чай, мем, ханьгуан-цзюнь

Прежде, чем прибыл Лань Сичэнь, Вэй Усянь успел найти и гаолян* — растение, из которого делают патоку, а потом и сласти. Но нужно ему было именно само растение, благо росло оно недалеко от Нечистой Юдоли — они с Лань Ванцзи за час обернулись. Вэй Усянь знал, что Не Хуайсан знает, где можно найти гаолян — в конце конце своим медом Цинхэ долгие века славится. По возвращении в Нечистую Юдоль Вэй Усянь бросил две охапки гаоляна на стол в кухне, выпросил у кухарок два ножа — себе и Лань Ванцзи, и начал кромсать стебли в мелочь. Лань Ванцзи последовал примеру и управились они быстро. Осталось дело за малым — растолочь в ступке получившуюся массу до образования сока, потом перелить его во что-нибудь жаростойкое и нагреть до полного плавления и последующего застывания. В качестве формы Вэй Усянь использовал маленькие — с ноготь — квадратные плошки для приправ. — Н-да, на рафинад не очень похоже, — оглядел результат Вэй Усянь. — Но в видео, которое я смотрел, пока Ван Ибо спал, технология была такая же, только все делали гигантские машины. …рафинад — то, что хотел бы сделать Вэй Усянь в первую очередь если вернется. Он до последнего не был уверен, что вернется — хоть книжка и убеждала об обратном. Ведь само его нахождение подле Ван Ибо тринадцать лет в ней никто не прописывал. В ней Вэй Усянь эти тринадцать лет был точно мертв. Вэй Усянь попробовал получившийся кусочек сахара на вкус. Немного странно получилось, но сладко. Лань Ванцзи вкус не оценил — слишком уж приторно. Но это до тех пор, пока… — Приветствую, Цзэу-цзюнь! — помахал свободной рукой Вэй Усянь, вваливаясь в приемные покои, где его с Лань Ванцзи уже ожидали Лань Сичэнь и Не Хуайсан. Вэй Усянь отметил, что на столе уже стоял кувшин охлажденного молока. — Прежде, чем мы перейдем к делу, мне хотелось бы вас угостить кое-чем. Подобное я делаю в первый раз, но я множество раз видел, как это делают другие… Лань Чжань, разожги жаровню! Вэй Усянь выставил на стол миску с получившимся почти-рафинадом и хлопнул в ладоши. Лань Сичэнь округлил глаза. Перевел взгляд с Вэй Усяня на Лань Ванцзи и обратно. — Молодой господин Вэй?.. — уточнил он. Сразу было видно, что они тут вдвоем с Не Хуайсаном в прямом смысле чаи попивали. — Не-сюн, неужели ты обо мне ни словом не обмолвился?! Я думал, что ты мой лучший друг! — Я? А как же Ханьгуан-цзюнь и Цзян-сюн? — Нет-нет, Лань Чжань — мой будущий супруг, а Цзян Чэн — брат. А лучший друг — ты. Лань Сичэнь прикрыл глаза и сморщился как от головной боли. Потер висок. — Цзэу-цзюнь, у вас приступ мигрени? У Ван Ибо так же было, когда он долго работал! Хорошо помогает ромашковый чай, Не-сюн, у тебя такой имеется?.. — Конечно, Вэй-сюн, ромашковый чай — великолепное средство от головных болей, если ты их имеешь в виду… Но разве ты не просил меня принести улун? — Не беспокойтесь, молодой господин Вэй… Просто я никак не могу… Все это осознать, — описал круг в воздухе рукой Лань Сичэнь. — Сюнчжан, Вэй Ин… — начал было говорить Лань Ванцзи, но Вэй Усянь дернул его за рукав. — Впрочем, к черту ромашковый чай. То, что собираюсь предложить я, в тысячу раз лучше! Ах, как я забыл, что кружек-то нет… Не-сюн, найдется ли тара поболее? Во-от такая, — показал примерно Вэй Усянь. — И ложки, но маленькие. Какими детей кормят, пока они не научатся палочки держать. Не Хуайсан уже ничему не удивляется и исполняет все просьбы с ненаигранным спокойствием. Его, похоже, затея Вэй Усяня заинтриговала. Когда слуги доставили