Без Всего

Когда она пришла в себя, то первое, что она увидела над собой, был кипенно белый потолок больничной палаты. Тогда она еще не знала, что это палата, ее мозг даже отказывался воспринимать информацию о том, что это потолок. Она словно смотрела на белое полотно, то погружаясь в него, и снова соскальзывая в расфокусированное состояние, то пыталась понять, что же над ней такое натянуто. Катерина не была уверена, сколько времени она провела в таком состоянии и когда успела снова провалиться в сон. Но за вторым пробуждением она ощутила, как кто-то нежно поглаживал ее щеку. Девушка распахнула глаза, слегка поворачивая голову влево, и хоть движение было медленным, комната качнулась перед глазами. - Катенька, золотце, как ты? - она узнала голос Александра, и постаралась ему ответить, но не преуспела. Девушка ощутила жуткую сухость во рту. - Ты хочешь пить, сейчас, - рука его снова скользнула по ее щеке и пропала, как и туманный образ перед ее глазами. Она решила, что прикроет глаза только на миг, чтобы ждать его было проще, и снова провалилась в темноту. Третье пробуждение оказалось гораздо более приятным и спокойным. На этот раз у Кати не было ощущения, что она пробирается сквозь дебри собственного сознания к свету и звукам, это было больше похоже на пробуждение от тягучего, как кисель, кошмара. Она вздохнула полной грудью, позволив себе немного потянуться, все еще не открывая глаз. - Катя, Катенька? - девушка открыла глаза, уставившись сонным взглядом на склонившуюся над ней Кристину. - Ты как, девочка? Ты меня слышишь? - Крис… - начала она, но голос не поддался, выдав что-то среднее между скрежетом и шипением, и она попыталась прокашляться. - Так, полегче, - погладила ее по волосам Воропаева, - мы никуда не торопимся, - она максимально осторожно помогла ей приподняться, позволив отпить немного воды из стакана. Пушкарева чувствовала себя странно неловко, ведь даже не смогла толком всосать жидкость через соломинку. - У меня голова просто раскалывается на части, - пожаловалась девушка тихо, позволяя Кристине опустить ее на постель снова, приподняв подушку немного выше. - Не мудрено! - возмутилась Воропаева чуть громче, чем хотелось бы этого Кате, - эта идиотка Тропинкина так тебя отоварила! У тебя сотряс, моя дорогая, с чем я тебя и поздравляю. - Как Саша? - девушка потянулась ко лбу, касаясь повязки на лбу кончиками пальцев, - я… я помню, он был здесь. - Был, - кивнула Кристина, присаживаясь на край постели, осторожно касаясь руки девушки, - усферился по делам, - она осторожно перебирает ее пальцы. - У меня такое ощущение, что я держу глаза открытыми практически через силу, - призналась Катя, осознавая насколько тяжело ей оставаться в сознании. - Это сотрясение, плюс лекарства, - мягко улыбается Воропаева, - тебе станет получше. Пойду, найду твоего врача. Постарайся не уснуть заново. - Постараюсь, - Катя чуть улыбается в ответ. Она и правда преуспевает удержать себя в сознании, и очень мило общается с врачом, высоким, худым, немного лысеющим мужчиной с обаятельной улыбкой и тонкими, холодными пальцами. Он радует ее радужными прогнозами, поясняя, что основная опасность позади. Кристина шутит, что самая большая радость, это то, что после такой подачи в голову Катя сохранила все свои воспоминания в целости и сохранности. Врач, именуемый Виктором Александровичем, отметает эту идею на корню: - Вы же не в дешевом сериале, девоньки, - со смешком заявляет он, - вас, Катенька, нужно было бы приложить немного сильнее. - Может, подшутим над Сашкой? - предлагает Воропаева, - скажешь ему, что ты его забыла, - она поигрывает бровями, и Катя улыбается. - Ага, я так ему и скажу, Саша, мне тут по голове дали, а я тебя забыла, - она прикрывает глаза, и врач касается ее запястья, подсчитывая пульс. Он поглядывает на Кристину со скептической улыбкой, и она только отмахивается, скорее всего, считая, что ее идея безукоризненна. - Катерина, - обращается к ней Виктор, - вы еще какое-то время проведете у нас. - Но вы же сами сказали, что опасности никакой, - Катя приоткрывает глаза, немного хмурясь, - я надеялась, что могу … - Пока не можете, деточка, но это ненадолго, всего на пару дней, - он похлопывает ее по руке, - отдыхайте, поправляйтесь, я