Приходил ко мне Антошка, похулиганили мы немножко

Знаете, вот говорят, что студенческие годы — лучшее время в жизни каждого человека и самое яркое. У Арсения уж точно оно пролетело яркой нескончаемой вспышкой. И кто же знал, что причиной белых ослепляющих пятен перед глазами будет Антон Шастун, и искры в глазах будут не потому, что они учились на химическом факультете педфака и всем всегда нужно было соответствовать дресс-коду, надевая халаты на пары, что аж в глазах рябило, и не потому, что студенческая жизнь была действительно незабываемая и все воспоминания проносились ярким калейдоскопом, а потому, что злость плясала в глазах. Как это бывает, начало учебного года в университетах начинается с поздравительной линейки, прямо как у первоклашек, или же с громкой, во всех смыслах этого слова, речью деканов факультетов или самого ректора, если тот, конечно, снизойдет до низших существ и почтит своим присутствием на импровизированном концерте, посвященном первому сентября. Студенты знакомятся со своей группой, а если повезет, то еще и с параллельной. Привыкают к строению университета, пытаясь в первый же день не заблудиться. Слушают шаблонные речи, преследующие со школы, где всех успокаивали и доказывали, что «ЕГЭ — лишь одно из жизненных испытаний, которое предстоит пройти, а сдать его под силу всем». Только в ВУЗе это «Мы рады, что наш университет пополнился такими замечательными и умными людьми, которые понимают всю ценность образования», и дальше по списку. А в завершении этой праздничной канители выдаются студенческие билеты, которые тут же летят публиковаться в Инстаграм и подписываться самыми вдохновленными подписями, смысл которых потеряется уже после второй недели учебы, когда будет хотеться только сдохнуть. Но до этого еще надо дойти (или дожить), а пока студенты радуются новому этапу в жизни, особенно Арсений, не подозревая, как продолжится его обучение. Он вдохновлен всей атмосферой, которая кружится вокруг него все первое сентября. Он даже успевает познакомиться с несколькими своими одногруппниками и живо с ними разговориться. Правда, пока все темы для разговора сводятся к уже сданным экзаменам, баллам, процессу поступления и обсуждению выпускных. Обсудить, где и по сколько налюлюкался каждый, тоже очень важно. И пока Арсений стоит в очереди в деканат со своими одногруппниками за студенческими билетами, мимо вихрем проносится какой-то парень, резво снует в очередь и задевает Арсения. Тот аж к стенке отшатывается и чувствует ветер на лице от пробежавшего незнакомца. — Что за ебанутые люди носятся по коридорам, — произносит Арс, когда парень скрывается за дверьми деканата, оставляя всех в недоумении, а кто-то начинает жаловаться, потому что «нужно дождаться своей очереди!». — Мы тут, между прочим, стоим не пять минут, — зачем-то решается вставить Арс, когда тот самый парень проходит мимо, радуясь полученному без проблем билету. И получается так, что он выкидывает это прямо в лицо с наездом. К концу дня, надо признаться, нервы уже сдают, несмотря на все очарованье началом учебного года. Слишком много впечатлений, которые отфильтровать за раз не получается, и вся радость уже надоедливо жужжит в голове. — Это ты мне? — останавливается студент напротив и счастливо-хитрый взгляд отрывает от синей книжечки. — Нет, блять, декану, который не может ускориться, — снова выпаливает Арс и привлекает внимание всех стоящих в очереди. Кто-то явно надеется, что Попов устроит словесную перепалку и как следует проучит этого нахала, но незнакомец только заливается смехом, топнув ногой. — Слушай, тебе не кажется, что стало душно? — он еще позволяет себе задрать свою футболку и помахать, будто стало действительно душно. — Иди проветрись, дебил, раз жарко, — Арсу хочется еще позлиться, но сказанная фраза выходит до жути детской, и Антон снова усмехается. — Перестань быть таким душнилой, и, может, тебе что-нибудь перепадет, — парень, конечно, имеет в виду студенческий билет, которым он издевательски машет перед глазами, а потом и вовсе уходит, довольно шагая по коридору. Студенты в очереди скучающе разворачиваются к двери деканата, понимая, что никакого шоу не будет, а у Арса еще огонек злости кипит внутри. «Самоуверенный гандон», — думает Арсений. И надеется, что больше он с ним не встретится. Но тот, кто делал распределение по группам, точно оказался гандоном, потому что на следующий день Арс пересекается с этим парнем перед своей первой в жизни парой. Студенты надевают халаты с кислым выражением лица — ага, весь энтузиазм уже пропал? — потому что очередной гандон, Шаст уверен, что это один и тот же, ставит пары в восемь пятнадцать утра. — Привет, злюка, — обращается парень к Арсу, и тот даже не сразу понимает, что это ему. Пялит в окно, надеясь, что солнце и хорошая погода немного замотивируют. — Это ты