Без Всего

Кристина прохаживалась под кабинетом врача время от времени смеривая Александра недовольным взглядом. Воропаев старался не закатывать глаза, предполагая, что можно было бы и подзатыльник отхватить от и так не довольной сестры. А все потому, что он умудрился сказать ей, что в больницу поедет сам. Доказать сестре, что он в своем возрасте вполне может быть самостоятельным, не получилось. Нет, Воропаев прекрасно понимал, что в этой ситуации гиперопеки не было там и близко, Кристина все еще никак не могла избавиться от страха, что сковывал ее каждый раз, когда разговор заходил об очередной выплате Артуру Петровичу. Несколько дней назад с Воропаевым связались люди Вертинского, намекая, что скоро подходит время очередной выплаты. На этот раз Александр не совершал ту же ошибку - деньги из банка он должен был забрать сам, а уже потом направиться на встречу для их передачи. Павел Олегович одобрил все, кроме желания мужчины ехать на встречу одному. Но с этим еще было время разобраться. - Крис, золотце, а ты можешь не метаться как кошка, которой прижали дверью хвост? - примирительно протягивает руку Воропаев, приглашая сестру присесть рядом. Она косится на его руку с таким видом, словно он подает ей не раскрытую ладонь, а, по меньшей мере, дохлую рыбу, и хмурится. - Мне никто ничего не щемил, и я не успокоюсь, пока не узнаю, что у тебя все, куда нужно приросло, - сестра продолжает вышагивать туда-сюда с удвоенным рвением. - С каких таких делов, оно бы не приросло куда нужно? - удивляется Александр, тем не менее, делая на пробу глубокий вдох. Если и впрямь доктор скажет что-то, по мнению Кристины, неутешительное, у него появится на одну недовольную женщину в его жизни больше. - Ты на работу ускакал до того, как тебе стало лучше, - Кристина становится перед братом, принимаясь загибать пальцы, - я проверяла твои препараты, ты половину благополучно игнорируешь уже две недели, - она загибает очередной палец, - раскатываешь по встречам, вместо того, чтобы сидеть в своем кабинете, раз выбрался из дома на работу; дерешься с Милко, - еще один палец загибается, она смотрит на свою руку, затем на брата, - за это я тебя прям осуждаю. Бить Милко это же, как бить ребенка, стыдись! - Обличительно указывает она на него пальцем другой руки, - Катя еще, - она собирается загнуть палец, комментируя, - не могли дотерпеть, когда полегчает? - Эй, нет, разгибай обратно, - Александр ухватывает ее за руку, - у нас ничего такого не было. - Как не было? - теперь из праведного гнева Кристина перетекает в растерянность, - как так-то? Саша, блин! - она смотрит на свою руку, на которой остаются загнутыми четыре пальца, - вот, - она демонстрирует ему кулак с оттопыренным мизинцем, - этого вполне достаточно, чтобы ты не выздоравливал так хорошо, как должно. Воропаев даже собирается съязвить в ответ, но дверь кабинета распахивается и показывается совсем юная медсестричка. - Егор Артемович ожидает пациента, - она скользит взглядом с Александра на Кристину и обратно, - кто тут больной? - Если головой, то это к ней, - мужчина указывает на Кристину, которая все еще показывает ему загнутые пальцы. Она хмурится, и меняет оттопыренный мизинец на средний, демонстрируя ему тем самым свое отношение к его шутке. - Болеет у нас он, - Воропаева не подает виду, что глаза у девушки становятся как плошки, - но мы идем в комплекте. Где там ваш Артем Егорович? - Егор Артемович, - поправляет медсестра на автомате, и Кристина кривится: - Ему же хуже, - заявляет она, подталкивая брата в плечо, - вставай и пошли, - Воропаев повинуется, просачиваясь мимо медсестры, подмигивая ей мимоходом. Девушка заливается румянцем, но Кристину в дверях задерживает. - У нас сопровождать не положено, - уверенно заявляет она, не позволяя Воропаевой пройти дальше. - А вы положите, - Кристина отводит руку девушки уверенно, направляясь вслед за Александром, - потому что я туда попаду, даже если мне нужно будет влезть в окно. - Там пятый этаж, - бросает в спину медсестра, и задирает брови на ответ женщины: - Вам же хуже, если не преуспею, у вас на одного невыносимого пациента станет больше. Воропаев смеется, но не комментирует, в таком целеустремленном настроении она еще и “укусить” может. Правда, в кабинете у врача сестра значительно смиреет. Врачом оказывается весьма милый мужчина с доброй открытой улыбкой. Он