ЭМОТИВ

— Ибо, уже прошло четыре месяца, как ты молчишь, — после долгой паузы, удрученно продолжил мужчина напротив, тяжело вздыхая, одновременно медленно протирая шелковым платком, хрупкие стекла очков в дорогой оправе. Заметные морщины на его лице выдавали его возраст, но глаза не утратили свой блеск, а наоборот приобрели благородную красоту, отражая живой ум.   — ...        — Если ты будешь продолжать в том же духе, мне просто нет смысла сюда больше приезжать.        — ...           —  Ван Ибо! В конце концов, я с тобой разговариваю! — не выдержал мужчина, значительно повысив голос.         —   Я прекрасно Вас слышу, — спокойно ответил Ван Ибо, не сводя тяжелого, пристального взгляда с мужчины напротив.       —  Ибо, разговор подразумевает диалог… а пока здесь говорю только я один.     — ...      — Ты сам хотел адаптироваться в этом мире, а наши беседы один из инструментов и помогают мне узнать твое состояние.         — Вы и так все знаете о моем состоянии от  Сяо Чжаня! Этого что мало? — грубо ответил Ибо, намеренно выделяя слово «все», резко отвернувшись в сторону террасы, устремив свой взгляд на песчаный берег.           —  Именно потому, что ты постоянно молчишь, я вынужден спрашивать «все» у Сяо Чжаня…он переживает за тебя, бесп…         — Как Вы видите со мной все в порядке, не о чем беспокоится! — холодно перебил Ибо, вставая с кресла, тут же добавив, — думаю мы закончили … и не только на сегодня!  — лишь кивнул головой, вышел из комнаты.         Мужчина снова тяжело вздохнул, потирая переносицу носа, слегка зажмурив глаза от напряжения.   —  Вы все слышали? — уверенно спросил у пустоты просторной гостиной мужчина, зная, что его слышат.          — Да, — раздался тихий голос, а через несколько секунд в комнату вошел и сам Сяо Чжань.           —   И так каждый сеанс, — продолжил мужчина, замолчав на секунду, обдумывая что-то, серьезно продолжил, — Сяо Чжань, поймите, если пациент не идет на контакт я не смогу ему помочь, он закрылся и никого не подпускает к себе. Если честно, я удивлен, как Вы изначально смогли к нему достучатся.  На щеках Сяо Чжаня проступил легкий румянец, глаза сами смущенно опустились в пол. Сяо Чжань спросил почти тихо, — Он рассказал, что его кошмары стали чаще?        —  Нет. Он никогда не говорил о снах. Да, он вообще ничего не рассказывал. Но почему вы думаете, что это кошмары? Всем людям сняться сны, нужно беспокоиться если их нет.        — Я знаю, что это кошмары. Или Вы думаете, что я уже не в состоянии отличить обычный сон, он кошмара? — колко заметил Сяо Чжань и тут же тише продолжил, — он мечется во сне, его тело то горит, то холодное как лед,  а лоб покрывается испариной. Я слышу его невнятное, тревожное, бормотание, вперемешку с тяжелым дыхание. А потом он вскакивает и не спит до самого утра, просто сидит на террасе. Вначале он позволял быть рядом с ним, теперь же всегда просит оставить его одного, а если я настаиваю, то становится еще хуже... в нем просыпается агрессия. Сейчас я делаю вид, что сплю, когда ему сниться очередной кошмар, но Вы не представляете, как это мучительно больно притворятся, как невыносимо осознавать, что ты не знаешь как помочь любимому человеку, а еще больнее, когда тебя отталкивают, — Сяо Чжань говорил уже совсем тихо, голос дрожал, а слова все больше растворялись в обреченных выдохах, но смысл сказанного и так был понятен врачу. — Сяо Чжань, это был изначально крайне непростой случай, а если откровенно… тяжелый и тупиковый. Как только мне показали анамнез, я сказал, что последствия неизбежно будут проявляется всю оставшуюся жизнь…я лишь могу уменьшить их частоту и глубину. Но, это при условия выполнения всех рекомендаций, терапии и лечения… но Ибо… — врач, обреченно выдохнул, — Вы же сами все слышали, за эти четыре месяца мы не сдвинулись ни на шаг, сегодня прощаясь, он сказал мне больше чем за все визиты. Только от вас я мог хоть что-то узнавать … — Только не отказывайтесь от него….