мне? — Нет, блять, преподу, который не хочет нас пускать. И у Арса случается дежавю, потому что вчера произошла точно такая же встреча, только огрызался уже сам Попов. Преподаватель на самом деле где-то ошивается, и дверь в кабинет закрыта. Студенты уже даже задумываются испробовать правило пятнадцати минут, которое не работало в школе и которое должно распространяться на университет, но преподаватель приходит на четырнадцатой минуте, извиняется, а план свалить медленно угасает на глазах. Арс удивляется, что тот самый нахал садится за второй ряд, поближе к преподавателю, потому что первое впечатление о нем у Арса сложилось не самое лучшее, и он думал, что тот даже до первой сессии не дотянет и отчислится при первой возможности. Но Антон Шастун, как узнает Арсений после первой переклички, учится очень даже хорошо, и на парах не строит из себя того самого самоуверенного гандона, каким он предстал в первую встречу. Шастун внимательный и слушающий студент, и первое время сбивает с толку, но Попов успокаивается, ведь Антон больше не лезет к нему с проблемами и конфликт не начинает. Но во Вселенной тоже сидят гандоны, наблюдающие за нашими жизнями, поэтому второй месяц учебы Арсения начинается «очень весело» и продолжается в таком же духе до конца обучения в ВУЗе. Перед одной из пар по неорганической химии, где всегда от студентов требовался халат и шапочка, Арсений это все разом теряет. Вот вмиг все исчезает. — Я же брал. Точно брал с собой, — Арсений перебирает вещи в рюкзаке, куда перед выходом он точно запихнул пакет с медицинской одеждой. Без халата и шапочки до пары не допускался ни один студент, как бы блестяще он ни занимался, и Арс был уверен, что даже его щенячьи глазки и обаяние не смогли бы переубедить в этом преподавателя. — Какая боль, — ехидно произносит Антон, проходя мимо, и еще позволяет себе обернуться и подмигнуть. Только потом до Арса доходит, что Шастун взял его пакет и где-то спрятал, когда он уходил в туалет и просил одногруппников последить за вещами. — Злюка, ты чего? — наигранно, как кажется Арсу, пугается Антон, когда его прижимают к стенке, схватив за грудки. — Зачем ты взял мой халат? Ты же знал, что сегодня важная контрольная, которую потом нельзя переписать, — Арс злился по-настоящему. Не так, как тогда перед деканатом, когда в нем играла легкая обида, что какому-то типу удалось получить билет раньше всех. Сейчас Арс сжимал футболку парня так, что костяшки побелели. Взгляд не был бешеным, не был агрессивным, но он был таким проницательным, таким серьезным, что теперь Антону действительно стало не по себе. — Не брал я твой халат, ебанутый, — Антон отпихивает Арса, освобождаясь от цепкой хватки. — Я не виноват, что у тебя с памятью проблемы. Антон театрально отряхается, как будто его тут изваляли в пыли, и уходит, уже не оборачиваясь. Но на следующей день пакет с нужной одеждой оказывается на подоконнике перед кабинетом. И эти загадочные выходки происходят из раза в раз. Сначала кто-то нарисует в тетради Арса члены, а конспекты эти нужно сдавать преподавателям. Они, конечно, обрадуются, что Попов отлично знает анатомию, но вот занятия, к сожалению, по неорганической химии. Потом кто-то возьмет в библиотеке книгу на его имя, которая так нужна Арсу для выполнения заданий. Удивительно, что это вообще удается, потому что грозные бабули из библиотеки просто так никому ничего не дают. А потом Шастун начнет действовать открыто, что окончательно откроет Арсу глаза на прошлые выходки. Поднос с едой опрокинуть? Можно и каждую неделю. Прикольнуться и сказать преподавателю, что схватил понос, когда Арс опаздывал на пару? Дайте два таких оправдания. В спину ручкой тыкать, когда пара совсем скучная? Каждый. Божий. День. А однажды вообще прилетает комплимент? Подкат? Арсений не уверен, но в том, что Шастун выучил таблицу Менделеева на «пять», уверен абсолютно точно.  — Арс, а ты случайно не селен, калий и кремний? Арсу хочется сказать «ты долбаеб, что ли?», настолько странно это звучит, а потом, прослушав до конца, закатывает глаза и уходит под смех Антона:  — Тогда почему ты такой SeKSi!? Он не давал себя окончательно заебать и иногда давал отпор, хотя руки чесались набить морду этому самовлюбленному гандону, который вечно обращался к нему «злюкой». Были, конечно, моменты затишья, когда, видимо, у Антона заканчивались идеи, но Арс так и видел горящую у того на лбу фразу «Доебаться с нихуя», так что Арс, как никто другой, в этом университете был рад выпуску. Но радоваться пришлось недолго. Потому что целевые направления, по которым учились Антон с Арсением, как оказалось, были из одной школы, и теперь им нужно было отработать в ней пять лет по договору. А это означало, что они постоянно будут вместе, ведь оба отучились на учителей химии. Арс только снова убеждается, что во Вселенной сидят гандоны.

