In my eyes, you're gorgeous

Любовь на то и любовь, чтобы ею соединенные переживали вместе не только радость, но и боль. —Хосок, — небольшой указательный палец утыкается парню в щеку. — Проснись, я тебя до палатки не дотащу. —Тогда я буду спать здесь, — мычит Чон, так и не разомкнув припухшие веки.— Побудь моей подушкой ещё чуть-чуть, — парень, словно кот, которых он так любит, притирается головой к острому плечу. Звуки ночного леса, бегущей неподалёку реки и тихих, сливающихся с трелью сверчков, разговоров усыпляют, словно колыбельные самой матери природы, что любезно предоставила свои покои для юных путешественников. Из-за столь подходящей для этого атмосферы Хосок, ещё немного поелозя на месте, дабы найти позу поудобнее, вновь погружается в дрему. Сейчас ему идея учительницы о ночёвке с неприкрытой головой, которую она вновь предложила всем классам во время ужина, уже не кажется такой странной. —Хосок. —Ещё пять минут... —Хосок, — звучит всё настойчивее. —Ну, Юнги, — измученно тянет парень и снова трётся головой, но в этот раз, чтобы задобрить человека, что хочет согнать его с насиженного места. —Юнги? Вопросительная интонация таки заставляет Чона отлипнуть от соседа и взглянуть на того, кто, оказывается, не Юнги. Свет огня помогает ему убедиться, что теперь бок греет не Мин, который, Хосок точно помнит, был здесь с самого начала посиделок у костра, а одноклассник, с которым они, к тому же, не очень-то хорошо общаются. —Джихун? —Иди поспи, уже мерещится не пойми что. —А где Юнги? —Ушёл куда-то, не знаю, — по дернувшемуся плечу и кислой мине, что парень усиленно пытается прикрыть маской безразличия, ясно, насколько ему не нравится роль кровати для Чона. Поэтому Хосок отстраняется не только корпусом, но даже полностью пересаживается на край того же ствола дерева, на котором сидят лишь они двое. От нового положения менее неловко не становится, из-за этого и того, что на улице уже поздняя ночь да и одному, без друзей, ему здесь находиться не хочется, Чон решает удалиться совсем. Парень, так сказать, на последок зевает, прикрыв рот кулаком, трёт свои уставшие глаза, дабы видеть дорогу, в которую отправляется сразу, как ноги позволяют ему стоять и идти ровно. В сон клонит так, что приходится приложить немалые усилия, чтобы не уснуть прямо по дороге. Хосок трясёт головой, заставляя свое сознание оставаться в этой реальности хотя бы до тех пор, пока он не выполнит то, что задумал. На черный силуэт укутавшегося в плед парня все реагируют по-разному: девушки, возвращающиеся из своих палаток обратно к огню, взвизгивают, а потом смеются, когда Чон им мило улыбается, машет руками и голосом подтверждает, что не является маньяком. Проходящие мимо парни вообще не обращают на него внимания, увлеченные беседами о предстоящей ночи. Дорога выводит Хосока из людных мест туда, где ни света ни даже еле слышимых разговоров практически нет. Только один луч фонаря бегает по палаткам и земле; Чон его и не замечает, пока тот не падает на лицо парня, ослепляя на несколько секунд. —Чон Хосок? Неподалёку звучит хрипловатый мужской голос, принадлежащий уже в печенках, и не только у Хосока, сидящему учителю, что увидел, как парень пробирается на территорию жёлтой спальной зоны, и решил вмешаться. Внутри десятиклассника