прошу, — умоляюще посмотрел на врача Сяо Чжань,  — Пожалуйста, я еще раз поговорю с ним, я буду делать все что скажете, но прошу…не бросайте… —  Сяо Чжань, я и не думал бросать пациента. Не в моих правилах! —   Но ваши слова... — Я лишь даю еще время Ибо, я не хочу на него давить. И по правде говоря, сейчас нет смысла с ним проводить беседы. Я буду проводить терапию с ним через Вас. — Меня? — Да, Сяо Чжань. Вас. Только с вами он открыт. Только Вас он воспринимает. — Уже нет… в последнее время… — обессиленно повалившись на мягкий диван, ответил Сяо Чжань, продолжая, — если первое время, он радовался этой жизни и удивлялся всему как ребенок, то сейчас я почти не вижу его улыбку на лице, а в глазах уже давно нет того былого блеска. Видели бы вы его, когда он впервые увидел океан, первые дни он не вылазил из воды, жил возле него, даже иногда спал ночами на берегу…а полет на вертолете он вспоминал его тысячи раз. Тогда я надеялся, что весь ужас Ксинга давно позади, что эти новые и прекрасные эмоции навсегда вытеснили все подчистую. Но я ошибался и тешил себя ложными надеждами. Сейчас все чаще вижу, как он закрывается в себе и холодно смотрит в пространство, вижу ту пустоту и безэмоциональность в его глазах. Ксинг никак не может его отпустить.   — Сяо Чжань, увы…он его и не отпустит. Подсознание ребенка — это очень плодородная почва, на которой можно вырастить все что угодно от безграничной любви к миру, до тотальной ненависти, от благодетели до фашизма, и что вырастет из вброшенного семечка зависит только от садовода. К сожалению, в случае с Ибо… — Но мне говорили, что это можно исправить, — встрепенулся Сяо Чжань. — Отчасти Вам врали и давали лишь надежду, боясь расстроить. Как я говорил, возможно только уменьшить влияние, возможно перекрыть новыми установками, но избавиться полностью — это почти не возможно, а при условии, что пациент закрыт к терапии...увы...шансы минимальны, точнее их просто нет. Мы попробуем лечение через Вас, иного выхода пока нет… Извините, мне нужно идти, меня ждут другие пациенты, а путь обратно не близкий. — Да, да… конечно, — голос Сяо Чжаня был совсем тихий, так говорит человек у которого почти не осталось надежды. — Сяо Чжань, только не падайте духом, знаю сложно, хочется все бросить, но без вас у него нет шансов вообще, Вы в прямом смысле слова его единственная возможность хоть как-то вырваться из ада прошлого, — заботливо похлопал по плечу врач.   Сяо Чжань нашёл силы лишь на кивок в ответ и натянутую улыбку.   — Провожать не нужно, я знаю где выход, — добродушно ответил врач, надевая легкую летнюю шляпу от солнца. Сяо Чжань остался один в комнате. Через окно было прекрасно видно, как Ибо задумчиво сидел на берегу и смотрел на океан. В последнее время — это его излюбленное время провождение, кроме тех моментов , когда он закрывался у себя в комнате. Почему именно он должен был стать жертвой этого эксперимента. В очередной раз злость нарастала внутри Сяо Чжаня, хотелось кричать, бить в стены, снести все к чертям. Но толку от этого?! Что изменится?! Сяо Чжань обхватил голову руками, облокотился локтями на