***
Девушка сидела возле окна, покручивая кольцо на безымянном пальце и вдумчиво глядя на улочки солнечного французского городка Канны. — Я вовсе не счастлива, неужели я остыла? — Вы разбиты, — резко ответила Эстер. — Милая моя, вам нужно отдохнуть, — понизив голос продолжила она. — На сегодня закончим сеанс. — Сколько времени надо чтобы пережить это? Женщина средних лет села на диван, прочищая горло. — Дайте себе время погоревать. Не поддерживайте с ним никаких связей. Очистите пространство. Стабилизируйте своё эмоциональное состояние. Смените имидж. Джессика молчаливо поправила волосы, смотря на себя в зеркало. Бледные губы сложились в самую искреннюю улыбку, наконец-то она почувствовала хоть что-то, пусть это и самое настоящее отчаяние. — Спасибо вам, Эстер. — До завтра? Она больше не собиралась посещать психолога, как и не собиралась возвращаться домой к Джеймсу, в Лондон. — До скорого. Девушка вышла из кабинета, надела солнцезащитные очки, подавляя внутри себя желание закричать. — Миссис Кингсман, — Джессика обернулась, — Уйдите от образа жертвы и ожидания, что кто-то должен сделать вас счастливым. Перестаньте искать любовь где-то еще, ведь главный человек в вашей жизни — вы сами. — Эстер подошла ближе, держа в руках блокнот и продолжила монолог. — Необходимо дать себе время, чтобы пережить расставание с близким человеком и встретиться со своей внутренней пустотой. В страхе перед болью и одиночеством многие перескакивают через этот важный этап. К сожалению, уход в объятия другого человека, в вашем случае это Джеймс, дает обратный эффект и ощущение пустоты лишь усиливается. Побудьте в осознанном одиночестве столько времени, сколько вам нужно, и посвятите себя восстановлению жизненных сил, саморазвитию. — она вложила блокнот в руки девушки. — Научитесь жить так как вы всегда хотели и записывайте все свои попытки на пути к восстановлению, в этот блокнот. Со временем все наладится. — Спасибо, — Джессика развернулась чтобы уйти, — И кстати, я Мисс Эриксон. Джессика Эриксон из династии Ланкастеров, происходила из знатной королевской семьи. Она не мечтала о короне, не мечтала о троне, ее единственным желанием было жить как хочется. Девушка всегда мечтала о собственном домике на холме, малолюдного городка. Так, Джессика купила дом, через окна которого открывается вид на Средиземное море, все было так как она хотела, малонаселённый городишка Амальфи, в Италии. Девушка всегда мечтала перестать быть принцессой, но как это возможно когда единственный наследник престола это ты? Эриксон никогда не говорила об этом, но искусно исполняя роль избалованной принцессы, ощущение лжи и отвращения к самой себе с каждым годом становилось невыносимым. Она проживала свою жизнь ради подданных, ради королевства, ради отца. Так, Джессика позвонила отцу, со словами об отказе от трона и наследства. Король не стал ее уговаривать не делать этого, он отпустил свою дочурку и это решение далось ему легко. Эриксон все ещё была титулованной принцессой, она все ещё имела доступ к наследству и трону, но прямых обязательств в королевстве теперь у неё нет. Девушка всегда мечтала о счастливой семье вместе с тем человеком которого она любила больше всего на свете, но увы и это теперь невозможно. Она создала свою семью, там где самый заботливейший муж — Джеймс, там где озорной проказник Паштет и вечно несчастная Джессика. Вам не кажется что-то здесь лишнее? Вот и Джессике так показалось. Стоя в аэропорту в ожидании рейса, Джессика набрала абонента «Джей:)». Мужчина не заставил себя долго ждать, и то о чем попросила его любимая жена, показалось для него слишком сложным, слишком не выполнимой задачей. А задача гласила: «Я хочу развестись. Не ищи меня, да ты и не сможешь. Не звони мне, я выброшу симку сразу же после этого разговора. Не расстраивайся, мне надо побыть одной и обо всем подумать. Спасибо тебе за всё, человечек которому я с трепетом отдала половину своего сердца. Надеюсь мы ещё увидимся!» Джеймс ее отпустил, «так будет лучше» — метнулось в его голове на один момент. Затем он снова набрал ее номер, но бездушный голос на том конце провода сообщил, что этот номер не зарегистрирован в сети и больше не обслуживается.***