спрятан какой-то магнит для учителей или на его одежду взрослые, видимо, подозревающие парня в чем-то незаконном, прицепили жучок? Если не одно из двух, то почему же сегодня в его планы так часто вмешиваются посторонние? —Куда это ты? — Дед Лим, прозвище которого Чон узнал от недовольных одноклассниц уже после первого урока с ним, подходит ближе, наконец опустив фонарик, дабы тот освещал землю у ног, а не заспанное лицо нарушителя. —Пожелать другу спокойной ночи. —Тому, который сегодня чуть не утонул? "Очень тактично..." —Да... Ему. —Ты же понимаешь, что переселить я тебя к нему всё равно не смогу? —Мне хотя бы его проведать... С ужина, на который парни решили-таки пойти из-за урчащего живота Хосока, Юнги ушёл где-то в промежуток времени между дрёмами Чона, который то устраивался на его плече, то пытался прийти в себя и дремал сидя почти ровно, то опять переходил на плечо, но, как оказалось, уже не к Мину. Так что сейчас Хосок даже не знает точно, где находится его друг, как себя чувствует и что заставило его молча покинуть ночные посиделки. —Никто не может нарушать правила... —Так я же не прошу меня переселить. Ночевать я буду в своей палатке. Мне просто нужно встретиться с Юнги и всё. Вернусь "домой" до отбоя. —Давай я сам его проведаю, а ты пока иди к себе. Я загляну позже и передам, как у него дела. "Что с вами не так?" —Я могу и сам, не утруждайтесь. —Следите за языком. Со старшими нужно говорить уважительно. —Я ведь не грубил. —А мне показалось наоборот. —Да пропустите вы меня уже. Пожалуйста. — Парень пытается обойти вставшего на пути, но тот, заставляя Хосока недоумевать, что вообще происходит, двигается в ту же сторону, что и Чон. —Вы и так провели вместе больше времени, чем его обычно проводят друзья, так что иди-ка ты спать. "Чего? Друзья?" Хосок из последних сил толкает шестеренки в голове, чтобы те привели его хоть к какому-то выводу, обосновывающему непонятное поведение учителя Лима. —Вы... Думаете, что мы встречаемся? —Не думаю, голубок, но тебе лучше ничего не доказывать. Постыдись. —Да какая вам вообще разница? — Хосок хмурится. —Никакой, но, согласись, что вид двух лежащих и обжимающихся парней - не самое приятное зрелище. Хосок не понимает, почему с ним так говорят. Ему в сонном состоянии в целом-то не очень легко построить логическую цепочку, так ещё и дед Лим тут о чём-то гомофобно пытается намекнуть. —Я люблю девушек. Довольны? Мужчина ещё недолго щурится, переспрашивает, уверен ли парень, и, когда убеждается в правдивости чужих слов, хлопает собеседника, чье число в росте больше чуть ли не на десяток, по плечу. Преподаватель понимающие кивает головой, будто соглашаясь с чем-то. —Правильный выбор. "Я наконец свободен?" —Девушки ж прекрасны по сути своей... Чон начинает настораживаться, ведь когда его дедушка так заговаривал, ещё это сопровождалось мечтательным взглядом куда-то в никуда, то весь этот своеобразный ритуал из похлопываний и непонятно к чему сказанных утверждений служил заменой фразы: "Готовься к длинным историям из моей молодости". И каждый раз их приходилось слушать хорошо если час, а не два или три. —Помню свой десятый класс... Училась со мной одна девочка с такими пышными жёлтыми волосами. В косы всегда заплетала их, прям как Рапунцель, честное слово. И глаза у неё были, как у Бэмби. Влюбился я тогда до беспамятства... "Как мне от него сбежать?" Хосок продолжает делать вид, что монотонный голос преподавателя истории не заставляет его ещё сильнее желать лечь и заснуть прямо на траве, и, не подавая вида, продумывает план побега. Ноги уже еле держат, а их хозяину ещё до Юнги и, возможно, обратно в свою палатку дойти как-то надо. —...