колени. Каждый день давался все сложнее и сложнее. Он сидел и думал, как он смог допустить, чтобы с лица любимого исчезла улыбка, почему он угас так быстро и результат видимого прогресса превратился в холодность и отчужденность, где он совершил ошибку? Когда это произошло? Мысли пожирали его изнутри. Новости от  Лю Хайкуаня тоже не радовали, как и ожидалось, создатели эксперимента остались в тени и неприкасаемые, во всем обвинили Старшего Смотрителя, ему достались все главные роли в этом проекте. Как и предсказывал Лю Хайкуань, экспертиза подтвердила психические отклонения, пока его держат в лечебнице закрытого типа для преступников. Благодаря СМИ эта новость быстро разлетелась по всем уголкам, четкие фотографии из суда, а также из камеры в лечебнице, были несколько недель в топе и на первых страницах новостных порталов и газет. — Надолго ли он там? — злорадно высказал Сяо Чжань на одной из встреч с Лю Хайкуанем, когда тот привез несколько газет. — Его будут там держать, пока массы не успокояться, время пройдет все забудут, вот увидишь, случайным образом либо он исчезнет, либо устранят. Им не нужны свидетели… так же как и вы, — тише добавил Лю Хайкуань. Он приезжал, редко. Хуань, видел, что с каждым разом Сяо Чжаню все сложнее скрывать перед ним свои настоящие эмоции. Он был похож на угасающую свечу, пламя которой дрожит и горит на последнем миллиметре замасленного фитилька и еще совсем немного и закопченный воск потушит и этот слабый огонек.  — Чжань, если здесь тяжело я могу перевезти вас в другое место, — в один из визитов предложил Хуань. — Не думаю, что переезд теперь изменить что-то, — выдохнул Чжань, в очередной раз наблюдая, как Ибо сидит на берегу. — Часто он такой? — В последнее время…всегда… я думал, что пройдет, но становится только хуже…. Мы отдаляемся друг от друга… и это затворничество, — Сяо Чжань несильно ударил рукой по мягкой обивке дивана. — Хуань, может можно….? — Нет! Чжань, даже не начинай! — строже ответил друг, догадываясь к чему он клонит. — Хуань, но мы не можем вечно сидеть взаперти. — С каких пор, шикарная вилла на берегу океана считается «взаперти» ?! — колко заметил Хуань, не сводя сурового взгляда с него. — Ты прекрасно понимаешь о чем я! Не нужно придираться к словам. Сейчас я прошу тебя как друга. Но если ты откажешь я все равно сделаю, ты же знаешь, — твердо отвечал Чжань. — Вот именно, что знаю! Твою мать, Чжань! Что мне с тобой делать?! — Просто позволь нам чуть больше свободы, обещаю, мы будем осторожны, только в пределах острова. Пойми ему нужно видеть настоящую жизнь, взаимодействие людей, их жизнь … понимаешь, я думаю это поможет…ему нужны новые впечатления…ему это необходимо ... — … — Хуань? — Хорошо, — сдался Хуань.   С этого разговора прошло уже больше недели, а они так и не смогли выйти за пределы своего дома, Ибо просто молчал и чаще замыкался в себе, если Чжань настаивал, кричал и закрывался в комнате, просил оставить его одного. Через дверь Сяо Чжань слышал бормотание и возню. Сползая спиной по двери он сидел так, не зная как помочь, пелена слез все чаще застилала глаза. Время близилось за полдень и Сяо Чжань на автомате пошел на кухню, в последнее время готовка это единственное что хоть как-то отвлекало от тяжелых мыслей. Тоска и гнетущее состояние медленно съедали его изнутри, но он старался держаться перед Ибо. Из последних сил дарил ему улыбку и тепло, но понимал, что Ибо видит натянутость и фальшь и это сильнее отравляла самого Сяо Чжаня. — Ибо-о, обед готов… Удивительным оставалось лишь