***

Учителями их сразу, конечно, никто не взял. Их поставили лаборантами на двух разных преподавателей. Первый год был легкий. И веселый. Действительно веселый, потому что Арсений познакомился ближе с преподавателем, к которому и был закреплен, — Павлом Алексеевичем Воля. Фамилия Арсу уж очень понравилась, она была такой необычной для него, что первое, что он ляпнул при знакомстве, было: «Была б моя воля, я бы поменял свою фамилию». Но Павла Алексеевича это только рассмешило. Так и завязалась их дружба. Антону же досталась «противная училка», как ее называли все ученики. Антон это от них же и узнал. Да и в преподавательской среде ее тоже особо не любили, так что Шастун вдруг осознал, что это карма наказала его и попала прямо в лоб за его ужасное поведение в университете. В школе делать пакости Антон не мог. Да и нельзя было. Кругом ученики, которые впитывают все как губки, да и сами преподаватели не одобрят такого поведения, так что вероятность того, что тебя выпрут из школы раньше договора, в таком случае велика. Единственное, что мог себе позволить Антон – это перебрасываться колкими фразами в момент, когда нужно было взять определенные реактивы в лаборантской у Павла Алексеевича. Кабинет его был больше и считался главным, поэтому иногда приходилось забегать, и в эти моменты Антон сталкивался с Арсом. Постоянно. Потому что Арс из лаборантской не вылезал. Воля его постоянно чем-то загружал, но Попову это так нравилось, что он даже посуду после опытов мыл с широченной лыбой, будто это он только что отвел урок и получил кучу эмоций. Он даже соглашался за детей дежурить и убираться в классе, что Антона еще больше удивляло. Однажды он зашел в кабинет и увидел, как Арс на карачках моет пол. О швабрах в школах, видимо, не слышали никогда. Шастун хотел хихикнуть, но еще больше ему хотелось посмотреть на эту картину и дождаться момента, когда Арсений почувствует чужое присутствие. Но Попов все мыл и мыл, не смачивая тряпку и не вставая с колен, и все вертел задом, что Антону показалось, он уже догадался о его присутствии и делает это специально. — Еб… — пугается Арс, наконец оторвавшись от пола. Так и застывает с тряпкой в руках, стоя на коленях, и у Антона лыба ехидная плывет. — Че ты лыбишься? — пытается вложить раздражение Арс, но снова получается плохо. Он уже настолько привык к Антону, что раздражаться постоянно не получается. Иммунитет выработался. — И че забыл? — Какой же ты все-таки злюка, — Антон сам не осознает, что делает, когда подходит ближе к Арсу, садится на корточки рядом и безобидно щелкает по носу. Знаете, вот такой «бип», как ребенку маленькому, чтобы развеселить его. Арс не двигается. Смотрит только на Антона, который даже в приседе выше, и глаза непонимающе не бегают в попытках понять, что это было, потому что Арс к Антону уже привык. К его этой ебанутости. — Не за тобой, не волнуйся. Можешь мыть полы дальше, только скажи, где у вас сульфат алюминия, аммония, железа, калия… — Я понял! Это для лабораторной по сульфатам? — А ты догадливый, — усмехается Антон, и Арсу в эту самодовольную рожу тряпку хочется кинуть. — Третий шкаф, десятый набор, — коротко отвечает он и встает с колен, чтобы намочить тряпку. «Гандон», — думает Арс, когда Антон, выходя, топчется подольше на одном месте, скидывая всю грязь с кроссовок. Антон появляется в кабинете Павла Алексеевича, а точнее, в его лаборантской, чаще, чем в своей собственной. Даже во время урока прошмыгивает, думая, что его появление останется незамеченным. Ну, пришел второй лаборант и пришел, что бубнить. А зачем он приходит к Арсению каждый раз, сам не понимает. То опять реактивы возьмет, то пробирки ему нужны дополнительные, то бумажки лакмусовые. Он уже все перетаскал в кабинет «противной училки» и все ради того, чтобы в эти короткие моменты пребывания в чужом кабинете кинуть Арсу какое-нибудь противное словечко. — Перестань пиздить наши реактивы, — наконец заявляет Арс, когда Антон в очередной раз заявляется к нему. — Так у нас их нет, — отвечает Антон уверенно, хотя на самом деле этого добра у них уже дохуя. — Я заходил к вам вчера за гидроксидами, а Евгения Владимировна сказала, что ты за каким-то хуем притащил ей несколько наших банок. — Так и сказала? — Да, блять, так и сказала, — закатывает глаза Арс, потому что знает, как любит прикапываться к словам Антон. Вспомните ту горящую табличку на лбу «Доебаться с нихуя». Но сейчас совершенно не было желания спорить с