Не Хуайсан имеет право отомстить, но нас всех волнует ваше состояние. Позволите ли вы воздать Цзинь Гуанъяо по заслугам? Сказал: если подставить Цзинь Гуанъяо под суд, то ордену Ланьлин Цзинь вовек не отмыться, а у меня там Цзинь Лин. И Цинь Су ни в чем не виновата. Кроме того, что полюбила мерзавца. Лань Сичэнь не желал действовать сгоряча, но понимал, что Вэй Усянь делал все то, что делал последнюю неделю, из-за него. Потому что сопереживал. Беспокоился. Если бы Цзинь Гуанъяо внезапно пропал, Лань Сичэнь не нашел бы себе места. Забросил орден и кинулся на поиски. И втянутый в эту историю Лань Ванцзи тоже пострадал бы — оттого, что пришлось бы на сердце нести тайны и тревоги за брата. Цзинь Гуанъяо и к смерти Вэй Усяня был причастен, пусть и косвенно. Именно по его наказу Су Шэ проклял Цзинь Цзысюня, и именно он подкинул последнему вариант, кто смог бы оказаться злодеем. И именно он отправил на тропу Цюнци единокровного брата и наследника Ланьлин Цзинь (Сюэ Ян рассказал еще много чего, но в целях экономии текста мы это опустим). Лань Сичэнь сказал: делайте, что должно. Сгреб в цянькунь весь стратегический запас почти-рафинада и покинул Нечистую Юдоль. Сюэ Яна же Не Хуайсан запер в темнице Цинхэ Не, а Сун Ланя Вэй Усянь освободил из-под чужого контроля еще в городе И. И, в отличие от первоначального развития событий, призрак А-Цин не был развеян Цзянцзаем. В остальном все сложилось так, как и должно было. Сун Лань вместе с душой Сяо Синчэня отправился в странствия. А-Цин Вэй Усянь упокоил, она ушла со знанием, что злодей наказан, а тело и душа Сяо Синчэня в безопасности. Ее ждала новая жизнь. Вэй Усянь надеялся, что более счастливая. Похитить Цзинь Гуанъяо из Башни Золотого Карпа — плевое дело. Доставить в Нечистую Юдоль и того легче. Сгрузить в соседнюю с Сюэ Яном камеру — вообще как пальцами щелкнуть. Не Хуайсан рассыпался в благодарностях, выкатил из пыточной стенд с разнообразными приблудами, удачной дороги в спину пожелал. А Вэй Усянь думал, чем им с Лань Ванцзи заняться. Как понял он из книги, соваться бить поклоны в Пристань Лотоса было опасной затеей, в Облачных Глубинах оборонял свою капустку Лань Цижэнь, потому свадьба у них вышла более чем скромной. Лань Ванцзи сказал, что готов отбить поклоны в любом месте, в любое время. Да хоть сейчас — и повел Вэй Усяня в ближайший храм. А после недели, посвященной одним лишь плотским утехам, Вэй Усянь вышел в люди с белой лентой на запястье и изрядно затраханный. И то, только для того, чтобы показать-таки силу косметики своему мужу в деле. …и лишь спустя полгода они нашли в себе силы добраться наконец до Облачных Глубин, чтобы Вэй Усянь в лабораторных условиях смог продолжить свои эксперименты. Сооружать что-то на коленке он мог, умел, практиковал. Но Лань Ванцзи был этим недоволен и пообещал, что в кратчайшие сроки рядом с цзинши выстроят отдельный домик специально для Вэй Усяня и тот согласился. По пути они обдумывали, продолжать ли скрывать личность Вэй Усяня или нет — ведь в этот раз Цзинь Гуанъяо не успел раскрыть ее всему миру заклинателей. И Цзинь Лина Вэй Усянь не спасал, как и многих других в городе И и на Погребальных Холмах. И с Цзян Чэном ни разу не встретился. И раз самим Вэй Усянем было решено не выворачивать грязное бельишко Цзинь Гуанъяо на свет, то и оправдать его, как старейшину Илина, возможным не представлялось. Не совсем оправдать, конечно. Поэтому Вэй Усянь решил остаться Мо Сюаньюем для всех, кроме тех, кто уже все и так знал. Ну, и А-Юаня конечно. А с остальными (Цзян Чэном и Цзинь Лином) он разрешит вопрос позже, когда станет известен своими заслугами, ни коим образом не касающимися темного пути. Рафинад был первым в списке, и к его производству Вэй Усянь привлек