по-доброму подкалывает Кристину, которая ощущает легкую неловкость каждый раз, когда он к ней обращается. Александр с удивлением косится на нее, не понимая, почему она не пытается язвить ему в ответ. Егор Артемович приносит хорошую весть, несказанно радуя Воропаева отменой казни, так как ребра у него оказываются в очень хорошем, даже более чем состоянии. А синяки - это не страшно, со временем от них не останется и следа. Он настоятельно рекомендует Александру понаблюдаться еще какое-то время, и тот уклончиво обещает, что он постарается. Кристина словно просыпается от его скользящего ответа ни о чем: - Что значит, ты постараешься? Тебе сказано понаблюдаться, значит, будешь, это тебе шутка что ли? - сплетает руки на груди, хмурясь. - Крис, а ты когда там, в Индию собираешься? Или в этот раз тебя привлекает Непал? - Александр звучит с такой надеждой, что врач начинает смеяться. - Какая у вас милая сестра, Александр Юрьевич, может вы рано ее гоните из страны? Выздоровейте окончательно, а потом отпускайте, - он протягивает мужчине рецепт, заполненный красивым ровным убористым почерком, - это вам, для поддержки организма, лишним не будет. Воропаев забирает рецепт, сгибая его пополам, опуская во внутренний карман пиджака до того, как Кристина успевает засунуть туда свой любопытный нос. Но врач не останавливается на этом. Вытаскивая из стопки визиток одну, он переворачивает ее чистой стороной вверх и приписывает там дополнительный номер телефона. - А это вам, - он протягивает карточку Кристине, - вдруг вам захочется полюбопытствовать, о здоровье брата, например, или о моей поездке в Индию в прошлом году, - он поводит плечом и довольно улыбается, - я готов ответить на любые вопросы. Александр выгибает бровь, наблюдая, как сестра забирает аккуратный белый картонный квадратик, и кивает: - Я обязательно позвоню, - она разглядывает номер мобильного телефона, словно впервые видит такое сочетание цифр, - спросить о здоровье Индии, - добавляет она и Воропаев решает, что ее пора утаскивать. Он быстро прощается с довольно улыбающимся врачом и выводит сестру, слегка подталкивая ее в спину. Уже за кабинетом он поворачивает ее к себе: - Ты в курсе, что этот Эскулап тебя клеил? - он разглядывает немного растерянное лицо Кристины, - ау, ты на связи? - На связи, - кивает она, встряхивает головой, - конечно, он меня клеит, - она дергает плечом как-то неопределенно, - просто, я этого Егора знаю. Правда, я думала, что он Игорь, музыка была очень громкая, я не расслышала, - она разглядывает его номер телефона снова, - теперь у меня хоть какая-то сатисфакция. - Так ты его знаешь? - Воропаев искренне не понимает, что это было. Они не вели себя, как знакомые люди. - Как сказать знаю, - Кристина чешет затылок и поднимает на брата смущенный взгляд, - знаю, как зовут, - а затем исправляется, - думала, что знаю, как зовут, и знаю, что целуется хорошо. Что? Лицо Александра становится нечитаемым, он прикрывает глаза на долгую минуту, вздыхает. - Вот с этого момента, я не хочу больше ничего знать, - он принимается уводить сестру по коридору. Воропаев уже понимает, где эта кошмарная женщина познакомилась с этим Егором Артемовичем. В той самой Индии в прошлом году. - Так там и знать-то больше нечего, - отвечает она, стараясь шагать с той же скоростью что и брат, - а вот если я ему все-таки решу позвонить, тогда, может, я тебе что и расскажу. - Может, не будешь мне ничего рассказывать? - на выходе из больницы он придерживает дверь, пропуская сестру вперед, - а то я не горю желанием отрывать голову своему лечащему врачу. - Ладно, - вздыхает Кристина, - я тебе расскажу только в том случае, если захочу, чтобы ты оторвал ему голову. - Договорились, - он сжимает плечи сестры, целуя ее в макушку, разыскивая глазами свою машину на весьма загруженной парковке. На том и порешили. Сразу из больницы он подбросил Кристину к Йога Центру и отправляется на работу, по пути делая несколько звонков, стараясь выверить свой маршрут - стоило ли ему ехать на офис, или, возможно, у него уже образовались другие планы. Вечером, еще следовало дополнительно созвониться с Павлом, решить вопрос со встречей с Вертинским окончательно. Александр трет лоб рукой, да Жданов-старший был настроен в этот раз стать неотъемлемой частью передачи денег. Воропаеву это не нравилось от слова совсем, ему было бы гораздо