Каждая твоя слезинка - океан у меня на лице

Душ занял у меня очень долгое время. Может кто и стучал в дверь, ища попытки поторопить меня, но я не слышала. Было так глупо, было так противно это осознавать. Адаму чужды всякие чувства, я убедилась в этом. Все слухи про его интенсивную полигамность оправдались в миг. А может это и хорошо? С козлом я больше видеться не буду и слышать про него тоже ничего не буду. Эх… Заткнись. Успокойся. Это он тебя оставил. Чертов псих. Выйдя из своего номера, я словно в тумане прошла к его комнате, которая была открыта. Видимо уборщицы уже приступили к работе. Помещение освещалось солнечными бликами, пыльные шторы явно тут повышали уровень меланхоличности этой ситуации. Села на кровать, мысленно отмечая что она не тронута. Адам ушёл ночью, сразу после того как я уснула, по видимости. Открыла двери шкафа, так глупо веря в то что вещи все ещё на месте и он не уехал, а просто сидит там внизу в холле… Но нет было пусто, так пусто что ходивший там таракан на минуту застыл от страха. Снова улеглась на кровать, постель видимо не меняли, так как на подушке остался запах его шампуня, смутно смешанный с его парфюмом. Господи, ко мне пришла мысля, а не забрать бы эту подушку? Блять, нет. Комнату ещё с собой забери?! Тут все им пропахло. Шаря рукой под подушкой, я обнаружила что-то холодное и металлическое. Это был армейский жетон, последний подарок который успел ему вручить отец, перед смертью. Ты ведь никогда не забывал его… это ведь так дорого тебе. Я была удивлена и даже могу сказать что мне стало немого хорошо, от осознания того что у меня теперь есть его частичка. Разве не удивительно, какие крошечные детали могут заставить нас почувствовать себя лучше? Богом клянусь, мы все сумасшедшие. Я не плакала, нет. Зачем это делать, если это не решит сложившуюся ситуацию. Слёзы не побегут за Адамом вслед, со словами «а Джесс там плачет, давай возвращайся на родину, мы тебя ждём». Поэтому просто опустошенная этими всеми факторами, я спустилась в холл. У меня были двоякие впечатления при виде Джеймса. Он встал с милого диванчика, уверенно приближаясь. По мере его приближения я чувствовала что что-то внутри меня гибнет. Словно меня подстрелили из лука, куда-то в живот и я медленно начинаю увядать. Его объятия тоже вызвали во мне странные чувс… нет, не чувства. Его объятия тоже вызвали странные вещи у меня в голове. — Я ничего не буду говорить, Джесс. Но если ты захочешь поговорить. Я мысленно прикинула, что можно улыбнуться. Такой расслабленной улыбкой, которая говорит: «То что ты делаешь, для меня совершенно нормально, все это непонятное нечто — нормально» — Окей. Знаете «Окей» это слово универсал. Оно мило ограничивает людей, как бы намекая на то что, я тебе мило говорю отстань от меня. — Слушай Джесс, я не знаю как тебе помочь, может если ты скажешь. — О, круто мы разговариваем? Похоже на то. — Хей дружок, у меня все хорошо, — Да да, давай. Лги дальше. Вот, Джеймс уже смотрит на тебя как на размякший кусок хлеба. До этого момента, я держалась изо всех сил, мы почти обнимались, он гладил меня по волосам, и я почувствовала что плачу. Молодец. Нет, правда молодец. Произошедшее только что стало для меня реальность, которая обрушилась на меня. Я хотела прижаться к нему и выплакаться, но Джеймс отступил как раз в тот момент когда мой контроль почти рухнул. Мне удалось удержать себя от порыва и не броситься к нему в объятия, но я не могла остановить слёзы, струящиеся по лицу и дрожь в руках. Джей, конечно это заметил. Он видел все. — Это шок, — сказал он. — Просто шок. С тобой все будет в порядке. Я рассмеялась сквозь слёзы. — В порядке? — Я… — Я понимаю, знаю о чем ты. — Я глубокого вздохнула и постаралась взять себя в руки и перестать реветь, однако пальцы только сильнее тряслись. Джеймс осторожно взял меня за руки. — Джесс, нам лучше уйти. Ты не можешь оставаться здесь. — Хорошо. — Я судорожно вздохнула, — Черт кто-то может нас увидеть, здесь. Джей а если уже пошли слухи… Глупая ты, надо было раньше думать. Перед тем как ускакать по белу свету гулять. — Нет не увидят, — сказал он с железной уверенностью. — Но это трудно будет объяснить. Я нервно захихикала. — Трудно? Боже. — Меня затошнило и я закрыла глаза. — Будет столько вопросов, я не могу… — Я позабочусь об этом. Обо всем. — Джеймс говорил очень холодно и слишком серьезно. Я на секунду задумалась, что значит это «позабочусь», но решила что не хочу знать. Я больше не