Без Всего

Катя ощущает горечь во время поцелуя, и это не имеет никакого отношения к ее внутреннему состоянию. Этот чуть горьковатый привкус исходит от губ мужчины, и девушка не может полностью расслабиться под этой лаской. Она думает о словах Ремез относительно того, что Воропаев ест таблетки от головной боли пачками. Девушка ощущает, как сбивается с ритма, и мужчина прекращает поцелуй. Он немного отстранятся, выглядит Александр растерянным, и это настолько редкое зрелище, что Катя немного теряется сама. - Что-то не так? – мужчина поглаживает ей щеку, голос не выдает ничего, но глаза смотрят взволновано, - я сделал что-то… понимаю, сейчас очень мало времени, я хотел бы видеться чаще, но… - Нет, все так, я просто беспокоюсь, очень. Вы тратите на меня то время, которое могли бы потратить на отдых, сон, - Катя поглаживает его плечи, стараясь говорить спокойно, тихо, уверенно. Она хорошо помнит, что Кристина предупреждала ее: Александр становится максимально дистантен, если проявлять заботу в открытую. Мужчина делает шаг назад, лицо его теряет расслабленность, на губах играет знакомая ядовитая усмешка. - Катенька, не стоит беспокоиться лишний раз, поверьте, я сплю достаточно, - он окидывает ее внимательным, словно щекочущим взглядом, - небольшую экскурсию, или чаю? - Зачем вы так? – обращается она к спине мужчины, который направляется на выход из комнаты, - я не хочу чтобы с вами что-то случилось. - Так со мной и не случается, - заявляет мужчина, проходя на кухню, девушка просачивается следом, - как видите, я жив, цел, - он открывает холодильник и ругается, - вот же б… гадство. Катя выглядывает из-за его плеча, стараясь рассмотреть содержимое холодильника, но он практически пуст, за исключением пары пакетов, которые девушка не успевает рассмотреть. Из-за размеров самого холодильника, эта пустота выглядит особо удручающе. - Ваша квартира рассказала мне первую историю, - комментирует Катя, усаживаясь на табурет у стола, давая Александру место для маневра у варочной поверхности. - И какую же? – Воропаев открывает один из шкафов и выгружает оттуда несколько упаковок разного чая. - Вы плохо питаетесь, - мужчина смеривает ее тяжелым взглядом через плечо, - или просто редко едите дома, - Катя поднимает руки вверх, показывая, что вполне может ошибаться с первым выводом. Мужчина только качает головой. - Вот не выделывались бы с желанием погостить, не сидели бы голодной, - недовольно комментирует он, наполняя водой чайник и устанавливая его на плите. - А в холодильнике и впрямь нечего есть? – девушка чуть склоняет голову к плечу, следя за тем, как Александр занимается выбором чая. - Лёд есть, - мужчина бросает быстрый взгляд в ее сторону, - его точно можно есть. Вы какой чай будете? Черный? Зеленый? - Я все пью, - пожимает плечами девушка, и замечает, как на лице мужчины расцветает довольная улыбка. - Тогда, может, я вам коньяк налью? Раз вы все пьете. И с заваркой морочиться не надо, - звучит он очень довольно, и Катя ощущает зуд в кончиках пальцев: желание стукнуть его и посильнее. - Я пью любой чай, мне неважно, какой он будет, - произносит она, стараясь игнорировать его подначку. Обязательно становиться невыносимым? - Ну, раз неважно, тогда, - он убирает почти все упаковки, оставив на столе безликую, ничем не примечательную серую коробку, - вот, понюхайте, - он протягивает ее Кате, предварительно открыв саму коробку, и мембрану пакета в ней. Девушка неприлично ныряет в нее носом, вдыхая сладковатый аромат зеленого чая и знакомый цветочный запах. Она задумывается и пробует вдохнуть этот запах еще раз, мужчина терпеливо удерживает перед ней коробку. - Ну как? Подходит? – спрашивает он, когда девушка отчаивается угадать, что же за запах примешан к запаху чая. - Да, а что в нем? - она следит за тем, как Александр отмеряет несколько ложек в чайник. - Вы же сказали, что вам все равно, что это будет, - бросает он через плечо, но затем милостиво добавляет, - вы силились угадать лаванду, в этом чае у нее очень смягченный вкус и слабо узнаваемый аромат. - Вы решили заварить этот чай потому, что вы думаете, что мне нужно расслабиться? – Катя ужасно хочется поджать под себя ногу, но приличные девушки так не сидят, поэтому она старательно