Прокурор

— Как я уже понял, мой визит к вам снова напрасен, — заявляет Ардилес и, повернувшись к двери, намеревается покинуть кабинет старшего агента. — Освальдо! — окликает прокурора Тереза, резко подорвавшаяся с места и теперь быстрым шагом направляющаяся в его сторону. Он не успевает опомниться, как она оказывается прямо перед ним, преграждая путь к выходу из своего офиса. Встретившись с мужчиной глазами, Тереза невольно начинает вспоминать о том, как раньше проходили их встречи, казавшиеся необъяснимыми до заявления Джейна. Деловые переговоры, больше напоминавшие обмен личным мнением, порождали в нём эмоциональную несдержанность, а в памяти девушки оставались как малоприятные воспоминания, которые очень хотелось, но никак не получалось быстро забыть. Воспоминания, заставлявшие постоянно думать о нём, выводившие из состояния привычного равновесия. Очевидно, что этот человек ей небезразличен, но где найти необходимое время, чтобы дать себе разобраться в собственных чувствах? — Что-то ещё, агент Лисбон? Тереза замечала, что независимо от ситуации, его взгляд всё время направлен в её глаза. И если он действительно влюблён, то всеми силами борется с этими чувствами, что означает, что сейчас ей придётся воздействовать на его подавленные, но отчаянные желания. — Я надеялась, что сегодня мы сможем найти компромисс, — она аккуратно проводит пальцами по рубашке в районе его живота, ощущая теплоту тела, а после - непроизвольное сокращение мышц. Ардилес, с трудом сглатывая слюну, опускает глаза вниз и смотрит на её пальцы, которые теперь застыли в неподвижности, вероятно, ожидая его решения. — Я не совсем понимаю, о каком компромиссе идёт речь, — потерянно протягивает он. — Но если это именно то, о чём я подумал в первую очередь, то мне лучше немедленно уйти, а вам… — происходящее атакует лёгкие прокурора, сбивая дыхание воздухом, в одночасье ставшим для него невыносимо тяжёлым, — агент, заняться дальнейшим расследованием. Тереза терпеливо молчит несколько секунд, осознавая, что слова Джейна правда, и, собравшись с духом, решает действовать дальше. Она убирает пальцы с тёплого живота мужчины и, обойдя его, не спеша направляется в сторону рабочего места, чувствуя на себе мимолётный, но в тоже время обнадёженный взгляд, который буквально кричит о том, чтобы вопреки внутреннему трепету, вызванному лёгкой тревогой, она продолжала то, что уже начала. — Что ж, Освальдо, выбор за тобой, — девушка переходит на неформальный уровень разговора и, дойдя до стола, оборачивается к собеседнику лицом. — Ты, конечно, можешь уйти, но если решишь остаться, то завтра утром сделаешь одолжение всему Сакраменто, а сегодня - лично мне, — Тереза сама не верит в то, что говорит, но от своих же слов в ней разыгрывается какое-то почти неконтролируемое ощущение, иными словами, половое влечение, от чего её сердце начинает быстро колотиться, а кончики пальцев леденеют. Впервые её сильному разуму так истово хочется следовать голосу слабого тела. После нескольких секунд неподвижности прокурор разворачивается в сторону стоящий у стола девушки, а затем буквально подскакивает к ней, через мгновение оказываясь рядом. — Вы что, агент Лисбон, — мужчина слегка склоняется над Терезой и, подавшись вперёд, ровняется с ней взглядами, — хотите сказать, что ваше миловидное личико какое-то время скрывало за собой неуёмное желание раздвинуть стройные ножки перед прокурором штата? Девушка, отдавшись будоражащему тело и разум искушению, храбро встречает испытующий взгляд тёмно-карих глаз и, переняв официальный тон, отвечает вопросом на вопрос: — Что насчёт вас, прокурор Ардилес? Мне показалось или пару минут назад вы чуть не забыли, как нужно дышать, когда осознали, что я вам предлагаю? — Показалось, — отрезает он и, невольно опустив глаза вниз, заинтересованно начинает рассматривает то, что надето на оппонентке. — Если хочешь, я сниму с себя что-нибудь, но взамен ты сделаешь тоже самое, — возвращаясь к неформальному тону, заигрывает Тереза, улавливая блуждающий взгляд прокурора. После услышанного Ардилес медленно поднимает глаза обратно и, не проронив ни звука, словно опасаясь, что он вот-вот проснётся от столь жаркого, так желанного им сна, просто-напросто коротко, одобрительно кивает. Лисбон прикасается к лацканам своего тёмно-синего пиджака и, крепко ухватив края, нетерпеливо стаскивает его, оставляя лежать на столе позади себя. — Твоя блузка, — прокурор протягивает руку к миниатюрному красивому телу, практически касаясь его, но, заметив, как щёки девушки в миг становятся пунцовыми, одёргивает