Шастуном. — Так иди и забери. — Уже забрал. Антон молчит. Впервые ему нечего сказать, потому что Арс опять его раскусил. Как и с халатом. И с книгой в библиотеке. И с хуями в тетради. Антон знал, что это все выглядит тупо и по-детски, но по-другому привлечь внимание не мог. Казалось, эти ебнутые способы были самыми разумными, как можно понравиться человеку, только вот Антон слегка — дохуя — не рассчитал, и все обернулось против него. И Арс тоже был против него, поэтому Шаст не придумал ничего лучше, как продолжать играть в эти игры, раз уже теперь ему ничего не светит. — Антон, — зовет его Арс, и впервые Шаста прошибает, потому что Попов никогда его так не звал. Гандон. Пидорас. Зазнавшийся хуй с горы. А для Антона он всегда был просто злюка. — Мы уже не дети, даже универ закончили, и я думал, что это все останется позади, — продолжает он. — И ты тоже. Антон отчего-то легко кивает, будто понимает эти слова на всех уровнях. Он себя, если честно, тоже заебал. — Давай просто будем коллегами. Не врагами, не друзьями, просто коллегами, которые видятся только в школе и которых связывает только работа. Никаких приколов и оскорблений. Пожалуйста, — Арс впервые такой серьезный и спокойный. Обычно он серьезный и злой, а сейчас вот совсем другой, и это чувствуется в голосе, во взгляде и в усталых движениях. — Я тебя понял, — соглашается Антон. Ведь они уже действительно взрослые люди, чтобы начать спорить и пререкаться. — Злюка. Кидает он напоследок и уходит.

***

Близится конец учебного года, а конца работы так и не видно. С наступлением мая начинаются годовые контрольные работы у всей параллели с восьмого по одиннадцатый класс, и Антон с Арсом не успевают выдохнуть. Постоянно нужно подписывать пробирки, с какого стола они взяты и какой именно опыт проводился, чтобы потом при проверке не запутаться и случайно не влепить ученику двойку, а потом еще и с преподавателями это все проверять на пару. Ситуация что ни на есть ни пернуть, ни дернуть, так что Арс даже уже отказывается от дежурства по классу и передает эстафету детям, а сам специально задерживается в школе после проверки работ с Павлом Алексеевичем, потому что сил идти домой нет. — Я тебе доверяю, так что можешь хоть ночевать, — Воля бросает ключи от кабинета Арсу, а сам уходит быстрее к семье. — Только не хулигань! — С чего бы мне хулиганить, Паш? — Арс всегда звал его просто Паша. Не настолько он был и стар, чтобы обращаться официально. — Да знаю я вас, молодежь. Арс хмурит брови, не понимая слов. Он еще за этот год ни разу не проебался. Даже пробирку не разбил, в отличие от Антона. — Евгения Владимировна говорит, что Шастун немного поехал головой и несет все из нашего кабинета в их. И он иногда даже с лабораторных сюда приходит зачем-то, ученики это тоже видят. Уж не знаю, чем тут так намазано, но Владимировна думает, что он этими солями с гидроксидами унюхивается или вообще упивается, — заканчивает Воля, и Арс чуть не взрывается от смеха от таких заявлений. — Антон парень хороший, я это вижу, а ты тем более, так что делайте, что хотите. Только скажи Шастуну, чтобы перестал брать все наше! Арс еще несколько минут охуевает с произошедшего. Оказывается, тут уже слухи поползли, и стало интересно, а знает ли сам Антон об этом. Даже силы появляются, чтобы дойти до кабинета Евгении Владимировны и подъебнуть Антона, только вот Арс сам на прошлой неделе мягко послал его, сказав, что шутки надоели. Получается, сейчас бы он нарушил свой же договор. Но давайте не забывать, что Вселенной правят гандоны, очень умные гандоны, которые знают, как исправить все ситуации. — Я занести пробирки, — появляется на пороге Антон и уже по-хозяйски проходит в лаборантскую, отлично зная, в каком шкафу что стоит. И пробирки за пару секунд находят свое место. — О тебе тут ходят слухи, — зачем-то начинает Арс и понимает уже в самый последний момент, что соврать не получится. Антон замирает спиной к Арсу и чуть поворачивает голову, ожидая услышать что-то короткое и смешное, но слышит только молчание. Потому что Арсений поджимает губы, еле сдерживая смех. — Ты скажешь уже или нет? — Антон разворачивается лицом, потому что косить взгляд уже становится сложнее, и видит ухмыляющегося Арса. — Не зли меня. Мне еще с мегерой проверять работы. — Ох, знал бы ты, что она про тебя говорит, — Арс продолжает испытывать. Ну, хочется ему эту интригу выдержать, хочется немного поиздеваться. Раз в жизни отыграться от души. Но вот