Улицы и переулки спускаются к морю. Почти в каждом дворе стоит лодка и сушатся на солнце связки ставриды и кефали. Зреют маслины и виноград. Дома сложены из камня-ракушечника, рожденного морем, поэтому и в стенах домов шелестит море. Осенью спелые каштаны стучат по крышам, засыпают водосточные трубы. Катятся по улицам и переулкам к морю и потом долго плавают на волнах. Летом море на горизонте дымное. Как будто утекает вверх, в небо, сливается с ним. А зимой море отрисовано от неба резкой чертой. Темное, тяжелое, а небо светлое, почти белое. И если на горизонте плывет корабль, он плывет по краю моря, по его черте. Джессика любила наблюдать за кораблями, когда они плывут по черте. Все хорошо видно: мачты, трубы, капитанский мостик, даже флаг можно рассмотреть. Случается, выпадет снег, густой и влажный. Но иногда горизонт вновь задымится по-летнему, и море уйдет вверх, в небо. И не будет больше видно кораблей на черте, и в каждой волне будет солнце и зеленый свет. Запахнет нагретыми кипарисами, поднимется трава. Это сквозь зиму проскакивает лето, какой-то день, потерянный июлем. Дом, в котором живет Джесс, тоже сложен из камня-ракушечника, и в стенах его шелестит море. Она любила свою новую жизнь, этот год подарил ей много новых знакомств и кучу весёлых воспоминаний. Но с каждым днём все больше и больше она понимала что внутри неё, всё осталось таким же серым. Люди думают, что будут счастливы, если переедут, а потом оказывается, что куда бы ты не переехал, ты везде берёшь себя с собой. Она знала, что если подует западный ветер с Атлантического океана, будет дождь или снег. Если подует северо-восточный с Карского моря, будет морозная, безоблачная погода. А южный, тропический всегда приносит потепление. За год жизни здесь, Джессика научилась по глубоководным термометрам и морским вертушкам, гидрофонам и гидромодулям предугадывать, когда море будет дымным, утекающим вверх, в небо, или когда оно будет темным, тяжелым, отрисованным от неба резкой чертой. Джессика не понимала, почему она сдалась. Проживая тут жизнь своей мечты, ее все гложил один вопрос «Почему ты это делаешь, а если бы ты…». Именно это она и делала. Играла в игру «если бы», с момента, когда Адам уехал оставив ее в Вегасе. Если бы я в полной мере показала то, как он мне дорог. Если бы я не вышла замуж. Если бы он не женился… Если бы… Кто-то однажды сказал, что «если бы» — одна из самых смертоносных фраз, потому что держит тебя в прошлом и не даёт исправить будущее. И он был полностью прав. После обеда, обычно Джессика садилась читать, но в спешке найденная бумага и ручка, явно поменяли планы. 22 марта. Телефон уведомил о дне рождения Адама Хьюза. Девушка хотела написать ему, спросить как там он? Какого это быть примерным семьянином? Какого это думать теперь не только о себе, но и о другом человеке? Но в то же время внутри, с этим боролось желание просто забыть и не вспоминать. Адам как-то раз сказал ей: — Скажем так: сложности в нашем общении никак не влияют на мое человеческое к тебе отношение. И что-то мне подсказывает, что, если бы это произошло со мной, ты бы тоже пришла меня поддержать. Было принято решение написать письмо. «Привет Адам. Как ты? Как Бетани? С днём рождения! Я очень соску» — скомканная бумага полетела в корзину с мусором. Она напишет письмо, но это будет правда. Джессика напишет всю правду. «Привет… Написала и поймала себя на мысли, что не могу придумать слово, как тебя назвать, чтобы ты сразу же понял, как я по тебе соскучилась… Так хочу уткнуться носом в твою шею и просто тихо и долго дышать с тобой в унисон… Хотя, если бы ты меня обнял и, усадив к себе на колени, что-то хорошее мне шептал, я была бы тоже счастлива от этого ощущения тебя, рядом со мной… Я понимаю, что разлука не может быть вечной, но почему-то получается, что каждая секунда без тебя тянется вечностью, а каждый час рядом пролетает в одну секунду. Ты обращал внимание на то, что когда мы близко, то реже говорим, друг другу о чувствах вслух, ведь глазами видим и понимаем то, что чувствуем в душе? Я последнее время обращаю внимание на влюбленных — они такие счастливые и так друг другу смотрят в глаза, что даже не замечают прохожих. Кстати, я для них тоже прохожая и мне так интересно о чем они шепчутся — ведь, скорее всего они рассказывают друг другу такие мелочи, что через час об этом даже не вспомнят, а именно в этот момент кажется, что нет в мире ничего их важнее. Ты не думай, я не тоскую и не рыдаю, я живу и радуюсь жизни, просто немножко не так ярко, как в период, когда ты рядом. Ты для меня — мой неистощимый родник жизненной энергии и тепла. Ты для меня — мой самый добрый и нежный друг на этой планете. Обратила внимание, что звезды на небе не падают поодиночке — они, как бы договариваются