Раз в чёртову тысячу лет

      Утро выдалось беспокойным, и за завтраком Дэни заметно рассеянная, хотя и пытается держаться непринужденно. Просидев у кровати Флоры больше часа, она наконец-то спустилась на кухню, сообщив, что девочка погрузилась в беспокойный сон. Теперь у Дэни все валится из рук, что для дисциплинированной гувернантки совершенно не характерно: накрывая на стол, она сначала дважды упустила столовые приборы, а затем пролила молоко, и когда Ханна одарила ее мягкой, но любопытной улыбкой, девушка густо покраснела. Джейми, сидящей напротив, такое ее поведение кажется весьма забавным, но и крайне опасным.       При всей своей собранности и безупречном воспитании Дэни Клейтон совершенно не умеет скрывать эмоций, поэтому когда ее взгляд останавливается на губах Джейми, он задерживается там непозволительно долго, и садовница деликатно откашливается. Грудная клетка Дэни вздымается, и девушка томно, задумчиво выдыхает, обводя кончиком пальца край своей кружки, но вряд ли полностью осознавая свои действия, чем привлекает к себе внимание двух заинтересованных пар глаз.       Черт, Поппинс. Прекрати это немедленно.       Джейми ерзает на стуле. Похоже, теперь ее собственное лицо тоже горит.       — Вы хорошо себя чувствуете, мисс Клейтон? — хмурится Ханна, но в ее глазах задорная искорка, и Дэни, проигрывая борьбу между сдержанностью и естественной реакцией организма, еще глубже впадает в смятение.       — Я… да, я просто…       — Да, Дэни, ты немного… тебя будто лихорадит. Все в порядке? — подхватывает Оуэн с притворным волнением в голосе. Вот засранцы. Оставьте ее в покое, неужели непонятно, что ей неловко?       — Просто жарко тут у вас, — сухо, безэмоционально отрезает Джейми. — Духовка хреначит, как мартеновская печь, мать ее. Но, кстати, булочки бесподобные, Оуэн, — отмечает садовница, вонзая зубы в хрустящую корочку, и улавливает нотку благодарности в лице озадаченной американки. — Никогда не понимала, как можно испечь такой шедевр за двадцать пять минут с утра пораньше. Ты точно применяешь черную магию, клянусь.       — Никакой магии — только мои магические ручки, — смеется усатый, делая глоток чая. — Но я далеко не во всем такой талантливый. У меня дома, например, выживают только кактусы. Я поражаюсь тому, как ты чувствуешь растения — мне иногда кажется, что они говорят с тобой.       — Не спорю. Но не так громко, как с тобой говорит тесто, правда? — хмыкает Джейми.       — Да, да, — подхватывает Ханна. — Уверена, что пару раз что-то такое слышала, но ничего не поняла. Наверное, тесто Оуэна говорит по-французски, — иронизирует Ханна, и столовую заполняет смех.       Дэни, растерянно моргая, тоже несмело улыбается, очевидно пытается вникнуть в суть шутки, но Джейми может поклясться своими чертовыми клумбами, что из их разговора блондинка не услышала ни слова. Джейми потирает затылок, украдкой поглядывая на смущенную, но сияющую Дэни, и пытается подобрать в уме слово, чтобы ее описать. Очаровательно? Да, скорее всего это, хотя Джейми выуживает его из памяти с трудом. Оно в ее словарном запасе — не самый частый гость.       По правде говоря, садовнице и самой приходится нелегко. Ее сердце учащенно бьется, щеки то и дело норовят залиться краской, тело от воспоминаний будто обдает жаром, а руки так и мечтают высвободить светлые волнистые волосы из аккуратного хвоста и рассыпать по нежным, молочно-белым плечам, предварительно стянув пушистый свитер. Джейми плотно смыкает веки и отхлебывает чаю, громко сглатывает. А еще ее губы — они у Дэни обворожительно, кричаще распухли, и, наверное, именно это выдает их обеих больше всего. Ярко-розовые губы Дэни и ее бегающий, рассредоточенный взгляд. Любому мало-мальски проницательному человеку достаточно будет и пары секунд, чтобы раскусить тебя, Поппинс. А Ханна и Оуэн сегодня, как на зло, особо прозорливы.       — Я бы тоже подшлифовала свой французский, — хохочет Ханна.       — Предложу своим булочкам открыть курсы, — весело басит Оуэн, но до Джейми теперь доходят лишь отголоски оживленного диалога.       Дэни убирает за ухо светлую прядь волос и задумчиво касается шеи — там, где ночью остались сотни влажных поцелуев. Садовница сопит в свою кружку, не отрывая глаз от стола, чтобы скрыть от присутствующих учащенное дыхание. Дэни — чистый, искренний и добрый человек, и этим двум негодяям нужно хорошенько дать по шее за то, что вгоняют невинную американку в еще большее смущение.       Господи, но ведь правда, какой искренней она была.       Разве может быть человек таким открытым, таким уязвимым всего лишь после пары недель знакомства? Перед глазами Джейми ее робкая улыбка, когда Дэни, запинаясь, тихо признавалась, что у нее в этом нет совершенно никакого опыта. Ее пытливый взгляд, когда спрашивала, все ли делает правильно, когда нежно, но настойчиво тянула вверх ее футболку. Какими осторожными были ее прикосновения — такими, будто она касалась какого-то бесценного сокровища, самого хрупкого в мире цветка, а не смуглого, сильного, покрытого шрамами тела садовницы. Так бережно с Джейми не обращались никогда. По телу разливается тепло, сосредотачиваясь в самом центре, внизу живота, и Джейми вынуждена плотно стиснуть колени, крепко ухватившись за ручку кружки. У вас была одна ночь. Всего лишь одна ночь с маленькой отважной американкой, и ты уже растеклась вокруг нее, как жалкая лужица? Возьми себя в руки, Тейлор, мать твою. Сейчас ты будешь смотреть в свою тарелку и никуда больше.       Но прежде, чем ее взгляд добирается до тарелки, Дэни перелавливает его. Девушка сводит брови домиком и сглатывает, а на разомкнутых губах появляется застенчивая улыбка, слегка оголяющая большие ровные зубы. Грудная клетка вздымается от интенсивного, рваного вздоха — наверное, они обе делают это одновременно. Джейми самодовольно ухмыляется. Как же тебя легко считать, Поппинс — тело натянуто, как струна, пальцы сжаты в кулаки, дыхание неровное и частое. Дэни голодная, и речь совсем не о еде. Это годами неутоленный голод, превращающий тебя, воспитанную и сдержанную учительницу, в розовощекую развратницу, отчаянно тянущую руку Джейми между своих ног. Все еще голодная, даже после вчерашних трех раз, когда ты, содрогаясь впервые, хваталась за простыни и удивленно хлопала ресницами, а затем обескураженно шептала: «Наверное, я умерла. Я умерла?». Вспоминая это, Джейми сама краснеет. Пока Дэни с изумлением открывала для себя возможности собственного тела, ей только и оставалось, что восхищенно смотреть на нее и осыпать нежную, вспотевшую кожу жадными поцелуями, от щек к шее и ключицам, а потом к…       — Мисс Джейми! Приём-приём!       Звонкий голос Ханны грубо возвращает ее на залитую утренним солнцем кухню, и Джейми содрогается, тихо выругавшись.       И чего она такая активная с утра пораньше? Чем бы в нее швырнуть, мать ее так? Оуэн ухмыляется, а Дэни с нервным смешком прочищает горло, хватает свою пустую тарелку и семенит быстрыми, мелкими шажкми к мойке. Изобразив равнодушие, садовница откидывается на спинку стула.       — Ты что-то говорила?       — Говорила. — Ханна, провожая Дэни любопытным взглядом, выдерживает мучительную паузу. — Говорила, что Оуэн предлагает повезти нас с Майлсом на рынок. У мальчика ведь сегодня нет занятий с мисс Клейтон, правильно? Если ты не против, Дэни.       — Я? О… — Дэни, уже усердно ополаскивающая стаканы, быстро поворачивается к ним лицом и вцепляется мокрыми пальцами в край кухонной стойки. — Нет, конечно, не против. Майлс… любит рынки. И у него нет сегодня занятий, сегодня же четверг. Флора тоже любит рынки, но она не спала всю ночь. Ей нужно отдохнуть. Мы… то есть я… я присмотрю за ней. Пока она спит. То есть, я не буду сидеть у ее кровати, конечно же, у меня есть другие дела. Много других дел на сегодня, но я… я справлюсь. Вы езжайте. Наслаждайтесь.       Умолкнув, Дэни опускает брови, выдыхает и напряженно улыбается, а голова Джейми падает на раскрытые ладони. Она едва ли не стонет от стыда. Черт, Поппинс. Так откровенно палиться — это еще уметь нужно. Садовница не поднимает глаз, но хитрые ухмылки этих двоих чувствует, кажется, даже кожей.       — Джейми, тебе что-то нужно на рынке? — с детским восторгом продолжает Ханна, помогая Дэни убраться со стола.       — Да, мне… — Джейми откашливается и включает привычное безразличие. — Ороситель для полива накрылся. 360-градусный.       — В том садовом, что справа от рынка?       — Верно, — отрывисто кивает Джейми, допивая чай, и относит свою кружку к мойке, где Дэни с завидным упорством оттирает оставшиеся несколько тарелок. — Нужен самый дорогой, что у них есть. Сраные «среднячки» ломаются каждую неделю и…       — А где Майлс? Он позавтракал? — вдруг перебивает Дэни, отрываясь от посуды, и взволнованно смотрит вокруг; Ханна с Оуэном умиленно переглядываются. — Где он?       — Дэни… Он десять минут назад поел и ушел к себе, — хлопает ее по плечу Ханна и растягивает губы от уха до уха. — Ты забыла, дорогая? Ты сегодня сама не своя.       — О… точно. Да, он уже позавтракал. Я помню. Я-я… пойду помогу ему собраться. На улице прохладно, нужно найти ему теплую кофту. И шарф обязательно. У него часто болит горло.       Блондинка шустро вытирает руки кухонным полотенцем и марширует прочь из кухни, направляясь на второй этаж, но Майлс уже скачет по ступенькам — в теплой кофте и с радостным криком:       — Мисс Клейтон! Вы поедете с нами? О, нет, вам же нужно присмотреть за Флорой… Бедняжка постоянно ворочается и говорит во сне, я только что заглядывал в ее комнату. По-моему, она бредит, но с ней такое часто.       — Я сейчас поднимусь к ней, Майлс, — кивает Дэни, приглаживая растрепанные волосы мальчишки и застегивает пуговицы на его кофте под самый подбородок. — С ней все будет в порядке. Где твой шарф? На тебе теплые носки? Сегодня очень ветрено. И не отходи далеко от взрослых.       Пока холл наполняется суетой сборов и интригующим американским акцентом, Джейми стоит в дверях и наблюдает, прислонившись плечом к косяку. Удивительно, как можно так за секунду собрать мысли в кучу и снова стать образцовой гувернанткой, ставящей интересы детей превыше всего. Наверное, все дело в завышенных ожиданиях. От Дэни всю жизнь кто-то чего-то ждал, и желание соответствовать этим ожиданием превратилось для нее в условный рефлекс, ее второе «я», в образ идеальной девушки, идеальной невесты, идеальной учительницы младших классов, который к ней практически прирос. Садовница опускает глаза, охваченная внезапным чувством горечи и сожаления. Не иметь возможности быть собой, всю жизнь подавлять свои желания, быть той, кем тебя хотят видеть… Наверное, это было для нее чертовски утомительно. Дэни провожает Ханну и Оуэна с мальчишкой, желая им хорошо провести время, а Джейми скрещивает руки на груди, ощущая непреодолимое желание обнять девушку и прошептать, что ей правда не нужно быть никем, кроме себя самой, и что ее самой — такой, какая она есть — более чем достаточно.       Едва блондинка закрывает дверь на замок, Джейми так и делает. Беззвучно приблизившись, она осторожно обвивает ее талию руками, прижимается грудью к спине, и Дэни издает стон облегчения, упираясь лбом в дверь. Ее ладони сразу же накрывают руки Джейми, и их пальцы медленно сплетаются.       — Думаешь, они догадались? — лепечет Дэни и тихонько мурлычет, когда Джейми трется носом о ее затылок.       — Поппинс… — она осторожно целует шею, вдыхая нежный аромат кожи, — да у тебя на лбу было написано, что тебя вчера хорошенько от-…       — Чего?! Нет! Я… — Дэни разворачивается в ее объятиях, и их лица оказываются в сантиметрах друг от друга; Дэни вспыхивает, и садовница, улыбаясь, целует ее в переносицу. — Я старалась не показывать виду и… и ты уже здесь оставалась не раз… в этом ничего такого, никто не заподозрил…       — Дэни, они знают. — От ее слов девушка смущенно поджимает губы, смотрит вниз, и Джейми накрывает ее горячее лицо ладонями. — Но в этом нет ничего плохого. Все хорошо. Они хорошие люди. И они рады за нас, поверь. Тебе здесь нечего стыдиться. Слышишь?       Задумчивое молчание длится всего несколько секунд, после которых Дэни несмело кивает. Ей нужно время — она слишком долго это отрицала, чтобы теперь свыкнуться за день.       — Правда, Дэни. Ханна и Оуэн, они… они давно знают, что я… — Джейми вскидывает бровь и поднимает уголок губ, — что мне могут нравиться маленькие бойкие американки, делающие отвратный кофе.       Хихикнув сквозь зубы, Дэни поглаживает ее поясницу и касается лба своим. Кроме спящей Флоры, дома никого нет, но Джейми все равно шепчет.       — И их отношение ко мне нисколечко не изменилось. От них я всегда получала только поддержку. Ты им очень нравишься.       — Да, я понимаю. Я просто… — Джейми ощущает горячее дыхание, и мягкие, пухлые губы неожиданно прижимаются к ее рту, оставляя несколько отрывистых, почти невинных поцелуев. — Я чувствовала, что лажаю. Что веду себя странно, но я… — Губы становятся настойчивей, размыкаются, и ощущение теплого влажного языка, расталкивающего ее собственные губы, застает Джейми врасплох; она беспомощно стонет, отвечая на ласки. — Я просто не могла ни о чем думать… совершенно ни о чем… Ты сводишь меня с ума, Джейми.       Дэни решительно проникает языком в ее рот, и просторный тихий холл наполняется влажными звуками и тяжелым дыханием. Поглаживая затылок девушки, Джейми частично осознает, что они все еще у входной двери, что сюда может спуститься Флора, что кто-то может в любую секунду позвонить в дверь, но сладкие, нежные стоны Дэни, ее руки, блуждающие теперь уже по ягодицам, возбуждающий запах ее тела, мягкий обнаженный живот под ее свитером… Джейми ритмично вталкивает язык глубже в рот девушки, ощущая ответное сопротивление, и мысленно благодарит тех двоих негодников за столь проницательную понятливость.       Пульсация, зародившаяся в теле еще с завтрака, теперь сосредотачивается четко между ее ног, сильная и жгучая, и когда Джейми ощущает там осторожную ладонь, то несдержанно стонет во влажные, старательно ласкающие ее губы, подается бедрами вперед, а рукой крадется вверх, под свитер, находит и сжимает небольшой холмик и, нащупав пальцами твердую горошинку, аккуратно оттягивает вместе с тонкой тканью. Дэни прерывает поцелуй и резко выдыхает в ее рот.       — Боже…       Изумительно, как быстро реагирует ее тело на ласки — если честно, она видит такое впервые. Прикосновения Дэни внизу становятся интенсивней, и буквально в ту же секунду она бесстрашно заползает под ремень и кладет ладонь на ткань трусиков, лаская размашисто и уверенно. Черт, Дэни, вчера ты была далеко не такой смелой. Джейми теряет самообладание, развратно посасывает ее язык, рука сжимает грудь под свитером, и теперь они двигают бедрами навстречу друг другу, практически занимаясь сексом у входной двери поместья. Эти стены видели многое, но с Джейми такое впервые, и ее сердце бешено колотится, а колени превращаются в желе.       Бой огромных деревянных часов снова напоминает ей о том, что они в небезопасном месте, и им нужно переместиться. Желательно туда, где есть кровать.       Стиснув зубы, Джейми обхватывает тонкое запястье и осторожно останавливает мучительные движения, пока они не зашли слишком далеко, до точки невозврата.       — Дэни…       Блондинка поднимает глаза и растерянно моргает. Пухлые губы блестят от их слюны, лицо и шея покраснели, зрачки расширены, некогда идеально уложенная светлая прядь мило растрепана. Джейми прижимается губами к пылающей щеке, пытаясь совладать с внезапно накрывшими ее эмоциями.       — Что? Я что-то делаю не так?       — Нет-нет… все так. Просто… здесь небезопасно. Пойдем в спальню.       — О… — Дэни с удивлением оглядывается, будто видит это помещение впервые. Она одергивает подскочивший свитер, приглаживает волосы; Джейми невинно чмокает ее в губы, и девушка отвечает, но теперь достаточно сдержанно. Вот она, Дэни Клейтон, во всей ее собранной, организованной красе. Невероятно. — Да. Да, ты права. Нужно посмотреть, как там Флора. И тут нас могут увидеть, просто…       Дэни берет ее за руки и внимательно их изучает, а когда переходит на шепот, ее лицо снова вспыхивает. Джейми замечает, что на ее губах формируются слова, но она их не произносит.       — Что? Скажи.       — Мне, ну… до сих пор не верится, как это… как приятно это было. Как это может быть. Просто целовать тебя. Быть с тобой. Касаться тебя. И твои прикосновения… Это как будто было не мое тело. Будто я за него совсем не отвечала. Словно оно… принадлежало сегодня тебе.       — Понимаю, о чем ты, — тихо отвечает Джейми с мягким прищуром; ее сердце стучит в горле. — Потому что чувствую что-то подобное.       — Правда?       Дэни касается ее лица, обводит кончиком указательного пальца родинки и контур ее губ. Из приоткрытого окна со двора доносится утреннее пение птиц и шелест листьев, но ощущение реальности, времени, пространства теряется, и Джейми тонет в двух голубых озерах больших, широко распахнутых глаз. В какой-то миг ощущение близости, интимности момента кажется слишком интенсивным, слишком глубоким, и Джейми чувствует легкий приступ страха. Ему, этому ощущению, еще нельзя дать название, но глупо притворяться, что его нет. Глупо делать вид, что она не открылась этой девушке, не обнажилась перед ней во всех возможных смыслах, не позволила ей перевернуть вверх тормашками ее предсказуемые будни. Джейми поглаживает большим пальцем линию скул, впитывая каждую черту естественной красоты практически идеального лица, украшенного взволнованной улыбкой, и благодарит все высшие силы за то, что каким-то образом решили забросить Дэни Клейтон из далекой Айовы в Богом забытый Блай. Вот тебе и скучная английская жизнь циничной садовницы, расписанная по часам.       — Думаю, ребят не будет часа два. Я зайду к Флоре, а ты можешь идти ко мне. — Ее брови вопрошающе сдвигаются, придавая чистому, светлому лицу оттенок уязвимости. — Если ты… если ты хочешь, конечно.       — По-моему, я сама только что это предложила, Поппинс, — хмыкает Джейми и подтягивает к себе бедра девушки, стиснув ягодицы. — По-моему, я достаточно очевидна в своих желаниях. Не так очевидна, конечно, как ты…       Дэни смущенно прыскает и тянется к ее губам, оставляя там несколько детских «чмоков», но затем оттягивает ее нижнюю губу и ласково посасывает. Не ожидая такого поворота, Джейми протяжно стонет от острой, пульсирующей волны наслаждения.       — Дэни…       — Пойдем.       Блондинка хватает ее за руку и тянет вверх по лестнице, и Джейми едва поспевает за скоростной ходьбой. На втором этаже Дэни останавливается у спальни Флоры, тихо приоткрывает дверь и беззвучно подходит к кровати, где девочка, нахмурившись и свернувшись калачиком, крепко, но беспокойно спит. Джейми, оставшись в двери, наблюдает, как Дэни бережно трогает лоб мелкой Уингрейв, как проверяет, есть ли на ее прикроватной тумбочке вода, как натягивает на маленькие плечи одеяло и целует в щеку. Джейми опускает взгляд в пол. Поразительно, как можно так быстро привязаться к абсолютно чужим детям. Наверное, для этого нужно иметь огромное сердце — сердце намного больше, чем у нее, самой садовницы, где место есть только для тех, кто растет в земле, имеет листья и не вякает лишнего. Вернее, так было раньше — буквально еще вчера. Теперь же в этом месте у Джейми все перевернулось с ног на голову, и в данный момент она понятия не имеет, какого черта ей с этим всем делать.       Закрыв дверь без единого звука, Дэни снова берет Джейми за руку и ведет в свою спальню, отделенную от Флоры еще двумя комнатами. Оказавшись внутри, гувернантка предусмотрительно запирает дверь на защелку и поворачивается к стоящей посреди спальни Джейми, неловко запихнувшей руки в карманы джинсов и шаркающей ногой по ковровому покрытию. Неприкрытая жажда во взгляде Дэни, ее сухие, но распухшие губы, учащенное дыхание каким-то странным образом переплетаются в ней с застенчивой неуверенностью, искренностью и наивностью — безумно возбуждающее, сбивающее с толку сочетание, что-то, что Джейми, по правде говоря, видит впервые, поэтому, медленно приближаясь к девушке, внимательно, изумленно изучает черты ее лица, вздымающуюся грудь и сжатые в кулаки пальцы.       — Наконец-то, — выдыхает Дэни, когда их губы соприкасаются.       Несколько секунд они просто дышат одним воздухом, друг другом, невероятно близко, нос к носу, горячечно размыкая губы и осторожно сталкиваясь ими в каком-то подобии дикого, необузданного танца.       Вскоре к губам добавляются языки, но это все еще не поцелуй — это игривое соревнование, эротичное, разжигающее их желание еще ярче, томящее и растекающееся по телам влажными, горячими волнами. Ночью они были близки, намного ближе, чем сейчас, но тем интересней теперь эта игра, это сплетение скользких мокрых языков, этот обмен тяжелым дыханием между их приоткрытыми ртами — свидетельство того, что они уже познали друг друга в самом уязвимом, самом интимном, самом открытом и беззащитном состоянии и теперь могут просто поиграть, подразнить. Это происходит абсолютно естественно, незапланированно — Джейми не припоминает, чтобы делала так с кем-то еще, а о наличии такого опыта у Дэни и речи не может быть, но Дэни, ее сообразительная и смышленая Дэни, все ловит на лету, и это новое захватывающее чувство заставляет их обеих тихо простонать.       — Я так скучала, — шепчет Дэни в ее губы, когда первой пускает в ход руки. — Только и думала о том, чтобы тебя раздеть.       Она вытаскивает футболку Джейми из-под ремня, проходится ладонями по спине и животу, тянется к пряжке, и теперь их губы сливаются в полноценном поцелуе, глубоком, мокром и развратном. Дэни торопится, не дает им возможности перевести дыхание, не мешкая, идет в наступление, но разве можно ее винить? У них есть два часа, но что-то подсказывает Джейми, что отныне любого времени им будет недостаточно.       