Поэтому не советую дарить розы злым на тебя девчонкам, у меня вот на щеке до сих пор шрам красуется. Но я ни о чем не жалею. Она ж потом сама извинялась, гладила меня по больному месту. Ох уж эти женские руки, такие нежные, — Хосок кивает, когда учитель в очередной раз переводит на него взгляд - проверяет реакцию. — Так что да, это того стоило. —Понимаю, у них и правда приятная кожа, — а перед глазами возникает образ совсем не девичий, и именно он помогает Хосоку сыграть свою роль и заставить учителя поверить во всё то, что, возможно, поможет парню уйти по своим делам. —Ладно... Иди давай, только ненадолго. А я пока проверю твоего бедового соседа. Наконец загоревшийся зелёный свет вдруг становится для Хосока жёлтым — вроде, путь свободен, можно спокойно идти к палатке Мина, где сам парень, по предположению Чона, скорее всего, и находится; но обещание, данное Чимину после распределения по жилплощадям, вцепилось крюками в спину и никак не позволяет ступить шаг. Сначала нужно как-то прикрыть одноклассника, ведь он, вероятнее всего, уже смотался играть в покер. —А Чимин уже спит. Я только недавно из нашей палатки вышел, своими глазами его видел. Так что можете не проверять, а то разбудите ещё, у Пака чуткий сон. —Ну, если ты так говоришь, то ладно. —Мина не пойдёт, но Суха согласилась. Эта ночь обещает быть весёлой! — Как говорят, вспомни лучик - вот и солнце, очень не вовремя появившееся и неуместно громкое. —Молодые люди, — учитель хмурит брови и грозно повышает голос, привлекая к себе внимание парней. "Чёрт, Чимин", — шепчет Хосок себе под нос и качает головой, понимая, чем закончится сегодняшний вечер, который должен был завершиться на спокойной, не промывающей никому мозги из-за обмана учителя, ноте. После лекции о добре и зле всех парней заставили вернуться в свои палатки. Всю ночь учитель бдил и несколько раз заглядывал к каждому, чтобы убедиться, что никто не предпринял попытку побега. Сказать, что Чимин расстроился, — ничего не сказать. Он по телефону такие тирады заливал в уши друзей, что аж заглушал пытающегося спокойно поговорить по тому же устройству Хосока. Чон звонил Юнги, чтобы узнать о самочувствии того и о причине, по которой он ушёл, не предупредив. Мин же сказал, что сообщил сонному парню о больной голове и даже услышал мычание в ответ, после чего пошёл к себе спать. Телефонный разговор не затянулся, ведь оба собеседника были очень утомлены. —Спокойной ночи, котёнок, — Хосок зевает и шепчет последние слова, уже совсем не отдавая себе отчетов. —С-спокойной ночи, — после робкого ответа звонок завершается. Убедившись, что с другом всё нормально, Хосок отложил телефон в сторону, довольно укутался всё в тот же плед и решил, хотя на фоне Пак ещё что-то активно обсуждал теперь уже с Чонгуком, закончить день в этом мире и погрузиться в другой, где лошадей кормят учебниками, а в баскетбол играют на метлах.