о том, чтобы незамедлительно поддержать в падении друг друга… Хочу, чтобы наши мысли и наши чувства шли по жизни с нами так же рядом, а наши мечты всегда летели к исполнению вместе. У луны есть какая-то загадочность в ее одинокой прогулке между звезд и, пролетающих мимо тучек. Кажется, что она даже немного поворачивается в сторону улетающей очередной компании пушистых странниц и тихо вздыхает о лишь известной ей волшебной тайне… Я люблю твои нежные прикосновения губ, я помню все наши встречи и наши секреты, мне не хватает твоего стука в дверь и ожидания сиюминутной встречи… Поймала себя на мысли, что с каждой строчкой письма наша разлука уменьшается и становится все ближе тот счастливый момент, когда ты сможешь меня обнять, а я тебе смогу сказать, как же мне дороги эти минуты вместе… Любимый, родной, самый лучший на свете…» Ручка тихо упала на бумагу, Джессика уткнулась лицом в ладони. «Сейчас, создавая это письмо в пустоту, не зная ни твоего адреса, ни твоего нового номера телефона, я зрительно представляю себе, как ты открываешь конверт и видишь мой, немного путаный от безвыходности, почерк. Сказать тебе, что наша разлука мучительна — это ничего не сказать. Теперь, перебирая в памяти события прошлого, наши разговоры, свои поступки, я стараюсь зацепиться хоть за какую-то тонкую ниточку, чтобы распутать этот невыносимый клубок и найти правильные ответы на свои вопросы. А, может быть, ты еще вернешься? Вот и сейчас кто-то звонит в дверь, так тихо, и так настойчиво. Может быть, это ты, мой родной, или, хотя бы, весточка от тебя? Или это просто часы, так же, как и я, устав от одиночества, снова тихо запели свою песню? Я не виню тебя. Очевидно, другая оказалась лучше. Я даже не сомневаюсь, что она достойна восхищения: иначе бы ты не полюбил ее. Надеюсь, что вы будете счастливы, и твоя жена будет так же любить тебя, как я. Я же благодарю тебя за все, что между нами было, за все минуты счастья, которые ты мне подарил. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь полюбить другого, и сможет ли кто-нибудь сравниться с тобой. Даже если это случится, я всегда буду с теплотой и нежностью вспоминать о тебе. Я причинила тебе много боли, ровно как и ты мне. Но знаешь, пока человек любит он будет унижаться до последнего, вот и я пишу тебе, снова врываясь в твою жизнь безумным вихрем. Пока, родной. Наверное, уже излишне называть тебя так. Все точки расставлены, отношения выяснены, и ты ушел к другой женщине.» Спустя какое-то недолгое время, пока Джессика узнавала у Ричарда, новый адрес Адама, письмо было отправлено. Она его не перечитывала во второй раз, просто отнесла на почту с чувством облегчения. Она ждала ответное письмо, но спустя две недели ожидания, девушка забыла об этом как о страшном сне. Следующие дни прошли в житейских хлопотах: Джессика сходила на шоппинг, обследовала пляж и кофейни своего города. Для завершения операции по призыву новой жизни, Джессика сходила в парикмахерскую, и теперь вместо длинных отросших до поясницы волос она была обладательницей шевелюры средней длины, которые заканчивались у лопаток, и отросшей челки, крупными прядями спадавшие ей на глаза. Постепенно хорошее настроение стало к ней возвращаться, но единственное, от чего она не могла избавиться, — от привычки курить. — Я так хочу собаку, ох, ты бы знал, — пробормотала она, ласково почесывая за ушами пса, сидя в местной кофейне. — Мне кажется, мы бы отлично ужились… — А какую породу хочешь? — спросил Марио, допивая кофе. Марио это новый друг Джессики, с которым она познакомилась на фестивале красок. — Добермана, черного, — мечтательно выпалила девушка, не задумываясь. — Они такие красавцы… — Вот это выбор, лол. Чистокровного? — Нет, я хочу обычного, из приюта, — ответила девушка, обнимаясь с Доджером. — Я думал раз ты королевских кровей, то и пса тоже титулованного надо. Ну чтоб быть с собакой на одной волне. Джессика усмехнулась от этой ироничной шутки. — И ещё надеюсь, что с ней я смогу гулять вечером и ничего не бояться. — Гуляй вечером со мной, — предложил Марио. — Я пса хочу, — отрезала Джессика. — Какие планы на ближайшие дни? — спросил он, смотря на то, как она играется с его псом, предпочитая самому оказаться на его месте. — Я записалась на тату, — довольно объявила Джессика. — Забью предплечье, потом, а вообще… А вообще я хочу взять машину и попутешествовать по Европе. — Ты молодец, Джесс, — искренне похвалил ее Марио. — Я рад, что ты решила двигаться дальше, искренне. Даже