спокойнее, если бы он поехал туда один. Он уже в прошлый раз поддался на уговоры Ремез, и чуть было не стал причиной декора тротуара мозгами этой слишком эмоциональной барышни. Конечно, в этот раз все должно было пройти очень хорошо, деньги были уже фактически готовы, а это главное. Но непредвиденные ситуации случались всегда, а подставлять Павла Олеговича не хотелось. Да и втягивал себя в это Жданов-старший от чувства вины, прекрасно зная, что на самом деле Александр может со всем справится сам. После совета акционеров Павел отозвал его на пару слов. - Саша, почему ты не сказал, что ты толком не восстановился? - мужчина протянул руку коснуться локтя Воропаева, но затем отнял ладонь, словно передумав. - Все в порядке, - Александр сжал предплечье мужчины, слегка ему улыбаясь, - мне просто еще некомфортно, этот бандаж, и долгая нагрузка. Я не рассчитал действия таблеток. - Когда мы созванивались, ты сказал мне, что все хорошо, - Павел отрицательно покачал головой, - вот как после этого не верить Кристине? Она же меня предупреждала, что ты еще не в состоянии для таких заседаний, она хотела раздробить его на несколько дней. - А еще она хотела бы раздробить Малиновского, - пытается шутить Воропаев, испытывая жуткую неловкость, наблюдая за виноватым выражением лица Павла, - не во всем же ей потакать, правда ведь? - Саша, сынок, я серьезно, - Жданов-старший сокращает расстояние между ними, слегка приобнимая за плечо, - я правда беспокоюсь, мне можно сказать, если с тобой что-то не так. От слова “сынок” Александр вздрогнул всем телом, не то чтобы Павел не говорил ему этого до, но такое отношение между ним и Ждановым-старшим очень не нравилось Маргарите. Она могла называть его “сыночком” еще какое-то время, пока не вынуждала его попросить прекратить это. Когда он был подростком, он ершился даже на попытки Павла называть его так, лишь бы Маргарита больше не обращалась к нему таким тоном. Сейчас же это было… приятно. - Со мной все так, - улыбнулся он мужчине ободряюще, - просто сломался в нескольких местах при неудачном разговоре. Я иду на поправку. Правда. Павел смотрит на него взволновано и хмуро. Он поглаживает его плечо, словно собираясь с духом задать ему еще один вопрос. Воропаев знает, что хочет спросить Жданов-старший, но не торопится сам отвечать на него, пусть, если в нем зреет желание спросить, то он оформит это словесно. И Павел собирается: - Андрей к этому причастен? - голос его глуше, чем минуту назад и Александр вздыхает. - В том, что так случилось со мной, виноват я сам, но влез я в это по вине Андрея, отрицать я не буду. Я знаю, под каким соусом подала тебе это Кристина. Но Андрей не подставлял меня специально, я клянусь тебе. - Ты выгораживаешь его? - на всякий случай уточняет Павел, заставляя Александра расхохотаться. - Не считай меня лучше, чем я есть, - толкает он Жданова-старшего слегка, морщась от спазма в левом боку, - чтобы я и Андрюшу выгораживал? Да я его скорее утоплю своими руками, ты же знаешь. - Знаю, - в этот раз заявление Александра заставляет мужчину расслабиться, - но я бы хотел, чтобы это было иначе. - Чтобы я прикрывал все грешки твоего отпрыска? - отшучивается Воропаев, неловко поводя плечами, прекрасно зная, к чему клонит Павел. - Нет, - подтверждает Жданов-старший его предположение, - чтобы вы дружили, были близки, вы многому могли друг у друга научиться. - Александру очень хочется как-то отшутиться или съязвить, но вместо этого он только кивает, позволяя Павлу приобнять себя сильнее. - Я соскучился по тебе, - говорит ему мужчина, словно он хотел сказать ему это с самого начала, - по всем вам на самом деле. Почему Кристина так против брака Андрея и Киры? - А то не ясно, - Воропаев произносит это до того, как решает, что такое заявление отцу жениха как минимум неуместно, - она думает, что Андрей еще не готов к серьезному этапу отношений. Он пока еще немного… ветреный? - он старается подобрать слово, которое бы не сопрягалось с матным. - Не успокоился даже на посту директора? - уточняет Павел, - я думал, что его назначение сблизит их с Кирой. - Так они и сблизились, - жмет плечами Александр, - а потом отдалились, а потом снова сблизились, а потом опять отдалились, а потом… Это у них по кругу так, или как на качелях. Они не будут вместе, - Воропаев вздыхает, подмечая, как гаснет улыбка Павла, - несмотря на то, что