Без Всего

Жданов пытался рассмотреть свой нос в небольшом, тиснутом у Вики, зеркальце. Малиновский следил за этим вынужденным любованием с саркастичной усмешкой. - Он у тебя уже не такой красный, - спокойно заметил Роман, примечая, что Андрей явно недоволен тем, как все еще выглядит его нос. - Все равно болит, зараза, - подметил Жданов, откладывая зеркальце в сторону. - Что ты хочешь, дня три прошло? Четыре? – разводит Малиновский руками, ты же сразу себе даже не приложил ничего холодного. - Катя не озаботилась, - возмутился Жданов. - А куда слиняла твоя Железнозубая Леди, я не понял? Ты же оказался в беде и страданиях, и ты хочешь сказать, что она не сидела у твоей импровизированной постели? - кивает на диван. - Нет, - растерянно и как-то даже обиженно тянет Жданов, - я ее потом только с Зорькиным нашел в зале советов. Сидели, рылись там в тех документах, которые эта Ремез принесла. При упоминании этой жуткой бабы Малиновский кривится, как от лимона. У него было стойкое ощущение, что эта ручная змея Воропаева приходит сюда не только для того, чтоб помочь с проблемами ЗимаЛетто, но еще и для того, чтоб посильнее унизить его, Романа. Он несколько раз пытался ввязываться в пикировки с этой бабой, хотелось доказать ей, что он способен поставить ее на место, но куда там! Она шипела на него и плевалась ядом так, что Воропаев с его подколками казался сущей мелочью. А все потому, что Александр видел края, и все эти беседы не выходили за грань неприязни, каждый делал то, что может, в том формате в котором привык. У Ремез тормоза были срезаны напрочь, она вываливала все, что думает, умудрялась унизить без единого матерного слова. Кира поделилась со Ждановым, а Жданов в свою очередь с ним, что Раиса и Александр были не просто друзьями, они, как выразилась Кира, периодически встречались для секса. Малиновский пару раз решил подколоть её этим, но натолкнулся на стену чистого непонимания. Ремез отказывалась понимать, в чем там проблема. Обычно на такие подначки она не реагировала никак, и только один раз отбрила его весьма конкретным заявлением, когда он застал ее в гордом одиночестве, без компании этих двух четырёхглазых калькуляторов. - Роман Дмитриевич, - вздохнула она, - вам что так неймется? Вы что конкретно знать хотите? Сколько раз? Сколько лет? В каких позах? – Ремез поднимает на него глаза, улыбаясь как всегда надменно, недовольно, даже брезгливо, - это же насколько нужно иметь отвратную личную жизнь, чтоб лезть в постель к другим, - Малиновского от такого заявления покоробило, - мы с Воропаевым были любовниками, спали вместе. Вам стало легче от того, что я это подтверждаю? - И что, Раечка, вас не беспокоит, что вас используют? – ему хотелось укусить его побольнее. - Расслабьтесь, Ромочка, - и мужчина дёрнулся от непривычно фамильярного обращения, - все используют всех, просто кто-то более открыто, кто-то менее открыто. Каждый получает то, за чем гонится. Воропаев гораздо честнее вас, если он собирается что-то сделать, он об этом сообщает. Что делаете вы? Подползаете укусить за пятку? Не боитесь, что во время такого маневра вас поразят в голову? - Это не я сейчас тружусь бесплатно на благо убыточной фирмы, - бросает Роман зло. - А вы гораздо циничнее, чем я думала, - Ремез открывает очередную папку, - вы же своими руками уложили фирму в долговую яму. Я повторяю вам, Роман Дмитриевич, я делаю это исключительно ради дружбы с хорошим человеком, и абсолютно неважно, что нас связывало с ним до этого, - Малиновский ощущает, как она скользит по нему взглядом, - знаете, мне вас даже жаль, правда, искренне жаль. Если в вашей жизни нет людей, которые готовы помочь вам просто так, значит, вы что-то не так делаете со своей жизнью, - затем она немного отклоняется в сторону, словно бы заглядывая Роману за спину, - Коля, хватит топтаться за дверью, твоя маячащая фигура начинает меня бесить. Не умеешь подслушивать, не берись. Зорькин