хочу иметь ничего общего с Адамом Хьюзом. Никогда… Он посмотрел на меня, замечая мою маньяческую гримасу. Я знала что это плохая идея, но я больше не могла держаться. — Спасибо. Я… спасибо что ты здесь со мной. И я обняла его. Он только что приехал из жопы мира, в эту жопу мира и практически спасал меня. Я не могла показать как много это для меня значит, ведь он мог просто отправить своих многочисленных помощников, тем более учитывая мое поведение с ним в последний раз. Я даже не знала как он отреагирует. Чопорно как оказалось. Джеймс не отмахнулся, но и не обнял в ответ. Это было нормально. Мне все равно стало немного лучше. Достаточно, чтобы нацепить солнцезащитные очки и выйти из этого отеля, стены которого теперь навсегда затаят в себе все то что здесь было. И конечно же, все было в порядке. Я просто устала. Очень устала. По дороге я сообщила Джеймсу что нам надо заехать за кое кем очень важным. Он молча кивнул, вводя координаты в навигатор. На его лице появилась какая-то ухмылка, когда в строке поиска вышло: «Гостиница для животных. Не хуже чем на Гаваях» — У тебя появился пёс? — Ох, если бы. Владелец гостиницы встретил меня радушной улыбкой. — В целом ваш питомец вел себя хорошо. Правда, испугал нас до полусмерти, когда вдруг грохнулся на пол. Но потом мы вспомнили, что вы нам рассказывали про синдром козьего обморока. Мы его искупали, чтобы во время дальнейшего путешествия он был чистенький и свеженький. Эсмеральда-Снежинка бросился ко мне в объятия, а потом принялся радостно скакать вокруг. Он явно был в крайней степени возбуждения. Держа за поводок, мы подвели козленка к моей машине, стоящей на парковке. Это была последняя остановка перед тем, как я покину Лас-Вегас. Я шла словно во сне. Все вокруг казалось нереальным. Я в любой момент ожидала услышать за своей спиной голос Адама. Д-Ж-Е-С-С «Ты же не думаешь, что я действительно брошу тебя, Принцесса?» В груди у меня все сжималось, как будто она была готова разорваться, но шоковое состояние, в котором я пребывала, не давало выплеснуть наружу все то отчаяние, которое скопилось в моем сердце. Я впустила Эсмеральду на заднее сиденье и, совершенно обессилевшая, опустилась на пассажирское кресло — у меня не было энергии даже на то, чтобы что-то объяснять моему жениху. Оглянувшись, я произнесла: — Джеймс это Эсмеральда. Эсмеральда это Джеймс. Вот такие дела. Остались только мы втроём, без него. Ты готов отправиться в путь? Вдруг козлик перепрыгнул через центральную консоль и оказался на переднем сиденье. Я наблюдала, как он старательно обнюхивает все вокруг, при этом громко и отчаянно блея. Казалось, он действительно пытается что-то мне сказать. Неужели он чувствует, что Адам не вернется, с удивлением подумала я. Животные обладают в этом отношении поразительным чутьем. — Он бросил нас. Нет больше Адама, — сказала я, нежно поглаживая мохнатую головку и пытаясь сама переварить боль от этих слов. Потом шепотом произнесла еще раз: — Он ушел от нас. Мой питомец принялся кружиться на сиденье, а потом замер, опустив голову. То, что произошло потом, потрясло меня до глубины души. Козлик жалобно захныкал. Неужели он плачет? Мой взгляд встретился с Джеймсом. Он был мягко говоря потрясён. Но ничего говорить не стал, и поехал в сторону аэропорта. Жалобные звуки становились все громче и громче, и я пришла к выводу, что Каракуль действительно плачет. Бедный малыш скучал по Адаму, и он либо понял, что я ему сказала, либо осознал потерю каким-то неведомым мне шестым чувством. Козленок посмотрел на меня полными грусти глазами, и в этот самый момент меня снова прорвало. Все мои эмоции хлынули наружу, я опустила голову, прижавшись лбом к бардачку, и тихо разрыдалась. Меньше чем за неделю я нашла счастье всей моей жизни и испытала величайшую потерю, разбившую мое сердце. Было такое ощущение, что я родилась заново только для того, чтобы оказаться разрушенной теми же чувствами, что дали мне силы на новую жизнь. Когда я, наконец, набралась смелости, чтобы поднять голову, оказалось, что у меня новые штурманы, Джеймс и Каракуль. Эсмеральда спал, свернувшись клубочком на коленях у Джеймса. Тот совсем был не против, приютить у себя на коленях милое создание. Когда мы проезжали мимо знака «Выезд из Лас-Вегаса», я пожелала, чтобы поговорка: «Все, что происходит в Вегасе, остается в Вегасе» оказалась правдой. Тем не менее я знала — то, что случилось со мной в Вегасе, будет преследовать меня еще очень долгое время.

