Без Всего

- С этой работой у меня совершенно ни на что нет времени, - вздыхает Николай, помогая Катерине разместиться на переднем сидении автомобиля. - Я даже тебя толком не вижу, - замечает он виновато, и Катя торопливо похлопывает его по колену: - Ты что, это же хорошо, что у тебя есть работа, что она тебе нравится, что тебя там так ценят, - девушка говорит с жаром, даже со страстью. Для нее огромное удовольствие видеть, как растет и меняется Зорькин, - а то, что мы видимся чуть реже, так это жизнь, это нормально. Меньше любить тебя я от этого не стала. - Ты меня сейчас успокаиваешь или правда так думаешь? - улыбается ей Николай, и она легонько ударяет его в плечо, улыбаясь. - Это, в моем случае, одно и то же, - Катя касается приличного размера пластыря у себя на лбу. - Я просто знаю, что, несмотря ни на что, между нами ничего не меняется. Видишь, мне была нужна твоя помощь, и ты приехал. Это ли не лучшее доказательство, что между нами все, как и было, несмотря на загруженность? - Когда я действительно был тебе нужен, меня рядом не оказалось, - девушка слышит раздражение в голосе парня и замечает, как он косится на ее пластырь. - Слушай, ты не можешь быть рядом со мной всегда, когда я делаю какую-то глупость, - улыбается Пушкарева, ощущая неловкость оттого, что говорит правду. Она изначально должна была быть куда как осторожнее. - Саша тоже очень беспокоится по этому поводу. Но мы же все понимаем, что это исключение из правил больше чем правило. - Это что у нас исключение-то? - удивляется Зорькин. - Твое умение попадать во всевозможные передряги меня просто поражает до сих пор. Ты как была магнитом для неприятностей, так и осталась, просто, когда ты была игровой фигурой калибром поменьше, то и проблемы, которые тебя преследовали, были мельче. А сейчас ставки растут, - парень кивает в сторону Кати, и она понимает, что это намек на ее боевое ранение. Пушкарева осторожно чешет кожу по краю пластыря. - Значит, это очень хорошо, что я в кресле директора не задержусь, а то, по твоим рассуждениям, меня и дальше будут преследовать неурядицы такого масштаба, - заявляет она, улыбаясь и следя за выражением лица Николая, который, из последних сил старается сохранить серьезность. Затем сдается, и таки расплывается в улыбке, качая головой, он снова косится на девушку. - Ты мне скажи, почему ты решила не дожидаться Александра, а попросила меня? - он похлопывает ладонями по рулю, - не то чтобы я был против тебе помочь в такой малости, но… у вас все хорошо? - Что? - немного удивляется Катя, - да, конечно! Просто, он все хочет, чтобы я еще тут посидела, мол, меня еще недостаточно подлечили, но я так уже не могу. Я элементарно соскучилась по дому, по нормальному душу, по… многим вещам, - девушка немного краснеет, и замечает, как уши Николая тоже становятся пунцовыми. - А еще я не могу смотреть, как он мучается каждую ночь, пытаясь выспаться на больничной койке. - Погоди, - удивляется Зорькин, - когда я тебя забирал, там была одна кушетка, вам что, ночью еще одну подставляли? - девушка теряется на какой-то миг, а потом принимается хохотать. - Ты чего? - не понимает парень, косясь на подругу, и даже пытается дотянуться, чтобы потрогать ее лоб, на случай поднявшейся температуры. Катя принимается отбиваться от наглой руки Николая. - Это ты чего, - заканчивает хохотать она, буквально заставляя друга вернуться к вождению двумя руками, - мы на одной кушетке спали, и то я еле уговорила его рядом лечь. Такое ощущение, что меня всю побили, а не только по башке тюкнули. Ладно, в первые пару дней, я была как овощ, но потом-то можно уже было ему на стуле не мучиться. Упрямый, как осел. - Заканчивает она, недовольно хмурясь, вспоминая бессонные ночи Александра у своей постели. - Ну, в таком случае, ты ослица, - довольно заявляет Николай, прислушиваясь к недовольному сопению подруги рядом, - ведь подобное притягивает подобное и все дела. Или ты так не считаешь? - он скашивает на нее глаза, и девушка демонстративно отворачивается к окну, но ее выдают подрагивающие от смеха плечи. - Перед тем как домой тебя забросить, тебе нужно в магазин попасть или как? - уточняет он, когда Катя снова разворачивается в его сторону. - Вообще, я не знаю, как дома обстоят дела с продуктами, я