буквально заскакивает в комнату, чуть не сбивая Малиновского. - Я не подслушивал, - возмущается он, вы громко говорили, - добрый день, Роман Дмитриевич. Роман кривится и кивает. Ремез возвращается к документам, заявляя Малиновскому: - Думаю, что мы с вами закончили на сегодня. Но, если у вас, Роман Дмитриевич, будут ко мне еще какие-то вопросы, то милости прошу, - она обводит рукой зал заседаний, все также не глядя на Романа, - здесь, временно, продолжается мой дозор. Тогда Малиновский ушел от нее не солоно хлебавши в очередной раз. Но желание как-то поставить на место эту выскочку все не утихало. - Ты теряешь свои позиции, Жданов, - заявляет Роман, почесывая нос, - слишком стремительно даже, знаешь ли. Давай, возвращай нашу Леди о Четырех Глазах! Она твоя поддержка, опора и алиби! Я за ней замечал странности в последнее время, но списывал их на стресс, на Воропаева, который тут отирается без остановки. Не взяли его ни черти, ни Вертинский. Даже как-то обидно, - вздыхает Малиновский. - Ты о чем сейчас? Ты намекаешь, что Катенька ко мне охладевает? – спрашивает Жданов, покачиваясь в кресле. - Гораздо хуже, мой дорогой друг, переключается, - Роман откинулся в кресле, постукивая пальцем по губам. - И на кого она, по-твоему, переключается? Неужто на эту свою мужскую версию? - Ты про Зорькина? – Жданов кивает в ответ, - нет, не про него. Мне кажется, наша Леди втрескалась в Сашеньку. Андрей смотрит на него несколько секунд, глаза его распахиваются в неверии, и Роман подбирается весь изнутри, словно сейчас Жданов подтвердит его догадку. Но вместо этого Андрей начинает хохотать, сильно, неостановимо, даже немного безумно. - Малиновский, ты что, крышей поехал? Да Воропаев, когда ядом плюется, в Пушкареву доплевывает постоянно! Она уже на него иммунитет выработала даже, огрызается. Если это страсть, то у тебя с Тропинкиной вообще любовь вечная. Роман вздрагивает при упоминании Машиной фамилии и кроит недовольную рожу. - Да не ори ты об этом! Видишь, я не хочу компрометировать барышню, – отмахивается он, поглядывая на дверь. Не маячит ли там силуэт Клочковой. - Ой ли, - продолжает потешаться Жданов, - просто кто-то хочет есть одновременно из двух тарелок без проблем. - Ты просто завидуешь, что я смог подобрать две удачные тарелки для этого, а твои тарелки для этого не подходят, - огрызается Малиновский, - одна умная, а у второй такой сервиз за спиной, что иногда в нос прилетает. Мужчина прекращает смеяться и зло зыркает на друга. Роман вздыхает и поднимает руки в пораженческом жесте. - Ладно, прости. Ты тут не при чем, - Малиновский не планировал ругаться со Ждановым, в конце концов, сколько дружат, одну лямку тянут. Да и ситуация с его бабами и правда сложная и гораздо более глубокая, чем простое желанием Романа не выбирать между готовыми на все красивыми и глупыми барышнями. - С Кирой-то у меня сейчас благодать, вон, даже Воропаев ко мне… благосклонен. Ты уверен, что мне нужно заново налаживать что-то с Катей? Все равно все наши экзерсисы стали известны. - Когда придет совет директоров, и твой папа явит нам свой светлый лик, ты думаешь Сашенька тебя не сдаст? Жданов открывает и закрывает рот, лицо его становится недовольным и напряженным, сразу видно, что Малиновский попал в цель. Андрей и сам мучился теми же страхами, что в итоге Воропаев выпнет его с хлебного, нагретого и беспроблемного места. - Ладно, ты прав, нам поддержка Пушкаревой нужна позарез, даже с учетом всего того, что уже знает Воропаев. Придется снова обратиться к твоей волшебной инструкции, - улыбается Андрей, но Роман отрицательно машет головой. - Ты уже сделал несколько шагов назад, пока не продвигался вперед, сейчас тебе придется не продолжать действовать по инструкции, а начинать с нуля. - Да я готов даже с нуля! – заверяет его Жданов, - как раз оттянется момент неизбежного. Да и приблизится к ней сейчас слегка проблематично. Ты, к примеру, ее сейчас