***

Прошло два месяца. Я прилагала все усилия, чтобы как можно больше внимания обратить к своему переезду, но, несмотря на это, пришла к выводу, что потеря Адама оказалась равносильна смерти. Более того, я прошла через все пять стадий принятия неизбежного: отрицание, гнев, чувство вины, депрессию и смирение. В Лас-Вегасе, поняв, наконец, что Адам ушел, я напрочь отказывалась признать этот факт. На протяжении всего пути в Северное королевство меня охватывал гнев, который все разрастался, и я сконцентрировалась не столько на мысли о потере, сколько на том, что Хьюз подло предал меня. Стадия чувства вины обрушилась на меня после прибытия домой и продолжалась около недели. «Вот если бы я сама на него не вешалась…», «Вот если бы я ему сказала, как много он значит для меня…». Я винила именно себя за то, что он ушел. Четвертая стадия продолжалась недолго и не оказала на меня такого воздействия, как остальные. Самым тяжелым состоянием стала депрессия. Она выбила меня из колеи по крайней мере на полтора месяца. Помимо сборов, я ничем не занималась, просто сидела в комнате, погруженная в отчаяние от осознания того, что больше никогда в жизни не встречу человека, который вызовет у меня столь же бурные чувства, как Адам. Несмотря на столь плачевный конец наших отношений, я действительно была уверена в том, что после него не смогу смотреть ни на одного мужчину. Я просыпалась посреди ночи в холодном поту от удивительно реального и болезненно повторяющегося сна, в котором Адам, прижимал меня в свои тёплые объятия, повторял снова и снова, как он сожалеет о случившемся, как он любит меня и что он признает свою ошибку. Меня начинали душить слезы, и, обессилев от эмоций, я засыпала. На самом деле депрессия так и не ушла до конца, но дни проходили без единой весточки от Адама, и я, наконец, перешла к последней стадии горя: принятию неизбежного. Как тяжело это ни было, я в конце концов достигла состояния смирения, признавая, что он никогда ко мне не вернется. У меня не было иного выбора, как продолжать жить. Это означало, что не надо отбрасывать мысль о том, что придется контактировать с другими мужчинами. В одном я была уверена: я никогда не смогу пережить эту потерю, если буду по ночам лежать в постели и представлять, что я испытывала, когда мы были вместе. Я все еще жаждала его объятий. И, возможно, никогда не смогу от этого избавиться. Если бы в процессе горестных переживаний была шестая стадия, ее следовало бы назвать «очищение от дерьма». Мне казалось, что даже пребывание в своей комнате, причиняет мне невыносимую боль. Не будем о плохом. Я взрослая разумная женщина, справлюсь. Прошло уже несколько месяцев со дня расставания с, ну вы поняли о ком я говорю, но пытаться впустить в жизнь что-то новое было несравнимо более сложной задачей, чем отбросить старое. Джеймс Лонгфорд был моим другом детства, пока мы не заключили брак. Мы проводили вместе бесконечные часы, мы ходили по магазинам, в кино и даже пару раз сходили на ужин в статусе мужа и жены. Несмотря на то, что он недвусмысленно давал мне понять, что испытывает ко мне сильнейший интерес, я делала вид, что не замечаю намеки, которые он неоднократно высказывал в мой адрес. Он очень милый молодой человек и, надо сказать, выглядел весьма привлекательно — этакий эксцентричный интеллектуал в костюме, с королевством в придачу. По правде говоря, я все еще не была готова снова влюбляться. Мои мысли по-прежнему были заняты воспоминаниями о Адаме. По крайней мере, времяпровождение с Джеймсом отвлекало меня от горестных переживаний. Однажды в пятницу он должен был заехать ко мне после всяких важных встречи для того, чтобы просто провести время вместе, до позднего вечера. Он позвонил мне с дороги, чтобы сообщить, что слегка задерживается, и спросил, что принести из еды. — Что-нибудь фастфудное и очень вредное для здоровья, — ответила я. — В соответствии с моим сегодняшним настроением. — Будет сделано, — ответил он. Какой же он