если сейчас тебе не кажется, что все будет хорошо, то поверь мне, все уже хорошо. — Это ты молодец, Марио, — она, улыбаясь, заглянула ему в глаза и впервые за все время их знакомства заметила, что они тоже янтарные, как и у Адама. — Я бы без тебя не справилась. Без тебя и без Эстер. Я знаю, что ты занят и что ты частенько жертвуешь своими делами ради меня, и я очень это ценю, даже если этого не видно по мне. Он смущенно улыбнулся и опустил голову, слегка порозовев от похвалы. Джессика тоже улыбалась: она наконец-то расслабилась и ей было хорошо от того, что в этом богом забытом городе, есть кто-то рядом физически, кто сможет ее поддержать и ее жизненные силы с каждой секундой восполнялись и прежняя Джесс возвращалась. Еще через пару дней Марио заявился к девушке без предупреждения с сюрпризом: мужчина привез ей маленького щенка черного добермана. Она так обрадовалась, что буквально завизжала от радости, прыгнув на мужчину сверху, обняв его и руками, и ногами. Когда первые радостные впечатления прошли и слезы счастья высохли, абсолютно довольный Марио вручил ей крохотное животное. — Это мальчик, — сказал он. — Я взял его в том же приюте, что и Доджера. — Какой красавец, — пролепетала Джессика, обнимая крошку, которая тут же неистово завиляла хвостиком. — Почему он попал в приют? — Нечистокровный и плюс у него типа генетический сбой: глаза должны быть темные, а у этого — светло-голубые, что делает пса еще более экзотическим. Но он полностью здоров, просто такой цвет глаз. — Он красавец, — умилялась Джессика. — Ты посмотри на него: черный и с голубыми глазами. Ну реально же, красавчик! Я думаю назвать его Версаль… — А хорошая кличка для добермана, кстати, — согласился Марио. — Версаль. Звучит очень по благородному. — Мне тоже нравится, — закивала Джесс. — Ну все, закажу ему новомодный ошейник с жетоном и с гравировкой. И дни снова замелькали с бешеной скоростью: Джесс обустраивала гнездышко Версаля, работала, гуляла с питомцем, бегала по утрам. Она старалась не расслабляться, чтобы не чувствовать паники, поэтому каждый день старалась нагружать себя делами. Вот и сейчас она сразу после сеанса у тату-мастера бежала домой, чтобы взять малютку Версаля, пойти к ветеринару и поставить ему ушки, а после этого забрать заказанный ошейник с жетоном, на котором уже была гравировка его имени и адреса Джесс, в случае если сладкая мордочка вдруг потеряется. Эриксон больше не заботили никакие другие мысли, кроме как о работе и о том, что она хочет везде успевать каждый день, так что, в целом, можно было сказать, что идея с переездом начала здорово окупаться. Ей нравился Амальфи, это маленький курортный городок с особой атмосферой и более прохладным климатом. Здесь был реален и дождь, и снег, и могло быть настоящее Рождество, не среди пальм и зноя. Но даже в середине октября здесь было все равно тепло и всем было абсолютно плевать, как ты выглядишь и в чем ты там одет. Джесс надела на себя короткий топ бежевого цвета, под которую не надела лифчик, тёплую и объёмную светлого цвета толстовку, широкие голубые джинсы и грубые ботинки. Волосы были собраны в растрепанную косичку, макияж акцентировал внимание на по-осеннему темных губах и конечно же очки. Она чувствовала себя определенно более комфортно в плане одежды и стиля здесь, чем в Северном королевства. Идя по улицам Амальфи, держа в руках Версаля с уже поставленными ушами, она не замечала никого вокруг и не вглядывалась в лица людей. Но если бы ее все же интересовали люди, она бы непременно заметила мужчину, стоявшего в джинсах и чёрной кожанке поверх белой футболки, с кепкой на голове, которая скрывала его глаза от посторонних людей. Он точно так же, как и Джессика, стоял на пешеходном переходе, но с другой стороны, ожидая зелёного света. Мужчина сразу же увидел ее, как она, стоя на тротуаре, играется с крошечным песиком, которого прижала к своему плечу. Народу было немного, и он без труда увидел девушку, которая, даже сама этого не понимая, тут же приковала к себе его взгляд. Недолго думая, он решил позвонить ей, чтобы сказать, чтобы она оставалась на своем месте и никуда не уходила, дабы они не разминулись. Он звонил ей и не отрывал от нее свой взгляд: улыбаясь своему питомцу, Джесс полезла в задний карман джинс за телефоном. Как только она посмотрела на дисплей, улыбка ее тут же угасла, и она просто непонимающе уставилась в телефон, забыв обо всем и не обратив внимание на то, что зеленый свет давно загорелся и все