ex inferno ad caelum

      Чимин и правда, забывшись во времени, полупьяный, крутился на танцполе вместе с Юри. Его не волновали лица и взгляды к нему прикованные, разве что, только Кима. Но маленький ангелок не знал, что с другой стороны танцпола на него уже тоже положили глаз. Высокий, кареглазый кореец, поднявшись, проследовал в центр зала, слегка подтанцовывая новой музыкальной пластинки. Он появился изначально рядом с Юри, на что та, такая же полупьяная, сразу же заулыбалась. Но когда внимание было переведено на блондина, который не стесняясь, пускал изящные волны своим телом, та, конечно же, недовольно ушла к столику, где сидели все остальные.       — Привет, малыш, ты здесь один? — начал тот, приблизившись к Чиминовскому ушку, чтобы тот мог расслышать.       — Ох, нет, я тут с друзьями. Мы веселимся и празднуем день рождения моего лучшего друга.       — Может повеселишься и со мной? Я немного заскучал, а ты очень даже хорошо двигаешься.       Пак хотел было отказать, да и плохой идеей было бы согласиться, поэтому он просто помотал головой, как тут же по его взмокшей талии поползла чужая рука.       — Почему нет? Ты такой сладкий и так вкусно пахнешь, — нахал, несмотря на то, что Чимин упирался ему руками в грудь, стал целовать его ушко, что конечно же не могло нравится Паку.       Намджун возник ровным счетом из неоткуда, позади, нарушившего личное пространство, пристающего к Чимину парня. Если бы Чимин не вызвал своим взглядом и поведением недовольство со стороны, возможно бы, Ким и не решился подойти, а так он прекрасно видел, как этот парень доставлял блондину неудобства в эту секунду, поэтому сидеть так просто и наблюдать за этим пьяным тошнотворством у Кима не вызывало радости.       Он поднялся с кресла, направившись прямо к этим двоим и не став дожидаться, когда все это возьмет новые обороты, просто отдернул незнакомца в свою сторону, заставив развернуться.       — Какие-то проблемы? Тебе же парень ясно намекнул, он не хочет, чтобы ты к нему приставал… Так что, отойди, — наступает Намджун своим ростом и невозмутимым лицом, — тебе ясно?       Незнакомец лишь заново притягивает Чимина к себе, на что тот уже сильнее отталкивается.       — Пусти меня!       — Хэй, пошли со мной. Тут нам не дадут поговорить.       — Я не хочу!       Пак был пьян и поэтому сильно отбиваться не мог, но и это ему не понадобилось. Намджун точно терпеть игнорирование не стал бы, но без привлечения охраны не обошлось, и уже двух сцепившихся парней, разнимали в холле заведения.       Ну вот почему так всегда? Всем надо объяснять всё доступным насильственным языком, а в частности, просто бить лицо. Намджун тоже был под действием алкоголя, так что и эти его размышления сейчас бы не пригодились ему; пьяный рассудок хотел одного — расплаты над тем, кто уклонился от его предупреждения и продолжил вести себя как конченная ступень развития на этой планете.       Охрана тоже по всей видимости дремлет, когда оба парня уже ведут друг против друга отчаянное столкновение. Намджуну попадает в нос, он не останавливается, сплевывает кровь, смотрит надменно, уничтожающе и уже в следующую секунду творит суд, нанося удары по лицу обидчика. У того морда от этого расплывается и всё изображение сводится к маленькой красненькой точечки на пикселе. Он падает в руки кому-то из столпившихся, опираясь на них же и с вытянутым вверх указательным, направленным на него, пальцем грозит: мы еще встретимся, погади только!       Намджун молчит, толпа вновь начинает танцевать, неизменно остаются лишь они одни, стоять с Чимином посредине всего этого действа. Один испуган, а второй просто рад, что с Паком все в порядке. Ким в очередной раз, придерживая кровоточащий нос и вытирая губы, решает заговорить с шокированным парнем, что минуту назад оттаскивал его от другого.       — Чимин, эй, все нормально?       Пак ничего особо не слышал, только вот, отойти от увиденного не мог. Зачем они так рьяно размахивали кулаками прямо тут? Чимин думает, то ли это случайность, то ли он уже спит и это все ему снится.       — Пойдём, — он выводит старшего из толпы, за руку, ведёт того в туалет, и усадив на край большой раковины, смочил под краном край своей рубашки на рукаве, — Тебе не стоило, всё-таки, твое прекрасное лицо пострадало. — Пак протирает рукавом кровь, с губы старшего, потом снова, но уже пальчиком. — Он обычный парень, такие часто пристают ко мне.       Блондин простирнул рукав, смотря в пьяные глаза напротив.       — Но всё же, спасибо.       — Лицо — это просто внешность, как данное, нечего из-за него переживать.       Всё это время Намджун, облокачиваясь о край раковины, наблюдал за действиями Чимина со стороны. До чего же милый парень, постоянно смущающийся его присутствия вдруг так по взрослому и без запинки заговорил; выглядит очень интересующее. Как блондин закончил с его незначительными ссадинами, которыми он и считал таковыми, Намджун весьма требовательно притянул Чимина к себе за руку, но выразился он в мягкой форме.       — Эй, я просто хочу сказать, что стоит быть осторожным, даже с обычными. Если что, ты всегда сможешь положиться на меня, — с вопросом заглядывает в чужие глаза, — хорошо?       — К-конечно… — снова смущенно отвечает Пак, чувствуя через рубашку его горячие ладони. Алкоголя в обоих предостаточно, но вот никто не решается ступить за черту дозволенного, разве только чуть-чуть.       Пак смотрит в ответ, в эти серьёзные глаза, ищет в них понимания, и очень осторожно приближается, поднимается на носочки, мягко целуя того в губы, слегка касаясь пальцами его щеки. Намджун такой прелестный, идеальный, в нём было всё, что нужно Чимину, только возможно сам Ким этого не знал.       Мину наскучила вся эта дотошная, пьяная и развратная атмосфера, он просто не выдерживает. Его ноги сами поднимают его, ведут через танцпол к выходу. Но старший не может оставить тут Чимина и Юри без присмотра, даже наедине с Намджуном, поэтому он успевает зайти в туалет, где и обнаруживает блондина.       — Чимин, — Юнги смотрит из-под челки на замеревшего возле Намджуновых губ парня, и с издевкой закидывает глаза, — пойдем домой, хочу, чтобы ты составил мне компанию.       Но Пак наверное не этого хотел; не носиться с пьяным другом в его день рождения, а побыть с тем, кого любит, хотя бы в этот раз. Юнги понимает. Понимает, и поэтому уходит, смотря в глаза Пака, полные печали за ушедшего друга.       Теперь его пьяное тело понесет по тротуару, а в голове будет звучать жуткая пульсация и звон. «За что ты так?» — шепчет про себя Мин и улыбается ночному небу, которое едва видно за сгустком пара и газов.       — Мин Юнги?! Это ты? — вдруг его окликнули сзади, и трое парней тут же настигли вышедшего из клуба.       — Чего вам?       — Давай поговорим, есть к тебе претензии.       — У меня нет желания разговаривать с вами в свой день рождения.       — Да ну, а вот я бы поговорил с твоей мамкой, почему она родила не дочь, а сына, ведь ему нравится давать в жопу! — все стояли спереди и лишь один трепался перед Юнги, находясь в явном гневе.       — Откуда такая информация? — лениво тянет Мин, скучая от этого разговора.       — Ты же тот педик, котрый толкал речь о любви на паре своему другу. Думаешь мы такие тупые и не поняли что ты из этих?       — А как это тебя касается?       — Хах, да так, что я не собираюсь дышать одним воздухом с педиком! — и этот самый, стоящий у самого носа Юнги, замахнулся и ударил его, наверное, в челюсть, да так, что Мин отшатнулся назад от этого удара. Что ж, типичный случай, и уже не первый у него.       — Ах-х, ну и что это? Ты собрался избить меня за мою ориентацию? Где твой мозг, парень?       — Чего ты там вякнул? — и снова этот недовольный парень ударяет Мина, только уже в живот, заставляя его скрючится, а после коленом разбивает нос и тот окончательно падает на землю.       — Ты, грязный педик, пачкаешь воздух своими словами и мыслями. Я сожалею тому парню, ведь он то, скорее всего, нормальный. А еще этот, прихвостень твой, тоже такой наверное. Вечно он милого строит, меня прямо тошнит! Подвесить бы его за хер и пусть болтается, хах, а тебя я бы заставил дерьмо жрать, оно же из задницы!       — Всё сказал? — кряхтит Юн.       — Чё, блять?       — Ты всё сказал, ублюдок?       — Хах, ты видимо не осознаешь, во что вляпался? — он берет бутылку, наверное то, что первое попадается ему на глаза, и со злостью выливает содержимое на темную голову, пачкая волосы дешевым напитком, бросая после стеклянную ёмкость на асфальт.       Юнги терпит, облизывая губы, и кривится от ужасного вкуса.       — Ну и пойло.       На этих словах уже в все трое, не сдерживаясь, применяют попытки сделать Юнги как можно больнее, избивая до потери сознания. Лежачего не бьют, говорите?       Чимин знает, Юнги не по себе от чего-то. Конечно? Пак хочет помочь и поэтому он должен быть рядом.       — Намджун, я должен идти. Спасибо, что помог. Я у тебя в долгу.       Чимин улыбается и с тревожной грустью покидает туалет. Скорее всего, Юнги пойдет домой пешком, забыв, что на парковке его новая машина. И Чимин пойдет следом, будет искать Хёна, и молить всевышнего, чтобы с ним ничего не случилось.       Парень выходит из клуба и вот он, в двадцати метрах, на той стороне дороги, подвергся нападению каких-то пьяных ублюдков. Может у Юнги и не держится язык за зубами, но сам он никогда не станет зачинщиком драки.       — Хён! Нет! Не трогайте его! — Пак с криками побежал на помощь, но вряд ли бы он смог помочь хоть чем-то уже бесчувственно лежавшему на тротуаре другу, — Уберите от него свои руки! — Чимин подбегает, пытаясь растолкать чужаков, и получает по лицу, падает, хнычет но встает, снова стараясь помочь. — Юнги, Юнги! Ты жив?! Прошу!       — Уберите этого прихвостня! — закричал зачинщик, и те двое переключились на Чимина, сначала толкнув его на землю, потом ударив по лицу и в живот. Чимину этого хватило, чтобы перестать двигаться и сопротивляться. Он лишь слезно шептал имя парня, которого видел в метре от себя. И когда те снова переключились на Мина, толкая его в бока ногами, Пак зарыдал, хрипло и протяжно.       — Уходите! Не трогайте его! Убирайтесь!       — Блять, как же он бесит! Заткните его!       Двое снова вернулись к Чимину, один держал его руки, а другой, другой сел на его грудь, и расстегнул ширинку.       — Хочешь и дальше орать? — прошипел мерзкий парень, сдавливая весом легкие блондина. Чиминовы слёзы, наверное, не знали как остановиться, и пока он безуспешно пытался высвободиться, наблюдая за тем, как Юна подняли на колени, и начали что то говорить прямо в лицо, ему самому пихали член в рот.       — Нет, ан-х, нет, — задыхаясь стонал Пак, не желая страдать и видеть страдания старшего. Но что они могут?       Юнги боковым зрением видел, что творили эти мерзавцы с его Чимином. И если свои увечья он мог стерпеть, то это уже выходило за рамки. Парень тянется за осколком бутылки и с явной силой вонзает его в ногу своего обидчика. Тот с воплем падает на асфальт, а Мин спешит помочь младшему, подняв другой осколок, вонзает его прямо в спину тому, что совал свой грязный член младшему в рот. Крики заполняют улицу, и парень просто напросто бросает свою затею. Третьего он трогать не стал, тот и сам был до жути напуган. Юнги оттолкнул его и из последних сил поднял плачущего Чимина, обняв за талию.       — Идём отсюда.       Стоит им дойти до дороги, как Юнги ловит такси, и оба скрываются за желтым каркасом и черным стеклом.       Всё это закончилось, лишь когда оба дошли до квартиры Юнги, и открыв дверь, ввалились внутрь. Чимин хрупкий, чувствительный парень, от чего конечно все эти удары сделали ему больно. Юнги был пьян и не совсем чувствовал то, что с ним творилось на самом деле. Кровь из носа запачкала рубашку, свою и Пака, но это было не столь важно, когда оба уже лежали на полу в прихожей.       — Ты в порядке, дышать можешь?       Чимин развернул голову, но очень мутно видел черты лица старшего, из-за слёз и той обиды, что так рвалась наружу.       — Всё нормально, теперь, всё нормально, Хён. Я так боялся, что они могут поранить тебя. Я так испугался, когда ты не двигался, — судорожно из глаз полились слёзы, а грудь заходила ходуном от частого дыхания. Кажется, его накрыла истерика.       Мин улыбнулся уголками губ, притягивая парня к себе, так что тот уже мог лежать на его груди.       — Т-ш-ш, Чимин, не нужно плакать. Все же обошлось. Я жив, всё хорошо. А те придурки получили по заслугам, и больше не сунуться ко мне.       Тонкие пальцы разглаживают пряди на макушке. Чимин, кажется, успокоился. Он такой тёплый, а его горячие слёзы на груди Мина, теперь просто прожигали кожу.       — Чимин.       Пак перестал плакать, но тревога всё же осталась глубоко внутри. Касания Юнги на спине и волосах давали расслабиться, и просто больше не думать о кошмаре, который они пережили.       — М? — Пак приподнимает заплаканное лицо и смотрит в глаза старшего.       — Спасибо, малыш, спасибо, что следуешь за мной.       Прикрытый взгляд с теплотой растворяется в глазах Чимина, который поднимается к лицу Юнги. Он в паре сантиметрах от пухлых губ блондина, которые нужно успокоить мягким поцелуем. Так тот и делает, притягивая Чимина за затылок. Старший не дает улизнуть, целуя мягко, но с языком, уделяя внимание каждой губе мальчишки.       Зрачки Пака сужаются, но отступать Чимин не спешит. Выпитый в нём алкоголь делает своё дело, поэтому младший просто растворяется в горячем поцелуе. Юнги очень хорош в этом, от чего у Чимина ещё больше выделяется слюна и он делает этим губы напротив мокрее.       — Хён, — тихо стонет Пак, приподнимая бедра над бедрами Мина.       А Юнги неспешно погружается в размеренные поцелуи. Раз они решились, хоть и в пьяном состоянии, то пускай растягивают удовольствие. Старший снимает с плеч Чимина куртку, потом стягивает немного край джинсов, ощупывая под тканью бархатную кожу ягодиц.       Мин стонет, от части, потому что Пак давит на его промежность коленом. И видимо это так просто не закончиться. Где сейчас Тэхен, что он делает, и чем занят Чонгук, Юнги уже больше не тревожило. Хотя, он всё же переживал насчёт того, что делает сам.       Если уж Тэхен решил над ним поиздеваться, то почему Юнги нельзя? Пак отступает, прекращая поцелуи, восседая на бедрах старшего.       — Так нельзя, Юнги. Мы, мы же друзья, и даже когда ты так пьян, я не могу пользоваться тобой. — Чимин, шатаясь, поднимается на ноги. — Давай лучше обработаем раны. Это лучше, чем то, что мы хотели бы.       Глаза Чимина слезятся, ведь только сейчас он почувствовал боль от всех нанесенных увечий. Слёзы снова градом посыпались из глаз и Пак рухнул на колени. Тело ныло, а в груди сильно сжималось сердце. Почему же так больно, морально невыносимо?       Юнги замер, в непонимании, и наверное, в сожалении. Он ранит Чимина, если не послушает. Этого Мин хочет меньше всего.       — Прости меня, пожалуйста. Чимин не плачь, — Мин с трудом поднимается и подползает к Паку, обнимая его за плечи, — Ты прав, мы не должны этого делать. Всё хорошо. Давай же, Чимин, пойдем.       Оба поднимаются, идут на кухню, и Мин первым усаживает Чимина на стул. У него разбита губа и бровь, и скорее всего, есть множество синяков на животе и боках.       — Мы, конечно, ещё легко отделались, а вот тому парню, блять… — он стиснул зубы, понимая, что встрянет по полной, если те заявят на него в полицию. Штрафом он точно не отделается. — Ладно, я придумаю что-нибудь.       Аптечка была на верхней полке шкафа в прихожей, поэтому Мину понадобилось время, чтобы достать её. И когда он снова вернулся на кухню, готовый обработать раны друга, вдруг задумался. А ведь и правда, он чуть не изменил Тэхену, чуть не совершил самую ужасную ошибку. В уголках его глаз собрались слёзы. Черт подери! Мин судорожно ставит белый коробок на стол, открывает крышку и достает всё нужное.       — Чимин, ты же был с Намджуном, и я, я помешал вам. Я наверное всё испортил.       — Нет, Хён! Всё нормально, — поднял на старшего взгляд Пак, понимая, что так и было, но расстраивать Юнги не хотелось, тем более, хах, в день рождения. — Я хотел его поцеловать, я так долго ждал этого. Но ничего страшного, если я подожду ещё немного. Намджун помог мне и я перед ним в долгу.       Парень мечтательно расплылся в улыбке, пока Юнги обрабатывал его ранки.       — Хён, почему они затеяли драку? Что ты им сказал?       — Это из-за меня и Тэхена. Они поняли, что я признавался ему в чувствах.