Кира очень этого хочет, вместе они не будут. - Это твой обычный пессимизм? - уточняет Жданов-старший, кивком головы приглашая его следовать за собой. - Это мой обычный реализм, - Александр подстраивается под шаг Павла, стараясь его не обгонять во время ходьбы. - Андрей ее не любит, по крайней мере, не так, как любят свою единственную женщину. А такое отношение к моей сестре меня удручает. - Тебя оно удручает молча, как я понимаю, а Кристину вслух? - Павел нажимает в лифте кнопку последнего этажа, заставляя Александра недовольно поморщиться. - Она не влияет на решение Киры, - Воропаев трет переносицу, - у нас принцип такой, если человек хочет, пусть пробует. Мы у Киры для поддержки, не для выбора ее жизненного пути. - Философия, - тянет Павел, вздыхая как очень уставший человек, - что мне с ним делать? - Да все уже с ним сделано. Со всеми нами, - жмет плечами Александр, приобнимая Жданова-старшего за плечи, - но если он с готовностью решил работать на производственном этаже, значит у него есть желание доказать тебе, что он не так уж плох. В конце концов, нет для него хуже чувства, чем твое разочарование в нем. - Но я не разочаровался в нем, - Павел качает головой, не глядя в глаза Александру, - я разочаровался в себе. - Он-то об этом не знает, - Воропаев пропускает мужчину вперед, выходя следом за ним из лифта. - Он любит тебя и Маргариту, ты для него ориентир успеха. - Так почему он не ориентируется? - Павел поворачивается к Александру, - скажи мне, знаток человеческих характеров, - немного едко говорит он. - А он не знает как, - разводит руками Воропаев, - он подражает, но не дорабатывает, привык, что за него больше делают другие. - Ошибка моего воспитания. Юрий в этом преуспел гораздо больше, - Жданов-старший отводит глаза, заставляя Александра хлопнуть его по плечу. - Уж прости, но отец не смог преуспеть или не очень. Об этом лучше спросить у Кристины, если уж на то пошло. Но поверь мне, уж лучше ленивый безобидный гулена, чем невротик со сломанными мозгами, - он улыбается, заставляя Павла тоже слегка растянуть губы в ухмылке. - Самокритично, - отмечает Жданов-старший, - за Малиновского не в обиде? - Опять-таки, адресуй вопрос Кристине, - перенаправляет его Александр. - Не хочу, - отрицательно машет головой мужчина, слегка втягивая голову в плечи, - она точно в обиде. Ты видел, каким взглядом она смотрела на Марго? Я почти уверен, что у нее дома есть кукла вуду. - Чья? - немного зависает Александр от заявления. - Моей жены, - бухтит Павел, - что мне было делать? Может и правда стоило уволить? Просто Марго так просила, да и Андрей… Я размяк? - Разве что самую малость, - не отказывает себе в шпильке Александр, - что сделано, то сделано, Крис перебесится, она любит тебя, это не изменится. - Очень хочу в это верить. Поможешь мне с документами? - он берет в руки первую, приготовленную для него, папку. - Не вопрос, - Воропаев выуживает очередную, - мог бы даже не спрашивать. Уже поздним вечером мужчина приехал в ЗимаЛетто, чтобы подбросить Катерину домой. В этот раз к ней домой, ведь ему нужно было наведаться в банк с самого утра. На выходе из компании девушку он не обнаружил, поэтому направился в здание, чтобы вывести заработавшуюся Катю - привычки трудоголика неискоренимы. Возле кабинета Пушкаревой, он поздоровался со скучающей Кривенцовой, которая подхватилась за своим столом, буквально по стойке смирно. - Добрый вечер, Александр Юрьевич, а вы к кому? - протараторила она до того, как он протянул руку, чтобы открыть дверь кабинета. - К Екатерине Валерьевне, - улыбнулся мужчина, - а что, нужно было записываться заранее? - Да нет, - Шура дергает плечом, в небольшой растерянности, - просто ее в кабинете нет, разве что, если вы подождете. - Она у Павла Олеговича? - Александр немного удивился, еще раз сверяясь с наручными часами, - поздновато для заседаний. - Так Павел Олегович уже ушел, - Кривенцова снова садится на свое место, немного расслабляясь, - Катя… Екатерина Валерьевна, - прилежно исправляется девушка, - на производственном этаже, они там с Андреем Палычем сегодня какие-то стратегические вопросы решают. Как с обеда вернулись, так и засели. Она еще не поднималась с производственного этажа. - Даже так, - кивает Воропаев, на губах его расцветает немного жесткая, разочарованная улыбка, - пойду, пожалуй, проверю, как им там работается. Может