пешеходы начали свое движение. Пользуясь моментом, мужчина быстро перебежал дорогу и встал прямо перед Джессикой, которая за секунду до его появления сбросила входящий и машинально подняла голову, встретившись лицом к лицу с Адамом Хьюзом. — Время идет, а Джесс не меняется, все также не берет трубки, когда я звоню, — произнес он не слишком враждебно, но и не слишком приветливо. — Привет. — П-привет, — ошеломленно пробормотала Джесс, поправляя съехавшие очки. — Ты сюда отдыхать приехал? — Конечно нет, — сказал он, жадно оглядывая Джессику и заглядывая ей в глаза. — Как ты? Он смотрел на то, как толстовка упала с ее плеча, оголяя замотанное в специальную пленку предплечье, как короткий топ почти не закрывает живота, как изменилось ее лицо в общей сложности за полтора года их разлуки, и отметил, что она очень сильно похудела: все мягкие черты лица и тела стали более острыми, особенно это было видно по ее плечам и овалу лица. — Отлично, — бодро ответила девушка, громко чертыхаясь про себя. — А ты как? — Ты слишком громко думаешь, — усмехнулся он, машинально облизав нижнюю губу. — Ругайся поменьше, Джесс. Больше не грустишь и не скучаешь по старым денькам? — Я и не грустила, — пожала плечами она. — С чего ты взял? Он чуть наклонился к ней и своей рукой с задней стороны шеи взял пальцами цепочку и потянул ее вверх, вытаскивая из-под ее топа, на конце которой красовался армейский жетон отца Адама, который он оставил тогда в отеле, когда в спешке собирал вещи дабы свалить из Вегаса. — Вот с чего, — ответил он, убрав руки. — Ты сильно похудела. — Да, я не хотела потерять жетон, — нехотя призналась девушка, не давая ответ на общеизвестный факт о ее похудении или если быть точнее истощении. — Тебе очень идет прическа, мне нравится, — сказал он, смотря ей в лицо, мимолетно улыбнувшись, так как это бывало раньше. — Это твой песик? — он не сдержался и расплылся в широкой улыбке, когда щенок запищал и завилял ему хвостиком. — Да, мне Марио, мой друг подарил, — ответила она, отдавая Хьюзу потискать своего питомца, что он с удовольствием и сделал. Они стояли чуть поодаль от пешеходного перехода, в глубине тротуара, и разговаривали так, будто бы между ними почти ничего и не произошло ранее. Джессика интуитивно чувствовала, что Адам решил двигаться дальше, и в этом ему помогала его новая пассия, а Джессика не хотела уступать: она хотела показать и доказать ему, что у нее все отлично. И без него. — Что за повод был? — спросил он, зарываясь носом в мягкую шерстку и смотря на жетон пса. — А, вижу. Ты переехала сюда, — проконстатировал он без какого-либо интереса, долго смотря на гравировку ее адреса. — Поздравляю. Италия тебе понравится. — Спасибо. — Версаль? — удивленно спросил мужчина, перевернув жетон и переведя взгляд на Джессику. — Да, потому что Версальский сад очень красивый, и он у меня красавец, — как то совсем глупо сказала она. — Все, отдай его мне обратно, если он признает хозяином тебя, а не меня, это будет пиздец, — пробурчала Джесс, смотря на то, как бешено виляет хвостиком Версаль, облизывая шею Хьюза. — Ну, еще его можно звать Верс. — Ясно, — ответил Адам, отдавая собаку обратно, случайно касаясь руки Джессики. — Какие планы? — Поживем — увидим, — пожала плечами девушка, снова поправив очки. — А у тебя? По работе приехал? — Это место находится в полной заднице мира, я сюда летел с четырьмя пересадками и ещё два часа на машине, теперь сама подумай, зачем я здесь, — ответил он, проведя рукой по своей колючей щетине. — Мне нужно идти. — Ну, конечно, — рассмеялся он смехом, который впервые не предвещал ничего хорошего, — Тебе теперь всегда нужно идти, после того как мы поговорим. Ты даже смоталась ночью с моей свадьбы тогда, как раз после нашего разговора. — Откуда ты знаешь? — удивилась она. — Ты так ничего и не поняла до сих пор, — хмыкнул он, и в его взгляде снова появился лед. — Я знаю тебя лучше, чем ты сама. — Сомневаюсь, — ответила она, в момент ощетинившись. — Ты не знаешь ни хрена, козырять своими туманными фразочками будешь перед кем-нибудь другим, на кого нужно произвести впечатление, понял? — Будь повежливей и не зли меня, Джесс, — рыкнул Адам, — иначе тебе это не понравится. — Угрожаешь мне? — Нет, просто предупреждаю. — Да что ты? — они постепенно начинали злиться друг на друга, тихо обмениваясь колкостями. — Жажду подробностей. — Обойдешься, ты и так примерно представляешь все, что я о тебе думаю, ты ведь умная девочка. — Ты злишься на меня? — спросила