только взгляд Антона меняется на игривый, как будто тот раскусил все Арсовы планы, и языком скользит меж зубов, что не ускользает от внимания Попова. — Ну так, удиви меня. В Арсении все еще играет азарт и бесявость, которую хочется вылить на Антона. Столько лет он его испытывал, теперь самому не попробовать, что ли. Антон понимает, что Арс вдруг стал партизаном или чертом, который решил с ним поиграть, но у Антона свои методы переговоров. Он подходит ближе и кладет руки на стол по обе стороны от Арса, и тому приходится запрыгнуть на поверхность, чтобы не дай бог не соприкоснуться хотя бы носом с Шастом. — Это у тебя такая игра «заеби Антона»? — А у тебя не было разве игры все годы обучения в универе «заеби Арса»? — Попов склоняет голову, и Антон вцепляется в этот жест, бросив секундный взгляд на открывшуюся шею. — Мы уже вроде закончили эти игры, сам сказал, так что давай выкладывай без выкрутасов свою охуительную новость. — А то что? — начинает Арс, и Антон прикрывает глаза и улыбается, и Попов думает, что сейчас его отпиздят, уж слишком чувствуется напряжение. — А то, что ты слишком разошелся. — Владимировна говорит, что ты наркоман и ходишь сюда чем-то закинуться, — выдает Арс, потому что интриги уже никакой нет. Он ожидал любую реакцию от Антона, даже то, что он вообще не отреагирует, но вот то, что Шаст засмеется в голос, было неожиданно. Арс сам глупо начинает улыбаться, когда Антон заходится в приступе смеха. Кадык подрагивает, губы приоткрыты и слегка покусаны, длинные пальцы, сложенные в замок, — все это зачем-то отмечает Арс, пока смотрит на смеющегося Шаста. Он никогда не рассматривал его в деталях, а тут на него как будто вылили все особенности. — Хочешь узнать настоящую причину моих заглядываний в лаборантскую? — спрашивает Шаст, и Арс не особо уверен, что хочет это слышать. Он и так знает — чтобы позлить. Но Антон приближается к его уху, касается кончиком носа мочки — она еще забавно дергается от этого — и ведет дальше, утыкаясь в волосы. Арс отодвигается на столе еще дальше, делая ситуацию еще хуже или лучше, потому что Антон теперь полностью пристраивается между его ног и ладонями накрывает руки Арса, которые тот так сильно хотел завести подальше. — Чт… Что, ох черт, — не выдерживает он, когда Антон резко спускается на шею, оставляя там свое дыхание и короткий поцелуй. Он непроизвольно запрокидывает голову, даруя простор для действий, но только чувствует на коже, как Антон коротко смеется и отстраняется. Поповские глаза ошарашенно бегают, словно его спалили за чем-то неприличным, постыдным и ужасным. Хотя так для него и было. Ему только что понравились прикосновения Антона, и он ясно дал это понять реакцией тела. — Я знал, что тебе это может понравиться, — Антон снова самодовольно улыбается, и Арсу бы вспыхнуть от злости, только вот он уже завелся. — Нормальная реакция тела на прикосновения. Как будто бы ты лекции по физиологии не слушал в универе, — оправдывается Арс и сползает со стола, чуть не упав, потому что колени подкашиваются моментально. — Нормальная, если только рядом тот, кто тебя возбуждает, а так это странно, если ты на каждые прикосновения реагируешь, — тут же находит объяснения Антон, и Арс, хоть и стоит к нему спиной, уверен, что тому приносит огромное удовольствие смущать его и что тот снова лыбится. — Ты мне хочешь зачитать курс физиологии? — Арс закрывает глаза, но так становится только хуже, он лишь отчетливее видит Антона. — Могу. И не только зачитать, а доступно показать, чтобы ты все понял, — Арс стоит спиной и совершенно не догадывается, что Антон может сделать что-то еще, предпринять еще попытки прикосновений, но Шастун кончиком носа снова заводит его. Ведет от шейного позвонка к затылку. Арс чувствует, как вдыхают его запах, и в этот момент руки Антона ложатся на бедра, крепко сжимая и притягивая к себе. Арс снова зажмуривается, чем снова делает хуже, ведь перед глазами уже рисуются сцены, в которых Антон берет его на столе, и этим стояку никак не поможешь. Нет, конечно, поможешь, но Арсу хочется наоборот. Ему бы подавить это желание и остановиться, чтобы доказать Антону, что он ни капли от него не возбудился, но вот выпирающие брюки говорят о другом. — Ты все еще хочешь поспорить со мной? — мычит Шаст в шею и снова проводит по ней носом. От таких контрастов — жестких рук на бедрах и ласк на шее Арса совсем ведет, и он молча позволяет Антону расстегнуть ремень на брюках и рукой скользнуть под