не уверена, что у Саши в холодильнике есть что-то из еды, но у меня все равно нет с собой денег, - она жмет плечами, - сам понимаешь, в кошельке так, на мелкие расходы. - Ты такая странная, Пушкарева, я тебе просто поражаюсь, - хмыкает Зорькин, - я спросил нужно тебе в магазин или нет, а не можешь ли ты там заплатить. Или я не могу купить тебе то, что нужно? С каких пор у нас появились такого рода условности? - Не дуйся, - Катя поглаживает друга по плечу мягкими, успокаивающими движениями, - у нас таких условностей и нет, но вот у тебя и у Саши они, я думаю, есть. Ты же понимаешь, что сейчас я, в такие моменты, расцениваю себя не как одиночную личность, а как пару. - Какая ты все-таки умная, - подкалывает ее Николай, - даже поленом по голове не вытряхнули тебе часть твоего недюжинного интеллекта. Ай! - девушка больно щиплет парня за руку, прекращая поглаживания, - маленькая подлая коза,- заявляет он ей, - это ты у своего Воропаева научилась, зуб даю. - Я бы на твоем месте зубами-то не раздаривалась, - складывает руки на коленях в скромном жесте девушка, - нынче услуги зубного очень и очень дороги. - Ты мне сейчас угрожаешь? - в неверии выгибает брови Зорькин, - вот, прям, серьезно угрожаешь? После того, как я тебе оказываю посильную помощь? - Когда это я угрожала, - поднимает руки вверх Катя, - я это тебе, как человек, который только из больницы вышел, говорю. Исключительно дружеский совет. - Ладно, “исключительно дружеский совет”, в какой магазин мы едем, а то такими темпами, я тебя довезу домой, и останется твой любимый Сашенька голодным. Катя задумывается, называя нужный ей адрес. Она, конечно, все еще не ощущает в себе достаточно сил для готовки, но на что-то простое и не слишком время затратное ее вполне хватит.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Первым делом, оказавшись дома, Катя позвонила Александру, удостоверившись в том, что перед тем, как он поедет к ней в больницу, он наведается домой, чтобы освежиться и прихватить кое-что из ее вещей. Вся одежда, которая была с ней все это время, отправилась общим скопом в стирку - вещи были домашними, и девушка не заботилась о том, что их нужно рассортировать неким образом. Затем, наступило время душа, приятного, расслабляющего, с идеальной температурой и любимым мылом. Господи, какое это оказывается счастье нормально помыться. Катя намыливалась несколько раз, чтобы достигнуть того уровня чистоты, которого требовало ее сознание. Даже волосы она перемыла трижды, чтобы точно изгнать из них больничный запах. После всех этих процедур стало гораздо лучше. Она уселась на кухне, установив перед собой небольшое круглое зеркало на высокой ножке, которое в свое время презентовала ей Кристина, чтобы было удобно делать макияж. Разложив перед собой все приспособления, начиная от перекиси и заканчивая тем самым пластырем, которым в конце всего она должна была закрыть рану, Катя принялась обрабатывать шов и кожу вокруг него. Где-то в глубине души она порадовалась тому, что повернулась тогда на окрик Марии, и удар пришелся именно в лоб, а не по затылку, ведь такой ушиб она бы не смогла обработать без посторонней помощи. Когда девушка услышала шуршание ключа в замочной скважине, все уже было готово: она переоделась в домашнее и окончательно высушила волосы, рана была удачно обработана и заклеена, постиранные вещи развешаны, а нехитрый ужин приготовлен и оставлен на плите. Катя испытывала странное волнение пополам с предвкушением, словно она не видела Александра целую вечность, а не рассталась с ним сегодня утром, когда он отправлялся домой, переодеться перед работой. Мужчина вошел в квартиру осторожно, словно бы неуверенно. - Кристина? - позвал он вопросительно, до конца неуверенный, кто может быть в его квартире. Катя вышла из комнаты, чуть улыбаясь. Воропаев растерялся, он смотрел на девушку удивленно распахнутыми глазами, не делая шага ей навстречу. - Я приготовила ужин, - начала разговор Пушкарева с максимально нейтральной темы, приближаясь к мужчине шаг за шагом, - ты голоден? - она приблизилась к Александру на расстоянии вытянутой руки. Он сделал резкое движение вперед, сгребая ее в охапку, прижимая к себе, прихватывая подбородок большим и указательным пальцем, заставляя посмотреть