все необходимое, Вэй Усянь уже успел обменяться с Лань Сичэнем парой фраз и пояснить, что у них с Лань Ванцзи все предельно серьезно и навсегда. Точно-точно. Любовь до гроба. Если вторая смерть Вэй Усяня будет отличаться от первой и останется, что хоронить. — Разве вы не… Мы разве не собирались… пить чай? — дрожащим голосом переспросил Лань Сичэнь, когда Вэй Усянь высыпал полмешочка заварки в небольшой котелок на огне. — Этим мы и собираемся заняться! — заверил Вэй Усянь и помешал в котелке заварку ложечкой. — Но… Но ведь… — схватился за сердце Лань Сичэнь, видя, как самые первые основы чайной церемонии с легкой руки Вэй Усяня превращаются в фарс. Маленькие чайные пиалы Вэй Усянь смел на поднос и задвинул подальше. — Верьте мне, Цзэу-цзюнь! — задорно воскликнул он. Когда чай заварился и окреп, Вэй Усянь принялся разливать его по сосудам, в которых обычно продается вино. Наполнил их примерно на три четверти, а потом взялся за кувшин с молоком и заполнил сосуды почти до краев. Взял по кусочку застывшего сахара, бросил в сосуды, схватил первое, что под руку попалось — палочки для еды — и стал размешивать. Первый сосуд он пододвинул к Лань Сичэню, второй — к Не Хуайсану. Лань Ванцзи он отломил совсем крохотный кусочек сахара и размешивать даже не стал, а вот себе сыпанул сразу три кусочка. — А еще нужно чокнуться! — огласил Вэй Усянь. — Это традиция, когда люди стукаются пиалами или… тем, из чего пьют. Тогда брызги из напитков попадают в чужие… пиалы. Таким образом люди показывали, что никому не подлили яда. А после… это вылилось в традицию и стало показывать хорошее расположение собутыльников друг к другу. Вот. «Чем ты занимался эти тринадцать лет, Вэй-сюн?» спрашивал испуганными глазами Не Хуайсан. «Похоже, мы тут все чокнулись» промелькнуло на лице у Лань Сичэня. И только Лань Ванцзи взял сосуд в руки и пригубил. Потом удивленно приподнял бровь и отпил еще. — Это называется молочный улун, — сказал Вэй Усянь и наконец-то попробовал сам. Он действительно много раз видел, когда Ван Ибо делал себе такой же чай и так блаженно прикрывал глаза, что тоже хотелось вкусить подобный напиток. Но будучи блуждающим призраком Вэй Усянь не мог ни есть, ни пить, ни спать. Даже взаимодействовать с предметами. Он только летал вокруг Ван Ибо и иногда дотягивался до соседних квартир или номеров, если Ван Ибо останавливался в отелях. А вот что мог — чувствовать запахи. Молочный улун с двумя кубиками сахара мало того, что отражался на Ван Ибо как нектар богов, так еще и пах так одурманивающе! А на вкус… Вэй Усянь причмокнул. На вкус действительно было неплохо! Судя по удивленным лицам остальных, они думали так же, хотя Лань Сичэнь взять себя в руки все еще не смог. Не после того, как при нем чай заваривали в большой кастрюле, разливали в сосуды из-под вина, доливали в них холодное молоко, а после размешивали палочками для еды обожженную карамель. Ничего… Вэй Усянь в этой жизни найдет, чем еще его удивить. *** Во всем, что делал и говорил Вэй Усянь, Лань Ванцзи видел этого Ван Ибо. В непонятных словах, в жестах, в поступках. Вэй Усянь не стеснялся произносить чужого имени вслух, когда озвучивал пришедшую в голову мысль. И чай этот - молочный улун - был любимым напитком Ван Ибо. Вэй Усянь сказал, что тот стал часто его пить, когда работы стало меньше, ему не нужен стал кофе, который люди в другом мире пили литрами, чтобы не заснуть на ходу. Лань Ванцзи даже не спросил, что такое кофе. Лань Ванцзи тихонько ненавидел Ван Ибо.