"Быть самим собой в мире, который постоянно пытается сделать из вас что-то другое, — это величайшее достижение"
— Ралф Уолдо Эмерсон
—И трëхочковый бросок завершает четвёртый, последний тайм! Болельщики восхваляют победителей аплодисментами и будоражащими криками. Утомленные игрой соревнующиеся команды выдыхают с облегчением и, по традиции, завершают соревнования пожатием рук. После небольшой фотосессии на память о веселом дне все окончательно разбредаются по зоне вокруг поля, наконец имея возможность восстановить водный баланс и отдохнуть. Минув душ, раздевалку и двери спортивного зала, синяя команда, состоящая преимущественно из старших классов шестой школы, облокачиваясь на плечи друг друга, весело шагает к главным воротам учебного заведения, от души распевая гимн своей страны. По их довольным лицам и голосам не сложно понять, кто вышел победителем в прошедшей игре. А по громким предложениям "дать лузерам второй шанс опозориться" на матче-реванше — кто больше всего этим гордится. —А, стойте, — Хосок вдруг выбивается из ряда. — Мне нужно в школу забежать: я вчера там папку с материалами по английскому забыл. —Братву за английский не меняют, чел, — улыбается один из компашки. —Идите без меня, я догоню. —Окей, встретимся в караоке на ** улице. Хосок заходит в школу, объясняется с охранником и турникетом и спешит в конец первого этажа. Забегая в кабинет, он пугается сидящего за столом молодого преподавателя, лицо которого Чону не хотелось бы видеть где-либо помимо занятий, хотя и на них тоже крайне нежелательно. Сжав уже инстинктивную злость в кулаке, парень вежливо здоровается первым, получая в ответ лишь недовольный изучающий взгляд. Чтобы как-то снизить напряжение в комнате, Хосок спешит объяснить свой визит забытой вещью, но от этого легче никому не становится. Поиск папки в неловкой тишине занимает какое-то время, за которое педагог успевает собрать свои вещи и молча подойти к выходу. Перед закрытием за собой двери он неожиданно бросает, даже не повернувшись лицом к адресату: "Не выйдешь отсюда, пока не вымоешь с пола свои грязные следы". Хосоку остается лишь в ступоре стоять и мысленно крыть матом учителя за его "грязные следы", которых нигде нет, приказной тон и звук ключей, закрывающих дверь снаружи. Однако, полноценно отреагировать на произошедшее Чон не успевает: его отвлекает звонок телефона. —Привет, Вик. —Улица **, дом 4. Юнги только что заперли в какой-то комнате. Я не могу подойти к ней, потому что дверь охраняют... Подожди. Так вот она где. Моя сестра тут. И это очень плохой знак. Не приезжай, я вызываю копов. Всё, до связи.***
—Нет, пожалуйста! — Хватаясь за угол комода, Юнги ползёт подальше от буквально нависшей над ним угрозы. —Твои крики пробуждают приятные воспоминания, — ухмыляется Кихён. —Что тебе от меня н-нужно?! Со тянет Юнги за ноги, натирая его оголившийся живот о пол, садится сверху, на спину, придавливая парня, словно таракашку, всем своим весом к земле, и наклоняется к чужому лицу, повернув дергающуюся голову на бок. С удовольствием разглядывает красный подбородок, коим Юнги ударился о пол при попытке побега, и открыто наслаждается безрезультатностью чужих движений. —Как что? — Шепчет, опаляя горячим алкогольным дыханием ушную раковину. — Не из-за тебя ли меня тырнули? —Почему я-я? Почему ты вечно издеваешься надо мной? —Надо же, ты даже плачешь, как он: скупо, но по-настоящему, — удивляется Кихён, не теряя безумного выражения лица. —К-кто "он"? —А тебе всё расскажи, — парень переворачивает сопротивляющегося бывшего одноклассника, ненадолго привстав. — Не рыпайся, сейчас вылетит птичка. Он впивается в губы Юнги, удерживая его неспокойные руки и тело в целом прибитыми к полу. Извращенный акт заканчивается только тогда, когда Мин начинает давиться не своей слюной. Со позволяет Юнги откашляться, приподняв свою голову и пристально наблюдая за червяком в своем клюве. Вид его покрасневшего напуганного лица и затрудненное дыхание действуют на наседающего неожиданно для обоих. Он начинает лупасить Юнги по лицу, а после по закрывающим его рукам. Пару раз поднимает парня за грудки и с силой ударяет о пол. Раздвинув ослабевшие предплечья, возвращается к носу и вискам... "Ответ: потому что ты на него похож" — последнее, что приглушенно слышит Мин перед обмороком.***
