Без Всего

День выдался холодным, но чрезвычайно солнечным, и Андрей воспринимал это как хороший знак. С самого утра он был наполнен предвкушением сегодняшнего суматошного утра в ЗимаЛетто. Ещё бы! Такая веселая находка ожидала всех сотрудников на производственном этаже. Неадекватный член совета директоров, запертый, как в клетке, за решеткой архива. От удовольствия хотелось жмуриться и даже урчать. Самое главное, не улыбаться так радостно, и все время проводить с Кирой. Оказывать ей поддержку, обнимать, держать за руку - всем своим видом показывать - он рядом. Бедной Кире, в эти дни, придется пережить двойное горе - годовщина родителей и срыв брата. Кто, как не жених должен быть рядом. Малиновский план одобрил, и очень сокрушался, что попал в пробку, и не успеет посмотреть на съехавшего с катушек Воропаева. А ещё, следует держать Кристину как можно дальше от этой ситуации. Андрей слишком хорошо знал, что неадекватная с виду сестра Воропаева может в любой момент перейти в боевую позицию защитницы семьи и тогда берегись. С виду абсолютно безобидна, внутри она обладала страшной силой. Жданов помнил слова отца - Александр и Кристина унаследовали нрав Юрия, крутой, напористый, жёсткий, бескомпромиссный. Он видел, как отец восхищается этим осиротевшим Сашенькой. В доме постоянно текли разговоры о его успехах, упорстве, уме, ууууууу… Мама этого не одобряла категорически - первыми нужно хвалить своих детей. Хотя, следует отдать отцу должное, он никогда не сравнивал их. Просто Александр казался ему ближе, или он, подсознательно, видел в нем погибшего друга. Кристина вызывала у отца постоянный шок, даже сейчас он иногда не мог сдержать удивлённого выражения лица, что уж говорить о времени, когда ей было двадцать лет. Хорошо, что сейчас отец был далеко. Может даже получится упечь Александра в какой-нибудь центр - далеко и надолго? Уложить его под капельницу с мощными препаратами и проведывать его там, с апельсинками. Но Жданов понимал, что это только мечты. В конце концов это был, в первую очередь, хороший способ его проучить, отвадить являться сюда с таким надменным видом победителя, хозяина. В свое время его отвадила мама, что там она сказала ему, Андрей так и не знал, но с ЗимаЛетто убрался в течении недели. Жаль, что к этому способу прибегнуть было больше нельзя. Андрей закинул голову, разглядывая насыщенно-голубое небо. Все-таки Малиновский гений! Так окрутить болтушку-Вику, она у него разве что с рук не ела. Вот кто умел окружить себя бабами, и оставаться при этом чистым. У Клочковой оказался задаток интеллекта, вот бы она пользовалась им почаще! Так споро и умело вытащить у Воропаева таблетки, что он даже не кинулся проверить пропажу! Правда, тут его ожидало разочарование - препарат оказался хоть и рецептурным, но не опасным, и далеко не наркотическим. Оставалось уповать, что совокупности стрессов будет достаточно для желаемого результата. Но ЗимаЛетто встретила Андрея тишиной. Ни охрана, ни ресепшн не были наполнены воплями и волнением. Планка настроения стала резво стремиться вниз. Жданов на автомате отвечал на приветствия сотрудников, слабо контролируя свое удивлённое выражение лица. Спохватился он только тогда, когда Буйо обратилась к нему: - Андрей Палыч, что-то случилось? - А? Что? - Он даже не расслышал толком вопроса. - Что случилось? - повторила Амура, выражая всем своим видом желание помочь. - Вы выглядите расстроенным. - Нет, нет, что Вы, Амурочка, все хорошо. - Улыбка вернулась на прежнее место. - Просто на сегодня запланировано слишком много дел. Буйо удивилась, и проводила его задумчивым взглядом. Затем кивнула и направилась на ресепшн. Сплетничать - решил Андрей, и направился в свой кабинет. Клочковой на месте не оказалось, но это было более чем ожидаемо. А вот дверь его кабинета была слегка приоткрыта. Видно, Катя только пришла, хотя такой небрежности он раньше за ней не замечал. Может торопилась? Андрей шагнул в кабинет, но так и остался стоять на пороге памятником самому себе. В кабинете было неприлично много народу в такое время, да ещё какого народу! Уютова сидела на диване рядом с Катей, и чем-то поила ее из огромной кружки. Пушкарёва сжимала на коленях свое пальто и выглядела хуже, чем обычно, правда куда уж хуже? Растрёпанная, без очков, во вчерашней мятой одежде. Холод прошёлся по спине Андрея. Не может быть! Но больше всего его волновала другая фигура. Александр, собственной персоной. В чуть расстёгнутой рубашке, переброшенным через согнутую руку