Стянув с Джейми футболку и швырнув ее на пол, девушка проводит руками по ее плечам, пока еще прикрытой груди и животу.       — Ты… такая красивая. Правда. Ты очень красивая. У тебя очень красивое тело. Сильное, но… но такое нежное.       Не контролируя своей реакции, Джейми смущается и совершенно неожиданно для себя краснеет.       — Да ладно…       Когда ей в последний раз говорили такое? Когда она в последний раз краснела от слов похвалы, сказанных ее телу? Знала ли она вообще, что у нее красивое тело?       — Правда! Ты, наверное, замечала, как я пялилась на тебя. Но я ничего не могла с собой поделать. Ты очень сексуальная.       Дэни тянется за ее спину, расстегивает лифчик и стягивает бретельки, бросает белье на пол и без промедления склоняет голову, берет в рот сосок, обводит его влажным языком, теребит, а затем посасывает, и все это происходит в пределах каких-то нескольких секунд. Джейми не успевает даже ответить — лишь шипит и тихо ругается, пытается усмехнуться, но выдать что-то саркастичное не получается — получается только жалобно простонать.       — Я очень хочу тебя, — искренне произносит Дэни, продолжая ласкать ее грудь губами и языком.       — Я тоже, Дэни… очень… Черт.       Джейми стягивает с ее волос резинку и погружает пальцы в густые светлые пряди, рассыпает их по плечам — то, о чем она мечтала с самого утра. Ласки Дэни осторожные, но уверенные — от ее ночной робости и смущения теперь не осталось практически ни следа. Ей все еще нужна практика — иногда она слишком быстрая, слишком увлечённая, иногда ее энтузиазм зашкаливает, — но эта новая версия Дэни, бережно склонившаяся к ее груди, требовательная и решительная, заставляет Джейми ловить ртом воздух и издавать развратные звуки, которых она от себя однозначно никогда раньше не слышала.       — Господи, Дэни…       — Они у тебя такие… — Дэни, причмокнув, трется щекой о влажную от слюны грудь, — такие нежные… м-м… но такие упругие… как и вся ты.       Ее горячие губы поднимаются выше, посасывают кожу на ключицах, шее, скулах, и Джейми, пользуясь моментом, хватает край лилового свитера. Заметив, что мягкая ткань поднимается по ее корпусу, Дэни покорно отстраняется и поднимает руки, глубоко вздыхает и прижимается спиной к двери. Джейми буквально пожирает взглядом каждый открывшийся сантиметр светлой кожи, стягивает бретельки лифчика и заползает руками под тонкую ткань, опускает ее, высвобождая небольшую грудь с розовыми верхушками, и всего лишь за секунды динамика между ними ощутимо меняется, баланс сил перевешивается. Шторы в комнате Дэни задернуты почти полностью, но тонкая полоска солнца, проникающего в помещение, освещает комнату сильнее, чем прикроватная лампа прошлой ночью, и Джейми делает паузу, слегка отстраняясь, берет в ладошки два аккуратных полушария чуть ниже центра и изучающе сжимает.       — Я тоже мечтала это сделать. Рассмотреть тебя. Можно?       — Е-если хочешь… Конечно.       Уязвимость во взгляде Дэни, в ее храбрящейся улыбке от Джейми не ускользают, но она отгоняет от себя мысли о прошлом опыте девушки. Дэни годами делала это с человеком, к которому не испытывала ни капли физического влечения — ничего, кроме сестринской любви и жалости, — и, возможно, такое пристальное внимание было ей даже неприятно. Сейчас ее щеки покрывает румянец волнения, но в ее лице, в теле нет ни намека на неприязнь. Более того, Дэни сама расстегивает лифчик и бросает его на пол, где-то около остальной их одежды.       — И как… как давно мечтала?       — М-м… — Джейми растирает большими пальцами сморщившиеся светло-розовые соски, наблюдая за тем, как полные губы Дэни размыкаются от рваного выдоха. — Наверное, с тех пор, как впервые увидела тебя на кухне. В том лавандовом свитере и тесных джинсах.       — То есть… получается… — Дэни прикрывает глаза и запрокидывает голову, одобряюще кладет руки на ее запястья, — ты сразу же захотела увидеть меня голой… но даже не поздоровалась?       Смущенно хихикнув, Джейми прячет лицо в ее светлых волосах, проводит языком от ключицы к скулам и целует за ухом, продолжая легко массировать мягкие округлости.       — Это было очень невоспитанно, знаешь ли, — продолжает Дэни полушепотом, но ее пальцы ныряют в каштановые локоны и прижимают ближе. — Мне было не по себе.       — Знаю, прости. Не понимаю, что на меня нашло тогда. Наверное я просто… — Джейми приникает к ее губам и нежно касается их кончиком языка, ощущая ответные ласки. — Наверное просто ожидала увидеть кого-то не такого…       — Американского? — иронично подмечает Дэни.       — Привлекательного. Не хотела проблем на свою голову… поэтому сразу установила для себя границы. Ты меня простишь, Поппинс?       На ее сконфуженную улыбку Дэни отвечает мягкой и любопытной, пока ее руки ласково бродят по плечам и спине Джейми.       — Смотря, как ты будешь просить, — Дэни закусывает губу. — Но ты… ты правда считаешь меня привлекательной?       — А ты разве нет? — с усмешкой спрашивает Джейми.       — Ну… может немного, — игриво хихикает она.       Но Дэни знает, что привлекательна. Джейми убирает за уши ее волнистые пряди, открывая свежее, миловидное лицо. Ее идеальные укладки, со вкусом подобранные украшения, нежные блузочки пастельных тонов, узкие джинсы, не оставляющие места для воображения — Дэни нравится быть привлекательной, но в этом нет ни капли тщеславия или самовлюбленности. Так само делают цветы — жасмин, гортензия, канна. Они преображаются, украшая себя прекрасными лепестками и сочными оттенками, но делают это совсем не из честолюбия. Они просто такие — они не могут быть другими, даже если бы сильно постарались.       — Ты очень привлекательная, Дэни.       На обнаженном до пояса теле Дэни, кажется, нет участка, который не залился бы румянцем.       — Удивительная.       Вблизи, при свете дня, пусть и приглушенном шторами, Джейми замечает на ее переносице мелкие забавные веснушки и касается их губами, когда Дэни шепчет ласковое «спасибо». Эта нежность для нее новая, слегка пугающая, но с Дэни она просто не может иначе. Ее поцелуи, становясь жадными и требовательными, спускаются к губам девушки, где встречают ее горячий, энергичный язык, а затем еще ниже, к шее, ключицам, порозовевшей от ласк груди и ниже — Джейми, возбуждаясь все сильнее от каждого услышанного вздоха — то жалобного и молящего, то отчаянного и развратного, — не задумываясь, опускается перед Дэни на колени, и пульс ее отчаянно стучит в висках. Стоило ли вообще это допускать? Позволять себе быть такой уязвимой? Так безоговорочно оголять душу? В ее жизни это всегда заканчивалось глубоким разочарованием, тупой болью и пустотой. Но, похоже, с Дэни у нее просто не было выбора. Садовница в первый же день знала, что «попала», и когда услышала слово «жених», вздохнула с горестным облегчением. Но жених оказался сперва брошенным, а затем мертвым, а Дэни — совсем не той, кем ее хотели видеть. Да и разве могут эти нежные, подрагивающие пальцы и полные доверия глаза ангела причинить ей боль?       