Хосок подъезжает на такси по указанному Вик адресу, выпрыгивает из автомобиля рядом с машинами скорой помощи и полицейской и бежит сломя голову к входной двери. Яркие картинки возможного состояния Юнги ослепляют его глаза и забивают его уши, оттого он, даже не сразу это осознав, врезается в выходящего из дома офицера и совершенно ничего не понимает из того, что ему говорит мужчина в форме. —Эй, парень, успокойся. Успокойся. В том доме были твои близкие, да? Не волнуйся, всем пострадавшим уже оказали первую медицинскую помощь. —Мин Юнги, метр шестьдесят пять сантиметров, одинарное веко, почти черный цвет глаз, блонд с черными корнями. — Тараторит Хосок в ответ на успокаивающую речь полицейского. — Где он? Где? —А, этот паренёк. Его отвезли в больницу с подозрением на черепно-мозговую травму. Примечательно, что в массовой драке он не участвовал, потому что нашли мы его на другом этаже. —Какая больница? —Асан. Ты не переживай, с ним его девушка поехала, так что он не один. Брат, да? Хосок игнорирует вопрос мужчины, судорожно вызывая такси и набирая "девушке" Юна. Всю дорогу до больницы он расспрашивает Вик о случившемся и нынешнем состоянии Мина. Доходит и до вопросов о нападавшем: оказывается, после избиения Юнги, пьяный Кихён устроил потасовку на первом этаже того же дома и сейчас он находится в полицейском участке, куда с целью дать показания собирается отправиться Вик по приезде Хосока. Через всего пол часа езды и пару минут бега Чон врывается в палату, с порога оглашая дорогое сердцу имя. К неловкому сожалению, процедуру приходится повторить дважды, потому что шестерка на двери при беге может быть слишком похожей на восьмерку. —Юн-и, — парень бросается к койке, на коей лежит забинтованный пациент. — Юн-и, как ты себя чувствуешь? —Не очень, если ч-честно, — Юнги тянет ладонь к кистям Хосока, тут же ловящего ее и бережно сжимающего между своими. Он склоняется над замком рук, пряча слезы и мокрые глаза в бледных костяшках. Вик быстро анализирует ситуацию и молча уходит доделывать дела, оставляя парней наедине. —Как же так? — Набравшись смелости, Хосок поднимает своë искаженное плачем лицо и тянет одну дрожащую руку к фиолетовой щеке, не зная, где можно приласкать, боясь сделать еще больнее. — Не надо было мне уговаривать тебя пойти на эту дурацкую вечеринку. —Я рад, что п-пошëл, — немного криво улыбается Юнги. —Что? —Ты был прав. Я-я вспомнил, как х-ходил на них раньше. Это было ве-весело и шумно. И мне нравилось. И с-сейчас мне очень понравилось. Никто не-не видел мои тики, когда я танцевал, я-я будто вернулся в то время, когда болезнь не прогрессировала. Д-да, то, что случилось... Хотя даже это навело меня н-на мысль: "А почему я должен т-терпеть?" Т-тогда мне это, конечно, не очень помогло, но... Везде есть с-свои плюсы... Я ведь, — громкий всхлип, — нормальный, да? Юнги копирует выражение лица без остановки плачущего Хосока и приподнимается с койки, чтобы быть поближе к своему любимому успокоительному. —Конечно, Юн-и, ты абсолютно нормальный, — желание обнять двигает парня только до половины пути, до преграды в виде страха не туда надавить. —Обними меня, пожалуйста. Чон вцепляется в Юнги, обхватывая его незабинтованные плечи своими руками. Утыкается носом в шею и слушает чужие всхлипы, аккуратно поглаживая спину. —Как бы я хотел забрать всю твою боль. —В