все-таки милый. Запах жареной жирной пищи достиг моих ноздрей еще до того, как я заметила Джеймса, уверенно шагавшего ко мне. — Так как ты не соизволила высказать конкретные предпочтения, я набрал кучу разной вредной еды. — Спасибо. Я просто умираю от голода. Он отодвинул на край стола бумаги и ещё какую-то ерунду лежащую на моем столе. — Почему бы нам не насладиться ужином, прежде чем я помогу тебе с вещами. — Вот и отлично, — произнесла я, нетерпеливо роясь в пакетах. Он купил все это в «Тако Белл», «Пицца Хат» и «Чикен Пикси». Боже мой! «Чикен Пикси»… Это было сущее наваждение. Адам был повсюду. Я сгребла куриные наггетсы и впилась в сочное мясо зубами. Джеймс тоже протянул руку и схватил один из кусочков. — Эй, руки прочь от моих наггетсов, — шутливо произнесла я и тут же вспомнила, как говорила почти те же самые слова Адаму. Воспоминания, связанные с подобными мелочами, накатывались волнами и всегда приносили с собой невыносимую боль. Я внезапно прекратила жевать. Джеймс отложил свой бутерброд и спросил с набитым ртом: — С тобой все в порядке? — Да, все нормально. — Ты что, разозлилась, что я украл твой наггетс? Я натянуто улыбнулась. — Нет-нет… Дело совсем в другом. — Джеймс наклонился ко мне. — Тогда что случилось? Опуская глаза, я произнесла: — Ничего особенного. — Джесс, совершенно очевидно, что тебя что-то расстроило. Ты сначала набросилась на еду и жевала, как автомат, а потом вдруг потеряла к ней интерес. В чем все-таки дело? Ты из-за того типа? Выражение моего лица было красноречивее многих слов. — Ты можешь рассказать мне, если хочешь. Ты не делилась ничем, со дня приезда, так что же там случилось? — сочувственно произнес он. Мне хотелось с кем-нибудь поделиться своими горестями, ведь я так и носила все это в себе, ни папа, ни Рич, уж тем более Эмма не знала, что там произошло между нами. Ни одна душа на свете не знала, что со мной произошло. — Ты действительно хочешь это знать? — Действительно хочу. В течение следующего часа я вылила на Джемса все, что произошло между нами с Адамом. Он слушал очень внимательно, не вынося никаких суждений, и для меня было огромным облегчением дать волю словам и эмоциям. Джеймс медленно кивнул, скрестив руки на груди и сочувственно улыбаясь. — Ну, тогда это все объясняет… — Что ты имеешь в виду? — То, как ты закрываешься, когда я намекаю, что неплохо бы сходить куда-нибудь вместе, даже не как муж и жена… — Значит, ты все-таки это заметил? — Конечно. Я замечаю все, что касается тебя. — Он опустил глаза, явно испытывая смущение от того, что признался в своих чувствах, хотя и довольно иносказательно. Потом, подняв голову, он произнес: — Ты мне действительно очень нравишься, Джесс. — Ты мне тоже нравишься. Мне не хотелось бы, чтобы ты считал, что мои сомнения связаны с тобой. — Он положил руку на мое плечо. — Послушай… Теперь, когда я знаю причину твоей сдержанности и закрытости, думаю, тем более важно сходить куда-нибудь развлечься. Обещаю, что не буду ждать ничего определенного от этих отношений. Я знаю мы женаты, но мы не знаем друг друга так… Просто позволь мне быть твоим другом. И если отношения получат продолжение, я буду счастлив. Если же этого не произойдет, события будут развиваться по пессимистическому сценарию, как у всех королей и королев. Что ж, в любом случае, мы должны были что-то делать с этим, он мой муж я его жена. Меньше чем через неделю мы переезжаем в наш собственный замок, жить вместе. Да уж, точно как то надо налаживать контакт. Я улыбнулась. — Значит, ты прямо сейчас, без намеков приглашаешь меня на свидание? — Да. Все, что я прошу, это воспользоваться шансом. Ну как, пойдешь со мной на свидание? Воспользоваться шансом… — Значит, предлагаешь воспользоваться шансом, так? — Конечно. — Хорошо, Джеймс. Я, пожалуй, им воспользуюсь. Джейсон и правда любил Джессику, его глаза были наполнены радостью, а в ее глазах не было ничего, но глубоко в душе она была рада. Дальше она пойдёт сама. Ей так будет лучше.