Джейми смыкает веки и прижимается к мягкому животу лбом, затем губами, целует пупок и все, что вокруг. Расстегивает ремень, пуговицу, молнию и осторожно тянет ткань вниз, помогает Дэни снять обувь и выступить из штанин, удерживая ее коленки. Ее фигура женственная и притягательная, бедра округлые, плавные, пышущие здоровьем. На Дэни кремовые трусики с изящными кружевными вставками, и Джейми, целуя косточки бедер, украдкой ухмыляется, но комментариев решает не отпускать. Наверняка, прежде чем утром одеться, воодушевленная Поппинс долго рылась в ящичке своего комода в поисках чего-нибудь соблазнительного, чтобы сразить наповал не привыкшую к роскоши и вечно испачканную землей садовницу.       — М-м… ты очень красивая, Дэни. Безумно сексуальная.       Очарованная, восхищенная, Джейми почти бессознательно целует низ ее живота, а руки крадутся от коленей девушки к ягодицам, стискивают манящие выпуклости, слегка заползая под край трусиков. Запах, исходящий от Дэни, просто потрясающий, и от этого внутри Джейми все сжимается, вибрирует, пульс отчаянно бьется между ее собственных ног. Наверняка ее белье уже насквозь мокрое. Щекой Джейми ощущает жгучее тепло, исходящее от области между сомкнутых бедер Дэни, и не может больше ждать ни секунды, поэтому опускается еще ниже и прижимается губами прямиком к горячему, влажному, ароматному треугольнику, прикрытому тканью, и вымученно выдыхает.       Но пальцы в ее волосах вдруг мягко оттягивают ее голову назад.       — Джейми…       Она поднимает глаза — Дэни напряглась, но смотрит ей в глаза.       — Что случилось?       Джейми стискивает зубы, ее сердце колотится в ушах. Она поторопилась? Сделала что-то не то? Снова все не так поняла? Пальцы Дэни все еще в ее локонах, нежно поглаживают, но вид у нее смущенный или даже испуганный — снизу тяжело разобрать. Девушка вжалась бедрами в дверь и плотно сжала ноги.       — Ты, ну… ты хочешь… меня… там…       Она делает непонятные жесты рукой, но не может подобрать нужных слов. Джейми берет ее ладони в свои, ободряюще сжимает пальцы. Чувствуя необходимость быть ближе и лучше понимать ее, Джейми поднимается с коленей и заглядывает ей в глаза, касается лица. Теперь она видит, что Дэни совсем не напугана — это не страх, не призраки прошлого и не мучительные сомнения, — поэтому с облегчением улыбается.       — Да. Хочу попробовать тебя, Дэни. Языком. Хочу полизать тебя. Ты не хочешь?       Лицо Дэни становится пунцовым. Она отводит взгляд, но на губах играет едва заметная кокетливая улыбка. Она хочет, и Джейми едва сдерживает косую ухмылку. Ох уж эта Поппинс и ее очаровательные, пусть и такие неумелые попытки флирта.       — Если нет, то все нормально, правда. Можем просто делать то, что делали ночью. Если тебе не нравится…       — Н-нет, я хочу, — чересчур решительно кивает Дэни. — Но не знаю… нравится ли мне. Скорее нет, чем да.       Скорее нет, чем да. Джейми не хочет давить, но в голову закрадываются не самые приятные подозрения. Маленькая воспитанная Дэни, не привыкшая делать людям больно своей правдой, даже если это делает больно ей самой. Джейми поглаживает ее ладони большими пальцами и осторожно спрашивает:       — Тебе… когда-то это не понравилось?       Она умышленно избегает имен и личностей, чтобы не вызывать плохих воспоминаний, но сразу же после вопроса чувствует около своего виска уверенный кивок. Эта искренность между ними зарождается естественно и непринужденно, не вызывает желания спрятаться, закрыться, залезть под одеяло и гореть там от стыда. Дэни снизывает плечами и с горечью хмыкает.       — Это было просто… странно. Не знаю, что я должна была почувствовать.       — Ну… по идее, это должно быть приятно. — Она аккуратно целует Дэни во влажные губы. — Очень приятно. Приятней, чем мои пальцы. Мы… можем попробовать. И если тебе не понравится, закроем эту тему. Идет?       После непродолжительной паузы Дэни бросает взгляд на кровать и кивает.       — Хорошо. Лучше на кровати?       — Конечно, — отвечает Джейми с улыбкой. — Давно пора.       По правде говоря, она сама безумно волнуется. У Джейми есть определенный опыт, но с Дэни все как будто впервые, поэтому она волнуется. А еще злится. Потому что такого не должно было происходить с Дэни — только не с Дэни. Она слишком хорошая, она слишком бесхитростный и добрый человек, чтобы переживать моменты подобного унижения и дискомфорта с самым близким на тот момент человеком — единственным за всю ее жизнь. Неужели по ней было не видно, что ей неловко? Что не нравится? По Дэни Клейтон, у которой всегда все эмоции написаны на лбу, как на неоновой вывеске? Гребаный ему стыд и позор.       Джейми расстегивает ремень своих джинсов, наблюдая за тем, как блондинка, почти нагишом и без капли стеснения, топает к окну и задергивает шторы плотнее, создавая в комнате полутьму. Ее сочные ягодицы, обтянутые трусиками, при этом заманчиво пружинят, и в голове садовницы появляются непозволительно развратные картинки, где Дэни стоит на коленях, уткнувшись лицом в подушку и… Щеки Джейми загораются, как красный светофор. Возможно, когда-то. Вполне, вполне возможно. Может, даже в ближайшем будущем.       Дэни подходит к накрытой покрывалом кровати и несмело садится на край, тянется к пряжке джинсов Джейми.       — Давай помогу.       Стягивая с себя штаны, Джейми спотыкается и чуть не падает, смачно и грязно выругивается. Дэни, прыская, помогает ей выпутаться из штанины и притягивает ее лицо к себе, целуя сквозь смех. При этом их зубы цокают, и они смущенно хихикают. Эти «технические» моменты вряд ли можно назвать сексуальными, но они здорово разряжают обстановку, и Дэни заметно расслабляется, обхватывает Джейми, стоящую теперь в одних трусиках между ее коленей, за талию и осыпает живот нежными поцелуями.       — Представляю, как сложно было женщине выпутаться из десяти килограмм юбок лет сто назад, — ворчит Джейми, расчесывая пальцами светлые пряди, прикрывающие плечи и грудь Дэни.       — Зато можно было легко пробраться под них рукой, — отвечает та и без предупреждения накрывает ладонью ее пах, начиная массировать; от всплеска наслаждения у Джейми подкашиваются колени. — Боже… ты такая…. такая мокрая… черт, Джейми… — стонет Дэни и опускает голову, упирается лбом в ее живот, но через мгновение ее губы уже усердно, увлечённо оттягивают сосок, покусывают и старательно лижут. Джейми запрокидывает голову, отпуская себя, позволяя этим похотливым звукам без стеснения вырываться из ее горла.       Боже, неужели это ее тело? Неужели оно способно ощущать такое желание, такое наслаждение и одновременно такую свободу? Ее взгляд, опустившись, упирается в светлую макушку, и Джейми проводит ладонью по мягким волнам, собирает их и сжимает в кулак, снова отпускает, наблюдая, как они рассыпаются по спине и плечам, а затем безотрывно, завороженно смотрит на то, как губы Дэни бережно ласкают ее соски, мокрые и напряженные.       — Так хорошо? Тебе нравится? — Дэни поднимает глаза, полные доверия и похоти, и начинает водить по ее влажным трусикам большим пальцем в поисках самого чувствительного места, усеивает поцелуями не только ее грудь, но область между и под ней, ребра — везде, где может дотянуться.       — Да… да, очень, — шепчет Джейми, и несдержанно толкается бедрами навстречу ее руке. — Можно чуть сильнее.       