себе в глаза. - Ты как тут очутилась? - в его глазах плескалось волнение пополам с раздражением и еще чем-то теплым, знакомым, родным. - Тебя официально отпустили, или ты сбежала? - Если ты хочешь, чтобы я ответила, тебе придется прекратить сжимать меня так сильно, - буквально прохрипела девушка, - ты же мне воздуха в легких практически не оставляешь! Воропаев слегка разжал объятия, буквально через силу, позволяя Пушкаревой сделать глубокий вдох. Она поводит плечами, немного высвобождая руки, скользя ними по его груди, под распахнутые полы пальто, впитавшие холод, сигаретный дым и парфюм. Девушка чуть подается вперед, утыкаясь носом в тонкую ткань рубашки - как же хорошо он пахнет, Боже. Сладкая истома разливается по телу, растворяя легкое напряжение, что поселилось в ее теле. Александр принимается поглаживать ее волосы, перебирая легкие, мягкие пряди, он чуть наклоняется, упираясь губами ей в макушку, сперва целуя, а потом, обдавая ее горячим дыханием, заставляя ее чуть поежиться и хихикнуть. - Потом, когда ты полностью оклемаешься, когда официально выздоровеешь, и когда у меня на руках будут все-все документы о том, что тебе не угрожает опасность, я перегну тебя через колено, и выпорю так, что ты потом неделю сидеть не сможешь. Поэтому, чтобы смягчить возможное наказание, я бы очень советовал тебе сдать твоего подельника, и я не буду столь жестоким, - он снова с силой прижимает ее к себе, - у меня всего два возможных варианта - Коля и Кристина, - затем он молчит какое-то время, и удивленно добавляет, - слушай, мне кажется, что кто-то меня проклял буквой К. Катерина слегка смеется ему в грудь, обнимая его за талию под пальто и пиджаком, прижимаясь к нему сильнее. Как же хорошо обнимать его так, дома, когда никто не смотрит, не видит, когда не нужно контролировать собственные порывы и желания, только потому, что кто-то может войти, чтобы проверить ее самочувствие. - Как же я рада быть дома, - шепчет она в шею мужчины, чуть приподнимаясь на носочки, и оставляя короткий поцелуй на его линии челюсти. - Я тоже,- жарко шепчет он ей на ухо, затем вовлекает ее в короткий поцелуй и продолжает, - но я все равно безумно зол, и так просто мое прощение тебе не заслужить, - он снова заглядывает ей в глаза, целует ее в нос и отпускает, принимаясь стягивать с себя пальто. - Я так рассчитывал, что я связал свою жизнь со взрослым человеком, а в итоге получил ребенка, который не беспокоится о собственном здоровье и безопасности, - Александр удрученно качает головой. Катя сплетает руки на груди, это она ребенок, это она не следит за своим здоровьем и безопасностью? - С кем поведешься, как говорится, - чуть вскидывает голову вверх девушка. Воропаев, размещающий пальто в шкафу, поворачивается, и смотрит на нее через плечо, одна его бровь изгибается вверх, словно бы предупреждая Катю не продолжать. Пушкарева выгибает брови в ответ, внутренне жалея, что она не умеет делать этот фокус с одной бровью. - Ты прямо напрашиваешься, ты это знаешь? - спрашивает Александр, склоняясь к ней, но, не касаясь ее руками. Девушка смотрит на него немного растерянно и абсолютно невинно, хлопая ресницами под тонкими стеклами очков так, что еще немного, и сможет взлететь. - Боже, Пушкарева, я люблю тебя так сильно, что меня иногда это даже бесит, - заявляет он ей, снова ее целуя, все еще не касаясь девушки руками. Катя буквально повисает на нем, получая огромное удовольствие от этого момента. Девушка не знает, что приносит ей больше наслаждения, такой жадный, чуть голодный поцелуй, или предшествующая перед этим фраза. Воропаев разрывает поцелуй, и они одновременно выдыхают, избавляясь от колющего ощущения в легких, после задержанного дыхания. - Я тоже тебя люблю, - заявляет Катерина, облизывая губы, словно бы собирая с них оставленный там привкус мужчины, - правда, меня это никогда не бесит, - она улыбается ему, демонстрируя зубы. На это Александр только качает головой, затем он разгибается, и растрепывает ее волосы парой резких движений ладонью. Девушка возмущенно принимается приглаживать то, что еще совсем недавно можно было назвать небрежной укладкой, а мужчина отправляется в спальню, сбрасывая на ходу пиджак и принимаясь расстегивать рубашку. Катерина направляется следом за ним, но