In my eyes, you're gorgeous

Если есть причина любить, то любовь изменится, когда причина уйдёт. —Ким Тэхен

Довольно просторный школьный кафетерий забит чуть ли не под завязку изголодавшимися учениками, занимающими почти все свободные места за круглыми и прямоугольными столиками. Так происходит практически после каждого урока: как только звенит звонок, уже через пару секунд двери столовой отворяются и несущиеся, как к последним продовольственным запасам на этой планете, школьники заполоняют комнату. Объединенные общими интересами или просто популярностью за счёт своей красоты или спортивных достижений подростки усаживаются вплотную друг к другу, потому что их дружеские компашки неразлучны, даже несмотря на нехватку стульев и мест за несчастным столом. Однако благодаря таким ребятам, остаются свободными места рядом с менее популярными детьми, с теми у кого меньше друзей или даже с 'изгоями' этого маленького порой чересчур токсичного общества. К людям без компании подсаживаются такие же, с которыми они, возможно, смогут побеседовать ни о чем и даже стать приятелями. А вот у изгоев несколько иная ситуация. Обзываемые фриками уже привыкли сидеть в отдалённом от центра помещения местечке в полном одиночестве, пережёвывая приготовленные вредными школьными поварихами рис, суп, кимчи и, порой, принесенные с собой закуски. Но это не беда, если не с кем вести беседу за поеданием завтрака или обеда, ведь вместо этого можно погрузиться в свои мысли, разумом попутешествовать по воображаемым местам, нафантазировать различные сценарии, вспомнить весёлые моменты жизни и просто подумать о чем-то земном: проблемах, которые нужно решить, о том, что мама поручила сделать по прибытии домой, о невыученной домашке, которую нужно будет рассказать через несколько часов. Как и ещё несколько непонятых и непринятых сверстниками учеников, Юнги так и делает — в тишине, но слушая разговоры и смех с соседних столов, одинокий, но окруженный людьми, он думает о своём, стараясь не обращать внимания на оглядывающиеся на него глаза и несдерживаемые смешки, вырывающиеся из чужих ртов, когда рука или нога Мина резко поднимается или как-то выкручивается, совсем не повинуясь воле своего хозяина. Грохот опустившегося на стол подноса с едой прерывает привычный обряд раздумий за приёмом пищи и, словно мощный пылесос соринки, вытаскивает Юнги из тут же забывающихся мыслей, полностью концентрируя его внимание на парне, присаживающимся напротив копающегося в миске с вареными зернами. —Привет, ты не против? — Хосок выделяется на фоне остальных своим сиянием, что освещает каждый закуток вокруг парня и сравнимо с солнышком в ясную погоду. —П-привет, да, то есть, нет. Я не против, садись, — голос заметно дрожит, хотя его обладатель пытается засунуть своё волнение куда-нибудь в глубь себя, чтобы не спугнуть доброго к нему человека ещё и этим. Юнги слегка пододвигает к себе тарелки со своей едой, чтобы освободить Чону ещё больше места для пользования, хотя пустой столик на человека четыре и так позволяет ему хоть лечь на себя калачиком, и то место останется. —Ты был прав, Юнги, — Хосок берет железные палочки в руки и, с улыбкой на губах и, кажется, даже в глазах, рассматривает содержимое подноса. — Учительница и правда оказалась очень доброй. Я только зря переживал. Изотермический, это можно понять по его объёму, контейнер, что занял половину пластиковой доски с ручками и бортиками, откладывается в сторону и открывается своим владельцем. От верхнего яруса бокса, что теперь являет свое содержимое взору сидящих рядом, исходит, извиваясь и растворяясь в воздухе, белый обжигающий дымок. Аромат жареной свинины, кажется, могут теперь учуять даже у самого входа в столовую, что находится так далеко от угла, где расположились Юнги и Хосок. —Моя мама шеф повар, у неё и морковь может выиграть кулинарный конкурс, — Чон негромко смеётся со своих слов. — Хочешь попробовать? Уверяю, что тебе понравится. Хосок указывает палочками на аппетитное мясо, от одного взгляда на которое слюнки текут в три ручья. Юнги застывает