них, через ткань трусов сжав напряженный член. — Мне тебе нужно разъяснить, что такое физиологический ответ на прикосновения от потенциального партнера? — Антон оттягивает резинку трусов и обхватывает член ладонью, прокатывая по всей длине. — Какой же ты душный, — язвит Арс и признает свое пораженье. — Это я-то душный? — Антону, конечно, смешно. Не он сейчас в исступленном состоянии пытается удержать себя на ногах, и через несколько секунд понимает, что Арс в таком положении не продержится, поэтому снова усаживает его на стол и стаскивает брюки. Арс запрокидывает голову, затылком упирается в стену, и Шаст тянется, чтобы снова прикоснуться к шее. Он уже уяснил, что это чувствительное место. Арс от неожиданного прикосновения к кадыку дергается, поджимая колени, и не сдерживает стон. Правда, рот приходится тут же заткнуть рукой, потому что в школе после официальных уроков начались элективные курсы и лучше бы ему не шуметь. Антон вылизывает впадинку между ключицами, и хочется захныкать, как это до одури приятно. Арс удивляется сам себе. Как он от «просто расскажу ему сплетни и пошучу» дошел до «вот бы меня трахнули на этом столе», и от этих мыслей он начинает толкаться в руку Антона, который не прекращал ему дрочить. От легких прыжков на столе трясутся баночки с растворами, которые еще не успели убрать, и пробирки в стойках после лабораторных. Антона забавляет, как Арс не выдерживает, требуя большего, а сам Попов думает, как бы эти стойки с пробирками не упали, иначе как объяснять Павлу Алексеевичу, почему он просрал лабораторные детей. Арс совершенно себя не контролирует, когда тянется к штанам Шаста и через брюки сминает возбужденный орган. Антон скулит и широким движением языка оставляет мокрую дорожку от впадинки до подбородка. Арсений наконец находит в себе силы открыть глаза и встречается с до одури сексуальным взглядом Антона. Он еще никогда не задумывался, что от взгляда можно так опьянеть. Оттягивает резинку штанов, как бы намекая, чтобы их сняли, и Шасту никаких указаний больше не надо. Он приспускает их вместе с трусами, и Арс обхватывает его член немного вспотевшей ладонью, начиная двигаться в таком же темпе, как и Антон. — Я хочу кончить одновременно, — говорит Шаст. — Смотря тебе в глаза. Это прошибает сильнее, чем если бы они шептали на ухо что-то до одури пошлое, и Антону приходится немного снизить темп, чтобы не довести Арса до пика первым. Он сильнее сжимает его член у основания, в какой-то момент совсем останавливаясь, и чувствует легкую пульсацию и дрожь. Арс ускоряет свой темп, и Антон точно так же начинает вбиваться в его руку. Это не заменяет полноценный секс, но такая имитация и толчки заставляют работать воображение, мозг рисует в голове те сцены, которые хочется увидеть в жизни, и это срабатывает на подступающем оргазме. Антон набирает темп, вновь доставляя удовольствие Арсу, и оба понимают, что близятся к кульминации, когда дышать начинают в унисон, обжигая губы горячим дыханием. И Антон не сдерживает обещание, целуя в момент оргазма. Арс мычит ему в губы, кончая тут же, и хоть в одном они сходятся, и Антон продолжает целовать его даже после. Мягко. Нежно. И воздушно. Арс не знает, как описать эти ощущения, от которых все под кожей плавится, ровным счетом как и то, что произошло между ними. — Прости, не сдержался, — извиняется Антон то ли за поцелуй, то ли за то, что не сдержал слово. — Я давно хотел это сделать. — Подрочить мне или поцеловать? — еще умудряется шутить Арс, хотя голова до сих пор идет кругом. — Я влюблен в тебя с первого курса, — как гром среди ясного неба окатывает Шаст и смотрит прямо в глаза, как и обещал пару минут назад. — Так что я мечтаю сделать с тобой все, что давно хочу и что захочешь ты. Арс пытается усмирить взгляд, бегающий туда-сюда по лицу, и дрожащую глуповатую улыбку. — Так все, что было в универе, это твои знаки внимания? Я польщен, — Арс удовлетворенно кивает и смеется. Антон ловит взглядом каждую деталь: как Арс чуть щурится, как появляются еле заметные ямочки, и тоже задыхается в этих особенностях, как и Попов в особенностях Антона. — Получается, что ты тоже был влюблен? — Сначала я подумал, какой самоуверенный гандон, потом думал точно так же. И когда ты тетрадь мне разрисовал хуями, тоже думал. И когда компот пролил на меня, тоже думал, — стал перечислять Арсений все выходки Антона, но скрыть за этим всем улыбку не получалось. — Я всегда знал, что ты невыносимый злюка.