Дэни развратно улыбается. Ее движения немного неумелые, неопытные — до сегодняшней ночи она не делала такого никому, кроме себя самой, — но отсутствие опыта она с лихвой компенсирует безудержным желанием доставить Джейми удовольствие, сделать ей приятно, заставить ее тело истекать от наслаждения. Когда Дэни нащупывает под ее трусиками клитор, Джейми беззвучно приоткрывает рот, а затем шумно выдыхает. Давление между ее ног, жгучая пульсация буквально за секунду усиливается в разы, и Джейми, запыхавшаяся, до одури возбужденная и раскрасневшаяся, почти забывает о том, что хотела сделать у двери, — почти, но не забывает.       Не останавливая ее ласк, Джейми осторожно опускается коленями на матрас. Дэни, уловив ее намерения, тоже начинает отползать вверх, ближе к подушкам, но тянет Джейми с собой, мурлыча от удовольствия и не отрывая губ от напрягшихся сосков, будто не может ими насытиться. Достигнув подушек, Джейми медленно опускает ее, легким нажатием на плечи, и голова Дэни слегка утопает в самой большой продолговатой подушке. Ее длинные волосы оказываются зажатыми под спиной — Дэни недовольно сопит, приподнимается и смахивает светлую копну на одно плечо.       — Сейчас… вот так лучше.       — Так удобно?       — М-гм.       — Все нормально?       — Да. Все хорошо.       Тонкая полоса утреннего света оказывается прямо на груди и животе Дэни. Присев рядом, Джейми облизывает губы, а руки автоматически тянутся к небольшим округлостям, накрывают их ладошками и сжимают, сразу же задавая неспешный ритм. Веки Дэни трепещут, бедра начинают беспокойно двигаться, а тихие выдохи становятся все более частыми и поверхностными. Джейми с изумлением проходится глазами по лицу, окрашенному наслаждением, по нежному телу, такому отзывчивому и открытому — она только коснулась ее груди, а Дэни дышит так, будто язык Джейми уже между ее ног. Что будет, когда это действительно сейчас случится? Садовница ухмыляется. Вероятно, придется прикрывать ей рот рукой.       — Тебе нравится? Когда я так сжимаю?       — Да, очень… очень приятно, — Дэни накрывает ее руки своими и сжимает чуточку сильнее, облизывает пересохшие губы. — Не думала, что это может быть так.       — А я не думала, что ты можешь быть такой, — довольно бормочет Джейми.       — Ч-что? — Дэни приоткрывает тяжелые веки.       — Что ты будешь такая… под своими аккуратными свитерками…       — Какая?       — Такая сексуальная. Возбуждающая. Такая… похотливая, — шепчет Джейми и перемещается между ее ног, чувствуя, как матрас покорно прогибается под ней. Дэни с готовностью раскрывает колени, тянет девушку к себе и прижимается грудью к ее, подается вперед, трется об нее сосками и ловит ее раскрытые губы. Они целуются глубоко, бесстыдно, глубже, чем прошлой ночью, — языки сплетаются и сталкиваются, губы блестят от слюны. Джейми ощущает внизу горячую влагу, которую отделяет от нее два слоя тонкой ткани, и тянется туда рукой, накрывает и неспешно массирует. Трусики Дэни оказываются действительно очень мокрыми, и Джейми не может сдержать стон, отчаянно сопит в ее шею, слыша ответные развратные стоны прямо у своего уха.       — Твою мать, Дэни… ты просто…       — Я… да, — дыхание Дэни учащается, когда пальцы нащупывают клитор и делают несколько уверенных кругов, — да… я очень, очень мокрая из-за тебя, — шепотом добавляет она, искренне и чистосердечно.       — Я заметила… Это еще с завтрака?       — Ага. Или даже раньше.       — Бесстыжая, — бормочет Джейми с улыбкой ей на ухо и целует шею, жадно, широко раскрытым ртом, оставляя там розоватые следы и слюну.       — Кто бы говорил.       Постепенно ее поцелуи перемещаются ниже и ниже — сначала к соскам, оставляя их покрасневшими и мокрыми, затем к ребрам и животу, к пупку, и когда пальцы Джейми останавливаются на боках, около ткани трусиков, дымка наслаждения в глазах Дэни слегка рассеивается и сменяется застенчивостью, возбужденным волнением — но не страхом. Глубоко вдохнув, Дэни приподнимает бедра, позволяя стянуть с себя оставшийся клочок ткани, и сгибает ноги. На ее сведенных коленках Джейми оставляет два мягких поцелуя, проводит ладонью по наружной стороне бедра до ягодиц, наслаждаясь ощущением теплого бархата под пальцами.       — Если будет как-то не по себе… или неприятно, говори, хорошо?       — Хорошо.       — Ты очень красивая, Дэни.       На ее губах появляется смущенная улыбка, а колени послушно расходятся, когда Джейми совсем немного надавливает, но сама Дэни, теперь полностью обнаженная, беспокойно вздыхает, уставившись в потолок.       — Эй… и расслабься, хорошо? Я тебя не съем, — Джейми хмыкает и откашливается, осознавая свою неумышленную игру слов, и Дэни издает сдавленный смешок. — То есть… не в плохом смысле. Только в хорошем смысле.       — Ладно. Я поняла, — хихикает Дэни, но утихает, стоит ей выпрямить сведенные ноги и ощутить осторожные поцелуи внизу живота, на косточках бедер и ниже, на лобке.       — Хочу, чтобы тебе было приятно, — шепчет Джейми, касаясь носом треугольника коротких темно-русых волосков, но в ответ слышит только шуршание покрывала и неровные выдохи. — Поэтому сразу говори, если что.       Немного неуклюже переваливаясь по матрасу, Джейми обхватывает светлые коленки и сгибает их, разводит — не сильно, лишь настолько, сколько будет достаточно для ее головы, — поднимает взгляд и на миг замирает от того, с каким доверием, с каким трепетом на нее смотрят. Дэни тянется к ее лбу и убирает оттуда непослушный каштановый локон, который вечно норовит упасть ей на глаза, и Джейми подносит ее пальцы к своим губам, целует костяшки, тыльную сторону ладони, запястье, вызывая на лице Дэни взволнованную улыбку. Не сводя с нее глаз, Джейми опускается и так само бережно, пока что сомкнутыми губами, целует ее лобок, потом ниже, чуть левее и правее, вокруг, ощущая губами пухлые, горячие наружные складки, но изо всех стараясь не подкатывать глаза от волны наслаждения между собственных ног. Дэни с любопытством наблюдает за невинными поцелуями, застыв в трепетном ожидании, и когда Джейми впервые осторожно касается ее скользким, уверенным языком, когда проводит аккуратную дорожку вдоль складок до клитора и обратно, брови Дэни удивленно сдвигаются, и она издает протяжный, неожиданно громкий стон. Ее пальцы впиваются в покрывало.       — Твою мать…       Джейми содрогается от легкой ухмылки. Кажется, она впервые слышит столь грубые слова от правильной, благопристойной Дэни Клейтон, и ее это чертовски возбуждает.       Раздвинув внутренние складки языком, Джейми ощущает обильный поток горячей влаги и сжимает собственные ноги, упирается бедрами в матрас, чувствуя, какой невероятно мокрой становится сама. Запах Дэни чистый и безумно возбуждающий — наверное, она даже успела освежиться с утра. Джейми повторяет свое движение сверху вниз, но на этот раз замедляет его, задерживается сначала у ее входа и обводит его кругами, а затем на клиторе, упираясь в бугорок кончиком языка и легко теребя.       — Боже… о боже…       Дэни заваливается на подушку, и ее колени падают на стороны, создавая необходимое пространство. Вот так-то лучше. Когда Джейми легонько посасывает твердый, пульсирующий клитор, Дэни снова ругается, а ее пальцы отпускают покрывало, зарываются в темных волосах. Ее вдохи беззвучные, но выдохи — шумные и напряженные, рваные, с периодически прорывающими сладкими стонами, наполненные удивлением. Джейми подносит к ее отверстию два пальца, касается там кончиками, нарезает круги, но когда слегка проникает внутрь, не отрываясь от клитора, Дэни дергается, и ее внутренние мышцы с силой впиваются в пальцы, которые благодаря очень, очень щедрой смазке проскальзывают еще глубже.       — Так нормально? Не больно?       Дэни качает головой, приподнимает бедра. Пользуясь моментом, Джейми отстраняется, чтобы тайком взглянуть на нее, рассмотреть получше, чего ей не удалось сделать ночью, и вид припухших, ярко-розовых складок, между которых погружаются ее блестящие от влаги пальцы, срывает с ее губ похотливый стон.       — Тебе нравится? — она дважды проходится по клитору языком быстрыми мазками. — Так хорошо?       — Да, да, — жалобно хнычет она, и ее и без того нежный, почти детский голос становится еще выше. — Очень н-нравится.       Это хорошо. Она знала, что Дэни понравится. Одному богу известно, сколько раз за эти две недели садовница представляла, как делает это ей, но реальность превзошла все ее самые развратные, самые нереалистичные ожидания. Ведь в своих фантазиях Джейми не могла вдохнуть невероятный запах Дэни, не могла ощутить, какой скользкой и мокрой она будет для нее, не могла услышать, какие развратные звуки будет издавать — ее воображение хоть и бурное, но все же имеет свои границы. Но здесь, в этой тихой уютной комнате, на этой освещенной тонким лучиком света кровати, глядя на обнаженное, раскрасневшееся, уже немного вспотевшее тело Дэни Клейтон, так развратно и доверчиво раскрывшей перед ней ноги, садовница упорно пытается поверить в реальность происходящего, и удается ей это с трудом.       Джейми больше не интересуется ее комфортом, не спрашивает, все ли хорошо — ответ и так очевиден. В какой-то миг, когда она втягивает увеличившийся клитор в рот и начинает быстро растирать его там языком, Дэни закрывает вспыхнувшее лицо руками и стонет особо громко, на вдохе и на выдохе, звонко и отчаянно. Ее бедра двигаются быстро и резко, и Джейми подстраивается под ее ритм, напрягает язык, дает ей возможность полностью отпустить себя и идти за наслаждением. Дэни то закусывает губы, то прикрывает рот рукой, то загибает край подушки и утыкается в него лицом, пытаясь заглушить свои чувственные, протяжные стоны — пытается не забывать, что где-то через несколько стен отсюда спит ребенок, что в любой момент домой могут вернуться, — но то и дело забывает, и ее сладкие, разгоряченные вдохи-выдохи заполняют собой все пространство спальни и, скорее всего, слышны и за дверьми. Джейми поглаживает ее дрожащий живот, ласково напоминая, и на пару секунд она чуть затихает, но стоит Джейми всосать ее складки, широко открыв рот, как все начинается с новой силой.       Это длится не долго, пусть Джейми эти моменты и кажутся вечностью. Ощущая приближение оргазма, Дэни распахивает глаза и растерянно хватается за покрывало — влажное под ней покрывало, которое им теперь придется заменить. Джейми берет ее под коленками — там тоже горячо и липко от пота — и прижимает ноги ближе к кровати, сосредотачивается на клиторе и делает быстрые, точно откалиброванные движения языком, уверенно подводя Дэни к финалу.       — Я…я… боже… боже…       Дэни впивается пальцами в каштановые волосы. Ее вспотевшие плечи, опутанные влажными светлыми прядями, отрываются от кровати, тело буквально на секунду замирает, а затем девушка вскрикивает и срывается, и этот вскрик, Джейми уверена, был слышен и во дворе, но в данный момент ей абсолютно все равно. Не ожидая оргазма такой силы — да и не зная, что такой вообще в принципе возможен, — Дэни дрожит и всхлипывает, закрывает лицо непослушными руками, и новый поток горячей влаги превращается под ней в небольшое темное пятнышко. Желая максимально продлить ей наслаждение, Джейми продолжает ласки языком, но в какой-то момент Дэни дергается из-за сильной чувствительности, и она отстраняется.       — Тс-с… все хорошо. Все хорошо, — шепчет Джейми, теперь просто целуя ее распухшие складки, поглаживая бедра и ноги, мягкий, но еще напряженный живот, пока ее тело наконец-то не успокаивается и не перестает дрожать.       Джейми сводит собственные ноги, пытаясь ослабить мощное, почти невыносимое напряжение между ними, и, услышав шорох покрывала, Дэни приподнимает тяжелую голову.       Все еще раскинув колени, она с любопытством смотрит вниз. Тянется рукой к волосам Джейми, касается влажного от смазки лица и смотрит на свои пальцы. Ее губы растягиваются сначала в робкой улыбке, а затем раскрываются от смущенного, но озорного смеха. Она стыдливо накрывает глаза сгибом локтя, падая на подушку.       — Думаю, меня услышали на рынке.       — Думаю, даже дальше, — иронично хмыкает Джейми, подползая и укладываясь рядом, опирает голову на согнутую в локте руку. — Может даже в Лондоне.       Дэни краснеет — даже после всего, что только что между ними было, и она все еще умудряется это делать. Ее дыхание учащенное, волосы спутались, глаза искрятся, на груди и вокруг сосков небольшие розовые пятнышки. Видела бы ты себя, Поппинс. Светишься, как рождественская елка.       — Что… что это было? Боже…       — То есть, можно предположить, что тебе понравилось, — самодовольно заявляет Джейми.       — Понравилось?! Это… это не просто понравилось, Джейми. Я… — Дэни качает головой, уставившись в потолок, а затем поворачивается к ней, смущенно облизывает губы. — Я никогда… никогда не думала, что так бывает.       — Ну... я рада, что смогла изменить твое мнение об этом.       — Я правда не знала, что так можно. Это что-то нереальное, - мечтательно шепчет Дэни.       — Но это было реально.       — Еще как, — смеется Дэни, но быстро затихает. — Не знаю, как я жила без этого. Без… без тебя.       Теперь они обе лежат на боку, лицом друг к другу, и Джейми, окидывая взглядом обнаженные изгибы, с трудом скрывает свое желание взять ее руку и сунуть себе между ног. Она просто горит, и если Дэни ее сейчас не коснется, то просто взорвется. Словно прочитав мысли садовницы, Дэни тянется к ее лицу и трет щеку, тихо, с легким смущением в голосе произносит:       — Ты вся в… во мне.       На ее пальцах блестит влага. Джейми притягивает их ко рту и осторожно облизывает.       — Я вся в тебе, — вторит ей Джейми. — И ты очень вкусная.       — Правда? Ты не шутишь?       — Абсолютно.       В этот раз поцелуй неспешный, но очень чувственный и глубокий, с привкусом Дэни. Дэни, которая еще минуту назад лежала обессиленная, но теперь властно ласкает ее тело, сжимает грудь и без лишних слов заползает Джейми в трусики. Движения ее языка повторяют ласки пальцев, размашисто растирающих там влагу, и Джейми, облегченно выдохнув, чувствует, что у нее там просто потоп. К счастью, она сейчас не в том состоянии, чтобы смущаться или оправдываться.       — Боже, малышка… какая ты мокрая для меня, — мурлычет Дэни в ее губы, и Джейми, вздрогнув, пытается держать лицо и не показывать своего дикого восторга от непривычного слова «малышка», которое слышит от Дэни впервые. — Поверить не могу.       Когда блондинка с энтузиазмом стягивает с нее трусики и снова устраивается рядом, на ее лице появляется оттенок неуверенности.       — Хочешь, чтобы я… ну… тоже тебе так сделала? Я бы... очень хотела попробовать... тебя.       