этот раз я побуду жадиной, — Юнги бросает смешок и тут же шмыгает носом. — Хосок, садись на к-кровать, в такой позе стоять, наверное, не-не удобно. Чон отпускает Мина, вставая перед ним почти прямо, заглядывает в его блестящие глаза и наклоняет голову к двум небольшим ладошкам, что преспокойненько ютятся в его кистях. Нежные поцелуи покрывают всë: от кончиков пальцев до запястей. Это единственное, что Хосок может себе позволить целовать прямо сейчас, потому что именно кисти выглядят наименее тронутыми беспощадными кулаками. Сердце Юнги так трепещет, что кровь наполняет и щеки, и плечи, и уши, и даже ладони. Смущенный парень скромненько отползает на своей больничной койке в сторону, всë же настаивая на том, чтобы Хосок присел, и так искренне влюбленно смотрит в теперь поднятые глаза. Слушая сердце, он тянется прикоснуться к чужим губам, что так долго не удавалось сделать. Дверь в палату беспардонно открывается, и в комнату запрыгивает на одной целой ноге, держась рукой за плечо медбрата, новый пациент. Однако, придержав чуть не повернувшуюся на шум голову Хосока за шею, Юнги получает обоими желаемое. Всё равно на других людей. Он мог умереть сегодня, зачем ему откладывать приятное на потом, которое может и не наступить? Наконец Юнги это принимает. И целует. С любовью, преданностью и благодарностью за всё. После такой своеобразной ласки они садятся разговаривать. Радостный Хосок вновь заряжается энергией и берëтся рассказывать о всем подряд: о том, что происходило в их занятое учебой время: как Юнги, сам того не замечая, убегал от его объятий и поцелуев, о том, что "окно тоже дверь, если оно на первом этаже", то есть о сегодняшнем побеге со школы, и о многом другом. Слушает он меньше, потому что говорить Мин много не может: лекарства и физическая усталость не многое ему позволяют. Но всех вполне устраивает такое положение дел. Приезжает мама Юнги. Какое-то время приходится успокаивать и её, благо Мин теперь не один — Хосок ему в этом отлично помогает. По рекомендации врача юного пациента задерживают в больнице еще на один день. Из-за ограниченных часов посещения Хосоку приходится поторговаться (а после и поугрожать рукой, которую он собирается сломать, дабы его положили на соседнюю койку к Юнги), чтобы ему наконец разрешили оставаться с "другом" круглые сутки. Мама, радости-полные-карманы, была полностью за эту идею, ведь у нее есть неотложная работа, а сыну нужен компаньон. —Юн-и, увидев твою маму, я никак не мог выкинуть из головы один вопрос. Уже ночью, лежа на больничной койке, с того краю, что подальше от двери, на случай обхода медсестер, Хосок, поглаживая грудь Мина, всë нашептывает интересующие его вопросы или просто о чем-то размышляет вслух, внимательно слушая ответы или поддакивания Юнги. Страшно перестать слышать его голос. Хочется насладиться этими моментами на все сто процентов. —Это по поводу второго твоего родителя- —Да... Он меня бьёт, — Хосок опешил. — Н-но очень редко. Только когда о-очень пьян и я приношу к-какую-нибудь плохую новость. К примеру, о-оценки. —А твоя мама знает об этом? —Нет. Отец д-дома редко бывает. Обычно, он уезжает на несколько м-месяцев по работе, а потом пару недель сидит дома. Просто в этот раз задержался, — добавляет последнее совсем тихо. — В общем, я-я как-то смирился со всем этим... Он послезавтра опять уедет. В этот ра-раз на пол года. —Поживи у меня до его отъезда, прошу. И когда он снова приедет будь моим гостем. —Ч-что ты-?! Я буду мешать твоим р-родителям и вообще... —Они вечно на работе, ты же знаешь. —Я... Я... Обсужу это с мамой. —А я помогу тебе перенести твои вещи, — Хосок довольно улыбается. — Вот так мы и съехались. Всё. Следующий шаг - свадьба. Тебе нравятся камни на кольцах или лучше без них? Смех парней будит чуткого соседа, зашукивающего их обнимающийся дуэт.