она, усмехнувшись. — Да, — кивнул он. — Меньше, чем, например, год назад, но все же далеко еще до ровного отношения. Но если можно было бы выбирать, я бы предпочел больше с тобой не пересекаться. — Ты дурак? Зачем тогда через весь мир приехал сюда, чтобы сказать о том что не хочешь меня видеть? — на этот раз уже она смотрела ему в глаза и в самую душу. — Как будто бы тебя действительно это интересует, — хмыкнул он. — У тебя есть классная жена, она красотка и у вас очень много общего. Думай лучше о ней и как бы побольше времени провести вместе с ней, вместо того, чтобы ненавидеть меня. В ответ она услышала какую-то реплику, сказанную явно на ахарском, после чего снова усмехнулась и стала переходить дорогу, уходя прочь от мужчины своей мечты. Как глупо это было. Адам не стал бежать за ней, он все понимал. Это слишком сложно для них обоих, им нужно время. *** — Он просто невероятный красавец, я не могу, — ныла Джессика в трубку Меган. — Ты про песеля или про Адама? — Про Адама, конечно, хотя Версаль тоже красавец. Я мечтала завалить его прям на улице, и мое самолюбие потешило то, что он пересёк пол планеты чтобы увидеть меня. — Не думаю, что это конец. Тебе вообще не кажется, что это судьба? — С чего бы? — Ты переехала в Амальфи с мыслью, что встретить там его будет нереально, город маленький, вообще не понятно где в заднице мира. Но, вы встречаетесь. Что думаешь? — Что жизнь смеется надо мной и моим либидо, — вздохнула девушка, смотря на то, как Версаль дрыхнет на своей подушке. — Но вообще, я боюсь давать себе ложные надежды какие-то. У него есть жена, теперь все что, было между нами, давно в прошлом. — Ставлю сотку, они разведутся уже через неделю. Потому, что Адам поймёт кого потерял. — Я хочу, чтобы он был счастлив. — Дурында, — ругнулась Меган. — Да ежу уже понятно, что счастлив он будет только и только с тобой. И если бы не эта сука Бетани, вы были бы вместе, пежились каждый день и были бы счастливы! — Это невозможно, — пожала плечами Джесс. — Но я правда стараюсь. — Слушай, меня восхищает твоя чувствительность и вежливость, но, может, для разнообразия ты подумаешь о себе и своем счастье, а не о чужих проблемах? — Исключено. Что если они разведутся из-за меня? — Что если ты потеряешь свое счастье? Меган всегда была зеркалом правды для Джесс, и последнюю это не всегда радовало. Она понимала, что подруга права, но не хватало смелости. Джессику саму частенько бесила собственная робость, нерешительность и неспособность постоять за себя. Из-за этого она часто сама себя загоняла в тупик: вот даже, например, сегодня — она могла просто вежливо пообщаться с Адамом, не испортив никому настроения, но она не смогла удержаться и начала с ним ругаться, как последняя склочная бабка. Ощущение собственной грязи сегодня было доминантным. «Просто ебать» — заорала Джесс стоя по среди дома. Девушка подошла к телефону, дрожащими пальцами открывая недавние звонки. Последним стоял незаписанный номер Адама, который она знала наизусть. В дверь постучали, а Джессика сломя голову побежала открывать дверь заранее зная кто там. Адам держал в руках огромный букет белых лилий. А Джессика стояла и смотрела на него, вся такая счастливая и улыбчивая. Сначала тихо засмеялся Адам, а потом уже рассмеялась и Джессика. Девушка впустила его в дом. Адам по хозяйски поставил цветы в вазу, и молчаливо оперся о стол, смотря на такую же молчаливую Джессику. Это он наделал делов. Это он сбежал оставив ее одну. Это он переехал в Ахар, в попытке все забыть. Это он всадил ей нож в спину, когда нагло позвонив, он сообщил о том что женится. Он уже давно короновал себя, королем страны мудаков. Прочистив горло, Адам начал разговор. — Я развёлся, — Джессика удивленно вскинула брови, — Сразу через месяц после свадьбы. Я знаю ты спросишь почему, давай просто сделаем вид, что мы оба знаем почему. — Девушка кивнула, все также неподвижно стоя оперевшись о косяк двери. — Я развелась, через три дня после твоей свадьбы. Сделаем вид что ты понял почему. — Адам улыбнулся краешком губ и продолжил диалог. — Я искал тебя, но никто не знал где ты. Газеты пестрили разными версиями, в одной говорилось что ты погибла в автокатастрофе, в другой говорилось что ты серьезно заболела и находишься в больнице, очень много версий. — Я забывала тебя, каждый день пыталась забыть кто ты такой и почему я постоянно о тебе думаю. — Джессика начала заваривать чай, тихо ожидая продолжения. — Я был в Версальском парке, на нашем мосту. Искал тебя