***

Петухи сегодня не кричат, однако их подменяет какая-то противная мелодия из громкоговорителя и последующие за ней звуки недовольства невыспавшихся учеников. "Отдых не отдых, если его не разбавить учёбой", — с такими словами учителя заставили всех собраться на утреннюю экспедицию, ведь, по их словам, только в условиях, когда природа начинает просыпается, можно провести какие-то там эксперименты и увидеть, как что-то там цветёт. Ученики и не вслушиваются, для них сон дороже дополнительной пятёрки по биологии, поэтому первые двадцать минут пути все с полуприкрытыми глазами плетутся по нечищеным дорожкам, то и дело запутываясь в своих же ногах или растениях, раскинувших в стороны ветки или стебли. Учителя вновь разбивают всех на группы и уводят в разных направлениях. —Доброе утро, Юнги, — с лёгкой улыбкой на губах здоровается Вик. —Доброе у-утро, — Мин оглядывается назад и провожает девушку взглядом, пока та не догоняет его. —Как себя чувствуешь после... вчерашнего? —Уже н-нормально. —Славно... Ты что-то брал с собой? Хан говорила о каких-то пробирках. —Я не знал, ч-что нужно что-то брать, прихватил только ручку и т-тетрадь, — Юнги хмурится и с силой трёт свое предплечье. —Может я не правильно услышала, — Вик пожимает плечами. — Как спалось? —Н-нормально, а тебе? —Честно, спина болит, как у старушки, — девушка улыбается ещё ярче, открывая свои слегка кривые, тем и очаровательные, зубы. Юнги постепенно заражается её хорошим настроением и продолжает непринуждённый разговор, невзирая на плохое самочувствие после неспокойной ночи, о которой знает только он и, как Мин надеется, о которой больше никто не узнает. Время идёт быстрее, когда есть с кем поговорить, поэтому уже скоро парень с девушкой, немного отстав от остальной части группы, приходят на место, где и начинается урок биологии. Тем временем две другие группы исследуют места у озера, прячущегося меж деревьев в глубине леса, и на возвышенности, где раскинулось поле, кишащее различными видами ягод. Хосок оказался в той, которой удалось увидеть невероятно красивую картину чистых вод, что зеркально отражают высокие дубы. Длинный ряд учеников во главе учителя проходит вдоль небольшого бережка, практически не отрывая глаз от завораживающего вида. —Хосок, я телефон забыл, сфотографируй, пожалуйста, — Чимин дёргает парня за рукав. —Сейчас, — Чон достаёт из кармана устройство, которое закинул туда в последний момент, тоже чуть не забыв о таком важном и неотъемлемом в жизни каждого подростка. Первые несколько кадров озера удаётся сделать без помех, потом появляется одна — Чимин со своим излюбленным знаком "мира", затем ещё несколько — Чонгук и Виктор; одни помехи меняются на других и так продолжается, пока все не остаются на карте памяти телефона. Ребята, развеселившиеся незапланированной фотосессией, конечно, не забыв попросить Хосока скинуть результаты каждому в личные сообщения Какао, продолжают идти, уже громко и энергично разговаривая. Чон же утыкается в телефон, разглядывая галерею и раскидывая фотографии по чатам. Не улыбаться не получается — у всех такие забавные лица, когда они пытались одновременно подпрыгнуть для кадра. Однако под конец листания смешных картинок проскальзывает и тень грусти, что будто выпрыгивает на парня с, относительно, старой фотографии, которая показалась на ярком экране. На ней Юнги с белым, из-за мороженого, коим непослушная рука решила порисовать, лицом. Хосок тогда так смеялся, что не смог сдержаться и не запечатлеть этот момент на фото, чтобы потом пересматривать и вновь чувствовать эту весёлую атмосферу, как в тот день. Но вот незадача — всё происходит наоборот. —Юнги, — пускай лично встретиться не получается, хотя очень хочется, но в двадцать первом веке придумали и другие способы связи, с помощью которых Хосок и пытается заглушить внезапное чувство пустоты в груди. — Доброе утро. Как себя чувствуешь? —Доброе, — этот голос... Кажется, Чон может физически ощутить чужую улыбку даже через мобильник, хотя, вероятно, ему просто очень хочется верить, что он заставил Мина улыбнуться, ведь Юнги именно это с ним и сделал. — У меня в-всё нормально, мы уже на месте. Учительница рассказывает что-то о насекомых. А у тебя к-как дела? —У меня всё хорошо... Тебе больше никто не досаждает? Не видел Кихёна? —Так, мы прибыли. Попрошу убрать все телефоны и достать тетради. Если вам не на чем писать, то возьмите листы у старосты, если нечем, то, опять-таки, обращайтесь к ней. —Черт... — Хосок тяжело выдыхает. — Прости... —Я услышал учителя. Пог-говорим после экспедиции. Fighting! —Fighting. Странно, но Хосоку уже не так печально, а всё из-за чужого бодрого голоса, что чудодейственным образом поднял уровень серотонина, будто плитка любимого Чоном молочного шоколада. —Мы обязательно скоро увидимся, Юн-и.