пиджаком. Если не знать, какой Воропаев аккуратист, то можно решить, что он только что пришел к нему на прием. Мужчина стоял лицом к окну, совершенно не глядя на вошедшего, словно и дела ему никакого не было, словно ничего кроме вида перед ним его не занимало. Андрей шагнул в кабинет и прикрыл за собой дверь. Ольга Вячеславовна среагировала на звук, и тут же бросилась к Жданову. - Андрей Палыч! Господи, как хорошо что Вы пришли! - она вцепилась в его руки. - Тут такой ужас был! - Ольга Вячеславовна, успокойтесь. - Андрей старался сконцентрироваться только на говорившей с ним женщине, игнорируя целиком и полностью взгляд, которым одаривала его Катя. - Спокойно расскажите мне, что произошло. - Вчера, уже поздно вечером, когда уже никого не было, Катенька ещё дорабатывала в архиве, ну том подвальном, - женщину потряхивало, и Жданов погладил её руки, подбадривая. - Александр Юрьевич тоже там был. - Она повернулась в сторону Воропаева, но он так и не сменил позы. - Там замыкание произошло какое-то, понимаете? Недоразумение, и их… он тим… дверь архива… - Женщина перевела дух. - Закрылась дверь архива и они не могли выйти. Целую ночь там просидели, Боже мой! В таком холоде. - Она всхлипнула, и Андрей растерялся. - Ну тише, тише, Ольга Вячеславовна. Все уже хорошо. Кто их обнаружил? - он перевел взгляд с Уютовой на Катю. Но та рассматривала свои руки, сложенные на коленях поверх пальто. - Так я и обнаружила, с Виктором Федоровичем, нашим электриком. Милко меня вчера попросил лично удостовериться, что тот станок для вышивания починили. Вот мы туда и пришли до начала смены, а там… - она судорожно вздохнула. - Я очень испугалась, Андрей Палыч. - Чего? - ухватился за такую нужную ему эмоцию Жданов. - Или кого, Ольга Вячеславовна? - Он снова взглянул на Воропаева, но тот не соизволил повернуться. - Да нет, ничего, никого - ситуация страшная. Целую ночь, на полу, в холоде, без воды и… Там же даже о помощи некого попросить. И это ещё хорошо, что я и Виктор Федорович были первыми, кто туда пришел. Если бы наши девочки, сотрудницы, первыми явились, ой,- она отпускает Андрея и прикладывает руки к щекам, качает головой, - это же потом сплетен бы было! Андрей вздыхает, маскируя раздражение и злобу за волнением и поддержкой. Мне-то сплетни и были нужны, идиотка, - в сердцах думает он. - Никаких сплетен бы не было, не волнуйтесь, у нас в компании работают хорошие и ответственные люди. - Он поглаживает плечо Уютовой, проявляя заботу. Женщина замирает под его рукой и поднимает на него глаза. В её взгляде он читает сомнения в его адекватности. И правда, нужно же было ляпнуть такое. Он кожей чувствует, что даже Катя смотрит на него удивлённо. Только Воропаеву, у того чёртового окна, до него и дела нет. Ольга Вячеславовна испускает долгий, тяжёлый вздох. - Главное, что уже все позади, - произносит она, словно уговаривая себя. Затем оборачивается к Воропаеву, и очень мягко, почти нежно зовёт его, - Александр Юрьевич, может вам, все таки, чаю принести? Андрей ожидает, что тот попросту не ответит, так и будет стоять, источая презрение и ненависть ко всем людям в целом и к нему в частности. Но мужчина поворачивается, слегка улыбается взволнованной Уютовой и произносит: - Нет, Ольга Вячеславовна, спасибо огромное, мне не нужно. - Голос его низкий и хриплый, но спокойный. Воропаев переводит взгляд на Катю, затем продолжает. - А вот Екатерине Валерьевне ещё чашечка не повредит. Уютова кивает и, извинившись перед Андреем, уносится из кабинета приговаривая - “сейчас, сейчас”. Александр продолжает молчать, и Жданов присаживается около Кати. Обнять? Не трогать? С чего начать? - Катенька, как вы? - он решает осторожно взять ее руку в свои. Девушка не сопротивляется, но и в ответ его руку не пожимает, она только жмёт плечами, не отвечая на его вопрос. Андрей продолжает: - Как Вы там оказались? - На этот раз она поднимает на него глаза. Очки на своем законном месте, и он видит, слишком хорошо, невыплаканные слезы. Конечно! Оказаться запертой с Воропаевым на целую ночь. - Я там и была, - тихо произносит она, - не оказывалась, а была. Я же документы относила, вы же сами меня об этом попросили. - Но я думал, что вы ушли, - произносит Жданов и замолкает. Кретин! Включай мозги, что ты несёшь! Катя смотрит на него испуганными глазами загнанного животного. В них столько тоски и отчаянья, что ему хочется крикнуть - да не собирался я тебя там с ним запирать! Мне нужно было запереть там только его. Его! Понимаешь? Но