не меняет позу. - Я думаю, что вы все усложняете,- немного смеется мужчина, чуть отворачиваясь от плиты, - просто хороший чай для вечерних посиделок. - Вы сами собирали всю эту чайную коллекцию? - Катя кивает в сторону коробок в шкафу так, словно у мужчины глаза на затылке. - В основном их мне поставляет Кристина, парочку мне дарили, но дарят в основном хорошую классику, - Воропаев отходит от плиты и садится на стул, он закидывает ногу на ногу и хмурится, разглядывая собственные колени. Затем переводит взгляд на девушку, - когда вам нужно вернуться домой? - А я домой не планирую, - Катя старается звучать уверенно, достойно, весомо. Игнорируя жар, которым опаляются ее щеки. Она следит за тем, как мужчина выгибает бровь, как улыбка растекается по его губам. Ой, нет, она знает, что обычно следует за такой улыбкой! Так сложно не задирать ее в такой момент? - Это вы мне так заявляете, что собираетесь у меня ночевать? – улыбка его становиться еще более довольной, даже хищной. - Я ни на что такое не намекаю, я просто … - А вы намекните, я не против, - перебивает ее Александр, становясь неуловимо похожим на того Воропаева, которого она так опасалась до того, как узнала его поближе. - А я вам не намекаю, я прямо говорю, - гнет свое Катя, немного подаваясь корпусом к мужчине, - я хочу, чтобы вы отдыхали, но и проводить время я с вами хочу тоже, я вообще всего с вами хочу… - Всего со мной хотите? – он подается вперед, упирая локти в чуть разведенные колени, приближая свое лицо к Кате. Девушка поводит плечами, чувствуя, как по коже растекается холодок предвкушения. - Всего, - соглашается она, внутренне радуясь тому, что голос ее не подводит, - но мои желания не должны быть вам во вред. Я ищу с собой компромисс. - Вы ищите компромисс? Я думал, это я стараюсь балансировать между хочу и нужно, - сейчас Катя отчетливо видит, что, несмотря на свою браваду, мужчина выглядит уставшим. Глаза его поблескивают, словно стеклянные, выдавая его с головой. - Нет, вы живете вне таких компромиссов, по крайней мере, сейчас. Ведь все, что я вижу, как вы живете с девизом «Надо». У вас времени на ваши потребности не осталось, о каких желаниях мы говорим? – она подается вперед еще больше, переводит взгляд на губы мужчины. Катя подается чуть вперед, прозаично соскальзывая со стула на пол. Ее падение, свист чайника и телефонный звонок происходят практически одновременно. Воропаев подхватывает ее под руку, поднимая, параллельно прижимая трубку к уху. Лицо его меняется, ожесточается, становится холодным и отстраненным. Он выключает свистящий чайник и заливает заварку. Продолжая слушать бормотание в телефоне, он беззвучно произносит – пять минут – показывая пальцами на залитый водой чай и удаляется из кухни. Он не возвращается ни через пять минут, когда чай готов, ни через десять, ни через пятнадцать. Катя наливает себе чаю, прислушиваясь к голосу Воропаева в другой комнате. Слов было не разобрать, но судя по тону, человеку с которым говорил Александр, крупно не повезло. Если бы он хоть раз поговорил с ней в таком тоне в ЗимаЛетто, она сдала бы ему все их со Ждановым оборудки без боя… наверное. Чай оказывается восхитительным. Мягкий ненавязчивый аромат лаванды, умеренная сладость чайного листа, буквально золотистый цвет на фоне кипенно-белой чашки, вот только наслаждаться таким восторгом в одиночестве было не очень приятно. Катя все-таки подогнула одну ногу под себя игнорируя правила приличия, в конце концов, человека перед кем она должна была их соблюдать, попросту не было. Девушка огляделась, подмечая, что кухня выглядит чрезвычайно стерильно – не просто чисто, а как-то не тронуто. Интересно, он что, правда, не ест дома? Не готовит себе? Катя была уверена, что живи она одна, ее кухня, скорее всего, выглядела бы примерно так же. Не то чтобы Пушкарева не умела готовить, с такой мамой как у нее, это было практически невозможно, ведь уроки кулинарии хочешь или нет, проводились на ежедневной основе. Но сказать, что она любила это дело, она не могла. Когда-то мама говорила, что она полюбит это занятие тогда, когда в ее жизни появится мужчина, о котором она захочет позаботиться. Мужчина появился, девушка вздохнула и отпила чаю, но желание прописаться у плиты не