ту обратно, — почти прозрачная, — договаривает он на выдохе. Тереза, утопая в волнах не на шутку разыгравшейся фантазии, не успевает придумать подходящий ответ и выпаливает первое, что приходит на ум: — Не нравится? — Нравится, — мгновенно оппонирует он, переживая, что сказал что-то не так, а затем, вспомнив об уговоре, быстренько расстёгивает пуговицы своего пиджака и, небрежно стащив его, бросает вниз. — Можешь помочь мне её снять, — томным шёпотом предлагает Лисбон и, заметив, как Ардилес колеблется, добавляет: — Если, конечно, хочешь. Он, медля ещё какое-то время, с интересом заглядывает в светло-зелёные глаза, стараясь прочесть в тех ответы на мучающие его вопросы: Взаправду ль всё это или то сон, что прикоснись он к ней, развеется, оставаясь в памяти лишь обрывками? Обоюдно ли их желание? Не делают ли они что-либо противоестественное, за что им обоим, а в особенности ей, так как, по его мнению, она состоит в отношениях с другим мужчиной, в будущем придётся испытывать стыд и постоянно скрывать произошедшее? Ну, а самое главное, она действительно идёт на это только ради ордера или же, к его счастью, это нечто гораздо большее? — Освальдо? — не выдержав затянувшейся паузы, Тереза совершает попытку напомнить о себе, ненароком врываясь в потоки мыслей оппонента, и тем самым развеивает несколько возникших у него сомнений относительно текущего момента. — Скажи, дело ведь не только в ордере, да? — решается спросить прокурор, поскольку ранее он всё-таки уловил некий проблеск в прекрасных глазах агента, за которым однозначно скрывается тайна, да и во всём её теле, которое буквально источает жар, исходя на потоки персонального запаха, так импонирующему ему, читается непреодолимое возбуждение. Заданный вопрос слегка отрезвляет Лисбон, и, с минуту подумав, она даёт неоднозначный ответ, который, по крайней мере, на какое-то время, вполне устраивает прокурора и который, совместно с трепещущим внутри него самого чувством, видом непривычно одетой и чрезвычайно перевозбуждённой девушки, приглушает всяческие размышления о каких бы то ни было предстоящих последствиях, сожалениях, а также неизбежном угрызении совести. — Может быть, — выпаливает Тереза. — Что на счёт тебя? — её, что совсем не удивительно, одолевает интерес касаемо того, что конкретно в ней смогло взрастить столь глубокое чувство, как любовь в человеке, каким является прокурор Ардилес. Кроме этого, ей донельзя хочется услышать признание непосредственно от него самого. — Возможно, — коротко отвечает он, перефразировав тот же ответ. — Я думала, — закусив нижнюю губу, не отступается девушка. — Вернее, я уверена, что для тебя это точно нечто большее. — Хм, — едва улыбнувшись, хмыкает Освальдо, — а я думал, вернее, уверен, что ты хочешь, чтобы я помог тебе с твоей полупрозрачной блузкой, — произношение предпоследнего слова из-за вновь сбившегося дыхания ему, как и до того, даётся с трудом, что незамедлительно возвращает обоих к волнующему моменту. Лисбон мягко улыбается, решая, что по возможности будет подыгрывать мужчине, старающемуся казаться невозмутимым, пока его стойкость, в конце концов, не иссякнет и, забрав с собой остатки её собственного самообладания, отправится прямиком в бескрайний водоворот разнообразных, невероятно сладостных ощущений. Слегка подавшись назад, девушка медленно присаживается на край стола, после чего одну из надетых на ней чёрных туфель-лодочек она, потряся стопой, неаккуратно отбрасывает куда-то вбок, другую пальцами уже обнажённой стопы стаскивает с пятки и, когда та, наконец, падает вниз, проворно расстёгивает все пуговицы своей блузки, одновременно раздвигая обе ноги в стороны, тем самым предоставляя возможность прокурору, с неподдельным интересом наблюдающему за происходящим, подойти ещё ближе, чем он был до этого, чтобы приблизить тайно вожделенное ими обоими событие, а также разделить наваждение, всё сильнее овладевающее её временно ослабевшим разумом. Ардилес принимает негласное приглашение и, сделав уверенный шаг вперёд, подступает к Терезе, которая, когда тот оказывается достаточно близко, протягивает к нему обе руки запястьями кверху, намекая, что он должен помочь ей расстегнуть три крохотных пуговицы на манжетах, что препятствуют избавлению от очередной части надетой на ней одежды. — Только потом ты тоже что-нибудь с себя снимешь, хорошо? — удостоверяется девушка во взаимности намерений, когда мужчина, прикоснувшись к рукавам блузки, делает пару почти незаметных движений, и нежно-абрикосовая полупрозрачная ткань складками спадает на стол, оголяя её щедро