к вам еще зайду. Кристина остается с ней еще на какое-то время, и Катя умудряется снова уснуть, под мерное гудение ее голоса, слушая последние пропущенные новости. А послушать было что, потом, сортируя всю эту информацию в своей голове, Катя думала, что она проспала не полтора дня, а без малого неделю. Столько всего успело произойти, столько всего успело случиться. Засыпая, девушка думала, что невинная просьба Марии не должна была обернуться такой безумной катастрофой, а ее желание заехать к юристу, которого посоветовала ей Амура, и подавно. Такси остановилось рядом с домом, который своим видом больше напоминал гостевую дачу, чем жилой и ухоженный домик. Но, если уж этого человека посоветовала Буйо, то и человек, живущий здесь, имел полное право быть более чем эксцентричным. Катя выбралась из машины сразу за Марией и направилась к калитке, что оказалась не заперта. На удивленный взгляд Пушкаревой Тропинкина ответила: - Он нас уже ожидает, пойдем, пойдем, - она подхватила Катю под локоть, буквально втолкнув ее во двор, - не будем заставлять его ждать, нам еще ехать в банк. - Да, я не против, - девушка попыталась высвободить свою руку из немного болезненной хватки, - просто оставлять ворота открытыми немного недальновидно. - Вот и скажешь ему об этом, - отрезала Маша, чуть раздраженным тоном. Она открыла дверь в дом, чем еще больше удивила Катерину, - заходи, не стой. На самом деле Пушкарева была готова к чему угодно, кроме того, что ей на встречу из основной комнаты выйдет к ней улыбающийся Малиновский. Она инстинктивно подалась назад, собираясь бежать прочь, вернуться в такси, оставаться тут она не собиралась. Но ей под лопатки уперлись ладони Марии. - Нет, ты никуда не пойдешь, - она подтолкнула Катю ближе к Роману, - я тебя что, зря сюда тащила? - Тропинкина выглядела раздраженной, - поговорите, и поедешь, куда душа пожелает. А то ты слишком важная шишка сейчас у нас, к тебе на прием не попасть. - Господи, какой же бред ты несешь, Маш, - пораженно покачала головой Катерина, отходя назад к стене, подальше от довольного мужчины. - Если бы кто-то хотел со мной поговорить, можно было бы просто прийти. - Вы, Катенька, уже так хорошо вжились в роль? - все-таки обращается к ней Малиновский, и девушка прижимает сумку сильнее к груди, - или, может, вы ожидали меня на поклон? Чтобы я умолял вас взять меня назад? - он делает жест Тропинкиной удалиться, и девушка на это отвечает кивком. - Вы глубоко ошибаетесь, Роман Дмитриевич, - произносит Катерина максимально спокойным тоном, провожая глазами уходящую из дома Марию, что оставляет ее с Малиновским наедине. Девушка даже не способна удивиться такому… предательству? - И в чем же я ошибаюсь? - возвращает Роман внимание на себя, недовольный тем, что Пушкарева отвлеклась на его помощницу. - Я вас не ждала совсем, - поворачивается к мужчине Катя, хмурясь, - отстранил вас от работы Павел Олегович, а вернуть преспокойно мог Андрей. Я не выбирала вашу судьбу, и не думала, что неким образом стану ее вершителем. Если бы вы пришли ко мне, скорее всего я бы снова собрала совет директоров, не чувствуя себя в праве решать ваш вопрос. А то, что откололи вы с Машей, называется похищение, знаете ли. Она привезла меня сюда обманом. Я должна уверовать в то, что вы хотите поговорить со мной на нейтральной территории? - Катя, Катя, Катя, - Малиновский начинает двигаться по дуге, словно бы заигрывая с ней, то приближаясь то отдаляясь. Нет, внутренне сжимается девушка, не заигрывает, играет, как кот с мышкой. Это сравнение, пусть и внутренне произнесенной самой себе, заставляет ее воспротивится. Она не боится его, ну, разве что чуть-чуть, но показывать это она не намерена. - Вы меня поражаете, я все думал, что вы навсегда останетесь той невзрачной, забитой, правда, гениальной страшилкой. А вы… ну, просто из грязи в князи… Нет, постель Воропаева это было одно, потом мое место, потом место директора … Андрей глупец, он верит в то, что вы поднимете свою задницу с его кресла, когда он вернется. Я гораздо умнее, я-то знаю, что к этому вы двигались планомерно, - мужчина приближается шаг за шагом, и Катя опускает руку вглубь сумочки, нащупывая там баллончик. Да благословит Бог ее