там, увы не нашёл. — Я переехала и начала жить, наконец не задаваясь вопросами о тебе. Но увы, это было не долго. — Год, я год искал тебя. Обратился к Джеймсу, надеялся что он знает где ты, но он не вымолвил ни слова. Пошёл к федералам, но и тут ничего. Ты словно испарилась, никто не знал где ты. И тут, пришло письмо. От тебя. Я выяснил всё. Что, откуда, как. И вот я здесь. — Адам сделал шаг в ее сторону. — Год я пыталась реабилитироваться, но однако разбитому сердцу оказалось надо больше времени. Я завела кучу друзей, начала потихонечку проживать самую обычную жизнь. Хьюз по хозяйски открыл холодильник, с намерением помочь девушке накрыть на стол, но увидев там лишь упаковку кетчупа и два яйца, он захлопнул дверцу так, что вся кухня сотряслась. Джессика развернулась к нему, уже зная, что сейчас будет. — Какого хуя, Джесс? Сколько времени ты так живешь? — ему явно стоило больших трудов, чтобы не кричать на нее. — Тебя это не касается, — ответила она, скрестив руки на груди и нахмурившись. — Ты не должен был об этом узнать. Началось. — Пошли за мной, — бросил он, идя на выход. — Куда это? — Одевайся, блять, пожалуйста, — рявкнул он и кинул в руки ей ее же куртку, которую взял на крючке. Притихшая Джесс надела на себя свою дутую куртку, влезла в высокие грубые ботинки и, погладив Версаля, вышла за Хьюзом, заперев дом. Она не решалась задавать ему вопросы и просто молча шла за ним, вытаскивая из кармана свои солнцезащитные очки. Он быстро зашагал к своему припаркованному Мерседесу, открыв ее кнопкой на ключах. — Садись внутрь, — бросил он и сам пошел к водительскому месту. — Я как будто сяду снаружи, — ядовито буркнула Джесс и залезла на переднее пассажирское место, наблюдая за тем, как Адам сел, сильно хлопнув дверью и тут же стал заводить машину. — Куда мы едем? — В супермаркет, — ответил он раздраженно и повел машину. Весь путь до супермаркета он не сказал ни слова, лишь иногда сердито барабанил пальцами по рулю, когда они слишком долго стояли на светофоре. Наконец приехав в место назначения, они вышли из машины и направились внутрь. Адам надел кепку и взял тележку, вручив ее Джесс, стоя в самом начале продовольственных товаров. — Бери все, что тебе нужно, — ответил он, смотря на нее. — Я чуть позже найду тебя, мне нужно позвонить по работе. — Я не… — Сделай так, как я прошу, хотя бы, блять, разочек, — ответил он, наклонившись к ней и прошипев на ухо. — Иди. Она нервно сглотнула и пошла на поиски провианта, иногда оборачиваясь на Адама, который уже с кем-то говорил по телефону, расхаживая взад-вперед. Кусая губы от напряжения, девушка скинула в тележку продукты первой необходимости, которые, по ее мнению, включали в себя пачку макарон, банку томатного соуса, и две банки консервированного супа. Вернувшись к Адаму с этой добычей, она решила, что это прокатит, но смачно ошиблась. Он стоял в том же месте и говорил по телефону, но когда его взгляд упал в практически пустую тележку, он тут же закончил разговаривать. — Все, мне некогда, — он сбросил звонок и поднял свой испепеляющий взгляд на Джесс, — Это, блять, что за дерьмо? — Это все, что мне нужно, — отрезала девушка, чувствуя всем своим нутром, что взбесила парня не на шутку. — Как же ты меня заебала, Джесс, — процедил он сквозь зубы, отбирая у нее тележку и катя ее вперед. — Если цель твоей жизни выводить меня из себя — поздравляю, у тебя получается великолепно! Он быстро ходил по рядам продуктов, скидывая в тележку все, что, по его мнению, могло бы понадобиться Джесс: овощи, паста, плитки ее любимого шоколада (который он видел еще у нее дома), замороженная еда, чипсы, лапша быстрого приготовления (потому что она на самом деле любила ее), выпечка к чаю, сам чай, несколько упаковок энергетиков, несколько упаковок пива и прочее. Тележка быстро наполнилась доверху: Адам взял практически всего понемногу, не забывая о том, что Джесс любит есть больше всего. — Что насчет женских штучек? — раздраженно спросил он. — Каких штучек? — покраснела девушка. — Крема там, блять, всякие, шампуни-хуюни, бальзамы, — закатил глаза он. — У тебя есть? — Есть. — Точно есть? Я, блять, проверю, и если выяснится, что ты снова мне врешь, мы вернемся, блять, и будет дубль два, это понятно? — Понятно, — тихо пискнула Джесс, идя за Хьюзом на кассу. Всю дорогу обратно до дома он снова не сказал ей ни слова, быстро гоня машину. Джесс нервно карябала пальцы, предчувствуя, что это еще не конец. Она знала, что если скажет хоть что-то, это взорвет