наблюдаешь? – Роман снова отрицательно машет головой, - вот и я ее не наблюдаю, - Жданов разводит руки в стороны, - не буду же я за ней бегать, в самом деле. Пусть уже этот безумный месяц закончится, а там все пойдет гораздо легче. - Я считаю, что ждать не стоит, ты и так столько притормаживаешь, но, - Роман поднимает руку вверх, пресекая попытку Жданова возмутиться, - если ты так хочешь, то подожди еще немного, но за Катей присматривай. Ты же знаешь, у меня на это дело чуйка. Жданов соглашается, что уже хорошо. Настроение Малиновского немного улучшается, в конце концов, Андрей снова решил прислушаться к нему, главное контролировать направление движения. Чтоб не случалось такого рода рывков и остановок. Катя Пушкарева могла стать чистым пластилином в умелых руках, и если Жданов не хотел быть этими руками, то нужно было ему в этом помочь. Роман не был глуп, если со своего места полетит Андрей, он, Малиновский, полетит следом. И если Жданова его драгоценная мамаша куда-то да пристроит, то Роману, скорее всего, придется пробиваться самому. А делать этого так не хотелось! Место здесь было теплым, надежным, комфортным, удобным, оно приносило финансовую стабильность. Ну и, конечно, огромное количество красивых женщин, которые нуждались в той или иной помощи или протекции. Какой дурак хотел бы потерять такое место? Вот. А Малиновский дураком никогда не был. Роман искренне считал себя другом Жданова. Их связывали длительные и прочные взаимоотношения, которые так просто не разрушишь. Он уговаривал себя, что не только он сам искал в этом выгоду, Жданов тоже получал от него неплохой такой пинок под свой ленивый зад. Малиновский знал, что Жданов видел проблему в целом, и искал пути решения к ней с наскока, в отличие от Андрея, Роман всегда предпочитал есть слона по кускам. Иначе, есть огромный риск подавиться. Жданов хорошо видел ситуацию вокруг себя, прекрасно мог захватывать то, что видел, но при этом двигался вперед он лениво. В отличие от него, Роман видел цель четко, видел направление движения и обладал достаточным количеством силы, что подталкивать его в этом направлении. Все были в плюсе. В свое время, Маргарита Рудольфовна недвусмысленно ему намекнула, что ей больше нравится тандем ее сына с ним, чем с тем же Александром, с которым постоянно сводил сына Жданов-старший. Она обещала содействовать любым их начинаниям, лишь бы у Андрея появился гораздо более глубокий интерес к компании. Малиновский старался, но переплюнуть Воропаева, который был готов жить в своем кабинете, все равно не получалось. Павел Олегович продолжал хвалить «Сашеньку» на всех советах, и в очередном разговоре с Маргаритой Рудольфовной Роман заронил в ее душу сомнение, кого прочит на свое место Жданов-старший. Что сделала мать Андрея, ни Малиновский, ни Жданов не знали, но такой заинтересованный в компании Воропаев просто собрался и ушел в никуда. Жить стало проще, жить стало веселее. У Павла Олеговича больше не осталось выбора, как уповать на собственного сына. Трудолюбия Андрею это не добавило, но сравнивать его уже было не с кем, что очень играло им на руку. А потом было избрание Андрея Директором. Недовольства Воропаев не скрывал, высказываясь в своей едкой манере, но никаких действий предпринять не пытался, от него Жданова очень хорошо отгораживала Кира. Сестра Воропаева вообще была прекрасным щитом, она готова была оправдывать своего то недо, то пере-жениха в любом случае. Терпела измены, устраивала скандалы и снова терпела. Если бы периодически Александр не влезал в дела фирмы, может Андрей давным-давно бросил Киру. Малиновский думал об этом временами, он даже был готов стать тем, кто утешит расстроенную девушку. Заодно было бы приятно посмотреть, как бы перекосило Воропаева, узнай он, что Кира завела отношения уже с Романом вместо Андрея. Была вероятность, что Сашеньку хватил бы удар. Малиновский вздохнул, да, Воропаев был одной из их постоянных проблем. Когда