Любовь — самая сильная из всех страстей, потому что она одновременно завладевает головой, сердцем и телом. — Ф. Вольтер
Как и многие другие вещи, костёр ночью — это что-то совершенно иное по сравнению с дневным его видом. Языки пламени выплёвывают в стороны маленькие искорки и слабо освещают людей, сидящих вокруг обжигающего теплом природного источника света и, посредственно, горячей воды, что закипает в чайнике, а после отправляется в стаканчики, в которых их уже ждут пакетики душистого чёрного чая. Три объединенные группы преимущественно ровесников размещаются на различных стульчиках или на расстеленных прямо на земле тёплых спальных мешках, некоторые, более неординарные личности, придумали и иные способы дать ногам отдохнуть, тем не менее, все подростки занимают свои сидения и лежаки и, как завороженные, разглядывают пляшущие красно-желтые огоньки. Ребята лениво перебрасываются фразами друг с другом, уморенные активным днем на свежем воздухе. Кто-то уже посапывает или, вот, как один завернувшийся в тёплый плед брюнет, клюёт носом и борется со сном, потому что не хочет, чтобы наконец наладившийся день закончился. У других, конечно, в целом день мог пройти отлично, но в случае Хосока всё немного не так. По приезде в лагерь первым делом парень принялся за расставление палаток. Для него это не очень тяжелое занятие: раньше Чон с радостью отправлялся с дедушкой в походы в лес за деревней, в которой часто гостил на каникулах. Однако постоянная болтовня кружащихся около него одноклассниц и одноклассников немного выматывает и знатно сбивает с толку, да так, что один раз Хосок промахивается, и молоток ударяет не по колышку, а в аккурат по большому пальцу его ноги. Из-за этого будущие соседи взбаламучиваются ещё пуще прежнего, хотя ни сам палец, ни стопа даже не опухают и в цвете не меняются. Однако ребята стараются задержать Чона ещё дольше, то есть, 'заботятся о его здоровье', несколько минут расспрашивая о ноге и остальные десять заставляя доказать, что с ним действительно всё хорошо, в игре в баскетбол. А после этого, видимо, девушки решают закрепить результат фотографиями, вернее, целой фотосессией. Только потом, после долгих уговоров обижающихся на покидающего их парня девушек, Хосоку удаётся-таки сбежать, оставляя всех в непонимании, куда же он так спешит. А спешит он к Юнги, который обещал рассказать свои впечатления о новом порекомендованном Хосоком фильме. Конечно, причиной послужило не только это, ведь даже просто компания Мина без каких-либо разговоров уже доставляет Чону удовольствие, но, как фанату фантастики, ему очень хочется найти друзей или хотя бы приятелей, разделяющих то же увлечение, а если в их число войдёт и Юнги, то счастью не будет предела. Узнав у учителя, что Мина послали в лес, он отправляется туда же, разглядывая по дороге пространство меж деревьев в надежде увидеть там нужного человека. Не сразу, но он замечает вдалеке, как обладатель белокурых волос, выделяющихся на фоне тёмной коры дубов, выходит на поле с охапкой веток в руках. 'Своё' узнается сразу, поэтому Хосок ускоряет шаг, дабы побыстрее встретиться с тем, кого не признать уже не получится. Однако парень, несущий с собой собранное в лесу, вдруг останавливается, что машинально делает и Чон, поначалу даже этого не заметив. Приглядевшись, он видит, что Юнги застыл не просто так, а его взор направлен в какую-то точку, от которой он, на удивление, не отрывает глаз. Долго всматриваться не приходится — Хосок быстро находит то, точнее, того, кто крадёт внимание Мина и стоит недалеко от самого Чона. Кихён. От одного его вида Хосоку становится некомфортно, ведь именно этот человек на переменах в коридоре обсуждает насколько у кого короткая юбка или неуместно смеётся с самых маленьких оплошностей одноклассников, он даже без единой мысли не раз не самым приятным образом высказывался о, фактически, лучшем друге Чона прямо ему в лицо, что уже говорить о тех издевательствах над Юнги, о которых рассказывала Хосоку Вик. Наблюдатель немых и неподвижных гляделок, то есть Чон, решает не вмешиваться в игру до тех пор, пока не произойдёт какое-нибудь действо. И Со не заставляет ждать — он начинает свои поступательные движения к Мину, заставляя того подорваться с места и убежать. —Кихён, — окликает Хосок преследователя, внутри которого огонь разгорается ещё сильнее от подбрасываемых в него дров - страха Юна, а взгляд, теперь направленный на позвавшего его парня, пылает ярче и опаснее. Чон понимает, почему Юнги так отреагировал. Ему бы самому стало, как минимум, не по себе, если бы на него так по-зверски смотрели. Но что почувствовал парень, неоднократно подвергавшийся измывательствам со стороны этого недочеловека? —Зачем ты идёшь за ним? — Челюсти постепенно сжимаются. —За кем? — Кихён выгибает бровь, будто не понимая, о ком идёт или хотя бы может идти речь. —Ты знаешь. —Я шёл в лагерь, чтобы взять свой портфель, а ты ни с того ни с сего начал выдвигать мне какие-то предъявы. —Ты шёл за Юнги, — Хосок с серьёзным лицом констатирует факт, давая понять, что верить тому, что бы там парень не придумал, он не собирается. Кихён и не продолжает свои нехитрые махинации, а лишь усмехается и заглядывает прямо в глаза. —Даже если так, тебе то какая разница? Ах, да, — кривит физиономию, будто передразнивая мопса. — Ты ж у нас защитник. — И вновь меняет выражение лица, а вдобавок и голос.— Думаешь, убережешь его от всего? Посмотрим. —Что ты сказал? Последние слова парня прозвучали, как какое-то игривое предупреждение, намёк, а этот приподнятый уголок губ и в целом довольное выражение лица, которое Хосоку уже хочется разбить, — явно не предвестник чего-то хорошего, поэтому вспышка гнева внутри Чона берёт над ним верх. Хосок хватает возбудителя агрессии за грудки и... —Чёртовы кусты, — ворчащая девушка, цепляющая чуть ли не каждую вооруженную шипами ветку на своём пути, отвлекает парней от назревающей между ними драки своими многочисленными проклятиями, направленными в адрес колючек и грязи, прилипшей к её обуви. — Что ты, — сморщившееся лицо вмиг разглаживается, когда Соён видит не только того, кого ожидала здесь увидеть. — Хосок-оппа! А чем вы тут занимаетесь? Так близко стоите... Девушка пробирается к парням и хлопает обоих по плечам, подталкивая их в противоположные стороны. —Брейк. Не хватало ещё, чтобы на таком красивом личике появились уродливые фингалы. —Я бы ударил первым, а если бью я, ты знаешь, что- —А я не о тебе говорю, Кихён, — девушка кидает на парня незаинтересованный взгляд и возвращается к Хосоку. — Знаю, что ты сильный, оппа, но эта одуревшая башка бьёт быстро. —Ты, — Со грубо хватает Соён за руку и резко тянет её на себя, отчего девушка, как тряпичная кукла, летит в его грудь и, вновь отдернутая в сторону, обратно, но уже на место ближе к парню. — Изменять мне вздумала? —Н-нет, — от уверенности Соён и пыли не осталось. — Милый, я же шучу. —Не забывайся. —Ты ещё и девушек обижаешь? — Вмешивается Хосок, выплевывая слова, потому что говорить уже хотят кулаки, а не рот. —Нет! У нас всё нормально, он хороший, — паникует Соён и машет ладонями перед Чоном в попытке его успокоить. —Ну, Мин, как девка, так что да, обижаю. —Сукин ты сын. —Стоять! — Соён закрывает Кихена своим телом, резко, как и Хосок, сделав шаг в сторону. — Мы уже уходим! Кихёну жаль, он признает, что не следил за языком! Девушка толкает парня в сторону лагеря, чтобы тот не подливал масло туда, куда это делать, по её мнению, совершенно нельзя. На Чона у Соён планы, поэтому она будет препятствовать подобным конфликтам всеми своими силами. Уже скоро Хосок остаётся вдвоём с незнанием, куда ему теперь девать эту разрушительную энергию, что не удалось выплеснуть на урода, посмевшего посягнуть на Юнги. И лишь один вопрос так и кружится у него в голове каждый раз, как приходится заговорить с Кихеном: как вообще на такого маленького и обаятельного паренька, обладающего такой доброй и приятной натурой, можно поднять руку? По его мнению, на это должен быть способен только парикмахер, стригущий крашенную макушку Юнги. К счастью, небольшая пробежка помогает парню немного остыть, а ещё сильнее на него действует сама долгожданная встреча, перед которой тем не менее приходится приложить небольшие усилия, чтобы вновь ярко улыбаться. Однако не только всё это стало причиной дикой