появилось. Она какая-то бракованная? Нет, ей хотелось заботиться о Воропаеве, и хотелось знать, что он нормально ест, хорошо спит, и, конечно, она бы готовила для него. Но такого фанатичного желания как у ее мамы она не испытывала. Александр однажды пожаловался ей, что Кристина в своей заботе пересекает все возможные и невозможные границы. Тогда Катя согласилась с ним, что нужно давать свободу выбора, но, оглядываясь вокруг, задумываясь о поведении Воропаева, все-таки, из этой семейки права была Кристина, за ним нужен был глаз да глаз. Почему-то Катя не могла представить в такой ситуации Жданова, Андрей Палыч ставил заботу о себе во главе угла. Но было ли это неправильно? Отнюдь. На самом деле работа на износ, на пределе возможности вряд ли могла принести в итоге что-то хорошее. Время от времени всем нужно было поднажать, но вот тянуть из жил постоянно можно было и сгореть дотла. Пушкаревой не хотелось, чтоб от Александра осталась горстка пепла. Мужчина вернулся на кухню, когда чай не просто остыл, а стал непривлекательно бурого цвета. На нем уже не было пиджака и несколько верхних пуговиц рубашки были расстегнуты. Волосы были его в беспорядке, словно он взъерошил их рукой. Он разминал себе шею, словно пытался снять поселившееся там напряжение. Буквально рухнув на стул, Александр вытянул вперед ноги, слегка откидываясь на спинку. - Как чай, понравился? – он прикрыл глаза, продолжая сжимать затылок рукой, немного морщась. - Все в порядке? – вопросом на вопрос ответила Катя, поднимаясь со свое места, немного неуверенно наступая на правую ногу, которую успела благополучно отсидеть. - Да, просто работа. Мозговой штурм в конце дня, иногда бывает вреден для здоровья, - пытается шутить Воропаев, все еще не открывая глаз. Девушка сокращает дистанцию, оказываясь за спиной мужчины, и опускает руки ему на плечи. Она пытается сделать массажные движения, теряясь, насколько сильно она может сжать напряженные до каменного состояния плечи. Мужчина вздыхает: - Сильнее, - и Катя подчиняется, нажимая на мышцы, заставляя их немного поддаться. Он опускает голову чуть вниз, и она переключается на шею, немного задевая низ головы, а когда запускает одну руку ему в волосы, чтоб немного помассировать скальп то Александр издает протяжный стон. Катя в ту же минуту убирает руки, словно обжигаясь. - Простите, я буду молчать, - она слышит в его голосе улыбку. - Нет, я просто думала, что сделала вам больно, - Катя возвращает руки в его волосы, продолжая некое подобие массажа, следуя указаниям мужчины, которые он, время от времени, подает. В основном он просит нажимать сильнее, но сделать это на переделе своих возможностей у нее не получается, все еще есть страх, что она может сделать ему больно. Она забирается под рубашку, касаясь кожи, ее руки становятся настолько горячими, что Катя думает, что у нее поднялась температура. Через какое-то время Александр накрывает одну из ее рук своей. - Хватит, руки будут болеть с непривычки, - он подносит ее ладонь к своим губам и целует, - спасибо. - Вам нужно прилечь и нормально отдохнуть, - она приобнимает его сзади и целует в макушку. - Я мог бы посопротивляться, для виду, но не буду, - он сильнее отклоняется назад, прижимаясь к ней больше, - но сперва мне нужно в душ. Катя только кивает. Перед тем как скрыться за дверью ванной комнаты он выделяет девушке книгу и с удобством размещает в кресле, предварительно уточнив, что если она хочет, то может посмотреть телевизор. Но Катю вполне устраивает первый вариант. Она больше прислушивается к звуку воды, чем действительно читает, поэтому, когда Александр выходит из душа и уточняет как ей книга, она не знает что ответить. Ей стыдно признаться, что ее больше занимало то, что Воропаев делал в другой комнате, буквально на расстоянии вытянутой руки. Катя переводит тему: - Вам немного легче после душа? – она откладывает книгу на низкий столик, рассматривая разморенного после горячей воды мужчину. В домашней футболке и клетчатых пижамных штанах, с влажными, растрепанными волосами, Воропаев не вяжется с тем образом, который он создает на ежедневной основе. Пушкарева бы дорого отдала за то, чтобы получить такую его фотографию в личное пользование. - Немного, - кивает мужчина, - вы