кроме Киры их стала спасать от него еще и Катя, то все стало более чем идеально. Роману доставляло удовольствие видеть как бесится Александр, не способный доказать, что документы, подготовленные Пушкаревой, это своего рода липа. А еще Роман очень удивился, что Александр искренне верил, что хотя-бы половина из написанного там была правдой. Воропаев не казался Малиновскому наивным, может ему, просто, было не чуждо оптимистичное мышление? Со скрипом Роману пришлось признать, что ситуация с Вертинским превратилась в жопу из-за длинного ждановского языка. План был так прекрасен! Вот как, как Андрей умудрился так его засрать? Пришлось подключать Воропаева, и то, куда все вылилось, оказалось просто невероятным везением. Под ударом оказался сам Александр! Роман не верил своему счастью, когда Андрей сказал, что Воропаев планирует оставить все как есть, предлагает помощь с кредитами. Поведение было более чем странным, но Роман осознал, что сольную скрипку тут играла Кира. Ради счастья любимой сестры этот идиот был готов голову на отсечение дать, что он фактически и сделал. Ремез рвала из всех жил, надеясь успеть собрать нужную для Вертинского сумму, а Малиновский в тайне надеялся, что с первой выплатой они опоздают. Смерти Александра Роман, конечно, не хотел, но хороший урок был бы для Воропаева не лишним. Даже сейчас, находясь в прямой зависимости от дел фирмы, Александр умудрялся отчитывать Жданова, периодически указывать Роману на его место. Злило то, что приходилось глотать половину слов из того, что можно было сказать раньше, огрызаться приходилось осторожнее. Если Воропаев решит его убрать, пригрозит Жданову, что все расскажет родителям, то у Андрея не будет выбора. А вылететь по прихоти этого индюка не хотелось. А еще Малиновский начал замечать интерес Воропаева к Пушкаревой, было видно, что Александр, наконец, рассмотрел их игрока в полной мере. И теперь, скорее всего, присматривался, как бы лучше затащить ее на свою сторону. А этого допустить было никак нельзя! Нужно было что-то делать, и Роман очень надеялся, что с Пушкаревой, все-таки, разберётся Жданов, а с Воропаевым решит вопрос Вертинский. В то время как Роман будет взирать на все это со стороны – когда проворачиваются такие дела, руки должны оставаться чистыми, всегда нужно иметь возможность доказать, что он не у дел. Ситуация между Кристиной и Андреем тоже немного пошатнула стройный план Романа. С этой воропаевской сестрой он бодаться, точно не планировал. Планетная на всю голову Кристина была самым непредсказуемым соперником, да еще и верным Александру на все сто, ее не переманишь, не перетащишь. И что она до сих пор не в своей Индии? Там ей самое место. Он до сих пор помнил, как бросилась она на него и Жданова почти четырнадцать лет назад, когда Воропаев угодил в больницу. Только чудом врачи оттащили ее от них, предотвратив членовредительство. Как ни странно, спас из той ситуации их тогда Воропаев, и Маргарита Рудольфовна. Александр в принципе не хотел никаких разбирательств, ведь могла пострадать и Кира, которая, хоть и косвенно, тоже принимала участие в той… ситуации. В то время как маменька Жданова чуть ли не из штанов выпрыгивала, чтоб избиение Александра не расследовали совсем. - Ты представляешь, какой будет позор на нашу фамилию, - увещевала она Воропаева, - а твоя сестра? Об этом будут писать газеты! Это будет на слуху. Александр с ней соглашался, даже Кристине пришлось поддержать эту идею. Делу не дали даже минимальный ход. Воропаев худо-бедно оклемался, и укатил со старшей сестрой обратно в Питер. И Малиновский ощутил, что напряжение, наконец, спало. Второй раз он чуть не получил от Кристины в глаз, когда он вместе с Кирой навещал тогда уже работающего в политической сфере Воропаева в той же больнице. Заговоренное место встречи право слово. Угодил туда Александр по глупости, молодости и неопытности. Как рассказывала Жданову Кира, от которого