***

Май быстро проносится, как и вся основная работа. Контрольные уже никто больше не напишет до сентября, лабораторные никто не выполнит до прохождения новой темы. Зато есть ОГЭшники, которым нужно готовиться к экзамену, и Павел Алексеевич взялся за эту работу, поэтому два раза в неделю девятиклассники приходили на дополнительные занятия. Арсу тоже приходилось идти в школу, чтобы заранее приготовить все реактивы для практических заданий. Спасибо Павлу Алексеевичу, что не додумался поставить элективы на восемь утра, как это обычно бывает в летние внеурочки, а на два часа дня, чтобы и детям дать выспаться, и Арсу, конечно. Он заходит в уже ставшую родной лаборантскую, в тишине на стол выставляет реактивы и распределяет по лоткам — каждому столу свой набор и определенный опыт. Желающих сдавать ОГЭ не так много из трех классов, всего семь человек, так что нужно всего семь наборов. Арс все делает быстро, расставляет по партам, перепроверяет, все ли правильно распределено, потому что был случай, когда дети сделали опыт правильно, но из-за того, что Арс перепутал парты и неправильно подписал выполненные опыты, ребятам поставили двойки. Но, справедливости ради, все потом разрешилось в лучшую сторону. Арсений проверяет последний набор и выносит в класс, как вдруг отшатывается назад, не ожидая увидеть Антона. Тот радостный сидит на первой парте и мотает ногами. — Твою мать, ты чего пугаешь! — выдыхает Арс и ставит набор на седьмую парту. — Сюрпри-и-из, — придурковато машет Шаст руками и улыбается еще шире. — Хотел тебе помочь, но вижу, ты справился и без меня. — Ты бы еще позже пришел, — цокает Арс и собирается вернуться в лаборантскую для уборки лишних реактивов, как Шаст перехватывает его за руку и притягивает к себе. — А я специально пришел попозже, — трется носом о нос Антон, и Арс закрывает глаза от приятных ощущений. Он не мог объяснить, почему нос Антона приводил его в такой восторг и почему так остро реагировало тело на прикосновения именно им. — Я скоро освобожусь, можешь подождать. Паша сказал, что я могу уйти в начале электива и он сам разберется с посудой. — Значит, я правильно рассчитал время, — Антон так улыбается по-хитрому, что у Арса внизу живота все скручивается в узел. — Я хочу тебя прямо здесь. — Ты прикалываешься? — Арс вертит головой, словно в кабинете был кто-то еще и мог все услышать. — Через пятнадцать минут занятия начинаются. — Уже через четырнадцать минут пятьдесят девять секунд, — уточняет Антон и спрыгивает со стола. — Антон, а если… — запинается Арс, хотя сам уже плетется в лаборантскую, и как только они заходят внутрь, Антон закрывает дверь и, не теряя больше ни секунды, целует. Четырнадцать пятьдесят. Четырнадцать сорок девять. Четырнадцать сорок восемь. Целует с напором, двигая Арса спиной к одному из столов, на котором стоит дополнительный набор. Арс ударяется копчиком, ругаясь в губы, и не рассчитывает силы, когда отодвигается лоток с веществами. Он прокатывается по столу и падает со всем содержимым, благо ничего не разбивается, а даже если бы и разбилось, то Арс не обратил бы внимание, потому что, как можно обращать внимание вообще на что-то, когда запускают руки под футболку, оглаживают тело и, зная твои слабые места, возбуждают за несколько прикосновений. — У меня нет презерватива, — рассудок уже мутнеет, но Арс пытается зацепиться за здравые мысли. — И смазки. Антон, не прекращая целовать, вытаскивает из кармана толстовки все необходимое и кидает на стол. — Какая же ты, бля-я-ять, — тянет Попов, когда Антон задевает соски и, поняв реакцию, сжимает между пальцев. — Зараза, Антон. Подготовился. — Я еще тогда знал, что разложу тебя на этом столе, — разрывает поцелуй Антон и всматривается в глаза напротив, ожидая реакцию. Его еще больше заводило, как Арс начинал бегать взглядом по его лицу, явно смущаясь. Он просто говорит, по сути, ничего не делает, а тот уже плывет под ним, и сейчас Арс сглатывает и смотрит так наивно из-под ресниц, что Шаст зажмуривается, пытаясь подавить рык, и разворачивает спиной к себе. Арс стонет, упираясь уже пахом в стол, и Шаст нагибает его, прикладывая к поверхности. Они все еще в одежде, но уже развернувшаяся сцена отдается в мозг будоражащими картинками. Двенадцать сорок. Двенадцать тридцать девять. Двенадцать тридцать восемь. Антон снимает штаны с Арсения, пиная в сторону, чтобы не мешались под ногами, и ему так хочется снять и футболку, расцеловать спину — он знает, какая