Адама. Спустя немного времени он уже перетаскал все многочисленные пакеты на кухню Джесс и продолжил допрос: — У тебя снова началось расстройство приёма пищи, булимия? — они стояли на кухне, он в своей кожаной куртке, а Джесс уже снова в домашней одежде с покрасневшими от холода носом и щеками. — Все нормально. И вообще не надо совать свой нос в мои дела. — Нормально? Блять, ты просто невыносимая! — он кричал уже до хрипоты. — Сколько можно врать?! Ты говорила, что не переносишь вранья, но знаешь, что здесь самое смешное? Пиздишь здесь только ты! — он орал на нее так, что лицо его раскраснелось от ярости и на лбу выступила вена. — Джесс, ты ведь меня любишь? Нет, Адам, не люблю, мне плевать. Джессика, ты вышла замуж за Джеймса. Да, ты даже не представляешь как я его люблю, ты мне не нужен. Джесс, у тебя все в порядке? Позвони, если, блять, у тебя будут проблемы. У меня все отлично, Адам! Джесс, это моя свадьба, не уходи, останься до утра. Да я останусь, на десять минут, а потом свалю на год и оставлю тебя одного. А ещё я буду делать вид, что мне на тебя плевать, и делать вид, что я не спала вместе с тобой в обнимку! Сколько можно?! Тебе самой не надоело?! Почему ты врёшь, скажи хотя бы раз ебаную правду! — Потому что! — закричала она, срывая голос до визга, краснея от переполняющих эмоций так же, как и Адам. — Потому что мне легче тебя оттолкнуть, чем снова получить разбитое сердце. Сколько раз я тебе его вверяла, сколько раз ты его разбивал? А ещё, вокруг тебя постоянно кто-то трется, какие-то телки, их целые толпы, и ты со всеми любезничаешь! Я не могу смотреть на это, меня изнутри разрывает! Я готова всех их сжечь, когда они вьются вокруг тебя! — кричала она, гневно сжимая кулаки. — Так… ты ревнуешь? — удивленно спросил Адам обычным тоном. — Еще чего! — рявкнула она и, увидев закатанные добела глаза Адама, разозлилась еще больше. — Прекрасно! Да, я, блять, ревную! Я каждую из них ненавижу! Они могут с тобой поговорить, могут к тебе прикоснуться, могут просто физически находиться рядом с тобой! А я, блять, не могу ничего из этого! — Ты сама сделала этот выбор! — кричал он, так же сжав кулаки от злости. — И нехрен завидовать каким-то девушкам! Да они вообще все почти замужем! — Мне поебать, за чем они там, — выкрикнула девушка. — Как будто бы, блять, их замужество — какая-то гарантия в этой жизни, и замужем они за статуями, которые не смогут подвинуться! Видя, как уголки губ Адама начали ползти вверх, Джессика разозлилась еще больше: — Какого хрена ты улыбаешься?! Я сказала что-то смешное?! Ты сам по уши в дерьме! Знаешь, почему ты никак не можешь оставить меня в покое? Потому что ты без ума от двойственных персонажей, тебя к ним притягивает! И я такая же, поэтому я тебе нравлюсь! — верещала она. — Так я, блять, этого никогда и не скрывал, в отличие от тебя! — рявкнул он, снова вспылив. Они стояли друг напротив друга, сжав кулаки, и орали, наверное, добрых минут 15, смачно ссорясь, пока пауза не образовалась сама собой. Звенящую тишину разбавлял только жалобный скулеж Версаля, который сидел на своем месте, на подушке, вытянув голову, смотря на людей. Они смотрели в глаза друг другу и тяжело дышали до тех пор, пока их не прервал звонок, который был адресован Адаму. Он, все еще глядя в глаза Джесс, ответил, просто молча слушая чью-то речь. — Хорошо, ладно. До скорого. — он положил трубку, и почесал бровь смотря на Джессику. — Думаю мы слишком не так начали. Извини. — он развернулся и пошел к выходу, слыша за собой шаги Джесс. — Может к завтрашнему дню мы оба остынем. Он уже схватился за ручку двери, как Джесс, нервничая, позвала его уже совсем спокойно: — Адам? — Что еще? — он раздраженно повернулся к ней, стоя на пороге ее дома, из которой уже успел открыть дверь. — Спасибо, — сказала она с благодарностью, смотря ему в глаза. Он молча и долго смотрел на нее несколько секунд, после чего пробормотал: — Иди сюда. Адам сгреб ее в объятия, и Джесс обняла его за шею, как и раньше встав на цыпочки. Он так крепко ее стиснул, утыкаясь носом в ее шею, что девушке стало больно и трудно дышать, но она предпочитала задохнуться, уткнувшись лбом в его щеку, чем разжать свои руки и отпустить его. — Останься, потом снова превратишься в язву и если захочешь, уйдёшь, — робко и совсем тихо попросила она, снова переступая через себя, не желая его отпускать, — пожалуйста. — Хорошо, — кивнул он, легко согласившись, понимая, что это, скорее, больше нужно ему, чем ей самой, — остаюсь.