в душ не хотите сходить? Катя немного торопеет от заданного вопроса, скорее всего слишком много мыслей одновременно отражается на ее лице, потому что Воропаев хитро улыбается и качает головой. - В этот раз уже я ни на что не намекаю, - он поворачивается, доставая из шкафа упакованную пижаму, и перебрасывает ее сидящей в кресле девушке, - просто душ, раз уж вы решили у меня остаться. - Она новая, - подмечает Катя очевидную вещь, но Александр не дразнит ее, а просто кивает. - У меня новых хватает с лихвой, у Киры привычка дарить их мне на новый год, а изнашиваются они реже, чем наступает этот праздник, - жмет он плечами, - нужно будет одну к Кристине закинуть, а то те пижамные штаны у нее… прям неловко. Но Катя с этим утверждением не соглашается, ее как раз вполне устраивали те шелковые пижамные штаны, которые выдала брату Кристина. Особенно то, как они хлипенько на нем держались, просто таки на грани приличия. Пушкарева тогда позволила себе такие мысли… все втайне надеясь, что подлая шелковая ткань медленно… ну ладно, можно даже не медленно… - Кать, что с вами? - А? – девушка вздрагивает, встречаясь со взволнованным взглядом мужчины, - нет, все хорошо. - Просто вы так покраснели, вам что, жарко? - Мне всегда жарко, - буркает Катя, силой проглатывая «рядом с вами» до того, как слова успевают выскользнуть, - вы покажите как там у вас с водой, - она машет сторону душа. - У меня с водой как у всех, - смеется мужчина, но провожает Катю в ванную комнату. После короткого инструктажа девушка остается одна. Беглый осмотр не дает больше информации о пристрастиях Воропаева, кроме того, что бреется мужчина остро заточенной старинной, но очень ухоженной опасной бритвой. Катя разглядывает ее, не прикасаясь – вещь выглядит дорого, красиво, а еще немного пугающе. Не ко времени вспоминаются шрамы, покрывающие руки Александра буквально от локтей до самих запястий. Она вдоволь на них насмотрелась в квартире Кристины. Тогда она старательно делала вид, что не обращает на них внимания, пока сам Александр не заявил. Что прекрасно видит, как она на них смотрит, в конце концов, он сам рассказал ей о них, и было бы странно разыгрывать сейчас из этого драму. Он дал ей понять, что не хочет обсуждать это, по крайней мере пока. Но прикасаться к ним он не позволял, да и находился в основном при ней не просто в рубашках, но и пиджаках сверху. Это был второй раз, когда она видела его в столь неформальной обстановке. Девушка приняла душ, но удовольствия не получила, хотя обычно любила постоять под струями воды размышляя о своем. Сейчас ее больше всего занимал Воропаев. И мысли о нем бросали ее то в жар, то в холод, то обдавали ее волной беспричинного страха, хотя природу этого чувства она разгадать не могла. Выбравшись из душа, Катя направилась в единственную освещенную комнату – спальню. По обе стороны от кровати горели светильники, наполняя комнату достаточным количеством света, чтоб рассмотреть, по Катиному мнению, угнетающе темную обстановку. Мужчина лежал поверх одеяла, в одной руке он держал открытую книгу, вторая лежала вдоль тела, ладонью вверх, голова чуть повернута в сторону – он спал. Грудь его медленно поднималась и опускалась. Катя приблизилась к нему буквально на цыпочках. Губы мужчины были чуть приоткрыты, а лоб нахмурен даже во сне. Пальцы обожгло от желания разгладить эту морщинку, но девушка сдержала порыв. Она прихватила плед с края кровати и осторожно набросила на мужчину, желая его согреть, хотя он и не выглядел замерзшим. Постояв минуту, девушка решалась - лечь рядом, или уйти в другую комнату и прилечь на диване. Но решив, что если она начала это все, то было бы странно лишать себя такой возможности. Катя осторожно взобралась на кровать, ложась ближе к мужчине но, не касаясь его, просто любуясь, наблюдая. Она ощутила, как сама начинает засыпать, постель под ней раскачивалась, словно на волнах и она погружалась в них, тонула, картинка перед глазами расплывалась, смазывалась, терялась. Катя уже практически погрузилась в глубокий сон, когда услышала стон, абсолютно не похожий на тот, который издавал Воропаев, когда она массировала ему плечи и шею. Девушка вскинулась на постели, чуть подаваясь вперед к мужчине. Он снова звал