Вэнь Нина (освобожденного наконец из плена), несколько хороших ребят из Цайи, потом подключилась заинтересовавшаяся рафинадом торговка сладостями, и Вэй Усянь нанял еще кучу людей, чтобы та стала по его описаниям создавать рецепты вкусностей, которых этот мир еще не видел. Лань Цижэнь отнесся к спутнику Лань Ванцзи с опаской, но, кажется, его устроил бы кто угодно, лишь бы не Вэй Усянь. Даже деревенский дурачок Мо Сюаньюй, оказавшийся бастардом Цзинь Гуаншаня и погнанным из Башни Золотого Карпа ссаными тряпками обрезанным рукавом. А еще Вэй Усянь вспомнил о манерах, подал себя чуточку лучше, чем он есть на самом деле, и доказал, что ему есть, что предложить Облачным Глубинам, помимо производства рафинада, мороженого и йогуртов. Лань Сичэнь посидел в уединении пару месяцев (пока не истратились стратегические запасы) и вернулся к управлению орденом. Вэй Усянь как раз работал над устройством мгновенного запечатления реальности. Фотоаппаратом. Пришла в голову идея внезапно, когда он помогал Лань Ванцзи играть расспрос у блуждающих душ с вопросами, нужна ли помощь. Нечисть! Нечисть не может видеть! В людском понимании. У нечисти, имеющей плоть, мозг не функционирует, как и сознание. А зрение — это сигналы, посылаемые глазами в мозг. Значит, нечисть видит как-то иначе! У тех же призраков и плоти-то нет! Вэй Усянь ускользнул из Облачных Глубин на встречу с Вэнь Нином и устроил ему то ли допрос, то ли интервью. Вэнь Нин вопросам удивился, но подтвердил, что ощущает мир иначе, чем при жизни. Вэй Усянь принялся записывать, получил парочку работоспособных теорий, отправился творить. Он заказал несколько видов бумаги по десятку килограмм, перепортил ее всю, потом стал размышлять — какой материал лучше всего проводит ци. Просидел в библиотеке неделю, донимал Лань Ванцзи вопросами, тот помогал по мере сил. А потом сказал: да любой материал при желании сможет стать зачарованным. Но мало быть зачарованным, нужно, чтобы был плотным — как фотокарточки, и проводил ци! И Вэй Усянь стал экспериментировать над зачарованными тканями, потом — срубил в одном священном лесу тайком пару деревьев, попросил умельцев соорудить из них тончайшие бумажные листы. В итоге он вывел сформулированные после месяца бессонных ночей печати на зачарованной ткани, сверху прикрепил пропитанную духовной энергией бумагу. Приложил ко лбу Лань Ванцзи получившуюся штуковину и попросил зарядить ее ци. …Спустя пару секунд на поверхности бумаги стала испещрена тонкими и не очень линиями, почти невидимыми глазу. Вэй Усянь окунул штуковину в таз с чернилами, оставил сушиться. А на следующий день на почти-фотокарточке проявилась увиденная в момент «съемки» картина глазами Лань Ванцзи. На которой Вэй Усянь, улыбающийся от уха до уха, тянул руки к Лань Ванцзи и смотрел с такой нежностью, что настоящий Вэй Усянь смутился до невозможности. Фон на почти-фотокарточке был слегка размыт — наверное, из-за восприятия Лань Ванцзи, который не обращал внимания ни на что другое, когда в поле зрения оказывался Вэй Усянь. Реалистичность получившегося в итоге изображения не поддавалась объяснению. Ни один признанный мастер кисти так не сумел бы. Потому Вэй Усянь провел пресс-конференцию среди старейшин Гусу Лань, Лань Цижэня и Лань Сичэня, на которой вскрылась его прогулка до священного леса с последствием в виде потери двух деревьев. …Лань Цижэнь кипел от гнева, размахивал руками, а потом вдруг пригнал на следующий день к нему в лабораторию нескольких мастеров, работающих с зачарованными материалами (в основном драгоценными), и вскоре рубить священные деревья стало ни к чему. А Лань Сичэнь получил себе в подарок почти-фотокарточку живого и относительно здорового Цзинь Гуанъяо, который одной рукой кормил свиней.