Джейми едва ли не стонет в подушку от отчаяния. Господи, хочет ли она? В тот миг, когда голова Дэни Клейтон окажется у нее между ног, садовницу услышат не только в Лондоне, но и в гребанной Айове. Этот миг обязательно настанет, но не сегодня — на сегодня для Дэни достаточно открытий. Да и времени у них осталось не много. А еще Джейми перевозбуждена и вряд ли сможет по полной насладиться этим многообещающим опытом. Она берет ее за руку, прокрадывается пальцами между ее пальцев.       — Очень хочу. Больше всего на свете. Но в другой раз, ладно? Иначе я сейчас просто взорвусь.       — О. Да, конечно.       Дэни понятливо кивает и буквально через секунду оказывается сверху, между ее раздвинутых ног, а проворные пальцы уже шаловливо блуждают в ее скользких, налившихся складках.       — Скажешь, если что не так.       — Все так. Просто коснись… просто…       Джейми не заканчивает фразу, поскольку чувствует сначала легкое давление, а затем тонкий палец внутри себя и еще один на клиторе. От наслаждения ее мышцы с силой сокращаются, и она выгибает шею, стонет и снова сжимается, снова и снова, пока вся нижняя часть тела не начинает гореть. Дэни, посасывая мочку ее уха, шепчет, что она красивая, что сводит ее с ума, что никогда такого не ощущала и что хочет каждый день видеть, как она кончает, и от таких вульгарных слов с губ голубоглазого блондинистого ангела Джейми совсем теряет контроль над собственным телом, не понимая, что говорит, как двигается и как выглядит. Давление внутри нее становится сильнее — наверное, Дэни теперь использует два или даже три пальца, но Джейми настолько мокрая и возбужденная, что они проскальзывают в нее почти без труда.       — В тебе так приятно… так горячо… в твоей киске…       — О боже, Дэни…       Позже она обязательно припомнит ей эти внезапные грязные словечки, но ощущение горячей влаги на поверхности ее бедра выбивает из головы последние мысли. Дэни, снова возбужденная, трется об нее складками, продолжая ритмичные движения пальцами, и спускается губами к соску, делая с ним в своем рту что-то невообразимое. Теперь Джейми нужно еще совсем чуть-чуть, совсем немного, чуть быстрее — похоже, она говорит это в слух, и когда большой палец Дэни ускоряется, между ее ног все напрягается, словно стиснутая пружина, а затем резко взрывается, и она содрогается, вскрикивает от невероятно приятных сокращений, сжимаясь вокруг пальцев внутри нее, смутно осознавая, что Дэни целует ее, потому что пытается заглушить стоны, но ответить ей поцелуем Джейми не может, поскольку задыхается, и от этих отчаянных, судорожных, жалобных звуков губы ее просто не слушаются и не смыкаются.       Господи боже.       Джейми обнимает лежащую сверху девушку, целует ее куда ни попадя, убирает на сторону светлые влажноватые волосы, накрывающие их обеих, словно вуаль, и тяжело вздыхает.       Когда она этому всему научилась? Когда успела стать такой умелой? Может в ней всегда это было? Да, скорее, последнее. Жаль, что ей всю жизнь приходилось это скрывать… А может не так и жаль? Джейми проводит руками по округлым ягодицам, изгибу поясницы, нежной коже спины. Дэни полна неожиданностей, но Джейми невероятно повезло, что именно она теперь может раскрыть в ней это все.       — Все хорошо?       — М-гм… я думаю, что могла бы еще раз… — урчит Дэни, сползая на сторону, но не убирает ногу с ее бедер.       — Не сомневаюсь, Поппинс, — смеется она в ответ, когда Дэни покусывает мочку ее уха. — Но к сожалению, у нас очень мало времени. Нужно было бы принять душ и… — Джейми поднимает голову, — поменять покрывало.       — Что? О боже… — Дэни прикрывает рот рукой и краснеет, увидев на поверхности светлого покрывала характерные следы их близости. — В шкафу есть еще одно. Я поменяю. Нужно отправить это в стирку... как-то незаметно.       — От Ханны ничего не скроешь.       — Но я все же постараюсь.       Хихикнув, Дэни утыкается лицом в ее шею и перебирает пальцами мелкие темные кудряшки, накручивает их.       Всего лишь десять утра. Десять, мать твою, утра, а садовница уже успела побывать лицом межу ног гувернантки Дэни Клейтон, подарить ей сказочный оргазм и сама получить от нее такой же. Еще никогда утро в Блай не было для нее таким нескучным. Это намного лучше привычного утреннего чая с сигаретой. Если честно, это намного лучше абсолютно всего, что было у нее до сих пор. В плане вообще всего.       — Так хорошо с тобой, — тихо произносит Дэни. — Так, ну… спокойно. Не напряжно. Можно просто быть собой. Лежать голышом и ни о чем не думать. Ты... ты мне очень нравишься, Джейми. Очень.       — Ты… ты мне тоже, Дэни. Очень, — отвечает Джейми после небольшой паузы и мягкого поцелуя, а затем, чтобы скрыть внезапно накатившее смущение, саркастично добавляет: — Ты пробуждаешь во мне мои лучшие черты.       — Правда? И ты будешь меньше ворчать на детей?       — Что? На этих мелких противных говнюков? Ну уж нет, этого я тебе пообещать не могу.       — Они хорошие дети!       — Они закрыли тебя в шкафу. А мелкий гад чуть не сбросил меня с лестницы, — цокает языком Джейми. — Так хорошие дети не делают.       Дэни сопит и корчит недовольную гримаску, но крыть ей нечем, поэтому она снова переключается на локоны Джейми и отмечает, как сильно они ей нравятся и как от нее всегда приятно пахнет. Потом переходит к ее губам, акцентируя свои слова мелкими чмоками, — губы у нее, оказывается, невероятно привлекательные, как «две спелые вишенки», которые ей в первый же день захотелось попробовать на вкус. А еще ее очень возбуждают рабочие комбинезоны Джейми — в них ее попка выглядит как «два маленьких аппетитных орешка».       Слушая это, Джейми пытается не краснеть (а когда все же краснеет, Дэни трется носом о ее щеки и заявляет, что здесь, с ней, Джейми совсем не такая, как там, с другими). Она пытается не краснеть, а еще пытается не тонуть. Не растворяться в этом море комплиментов, нежных, ласкающих ее хрупкое самолюбие слов, сказанным с непривычным для нее, даже несколько загадочным акцентом, расслабленным и томным, в котором все гласные становятся похожи друг на друга. Пытается не растворяться в ощущении доверчиво прижимающегося к ней теплого тела и пытается не прижиматься к нему так же доверчиво — но, похоже, пытаться и опасаться этого уже поздно. Джейми очерчивает указательным пальцем дорожку по переносице Дэни, и та смешно морщит нос, а затем целует кончик ее пальца, притягивает руку и делает с остальными пальцами то же самое.       Через минут пять Дэни решает первой пойти в душ. Перед этим она целует ее раз сто и когда наконец-то отрывается, Джейми провожает ее обнаженное, зацелованное тело пристальным взглядом. Садовница вспоминает свой вчерашний монолог, про луноцвет — о том, что однажды, раз в чертову тысячу лет, появляется кто-то, кто стоит потраченных усилий. Смешно, но меньше всего она ожидала встретить этого «кого-то» здесь, в Блай, да и еще в форме вечно дерганной, натянутой, как струна, чересчур смазливой американки с серьезными проблемами по части приготовления горячих напитков. Ведь какие были шансы, что Дэни окажется здесь, что Дэни будет заинтересована, что она заинтересуется именно ей? Все это странно и немного пугающе, но Джейми слишком удовлетворена, чтобы сейчас об этом задумываться. Садовница прочесывает пальцами растрепанные локоны. У них еще полчаса. Может, присоединиться к ней в душе?