он сдерживается и просто продолжает гладить её руку, не зная что сказать. Время утекает, но никто не произносит ни слова. Нужно как-то разруливать ситуацию. Молчание всё только усугубляет. Малиновский, где же ты, твою мать! Андрей поднимается и делает шаг в сторону Воропаева. Нужно начинать разговор. Не так - нужно закончить разговор до того, как вернётся Уютова. - Саша, - это всё что он успевает произнести. Александр разворачивается, и в несколько широких шагов преодолевает расстояние, которое их разделяет. Андрей успевает подумать, что нужно было снять очки - вдруг осколки стёкол полетят внутрь. Но разъярённого Воропаева останавливает Пушкарёва. Она подхватывается с дивана и закрывает собой Жданова выставив руки вперёд. - Нет! Александр Юрьевич, не надо! И Воропаев замирает, как по взмаху волшебной палочки, оставленный тонкими девичьими руками, что едва касаются его груди. Андрей видит, какой Воропаев бледный, не то чтоб раньше он отличался особым загаром, но такой землистый цвет лица он видит у него впервые. Даже губы, сжатые в тонкую полоску, белёсые. Мужчина делает шаг назад, разрывая контакт с Катиными руками, а Андрей, прихватив ее за плечи, наоборот прижимает её к себе. За таким живым щитом можно снова попробовать завести разговор. Но Александр начинает первым. Он шипит и скалит зубы, но не переходит на крик, вбивая свои обвинения в Андрея буквально на грани слышимости. - Ты больной на всю голову кретин, Жданов, - выплёвывает он, - не выросшая из подросткового возраста маленькая падла. - Он сжимает и разжимает кулак правой руки, продолжая держать пиджак переброшенным через левую. - Если ты так хочешь от меня избавиться, выбери вариант какой попроще - пристрели, машиной переедь. Но перед этим удостоверься, что я один. Лес рубят - щепки летят? Так не прокатит, Андрюша. Как ты думаешь, что дальше будет? Все внутри Андрея сжимается от ужаса - Воропаев может пойти к отцу, настроить против него Киру, даже мама его не поддержит, узнав о такой выходке, и тогда всё - прощай директорское кресло. - Саша, ты что! - он сильнее сжимает Катины плечи. - Я не собирался тебе вредить! Боже, я клянусь, что это была шутка. Глупая и … мне нет оправдания, я понимаю, - он вздыхает и покаянно опускает глаза, затем снова смотрит на Александра уже с мольбой. - Я был уверен, что охранник будет делать обход и спустится на производственный этаж и выпустит тебя. - Что охраннику делать в подвале ночью, идиотина, - шипит Александр, но попыток достать его кулаком не предпринимает. - Я был уверен, что ты пошумишь и он услышит, пойдет проверит и выпустит. Ты что, правда думаешь, что я способен навредить брату моей любимой женщины? - он чувствует как Катины плечи под его руками становятся каменными. Погоди, и до тебя очередь дойдет - думает он, слегка поглаживая её кончиками пальцев. - Кира бы мне этого никогда не простила, - заявляет он, теснее прижимая к себе Пушкарёву, так, на всякий случай. - А с Катей я бы ни за что так не поступил, даже в шутку. Вы же это понимаете, Катенька? Он слегка разворачивает её к себе лицом, но не отпускает. Девушка кивает не глядя на него, хотя до этого во все глаза следила за Александром, защищая Жданова от порывов необдуманного воропаевского гнева. Андрей видит, что Сашка всё ещё зол, его челюсти сжаты с такой силой, что ими сейчас можно колоть не то что орехи, даже алмазы! Воропаев собирается сказать ему что-то ещё, но не успевает. Дверь кабинета распахивается, и вбегает испуганная, взвинченная Кира. Замирает на миг, как до этого замер Андрей, а затем, сфокусировав своё внимание на Александре, с криком бросается к нему. - Саша! - В одном простом слове столько боли, что Жданову на миг даже становится не по себе. Наблюдая за тем, как Воропаев заключает Киру в объятья, он думает, что настоящий ключ к его спокойствию, как раз сейчас у Александра в руках. Он следит за каждым их движением, удивляясь, как секунду назад разъяренный мужчина так нежно гладит свою сестру. Воропаев шепчет ей что-то нежное, ласковое, едва различимое. Касается её волос, поглаживает спину, его глаза закрыты, лицо расслабленно. Так выглядит настоящая любовь к близкому человеку? Андрей был уверен, что Александр не простит Кире выболтаный секрет. Андрей бы на его месте не простил. Но в движениях и словах Воропаева нет ни горечи, ни упрека - нежность, любовь, забота. И Жданов понимает, что Александр готов прощать сестре многое. Он готов простить ей всё, даже если она решит загнать ему нож под ребра.