единственное, что при всей отстранённости, Ибо каждый раз приходил, когда Сяо Чжань его звал, так и в этот раз. Готовка немного развеяла тяжелые тучи над Сяо Чжанем и он бегал из кухни в столовую, сервируя стол словно очередная домохозяйка в классических американских фильмах. Ибо молча сел за стол, окинув взглядом разнообразие блюд, которое успел наготовить Сяо Чжань. — Нас всего двое, — холодно сказал Ибо. Сяо Чжань проигнорировал замечание, больно прикусив щеку изнутри, осторожно накладывая горячую еду в тарелку Ибо и бережно ставя перед ним. Через секунду Сяо Чжань уже сидел напротив, положив себе всего пару ложек. — Зачем столько готовить, если ты почти ничего не ешь?! — приподняв одну бровь продолжил Ибо. — Кушай осторожно, еще все горячее, — мягко ответил Сяо Чжань пытаясь перевести тему разговора. — Сяо Чжань, хватит! Прекрати относится ко мне как к ребенку, который ничего не понимает! Уясни наконец я чувствую, я знаю, что такое горячо, а что такое холодно, знаю, что такое боль, я все прекрасно ощущаю этими руками и телом. Прекрати так себя вести! Скажи, зачем мне это все?! Ты думаешь мне от этого всего стало лучше, или что ты там еще надумал вместе с этими врачами. Вам нравится наблюдать за мной, заставлять глотать каждый раз новые таблетки, отвечать на идиотские вопросы?! Я что развлечение для вас, подопытный мальчик, что я такое?! Зачем это все нужно было? Ответь, зачем это все? — громко ставя тарелку полную еды на стол выпалил Ибо. Сяо Чжань молчал, его глаза стали стеклянными, казалось он даже не моргал, а каждую мышцу на теле свело словно судорогой, не давая возможности пошевелиться. Ибо продолжал тяжело дышать, в последнее время такие приступы участились, если раньше Сяо Чжань бежал сломя голову в спальню за таблетками, сейчас он даже не шелохнулся. — Что сидишь! Давай…вперед…иди, запихивай в меня таблетки! Тебе же это нравится! Ты же так хотел научить меня жить! Сяо Чжань, чего ты молчишь? Сыт по горло твоей жизнью! Тошнит от этого всего! Тебе же все жаловались, что я ничего не говорю, давай поговори со мной, расскажи, что хорошего в этой твоей «настоящей» жизни, расскажи, что хорошего в том, что я чувствую все это, а… расскажи мне, что со мной происходит, почему мне каждую ночь снятся кошмары, расскажи почему я постоянно слышу ЕГО голос в своей голове, даже сейчас я слышу противный ЕГО смех. Ответь мне Сяо Чжань. Ты же говорил, что будет лучше...ты обещал мне! — орал Ибо, захлебываясь, очередная тарелка звонко упала со стола и разлетелась на крупные осколки в перемешку с остатками еды. Сяо Чжань продолжал смотреть на Ибо, пока молча не встал и не вышел из-за стола в сторону выходу. — Куда ты?! Остановись! — крикнул Ибо, пытаясь схватить его за руку, но промахнувшись успел лишь ухватился за край рубашки, потянув на себя. — Отпусти, — тихо сказал Сяо Чжань  и не дожидаясь ответа от Ибо, вытянул из его руки ткань, молча вышел из дома. Странный ступор охватил Ибо, еще тяжело дыша, несколько секунд он не понимал, что только что произошло, заторможено переводя взгляд на пустую руку, которая продолжала «держаться» за воздух. Ибо наконец осознал, что Сяо Чжань ушел….впервые молча ушел… Впервые он не бежит за ним, не останавливает Ибо, а просто ушел. На террасе никого не было. Ибо несколько раз обошел вокруг дом, но Чжаня нигде не было. Ибо звал, но никто не отзывался, лишь потревоженные громким криком птицы хлопали крыльями взлетая с веток зарослей.  