помощь моя может пригодиться. - Не думаю, - отрицательно машет головой Кривенцова, - они очень хорошо справляются сами. Павел Олегович был очень доволен, когда Катя снова стала с Андреем Палычем работать, - делится Шурочка, даже не удосуживаясь исправиться на имени теперь своей непосредственной начальницы. Александр ощущает, как в груди неприятно холодеет. Они просто работают, это сотрудничество, в этом нет ничего такого, Воропаев, просто совместная работа на благо фирмы. Ты же в это веришь? Правда, ведь, веришь? Он старается вздохнуть, но что-то словно мешает, словно зажившие ребра снова разъехались, нажимая сильнее внутри грудной клетки. Александр разрывается между желанием развернуться и уехать, и желанием пойти и … посмотреть, насколько тесным стало сотрудничество между Катей и Андреем. Перемены в Кате не могли не радовать Воропаева, она стала не только ярче, но и увереннее в себе, держалась немного иначе, оставаясь при этом все той же девушкой, что впервые привлекла его внимания в стенах ЗимаЛетто. Но так же эти перемены не могли не заметить и остальные, и Жданов был одним из них. Александр не позволял себе мыслей, что Андрей мог попытать счастье с Катей только чтобы уязвить его, Воропаева, гордость. Но вот увлечься Пушкаревой с реальным интересом он был способен вполне, в особенности зная, что когда-то она сама была увлечена ним, даже без особых усилий с его стороны. Жжение острой волной прокатилось по телу, а шрамы на левой руке зачесались, он подавил в себе желание пригладить их сквозь ткань, отвлекаясь на голос Кривенцовой. - Так вы подождете, Александр Юрьевич, или Катерине Валерьевне передать, что вы заходили? - Не нужно ничего передавать, - слышит Воропаев с другой стороны от себя и поворачивается, глядя на подошедшую Катю. Выглядит она устало и грустно, от такого ее вида шрамы чешутся сильнее, а желание подойти и прикоснуться к ней становится невыносимым. - Ты можешь идти, - продолжает Катя, обращаясь к Шуре, но удерживая зрительный контакт с ним. - Ты и так из-за меня задержалась. - Да ладно, - тянет Кривенцова, ощущая, что сейчас будет что-то интересное, - я могу еще поработать, если нужно, я сегодня дольше на обеде задержалась. - Я бы на вашем месте … ушел, - Воропаев тоже не отрывает взгляд от Кати, но и его тона достаточно, чтобы Кривенцова стала собираться, приговаривая “надо, значит надо”. Пушкарева не дожидается, пока её секретарша удалится из своего рабочего места, она делает несколько шагов к мужчине, обнимая его за талию. Прижимаясь к нему сильнее, когда ощущает, как напрягаются под ее ладонями его мышцы. - Я соскучилась, - говорит она достаточно громко, что даже Шура прекращает на миг собираться, но возвращается к прерванному занятию, поймав недовольный взгляд Воропаева. - Я тоже, - мужчина смыкает свои руки вокруг девушки, прижимая ее к себе, успокаивая всколыхнувшуюся паранойю. Он следит за тем, как удаляется прочь Кривенцова, и думает о том, что сегодня он не хочет отвозить Катю к ней домой. Его разыгравшееся ни с того, ни с сего состояние, конечно, можно погасить медикаментозно, но вот так, держа ее в своих объятиях, было гораздо лучше. - Мы поедем домой? - спрашивает Катя, поводя носом по его рубашке, посылая волну удовольствия, вдоль, казалось бы, заледеневшего позвоночника. - Сегодня был очень долгий день, просто до невозможности. - Согласен, - он целует ее в макушку, ставя себе заметку, ничего не спрашивать про Жданова, пока она сама не захочет рассказать ему, - заедем куда-то перекусить? - Не хочу, - она шуршит ухом о лацкан его пиджака, - даже если у тебя в холодильнике пусто, лучше сразу домой. Можно? - она поднимает на него глаза, смотрит ищуще, немного испуганно, и он склоняется к ней, стирая это выражение лица поцелуем. Коротким и мягким, расслабляющим. Она выдыхает, оставаясь с закрытыми глазами, даже когда он разрывает поцелуй. Он снова склоняется к ней, чтобы поцеловать ее снова, просто потому, что губы ее выглядят еще более маняще, но она распахивает глаза, когда между ними остается не больше вздоха. Выглядит она решительно и строго, заявляя ему с какой-то маниакальной решимостью, - я люблю тебя. Воропаев улыбается, узел внутри него немного распускается, не проходя совсем, но позволяя дышать чуть легче. - Это же прекрасно, - он касается своим носом ее носа, ласкаясь, - просто прекрасно.