усыпанные веснушками плечи и соблазнительную грудь, прикрытую лишь одним кружевным бюстгальтером белоснежного цвета. Первым делом, что Освальдо, сам того не осознавая, снимает с себя, становится маска безразличия. Его взгляд приковывает полуобнажённое светлокожее тело, совсем недавно казавшееся недосягаемым, а теперь вот представшее перед ним как оазис в пустыне, в одночасье рождающий в мыслях всего одно-единственное навязчивое желание - испить, наконец, сысканный им источник, пока высохшая от обезвоживания плоть не станет прежней. Однако глубоко внутри он знает, что этот дивный родник, который хоть и не является миражом, никогда не будет принадлежать одному ему. Это горькое, омрачающее момент понимание вынуждает предпринять попытку взять себя в руки, но малость подрагивающие, чуть холодные кончики пальцев Лисбон, вновь неожиданно притронувшиеся к его животу, напрочь пресекают это и без того обречённое на провал усилие. — Что… Что ты делаешь? — невнятно интересуется застанный врасплох прокурор, когда дрожащие от возбуждения изящные пальчики девушки с явным трудом, но всё-таки расстёгивают несколько из нижних пуговиц, прячущихся под планкой его белой рубашки. — То, что, мне кажется, должен делать ты сам, — выпаливает Тереза и, кое-как покончив ещё с одной пуговицей, она, всё сильнее входя в кураж, уверенно заводит назад руки, где быстро расстёгивает застёжку бюстгальтера, а затем, нетерпеливо стянув с плеч тоненькие бретельки, откидывает его куда-то вправо. Ардилес, завидев обнажённую, часто вздымающуюся упругую грудь, на какое-то мгновение лишается дара речи и было хочет склониться, дабы прильнуть к бледно-розовым набухшим соскам губами, но вовремя вспоминает об уговоре и, недолго думая, срывает с манжет золотистые запонки, спешно расстёгивает оставшиеся пуговицы своей рубашки, после чего снимает её с себя вместе с тёмно-бордовым галстуком, бросая обоих на пол рядом с уже лежащим там пиджаком. Всё, что происходит, походит на танец неизвестности. Тереза, не до конца осознающая собственных чувств, испытываемых к прокурору, переживает неловкость ввиду его положения в обществе, но в тоже время, растворяясь в шквале игривых мыслей, периодически подзадоривает партнёра, который, что в какой-то степени правда, ощущает себя молодым человеком, до сего дня не познавшим настоящей любви. Да, конечно, он был в отношениях, но чтобы вот так, лишаясь всякого спокойствия, здравомыслия, будучи взрослым, занимающим высокую должность в госструктуре США - никогда. Освальдо, наконец, склоняется над желанной грудью, осторожно прикасаясь к одному из сосков губами, отчего девушка издаёт лёгкий протяжный стон и, упёршись обеими ладонями о поверхность стола, выгибается в спине. Он, не прерывая своих действий, сначала лишь кончиками пальцев проводит вдоль её позвоночника, а затем, остановившись посередине, накрывает небольшой участок разгорячённого тела всей рукой, тем самым помогая Лисбон сохранять необходимое равновесие и чуть сильнее прогнуться навстречу его влажно-жаркому языку, который в этот самый момент касается набухшего соска, начиная изводить тот ласками. Тереза, собравшись с остатками сил, приподнимает запрокинутую ранее назад голову, чтобы собственными глазами увидеть и убедиться, что это именно прокурор штата, а не кто-либо другой, доводит её до исступления. Этот человек, с которым она вскоре собирается вступить в интимную связь, точнее, его характер напоминает холодный чай, опрометчиво забытый ею на тумбочке возле дивана, стоящего в углу кабинета. Он терпкий, сдержанный, сугубый, но при этом всё ещё очень сладкий, влекущий, особенный, и, стало быть, оттого ей не верится в происходящее, но оно ей всецело нравится. Через некоторое время, почувствовав острую необходимость в продолжении, девушка приподнимается обратно, где сталкивается со взглядом тёмно-карих глаз, в которых замечает отражение самой себя, сознательно отказавшейся от всех спасательных средств и нарочно тонущей в сладко-шоколадном плену. Оппонент ответно смотрит в светло-зелёные глаза Лисбон, напоминающие красоты живописной Ирландии. Он видит в них бескрайнее море, призывающее бездумно нырнуть в его глубокие солёные воды прямо с горного склона, предварительно взяв разбег. Ардилес прислоняет руку тыльной стороной к бледной щеке Терезы, неспешно проводит по ней до линии подбородка, где большим пальцем касается нижней губы, чуть оттягивая ту вниз. — Хочешь, я поцелую тебя? — палец прокурора скользит внутрь её приоткрытого рта, слегка касаясь кончика языка, а затем возвращается и медленно обводит бледно-розовые