усталости вечером, переходящим в ночь, но и события после исследовательского похода в лес. Эта кожа Юнги, что, каким-то образом, стала ещё бледнее, чем обычно, навряд ли сможет покинуть память Хосока так легко и просто. Как только Мин смог встать на ноги, Чон, поддерживая его за талию и подставляя свое плечо для опоры, отвёл парня в палатку, чтобы тот сменил мокрую одежду на сухую, пока учительница по всей программе отчитывает провинившихся, грозясь исключением из школы и выслушивая мольбу о смягчении наказания. —Я в-в порядке, — потрясывающийся парень садится на пол своего временного жилища, в котором уже успел расстелить толстый плед, дабы от земли не веяло холодом. —Не надо, Юнги... Чон рыскает в чужой сумке с вещами, часть одежды в которой выбирали при нём же за несколько дней до отъезда, когда тётушка Мин послала своего сына, прихватившего с собой друга - Хосока, в магазин за тёплым свитером и новыми летними штанами. Чон тогда предлагал взять и что-нибудь полегче, но Юнги отказывался, ссылаясь на своё худощавое тело, которое ему стыдно вот так открывать. —Раздевайся... — Хосок заглядывает себе за плечо, туда, где, прижав ноги к груди, тихо сидит промокший паренёк. — Мне выйти...? —К-как хочешь... — Грустный взгляд, направленный в пол, Хосок, пускай и не видит, но чувствует всей поверхностью кожи. Чон выкладывает на плед большую легкую толстовку и свободные брюки. Из пакета, что лежал в углу домика, он достаёт двое полотенец. —Вот, — однако протянутая парню махровая ткань отправляется обратно, потому что тот взять её не в силах. —Я-я немного з-застрял. Большая футболка отказывается покидать уже частично оголенное тело, более того, даже мстит за попытку от неё избавиться, запутав руки Юнги так, что без посторонней помощи он вряд ли выберется из плена мокрых вещей. Благо Мин не один. Хосок тянет за края непослушной ткани и освобождает заключённого. Вот только слишком резко. —Ай, — Юнги прикладывает к ушам свои прохладные ладони и начинает дёргать ногой сильнее. —Извини, — Хосок отбрасывает одежду в сторону, на коленях огибает друга, подбирается ближе к его лицу и укладывает кисти рук поверх Миновых. — Прости, пожалуйста. —В-всё нормально... Но Чон видит, что всё не нормально. Прикусанная дрожащая губа, красные прячущиеся глаза, прижатые друг к другу и приподнятые брови... Это доказывает противоречивость слов и реальности, и речь идёт далеко не про больные уши. —П-прости, — слёзы льются без остановки, голос становится ещё более нестабильным. — З-за то, ч-что тебе пришлось прыгнуть за мной в-в воду. Дрожит даже дыхание. Хосок ощущает это своей, теперь уже, прижатой к чужой грудью. —Тебе не за что просить прощения, — с грустью смешивается сострадание, злость, конечно, не на Юнги, и сильное желание успокоить. — Ты большой молодец, Юн-и, ты справился, всё преодолел. Больше нечего бояться. Теперь всё будет хорошо. Мин цепляется руками за мокрую одежду, слегка царапая ногтями чужую спину. Не говорит, лишь громко плачет, уткнувшись в изгиб шеи Хосока.***
—Юн-и, — Чон перебирает пальцами уже сухие пряди. — Как себя чувствуешь? —Хорошо. До самого вечера эти двое не покидали палатку; к ним иногда заглядывали учителя, спрашивали о самочувствии Юнги и, видя, как парень крепко держится и не хочет отпускать руку или Хосока целиком, и слушая уверенные ответы брюнета об улучшении состояния друга, уходили восвояси. Помимо них никто ребят не тревожил, потому что это было запрещено 'вожатыми'. Так они и пролежали в обнимку больше трёх часов, за которые Юнги успел пару раз задремать, а Хосок не смог и глаз сомкнуть, наблюдая за Мином. —Можно задать не очень приятный вопрос? Юнги кивает головой, то есть трётся щекой о предоставленное ему в пользование предплечье, и тихо угукает. —Кто тебя столкнул? Мин закрывает глаза и молчит. Не любитель он о таком говорить. И так уже который раз позволил себе разрыдаться при Хосоке, а сейчас даже использует его, как подушку для головы и обнимания. Ещё и жаловаться, взваливать на него свой груз? Тем более Юнги по-прежнему понимает, почему с ним это происходит, понимает людей, которые это делают; он же 'урод'. Хотя уже два месяца в