Малиновский и почерпнул эти сведенья, Александр оказался слишком несговорчив, и ему решили доступно пояснить, что бывает, если отказать ТАКИМ людям. Воропаев оказался в больничной палате со сломанной рукой, сотрясением мозга и неуемный гневом на ситуацию. Отходили его тогда знатно. Когда Роман провожал к нему Киру, вместо так неудачно загулявшего Жданова, то едва смог узнать Воропаева. Кира оставила их наедине буквально на минуту, ей нужно было найти Кристину. Александр поинтересовался, где же Жданов, и Роман не утерпел, весьма прозрачно намекнув на загул Андрея. В конце концов, это ни для кого не было тайной! То, как Воропаев взвился на постели, стояло перед глазами до сих пор. Он что-то высказывал Роману о поведении Жданова, и даже пригрозил кому-то что-то оторвать. Но выглядело это жалко и нелепо. Кирин защитник в этот момент выглядел более чем несостоятельно. Кристина зашла в палату как раз тогда, когда Воропаев оседал обратно, теряясь от сильного перенапряжения. Только Кира спасла Романа от гнева сестры, которая, при всей своей взбалмошности, глупой не была. И без слов было ясно, кто довел Александра до такого состояния. Больше Роман к нему в больницу не потыкался, хотя бессильный Воропаев это то еще удовольствие. Малиновский верил, что раз в пару лет Сашеньке была полезна такая встряска. За такими мыслями Роман добрался до своего кабинета, предварительно прихватив кофе из стоящей в коридоре кофемашины, никого напрягать или видеть не хотелось. Было желание посидеть и подумать в тишине. Но мечтам сбыться было не суждено. В кабинете его ждал сюрприз – на столе, покачивая стройной ножкой, восседала Тропинкина. Сюрприз приятным не был. Малиновский свои отношения с ней афишировать не собирался, а потому и встречи средь бела дня его напрягали, нервировали, а никак не наводили на другой лад. - Роман Дмитриевич, я вас тут жду, жду, - протянула она интимно, соскакивая со стола, тряхнув роскошно демонстрируемым в вырезе бюстом, - я соскучилась, - она попыталась обнять Малиновского, но тот проворно увернулся, прикрываясь стаканчиком с горячим напитком. - Машенька, я же просил вас так не делать когда мы в стенах ЗимаЛетто! Вы же понимаете, что обычно всякого рода отношения между персоналом не приветствуются, вы же не хотите, что у нас были проблемы? – девушка сникла, и Роман решил ее подбодрить, - я же обещал, что мы встретимся сегодня вечером! Проведем восхитительное время вместе, - пришлось подойти ближе и погладить ее по щеке. Наблюдая, как она прикрывает глаза под этой нехитрой лаской, - не расстраивайся, ты же знаешь что так нужно, - шепнул он, и все-таки коснулся ее губ своими, не целуя, а скорее намекая на поцелуй, - такие встречи в стенах компании лучше не проводить. Девушка вздохнула, а потом немного возмущенно заявила: - Вот почему одним все, а другим ничего? Так нечестно! – она даже топнула ножкой от досады. - О чем это ты? - немного удивился Роман, - кому это все? - Так Воропаеву этому, - возмущенно махнула рукой Маша, и, буквально через секунду, глаза ее испуганно распахнулись, - ой, простите, я что-то чушь несу! Мне и правда, нужно бежать, на рабочее место. Но Роман уже сделал стойку на полученную информацию, не хуже, чем охотничья собака на след. Тропинкина знает что-то о Воропаеве. Ему захотелось остановить эту идиотку и расспросить сразу, не отходя от кассы. Но Малиновский знал: терпение – благодетель. Было видно, что Мария проговорилась о чем-то серьезном, секретном или тайно хранимом. Он решил немного усыпить ее внимание и волнение. Нежно поцеловав ей ручку, он произнес: - Конечно, Машенька, бегите. Я буду ждать вас вечером, и это время будет только для нас. Девушка сразу успокоилась, было видно, что она обрадована, что мужчина пропустил ее слова мимо ушей. Она попрощалась и выскользнула за дверь. Малиновский отхлебнул кофе и улыбнулся. Что же тебе тут такого можно, Воропаев? Этим вечером следовало узнать.