губы. — Да, — на выдохе шепчет девушка, утвердительно покачав головой. Сначала губы прокурора едва касаются её, и Лисбон в первый раз в своей жизни сталкивается с пониманием того, что обыкновенный поцелуй может быть настолько желанен, что всё вокруг становится безразлично, а главным оказывается только одно - чтобы это пьянящее эйфорическое состояние длилось бесконечно долго. Позже, когда горячий язык партнёра жадно проникает в пространство её рта, переплетаясь с другим, она напрочь забывается и, отдавшись блаженной неге, полностью погружается в процесс. — Нет, нет, нет, не останавливайся! — шёпотом тараторит Тереза, когда тот, оторвавшись от бледно-розовых губ, ставших вследствие длительного поцелуя припухшими, намеревается отстраниться. Она, пока что не желая прекращать прелюдию, обхватывает шею мужчины одной из рук и, притянув его обратно, несильно запрокидывает голову назад, давая понять, чтобы он продолжал ласки. Ардилес, приняв предложение, приступает покрывать лёгкими прикусами, поцелуями и засосами всю область шеи, на утро которой неизбежно останутся следы, а его крепкие руки с неутолимой жадностью блуждают по всему бледнокожему туловищу. Спустя пару минут, плавно переместившись к трепещущим губам девушки, прокурор увлекает её в очередной страстный поцелуй и, ни на секунду не прерывая его, избавляет податливое, так желанное им тело от надетых на нём чёрных облегающих брюк, оставляя Лисбон в одних лишь кружевных трусиках белоснежного цвета. Двумя из пальцев он решительно прикасается к её промежности, где от вожделенного проникновения в источающее жар лоно их отделяет изрядно намокшая ткань, что вынуждает его временно прекратить все свои действия и, заглянув в светло-зелёные глаза, запинаясь, растерянно протянуть следующее: — Ты… Ты такая мокрая… — Думаю, это всецело твоя вина, Ардилес, — недолго подумав, игриво-ироничным тоном выдаёт девушка и, не дождавшись какого-либо ответного замечания, широко улыбается, а после и вовсе начинает заразительно смеяться, вызывая у партнёра точно такую же реакцию. Взаимный смех продолжается ещё некоторое время, за которое Терезе впервые за весь тот период, что она знает прокурора, удаётся увидеть по-настоящему искреннюю эмоцию - обворожительную белозубую улыбку. Окончательно успокоившись, её сознание возвращается к предыдущему опьянённому состоянию, и, протянув обе руки к пряжке угольно-чёрных штанов мужчины, она быстро расстёгивает ремень, затем одну-единственную круглую пуговицу и, наконец, ширинку, отчего предпоследняя деталь надетой на нём одежды незамедлительно спадает вниз, а взору открывается определённо внушительное достоинство, прячущееся под сильно вздыбленной материей трусов-боксеров. — Что тебя так возбуждает во мне? — проигнорировав предыдущие действия партнёрши, вдруг любопытствует Освальдо, а после сам же вслух озвучивает пришедшие на ум предположения: — Статус? Цвет кожи? Лисбон наконец-то отрывает взгляд от крайне напряжённого полового органа прокурора, вызвавшего неконтролируемый румянец на её бледно-веснушчатых щеках, и, припомнив собственное недавно принятое решение подыгрывать его, несомненно, притворной невозмутимости, снова отвечает вопросом на вопрос: — А тебя во мне? — лукаво улыбается она. — Похоже, — выдержав паузу, слегка разочарованно протягивает Ардилес, обводя цепким взором практические обнажённое, манкое тело девушки, — это останется общим секретом, — договаривает он. — Похоже на то, — пожав плечами, соглашается Тереза и, обернувшись вполоборота, а затем, шустро пошарив в одном из карманов своего пиджака, лежащего позади, достаёт несколько презервативов и кладёт их рядом с собой, ясно демонстрируя, что, несмотря на очевидную недосказанность, пугающую обоих неизвестность, она готова и, более того, страстно желает продолжить начатое. Откинувшись назад, Лисбон сначала опирается о поверхность стола локтями, потом ложится на спину, а через минуту чувствует, как мелкая дрожь пробирает нутро и каждую клеточку тела, оттого, что Освальдо, сняв с неё последний элемент одежды, медленно вводит пару своих пальцев внутрь влажного, тесного лона, вынуждая её выгнуться навстречу сперва плавным, а позже энергичным движениям внутри себя, которые приводят к кратковременному оргазму. В конечном счёте, самообладанию прокурора наступает окончательный конец, и он, разорвав одну из индивидуальных упаковок презерватива, надевает его, а после погружает член в пульсирующую, манящую промежность Терезы, впоследствии чего прерывистые, фактически бесконтрольные стоны начинают заполонять помещение.