любовь к порядку, даже в таких минимальных вещах. Пальцы ее сжимаются на пластике с огромной силой, сердце колотится где-то в горле. - В этой ситуации глупы вы, - бросает Пушкарева зло, - мне это место и даром не надо, и ЗимаЛетто точно так же. Я чувствую свою вину за то, где оказалась компания, не более того. А вы… вам обидно, досадно, но я ничего у вас не отнимала, вы ищете во мне врага, но найдете только презрение, - она вздыхает, - дайте мне уйти сейчас, не доводите это все до абсурда. - Ах, Катенька, - лицо Романа перекашивает злость, буквально ненависть, - как вы думаете, наш Саша будет очень страдать, если с вами что-то случится… ну, так, ненароком. Или, если вы, вдруг, не вернетесь… он будет разбит? Он будет в отчаянье? - Вы хотите это проверить? - Катя внимательно следит за движениями мужчины, не понимая, он просто пугает ее, или это и правда реальная угроза. Может, он не собирается выпустить ее из этого дома? Да нет, не может быть. Бред. - Я бы хотел, чтобы Воропаев пострадал настолько, насколько пострадал я. Что может быть лучше, чем отнять у него то, что он, оказывается, ценит поистине высоко? Вас. - Малиновский делает еще один шаг, Катерина упирается спиной в стену сильнее. - Прекратите это, - девушка качает головой с огромной силой, - если это то, о чем вы хотите поговорить, то конструктивной беседы у вас не выйдет. Ведь я против того, чтобы пропадать или чтобы со мной что-то случалось. Уж простите, - она сглатывает, ощущая странную сухость в горле. - А если вы пытаетесь меня запугать для того, чтобы вернуться на ваше прежнее место, то максимум, который я могу предложить, это внеочередной совет директоров. А еще лучше, идите-ка вы … к Павлу Олеговичу. - Но, я хочу прийти к вам, - издевательски тянет Малиновский, приближаясь еще на шаг, - мы же так мило беседуем. Правда, ни к чему не приходим, но беседуем очень мило. Разве вам не нравится? - Мне не нравится, Роман Дмитриевич, - вскидывает голову девушка, - вы можете сказать прямо, чего вы хотите? - Я хочу знать, чего хотите вы, - еще шаг, довольная улыбка на губах мужчины заставляет девушку сжаться, - вы мелкая дрянь, Катенька, дешевая аферистка, которая сейчас активно гребет под себя. Такое стремительное продвижение по службе… не считайте всех идиотами, некоторым хватает мозгов, чтобы увидеть все, как есть, - Малиновский протягивает руку к девушке, и Пушкарева роняет сумку, выставляя вперед руку с баллончиком. - У вас крышу сорвало от паранойи, - выдыхает она, ощущая, как ее сковывает страх, - отойдите, или я Богом клянусь, я воспользуюсь этим. - Вы собираетесь залить меня своим лаком? Или это дезодорант? - хохочет Роман, - не смешите меня, - он делает очередной жест вперед и Катя, закрыв глаза, нажимает на пуск. Комната оглашается воплем Малиновского, и Пушкарева заходится в жутком кашле, пытаясь прочистить горло. Мужчина оседает на пол, продолжая вопить и кашлять, а девушка бросается прочь, оставив сумку валяться на полу. Катерина выскакивает из дверей дома, опрометью бросаясь к калитке. Сейчас. Сейчас она к кому-то постучится и ей помогут. Сейчас. Она практически добирается до выхода из двора, когда ее останавливает голос Марии: - Катя! - девушка поворачивается на звук скорее инстинктивно, чем правда желая остановиться. Последнее, что она видит это испуганное лицо замахнувшейся Тропинкиной, а потом наступает темнота. Еще через день Кате стало гораздо легче сидеть - головокружения все еще досаждали ей от излишне резких движений, но если быть максимально осторожной, даже бережной, то все это было вполне терпимо. Девушка прокручивала в пальцах огромный апельсин, она не пыталась его чистить, не испытывала в этом никакой необходимости, ей просто было приятно поглаживать ароматный фрукт. Рядом, на краю постели, подогнув ногу под себя, устроился Александр, его проворные пальцы уже закончили избавлять его апельсин от кожуры, и теперь он методично делил цитрус на дольки, раскладывая их на пластиковую одноразовую тарелку. Когда в его руках оказалась последняя долька, он протянул ее девушке. Катя с удовольствием взяла угощение из его пальцев, наслаждаясь кисловато-сладким насыщенным вкусом. - Ты не можешь оставить Тропинкину работать, - вздыхает Александр, - мне