на месте, не зная, что сказать, потому что из-за крайне неожиданного предложения Чона у него никак не получается сформулировать хоть какую-то мысль, которую надо бы уже озвучить, а то неловкая тишина слишком затягивается. —Вот. Раз Мин завис, оставив собеседника без ответа, Хосок решает взять всё в свои руки. Он перекладывает истекающий соком кусочек свинины в рис Юнги и, показав почти все тридцать два зуба, возвращается к своей еде, будто ничего странного не произошло. Для Чона то, может быть, и нет, а вот для Юна это стало целым событием, которое ещё никогда с ним в жизни не случалось. Кто-то, кто не родитель, добровольно поделился с ним едой! Юнги сжимает кулак и дважды стучит по столу так, что тарелка рядом с ним зазвенела и несколько человек обернулось на шум. Парень от неловкости приподнимает плечи, ссутуливается и опускает голову, чтобы защититься, чтобы не видеть этих осуждающих и брезгливых взглядов, направленных на больного такой неприятной для всех болезнью, взглядов, копающих его самооценке ещё более глубокую яму и толкающих в неё Мина целиком. —А у тебя как прошёл первый учебный день? Юнги не ослышался? Он поднимает сначала взгляд, потом и голову и смотрит на невозмутимого Чона, что спокойно, не придавая особого значения движениям своего собеседника и любопытству лиц, окружающих почти со всех сторон, перемешивает рис с соевым соусом и укладывает ещё один кусок мяса всё в ту же чашу Мина. Челюсти Хосока не прекращают движений, разжевывая варёные овощи и попутно поддерживая, на удивление, внятную речь. —Х-хорошо,— Юнги смотрит в лицо напротив неуверенно, периодически убегая глазами куда-то на стенку, стол, спины других людей. — Нам разрешили половину уроков отдыхать и тихо р-разговаривать... Но на химии нас гоняли по всему прошлогоднему материалу... Тебя э-это тоже ждёт... Скорее всего. —Ой, чувствую, что заболею к следующему уроку. Вон, лоб горячий! — Хосок всячески прислоняет ладонь к лицу, театрально изображая больного с температурой и вызывая у собеседника лёгкую улыбку. — Кстати, а ты давно здесь учишься? —С первого класса... —О, получается, ты тут многих знаешь. Могу я к тебе обращаться за советом, если что? —Д-да, конечно... —Заранее спасибо. А то иногда очень тяжело найти общий язык с одноклассниками, а особенно с учителями. —У н-нас немного необычная учительница по биологии, — раз речь зашла о педсоставе, то Юнги, в попытке поддержать беседу, решает немного рассказать о каждом из учителей. — Строгая учительница по физкультуре... По корейскому языку и литературе п-понимающая... — Юнги задумчиво поднимает взгляд к потолку. — Все не любят химика. Он ставит колы даже з-за небольшие ошибки... —Тогда к концу семестра я построю забор... И смешно, и грустно... —Е-если ты, — Мина вдруг охватывает волнение из-за расстроенного взгляда напротив, — будешь, например, участвовать в спортивных соревнованиях от лица школы, т-то тебе будут ставить дополнительные хорошие о-оценки... —Хм, получается, плешивый забор? Звучит неплохо! Хосок смеётся и прикрывает рот рукой, чтобы остатки пережевываемой еды ненароком не попали на стол или на собеседника и чтобы не было видно возможно застрявших меж зубов кусочков листа салата, который парень секундами ранее грустно пережевывал. Он по опыту знает, что салат — тот ещё проказник, любящий позорить его своим нежеланием отправляться в желудок целиком и полностью. Юнги застенчиво улыбается, радуясь, что смог поднять чужое настроение, и вновь берет свои палочки, чтобы продолжить трапезу, ведь время у них, вообще-то, ограничено, и уже через минут десять начнётся следующий урок. —Кстати, у нас сейчас физра, встречусь со "строгой" учительницей, так? — Хосок откладывает в сторону пустую тарелку из-под супа. —И у вас физкультура? — По тону можно понять, что Юнги хочет услышать отрицательный ответ, но оба парня знают, что он не таков. —У нас совмещённый урок? — Хосок не понимает, почему Мин так реагирует. —Да... —Что-то с этим не так? —Н-нет... Просто я... Да это не особо важно, — словно увядающий цветок, Юнги заметно