голове парня идёт переосмысление всей этой ситуации, даже появляются мысли о том, что он не "цирковая собачка", чтобы на него бесстыже пялились, но страх и ненависть заставляют Юнги метаться меж двух огней: принятием болезни и возвращению к состоянию, в котором он был год назад, когда предпочитал умалчивать о страданиях, даже добивать себя дополнительной их дозой, виня свою природу во всех грехах. —П-почему ты думаешь, что меня сто-толкнули? — Парень решает увиливать. —Кихён или кто-то другой? — Однако Чон не отступает. —Хосок... — Юнги начинает непроизвольно постукивать коленкой по чужому бедру. —Если не решать проблему, она никуда не денется. — Чон, приподнявшись, аккуратно придерживает ногу Мина, чтобы та оставалась на месте. —Меня не сталкивали, я п-поскользнулся и упал в воду, — отвечает негромко. —Не ври. — По голосу Хосока понятно, что тот настроен серьёзно. — Один из пацанов сразу проговорился, что они хотели, чтобы ты первый опробовал новый трамплин. Только не сказал, кто именно "помог" тебе спуститься. —Н-но это же не значит- —А если до сих пор планируешь их выгораживать, то дополню, что он так же сказал: "Мы не знали, что он не умеет плавать." —Хосок... Н-не надо в это лезть, пожалуйста. —Это серьёзная проблема, а ты её решать не хочешь. —Это н-не проблема! — Непослушная коленка сильно бьёт Хосока в ладонь. —Чего? — Чон всё сильнее хмурится. — В каком смысле "не проблема"? —Н-не все такие, как ты. Не у всех есть терпение. Я-я их понимаю, тяжело уживаться с таким.. Как я... —Ты шутишь сейчас? Не очень смешно... "Не шучу" пишется прямо на лбу. —Мы с тобой об этом никогда не говорили, но ты же осознаешь, что все эти издевательства — это ужасно? Ты такого отношения к себе не заслуживаешь. —Н-но... Они же частично правы... Мои т-тики очень раздражают... —Даже если кого-то и раздражают, то что?! Позволить теперь им обсыпать тебя мукой, топить, блять, в реке?! —Х-хосок, — Юнги сжимает плед под рукой, его дыхание учащается. —Извини... Извини, не стоило мне кричать... Я не думал, что ты так сильно себя ненавидишь, что буквально разрешаешь людям такое с собой творить... —Я не знаю, ч-что с этим делать... — Тяжёлый вздох. — Не знаю, как п-принять свои дефекты... —Пойми, что от тебя это не зависит и синдром не делает тебя плохим человеком. Ты абсолютно нормальный. Ненормальны те, кто пытаются за твой счёт свою самооценку поднять и ни во что тебя не ставят. А ты прекрасный человек, Юнги. Слёзы уже текут по бледным щекам и грозятся потечь по более смуглым. —Я-я опять реву перед тобой, — Мин отворачивается на сто восемьдесят градусов, судорожно вытирая рукавами толстовки вновь краснеющие глаза. —Хочешь, и я поплачу, чтобы ты понял, что и это нормально? — Хосок укладывает голову на плечо Юнги, подобравшись к нему поближе. —Н-нет... — Мин слегка приподнимает уголки губ, то ли из-за истерики, то ли из-за милого поведения Хосока, гладящего его бока, то ли ещё из-за чего. —Я помогу. — Юнги уже скоро успокаивается, а голова Чона остаётся всё на том же месте. — Давай вместе решим эту проблему? —К-как? —Понадобится много времени и твоих стараний. Путь долгий, но ты же сильный и выносливый, да, Юнги? — Мин улыбается с последних слов. — А теперь... Скажи, это был Кихён? —П-почему ты думаешь, что это был он? —Я видел вас с ним сегодня и этот взгляд, которым он на тебя смотрел... Он напоминал мне бешеную собаку, которая хочет разорвать дворового кота. — Хосок сильнее прижимает талию Юнги к себе. —Да... Это б-был Кихён. Он подхватил меня на руки и-и сбросил с обрыва... —Что было перед этим? Он ничего тебе не говорил? —Я в-в тишине читал книгу на берегу, но потом это м-место нашли и другие. Из-за шума и брызгов мне пришлось у-уйти, но не далеко, потому что К-Кихён преградил дорогу. Сказал, что я б-буду нырять первым... Дальше ты уже знаешь. —...Я расскажу учителям, можно? Об этом и всём, что происходило раньше. Юнги опять молчит, но кивает. —Не хочешь уехать домой? Отдохнешь в более комфортных условиях. —Н-нет. Всё нормально. —Опять ты- —Правда. — Юнги резко поворачивает голову к Хосоку. — В этот раз честно... Глаза у обоих блестят из-за влаги. —С-спасибо... За всё.