Проверяя очередное укромное место, Ибо вспоминал, как первое время они развлекали себя играя в прятки, а потом находя друг друга в очередном укромном уголке жадно целовались, наслаждаясь свободой и уединением. Первое время они целовались и обнимались целые дни напролет. Ибо словно приклеился к телу Сяо Чжаня, он исследовал его и знал наизусть каждую родинку, каждый миллиметр его тела. Знал, как он любит больше всего и от чего его стоны становятся громче. Уже просто не осталось ни единого места на теле, которое бы Ибо не поцеловал или не ласкал своими губами и языком. Сяо Чжань стал полностью его. В какой момент все изменилось Ибо даже не заметил. Может, когда увидел статью в газете или когда приснился первый кошмар, может очередные новости по телевизору, но что-то начало разъедать его изнутри, а потом возник голос так похож на голос Старшего Смотрителя. Он просачивался в его сознание с каждым разом все отчетливее и настойчивее. Ибо скрывал все от Сяо Чжаня, не хотел его огорчать, наверно боялся, что Сяо Чжань бросит его, уйдет от него. Тогда он просто решил молчать. Решил в такие моменты оставаться один на один и переживать их, думал что так будет правильнее, думал что все это пройдет, но становилось только хуже, а потом в какой-то момент Ибо уже просто не знал, как вернуться к Сяо Чжаню, невидимая стена возникла перед ним, стена, которую он же сам и построил. С каждым днем она становилась все толще и толще. Вспоминая все Ибо обреченно завалился на песок — Сяо Чжань, где ты… вернись… — тихо бормотал Ибо, но его слышал только океан и мелкие цветастые птицы, шустро перепрыгивающие между веток, — не оставляй меня... вернись…— бессвязно продолжал шептать Ибо, продолжая, обреченно сжимать в руках песок.  Он выпал из реальности, застыл в неподвижной позе, просто продолжал сидеть на том же месте, надеясь, что вот вот вернется Сяо Чжань, еще немного и он выйдет из дома…или вон из-за тех зарослей…да…еще немного, нужно просто подождать…он обязательно вернется, — пролетали мысли в его голове. — Я же говорил, что ты никому не нужен, Ибо — снова этот противный голос и образ Старшего Смотрителя заполняли его разум. — Замолчи! — Посмотри, что ты натворил! Это все ты! — Оставь меня, уже наконец! — метался Ибо, хватаясь за голову зарываясь в коленях. — Ты предал меня,предал всех нас! Предал все чему я тебя учил! — Нет, я не хочу слышать тебя, заткнись! — Ты разрушил все! Посмотри вокруг, ты все разрушил. Ты никому не нужен. Тебя бросили! — продолжал издеваться голос, — Я говорил, что он бросит тебя. Говорил. Я говорил, что ЭМОТИВА нужно уничтожить! Я вырастил тебя! Слышишь, это я был всегда с тобой! Только Я! — …замолчи, — молил Ибо, валяясь на песке, скручиваясь в агонии головной боли, затыкая уши, — замолчи…оставь меня….уйди. — Ха-ха, уйти….куда же я уйду….ха-ха….я в тебе Ибо….и всегда буду здесь. Я хочу чтобы ты страдал! Предатель должен понести наказание! — Ты не настоящий…ты не настоящий…это все не правда… — шептал, как мантру Ибо, зажмурив глаза, он помнил, что как то Сяо Чжань учил его так говорить. — Ха-ха, настоящий. Ты слышишь меня! Я настоящий, Ибо… Ибо глубоко вздохнул несколько раз, мысленно повторяя слова про себя, на очередном повторении собравшись с духом раскрыл глаза, — ТЫ НЕ НАСТОЯЩИЙ! Перед ним никого не было, лежа боковым зрением он видел песок и голубое небо. Никого не было! Голос тут же стих в его голове, оставляя ноющую боль. Мелкий песок был везде, в волосах, забился под одежду, противно зудел на коже, — ты не настоящий…не настоящий… еще раз повторил Ибо, облегченно выдыхая, переворачиваясь на спину, смотря на бескрайнее небо...