окружающим теряет свою недавно приобретенную энергию. —Тебе так не нравится физкультура? — Чон, как любопытный щенок, наклоняет голову в бок, по-прежнему недоумевающе смотря на парня. Хосок то радуется предстоящему уроку, потому что занимается приятным ему спортом каждый день, то есть пол часа бега и прыжков не составят труда, к тому же, когда классы совмещают, часто проводят, по крайней мере, в его старой школе проводили, командные игры: волейбол, баскетбол, футбол; а это делает урок ещё веселее. Юнги же совсем не разделяет настрой и желания своего друга (?); сейчас он далёк от физических нагрузок, а мысль о нахождении в толпе из сорока с хвостиком человек почти час заставляет его не на шутку взволноваться. Парень начинает дёргать головой ещё активнее, чем несколько минут назад, отчего ему приходится крепче сжимать ложку в руке, чтобы не пролить суп своими усиливающимися от стресса тиками. —Всё в порядке? — Тёплая рука Хосока хватает Юнги за запястье, предотвращая бросок столового прибора на пол или на стол. Серьёзное выражение лица этого парня на миг кажется Мину слишком... завораживающим, что подливает масло в огонь волнения и заставляет его щеки вмиг покрыться румянцем, таким заметным на бледной коже. Мало того, что Юнги так неожиданно поставили перед очень неприятным ему фактом, так ещё и что-то непонятное ёкнуло внутри. —У тебя всё лицо красное, — Хосок встаёт со своего места и наклоняется вперёд, чтобы приложить руку ко лбу Юна. — Да ты горишь! Нужно пойти к медсестре. — Хмурые брови Чона сдвигаются к переносице; кажется, уровень его серьёзности достигает своего предела. —Я-я... — Мин колеблется, но не из-за того, о чем успел подумать Хосок. —Хочешь, я доведу тебя до медпункта? Побуду твоей страховкой, так что тебе будет не о чем беспокоиться, — парень протягивает руку в ожидании ответа. Юнги неловко принимает предложение, чувствуя вилы дьявола, колющие его в бока за содеянное. Мин ведь не болен: красное лицо и жар — последствия волнения и странных мыслей в голове, возникших из-за сосредоточенности и строгости взгляда Хосока, совсем недавно на миг остановившего работу сердца Юнги. Однако соврать о плохом самочувствии — это способ избежать ненавистный урок. Вот только стыд вставляет палки в колеса. Чон даже еду свою не доел, а еще ведь есть вероятность, что им обоим придётся пропустить начало физкультуры, которая, судя по прекрасной форме парня, хоть кому-то в их недодуэте нравится. А Юнги, получается, собирается 'манипулировать' им, не говоря правды, а молча следуя к кабинету медсестры? Мин решает перекрыть кислород не только идее притвориться больным, но и проскользнувшей в голове мысли о том, что Хосок, на удивление, ведёт его в нужном направлении, будто бы за день смог запомнить расположение всех кабинетов. —Хосок, — Юнги встаёт по середине коридора, останавливая этим и впередиидущего. —Извини, слишком быстро иду? —Н-не в этом дело... Ты так на урок опоздаешь, — Юнги сильно жмурит глаза и слегка трясёт кулачок, который Хосок не отпускает с самого кафетерия. —Да не страшно, — парень пожимает плечами. —Я... Просто... Хорошо себя чувствую. Надо было сразу с-сказать... — Мину кажется, что воздух от неловкости уже можно резать ножом. — Не хочу тебя обманывать, но и н-на урок идти не хочу. Хосок вскидывает брови в удивлении. —Но ты же и правда весь горишь, — он поднимает их сцепленные руки, указывая на горячую кожу чужой бледной ладони. —Это нормально, такое иногда бывает... Юнги опускает голову, вновь прячась от осуждения, которое так боится увидеть на лице Хосока. На других лицах это не так страшно, но на его... Мин отчего-то этого слишком сильно не хочет. —Ладно, — Чон тяжело выдыхает. — Я рад, что тебе не плохо. Тогда давай побыстрее сбегаем к медсестре, она выпишет тебе освобождение, и мы пойдём на урок? Правда. Он правда не зол, не чувствует ни отвращения к Юнги, ни жалости. Глаза говорят совсем иное, говорят, что Хосок понимает и совсем не осуждает. Нонсенс. Мин кивает головой и идёт словно в тумане. Неужели у него и правда появился друг?