тоже жаль ее ребенка, очень, как и ее мать, на самом деле. Но, после того, что она сделала, по ней тюрьма плачет горькими слезами. Мария должна быть благодарна, что на нее никто не написал заявление. - Кристина мне об этом уже говорила, - осторожно кивает девушка, едва качая головой, принимая от Воропаева очередную дольку апельсина, - она у нас очень кровожадная, - грустно улыбается девушка, едва поднимая уголки губ вверх. - Дай ей волю, она засадила бы и Машу, и Малиновского далеко и надолго. - Правильно бы сделала, - кивает Александр, - но мне приходится принимать твою сторону, ЗимаЛетто не нужен скандал, особенно в процессе выхода из кризиса. Но ни Марии, ни Романа больше не будет в стенах компании, уж я об этом позабочусь. - Но Маргарита… - начинает Катя, и Воропаев прозаично закрывает рот девушке очередной цитрусовой долькой. - Ей уже ловить там нечего, - заверяет мужчина девушку, что принимается усердно жевать угощение, - даже если она и захочет составить некую протекцию Роману, пусть помогает ему устроиться куда угодно, но не в ЗимаЛетто. - А если его решит вернуть Андрей? - спрашивает Катя, и Александр тянется к ней, легонько вытирая нижнюю губу девушки большим пальцем правой руки. - Такой шанс имеет место быть, я не буду его отрицать, - спокойно произносит мужчина, - но тогда Ждановым на тебя рассчитывать не стоит. Я просто заберу тебя оттуда, и ноги твоей в ЗимаЛетто не будет при таком раскладе. - А у меня право голоса есть? - невинно хлопает глазами девушка, чуть улыбаясь, передавая Воропаеву в руки тот апельсин, которым до этого играла, перекатывая его туда-сюда. - Пока есть, - кивает мужчина, - это потому, что пока ты принимаешь правильные решения. Но как только ты будешь выбирать что-то, что будет тебе во вред, этого права ты лишишься очень быстро, - заверяет Александр, отправляя очередную дольку апельсина себе в рот. - А ты деспот, - тянет Катя, довольно вздыхая, следя за тем, как губы Воропаева складываются в дразнящей улыбке. - Ты это прекрасно знала, поэтому тебе придется смириться, ведь бороться со мной более чем бесполезно, - замечает Воропаев, поглаживая указательным пальцем правой руки ладонь девушки. - Знала, - снова осторожно кивает девушка, она улыбается мужчине радостно и довольно, а затем заметно грустнеет, - у Егора были большие проблемы? - Выговор, - не скрывает Александр сложившейся ситуации, - он покинул больницу не то, что больше чем на двадцать минут. При самом лучшем раскладе он уехал часа эдак на два с половиной. Он, конечно, знал, что его за это по голове никто не погладит, но… - мужчина вздыхает, - это досадно на самом деле, мне даже жутко неловко. - А мне как неловко, - Катя касается забинтованного лба, скоро повязку снимут, и на месте рассечения какое-то время ей придется носить пластырь. Приложилась Тропинкина подозрительно знатно, даже швы пришлось накладывать. - Мне жаль, что из-за меня Егор пострадал. Он же мне помогал, а вышло… - А вышло, как вышло, - соглашается Воропаев, - я предложил ему помощь, мало ли что, но Горин хорошо, что нахрен меня не послал, - мужчина чуть улыбается. - Он сказал, что это более чем приемлемые риски, мол, не уволили и ладно. - Кого-то, со своими приемлемыми рисками, он мне напоминает, - сужает глаза Катя, внимательно следя за Александром, тот выгибает бровь, но ничего не говорит. Просто принимается делить очередной цитрус. Протягивая новую дольку фрукта, он произносит: - Не могу видеть тебя болеющей, - признается Воропаев, вздыхая, принимаясь разглядывать кусочек цедры, сжимая его в пальцах и распространяя по комнате запах эфира, - лучше бы я лишнюю неделю так повалялся чем… - Ничего подобного, - подается вперед Катя, и тут же жалеет, ощущая головокружение, - ты никогда, никогда, никогда не будешь снова в этой постели, - произносит она с запалом, держа глаза закрытыми, борясь с легкой тошнотой. Она ощущает, как мужчина приподнимает ее руку, оставляя поцелуй в центре ладони. - Не переживай, - произносит он, снова целуя ей руку, - это просто фраза, никуда я не собираюсь ложиться. Не до твоего выздоровления точно, - посмеивается он. - Сашка, - замечает девушка, все еще не открывая глаз, - когда мне полегчает, я тебя укушу! - Обещаешь?