Воропаев, развернувшись в дверях, останавливает девушку, уперев указательный палец ей в плечо. - Куда мы так торопимся, м? - дразняще улыбается мужчина, Катя смотрит на него с непониманием. - Как куда? - удивленно спрашивает она, - в спальню, - девушка пробует пройти мимо Александра, но он не пропускает. - Нет, - отрицательно качает он головой, - ты наказана, временный карантин, так что, - он прихватывает ее за плечи, и разворачивает ее спиной к спальне, - давай, марш на кухню, или в зал, книжечку почитай, я сейчас. Она не успевает возмутиться, когда за ее спиной захлопывается дверь. Засранец, Катя пинает ногой запертую на замок дверь, наказана она, видите ли, ну-ну. Девушка направляется в зал, выуживания из книжного шкафа коллекционное издание сказок Пушкина. Катерине безумно нравилась эта книга, принадлежащая родителям Александра. Воропаев рассказывал ей, что любимой его сказкой была “сказка о царе Салтане”, он помнил, как мама читала ему именно эту сказку, а отец любил выключать свет, но сказка не прекращалась, настолько хорошо знала она ее наизусть. Эту же сказку читала она потом и маленькой Кире, и читала ее настолько часто, что сам Александр в итоге выучил ее, правда не равномерными частями, до сих пор щеголяя познаниями некоторых пассажей. Катерина села в кресло, уперевшись спиной в один подлокотник, и перебросив ноги через другой, погружаясь в чтение. Воропаев вышел из спальни и стал в дверях зала, привалившись к дверному косяку со скрещенными на груди руками. Пушкарева перевела глаза на мужчину, скользя по нему ласковым взглядом, он подмигивает ей, но не двигается с места, а она испытывает необходимость, чтобы он подошел и обнял ее, просто потому, что она хочет испытать это ощущение. - Давай ты сейчас поешь, а потом мне почитаешь, - предлагает Катя, осторожно закрывая книгу, ей нет необходимости в закладке, Александр способен открыть наугад начало любой сказки практически безошибочно. - Согласен, - кивает мужчина, - и что ты хочешь послушать? - он пропускает девушку мимо себя, снова поглаживая ее волосы, перебирая их пальцами. - Я хочу “О мертвой царевне и семи богатырях”, - говорит Катерина, проходя на кухню, и принимаясь наполнять тарелку мужчины супом, в то время как Александр начинает готовить заварник, подбирая приличествующий для сегодняшнего вечера чай. - Тебе хлеб маслом намазать? - Да, - кивает Воропаев, - было бы неплохо, - он выбирает черный чай с чабрецом. Отдельно он вытаскивает специи, из которых выбирает розовый перец в горошинах, палочку корицы, зеленоватые пряные зерна кардамона. Александр извлекает из соседнего шкафчика ступку, куда оправляется шесть горошин, которые он разбивает пестиком на несколько крупных частей, следом отправляется несколько зерен кардамона, которые мужчина точно так же слегка разминает, перед тем как добавить подготовленные специи к чаю, забрасывая поверх всего палочку корицы. Девушка расставляет на столе тарелки, а Воропаев наливает кипяток в заварник, распространяя восхитительный запах по кухне. - Как вкусно пахнет, - вздыхает Пушкарева, глубоко вдыхая, наполняя легкие невероятным ароматом чая, - ты просто волшебник, ты это знаешь? - Знаю, - соглашается Александр, принимаясь за еду, бросая смешливые взгляды на девушку, что тоже принимается за еду. - Удивительно вкусно, - хвалит он суп, снова склоняясь над тарелкой, - оказывается, я еще и по готовке твоей соскучился. А думал, что только по тебе рядом. - Ну, я не так и часто тебя чем-то таким балую, - резонно замечает Катя, поставив себе на заметку, что нужно стараться готовить для Александра что-то время от времени. Работа работой, но если ему так нравится то, что она готовит, то нужно делать это почаще, таких мелочей он уж точно заслуживает. Они заканчивают с едой в тишине, убирают со стола. Пока Катерина моет посуду, Воропаев разливает по чашкам ароматный, крепко заваренный чай, доливая в каждую чашку горячее молоко и кусочек какао-масла. - Ну что? - Александр поворачивается к девушке, что как раз вытирает руки о полотенце, - готова слушать сказки? - он протягивает одну из чашек Катерине. - Если твоим голосом, то я готова слушать даже сводку новостей, - улыбается Пушкарева, делая глоток из чашки. Нет, все-таки как же хорошо быть дома.