Киру, как тогда, в подвале, когда ему было так невероятно плохо. Катя склонилась над ним, испытывая беспричинную злость на младшую сестру Воропаева. - Нет… отойди, убери ее… убери, - шептал мужчина, чуть выгибаясь, словно ощущал физическую боль, - Кира… уходи, уходи. Девушка склонилась над ним, одной рукой придерживая Александра за плечо, второй нежно касаясь его щеки. - Саша, Сашенька, - она поглаживала его, шептала, - все хорошо, Сашенька. - Он прекратил вздрагивать под ее руками, губы его продолжали что-то шептать, но беззвучно, неслышно. Катя склонилась к нему ниже, целуя его висок, - хороший мой, Сашенька, тихо, тихо… Она шептала еще что-то, звала его по имени, нежно, упорно, гладила. Катя настолько погрузилась в эту нежность, что не заметила, как Александр приобнял ее в ответ. Только когда его рука успокаивающе скользнула вверх вниз по ее спине, Катя прекратила повторять, как мантру, свои слова, и снова посмотрела на лицо мужчины. Он все еще лежал с закрытыми глазами, но лицо его разгладилось, словно бы расслабилось. Александр открыл глаза, немного сонно моргая и тихо попросил: - Скажи так еще раз. От этой простой просьбы все внутри Кати сжалось в болезненный ком. Она склонилась над ним, касаясь его губ в легком, целомудренном поцелуе и глядя в глаза. Так же тихо прошептала: - Сашенька, хороший мой, - он снова прикрыл глаза, позволяя Кате коснуться в поцелуе его век, - я не хотела тебя разбудить, - она оставила поцелуй на его скуле, ниже, к линии челюсти, за ухом. Она вытянулась вдоль его тела, поводя носом по линии шеи. - Это было очень хорошее пробуждение, - голос был его тихий и слабый, казалось, что он балансировал на грани сна. Катя поглаживала его осторожно, едва касаясь: - Спи, тебе нужно спать, я прослежу, чтоб в этот раз ты хорошо отдохнул, - шепнула она ему, целуя его в плечо. Воропаев чуть повернул к ней лицо, снова глядя на нее немного растерянным взглядом, с густой поволокой сна: - А скажи так еще раз… Она повторяла ему эти слова снова и снова, пока он окончательно не уснул. Катя честно попыталась не спать, даже несколько раз сама себя будила, чтоб уловить, когда сон мужчины снова соскользнет в неприятный момент, но не преуспела, окончательно вырубившись. Когда она проснулась в очередной раз, то обнаружила Воропаева на кухне. Сперва ей показалось, что мужчине плохо, но оказалось, он просто готовил себе чай. Катя осталась с ним на кухне, согласившись выпить немного, но чаепитие в три часа ночи не ее конек, она была благодарна, когда Александр снова утащил ее в спальню, где она прозаичным образом отрубилась. Уже утром она обнаружила, что буквально спит на Воропаеве сверху, Катя оплела его своими руками и ногами как свою собственность и явно не планировала отпускать в ближайшее время. Мужчина уже не спал, с улыбкой наблюдая за неловкостью Пушкаревой. Она попыталась извиниться и встать с него, давая свободу. Он рассмеялся и уронил ее на себя, целуя. Александр перевернул ее, оказываясь сверху, углубляя поцелуй, становясь более настойчивым, даже жадным и Катя подалась под его ласками, запуская руки ему под футболку. Когда Воропаев опустился своими губами к ее шее, она дернула футболку более настойчиво, и мужчина оторвался от своего занятия, вырывая у Кати раздраженный стон. Но когда он сбросил футболку и снова склонился над ней, то девушка подалась к нему с таким энтузиазмом, руки ее жадно заскользили по его спине. Как же хорошо, Господи! Пушкарева была уверена, была бы еще лучше, но гребаный воропаевский телефон! Мужчина оторвался от ее губ, уткнувшись лбом в изгиб ее шеи, шепча едва слышно что-то схожее на « что за пиздец». Катя была абсолютно согласна! Но выбора не было. В итоге собирались они на невероятных скоростях, так как оказалось, что Воропаеву нужно срочно было явиться на работу. На ситуацию Катя не роптала, но бросала на Александра слишком жадные взгляды, настолько красноречивые, что уже при выходе мужчина снова прижал ее к стене… В итоге в машине она заново переплеталась с очень довольным выражением на лице. Воропаев подбросил ее до ЗимаЛетто, быстро коснулся губами ее губ, обещая позвонить, и укатил по своим делам, оставив Пушкареву глупо улыбаться на пороге. Лучшего начала дня у нее еще не было.