красивая спина у Арса, видел в раздевалке перед физ-рой в университете, — но только увлечется процессом, а у них слишком мало времени. Снимает с себя толстовку и тоже остается в футболке ради справедливости. Выдавливает обильно смазки на пальцы, входя сначала одним почти резко, отчего Арс выгибается и разводит ноги шире. Почти сразу Антон вводит второй, двигаясь в умеренном темпе. Арс шипит, и Шаст останавливается, потому что себя контролировать получается трудно, но Арс заводит руку за спину, хватает за запястье и велит продолжать. Десять пятнадцать. Десять четырнадцать. Десять тринадцать. Антон вводит третий, и Арс под ним так дергается, что локтем сносит стойку с пробирками, и некоторые уже разбиваются. Шасту приходится поднять того за шею и отвести к другому столу, чтобы не пораниться, и Арс с тремя пальцами в заднице еле соображает, куда двигаться, так что очень кстати, что Антон его ведет. Когда Шаст чувствует, что Арс готов, прокатывает по члену презерватив, выдавив еще немного смазки, и входит сразу почти наполовину. Арс со стола поднимается, опирается на локти, и Антон забирается под футболку, успокаивающе поглаживая. — Все отлично, агрх, — бормочет несвязно Арсений, наверное, пытаясь успокоить в ответ, и расставляет ноги еще шире, поэтому Шасту приходится придерживать за бедра, продолжая входить глубже. Он дает немного привыкнуть, когда входит во всю длину, и слышит глухой стон, подавляемый об стол. Арс покручивает бедрами, и мышцы ощутимо сжимаются вокруг члена. Он чувствует Антона в себе. Чувствует наполненность. Чувствует его желание. Чувствует всего его, и становится плевать, что меньше чем через десять минут в кабинет зайдет Паша, чтобы проверить готовность к практическим заданиям из экзамена. Арс елозит по столу, когда Антон набирает темп. Щекой скатывает уже и так обшарпанную краску и закусывает футболку, чтобы заглушать стоны, но, когда Антон в определенной позиции доходит до простаты, уже никакая футболка не может подавить голос. Шаст дергает его за плечи на себя и сам затыкает ладонью рот, пока Арс хнычет и пытается укусить его. — Будь тише, пожалуйста, — просит Антон, и сквозь стоны Арс даже начинает смеяться. — А кому хотелось устроить экспресс-секс в лаборантской, сука! — взревает Арс, когда Антон делает слишком грубый толчок, на пару секунд задерживаясь в нем. — Будешь выебываться… — Я тебе руку откушу, продолжай уже. Губы Антона расплываются в усмешке, потому что слышать пререкания от Арса до одури приятно и совершенно по-особенному, и перед глазами теперь от подступающего оргазма расплываются белые круги, как на пруду, когда кидаешь камень. Антон продолжает входить грубыми толчками, и через несколько таких рваных движений кончает. Арс следом за ним, и получается почти одновременно. Снова. Арсений съезжает по столу на недержащие ноги, и Антону приходится его словить, обняв поперек талии. — Как же хорошо, твою ж мать, — на рваном дыхании произносит Арс и руками нашаривает стол, опираясь, чтобы облегчить задачу Антону. Он сам еле стоит на ногах, а еще его держит. Под коленями все дрожит, но Шаст находит еще силы, чтобы смачно ударить Арса по заднице. — Эй! — Это тебе за укусы, — демонстрирует руку Антон, и на коже виднеются следы-полумесяцы. — Было прикольно. — Прикольно? — удивляется Антон и натягивает штаны. Надо бы побыстрее сматываться с места преступления, а лаборантская теперь на него и походила. — Такой прикол, конечно. Антон обводит рукой бардак, который они устроили, и к Арсу постепенно начинает возвращаться здравый смысл. Но они успевают только одеться и привести растрепанные волосы в порядок, потому что заходит Паша, и времени не остается ни на что. Воля смотрит то на опрокинутый лоток со всеми реактивами, то на разбитую стойку с пробирками, то на тупо улыбающихся Антона с Арсом. — Шастун, я передумал, ты мне уже не нравишься. Пока тебя тут не было, лаборантская была жива и здорова, — хмурит брови Паша и стреляет взглядом в Антона. Тот почесывает затылок, хотя нихуя у него не чешется, и виновато угукает. — Арсений, бл… — не дает себе выругаться преподаватель. — От тебя я этого не ожидал. За спиной Павла Алексеевича уже показываются ученики, входящие в класс и с интересом заглядывающие в лаборантскую. — Быстро тут все убрали и исчезли. Чтоб я вас не видел! — шикает Паша, и парни трясут головой, как болванчики. — Ну, немного похулиганили. С кем не бывает, — смеется Арс, заметая пробирки в совок.