Без Всего

- Катя, наконец, вернулась в ЗимаЛетто, так сказать, страдать и править, - вздохнула Кристина, набрасываясь на, подозрительного вида, салат, наполненный морскими гадами, - просто не верю своему счастью! Павел подозрительно покосился на девушку, что поглощала еду с таким аппетитом. Он выгнул брови в удивлении, когда она полила часть салата, представленной в виде морской капусты медом. Мужчина чуть склонил голову к плечу: - Кристиночка, а ты часом вслед за сестрой не того? - осторожно поинтересовался он, и Воропаева подняла на него глаза, оторвавшись от созерцания колечка кальмара. - Что конкретно под словом “того” ты имеешь в виду? - она безжалостно наколола мидию вслепую, отправляя ее в рот. Жданов немного скривился, да, не любовь к этим жутким подводным созданиям сидела в нем прочно. - Ну, продолжение рода Воропаевых, - все так же демократично произнес мужчина, следя за тем, как Кристина подавилась очередной мидией. Может эта живность попыталась вернуться обратно в тарелку к собратьям по несчастью? - Павел, если ты хочешь моей смерти, то запусти в меня, пожалуйста, пепельницей, - хрипит Воропаева, немного прокашлявшись, - я не хочу умирать от удушья, ясно? - Что ты так к этому нервно относишься? - жмет одним плечом Жданов, явно ожидавший гораздо большего взрыва эмоций с ее стороны. - Просто подбор продуктов странный, - кивает он на салат и жидкий мед рядом. - А то, что у меня извращенный вкус тебе в голову не приходило? - удивляется Кристина, и опускает креветку в мед, под осуждающим взглядом Павла. - Приходило, - кивает мужчина, - но в том, чтобы заиметь себе маленького Сашку или еще одну Кристину, я ничего плохого не вижу… годы, знаешь ли, - поднимает он брови и девушка замахивается на него вилкой. - Не смей, даже начинать, - отрезает она, когда Жданов уклоняется от замаха, - никаких детей. Нет, нет и нет. Пусть плодится Кира, пусть рожает Катя, - я со всем управлюсь, но сама этим заниматься не буду точно. - И как на это реагирует твой муж? - уточняет Павел. Для него, в свое время, было непередаваемым горем, что Маргарита не сможет больше иметь детей, желание иметь большую семью было просто неистребимо. - Считает меня здравомыслящей, великолепной, - девушка снова поливает на салат немного меда, - и вообще самой лучшей, - безапелляционно заявляет она. - М-да, очень странный мужчина, - полушепотом заявляет Павел, и Кристина подозрительно крепко сжимает вилку, поэтому мужчина решительно переводит тему, - так что там Катюша? Она восстановилась полностью? - Ну, во лбу-то у нее все еще звезда горит, конечно, - ухмыляется Воропаева, - но на ее способности и умениях это не сказывается никак. Одно могу сказать, то ли бревно было животворящее, то ли ситуация с Марией ее чему-то научила, но она такая прям, - девушка взмахивает рукой, подбирая слова, - хваткая? Жесткая? Строгая! Думаю, в этой ситуации, строгая, будет лучше всего. - Катенька и строгая? - немного удивляется Жданов, - я даже не думал, что это в ней проснется, я, собственно, тебя в ее замы и прочил, чтобы было кому кусаться, - честность мужчины Кристину не вдохновляет от слова совсем. - Так ты меня что, в качестве сторожевой собаки пристраивал? - хмурится она, заставляя Павла улыбаться, - совести у тебя нет, я, между прочим, нежное и хрупкое создание, - она вздыхает, снова принимаясь за салат. - Тебя-то я вижу, а вот нежное и хрупкое создание где? - поддевает девушку Жданов, подмигивая Кристине, что показывает ему язык. - От кого-кого, от тебя я такой подлости не ожидала, - обвинительно тычет она в него вилкой, а затем утаскивает с его тарелки кусочек курицы, под пряным сырным соусом. - А у тебя внутри вот это все, - мужчина указывает на салат, - с курицей не подерется? - Я же не ты, - довольно улыбается Кристина, - я в Индии такое ела! Хочешь, расскажу? - Нет! - категорично заявляет Жданов, - я хочу, чтобы мой обед остался в моем желудке, спасибо большое. - Слабак! - самодовольно отвечает ему Кристина, и нос ее стремится к потолку, демонстрируя чувство собственного превосходства. - Слабак, - соглашается мужчина, - в этом ты меня затыкаешь за пояс, даже не стараясь, - улыбается он Воропаевой. - Как ваша задумка с коллекцией для разнопланового контингента? Милко пережил это стойко? - Ты знаешь, он сопротивлялся, конечно, не без истерик. У него до сих пор сложности в общении с Катюшей, но ко мне и к Уютовой он прислушивается, даже к нашей Ольге Вячеславовне больше. Вот уж кто реально незаменимый у нас человек! Я ей поражаюсь! - Кристина отпивает яблочного сока, и возвращает стакан Павлу. - Ты точно себе заказать не хочешь? - мужчина следит, как жидкость в его стакане уменьшается уже второй раз, абсолютно без его участия. - Нет, - отрицательно качает она головой, - мне вполне достаточно твоего, - она подмигивает, возвращаясь к своей тарелке. А Павел подзывает официанта, заказывая очередную порцию сока, ведь на одном стакане она не остановится. - У вас уже наброски коллекции есть? - спрашивает Жданов, когда официант сервирует напиток и удаляется. Кристина выглядит искренне удивленной. - Ты что, шутишь? Или ты позабыл, сколько наш гений сербский обычно тратит на то, чтобы родить очередную гениальную идею? - вздыхает девушка, - ему же нужно все это вывести до идеальности, хотя, я его понимаю прекрасно, - она снова тянется за стаканом сока, - любая коллекция, это его лицо, даже если это нечто, что мы собираемся подавать как массовое. - А вы собираетесь подавать это как массовое? - хитро прищуривается Жданов, и Воропаева хмыкает, грозя ему пальцем. - Подловил. Мы не собираемся подавать эту коллекцию как массовую, это будет подарок Милко для всех женщин. Такой себе эксклюзив для всех женщин, и каждой в отдельности. Ведь каждая, абсолютно каждая девушка может выглядеть восхитительно, если правильно подобрать наряд, макияж и прочее. - Идея очень хорошая, - Жданов довольно улыбается, - в свое время я к такому варианту не пришел, а зря. - Всему свое время, - жмет плечами Кристина, - сейчас это свежо, интересно, своевременно, в какой-то мере даже ново. Возможно, после нас и другие модные дома возьмут эту практику себе на вооружение, но, в любом случае, мы будем первыми, - Воропаева говорит это с такой страстью, таким безумным удовольствием, что Павел испытывает подавляющее чувство вины. Вот кого изначально нужно было привлекать в дела компании, вот кто действительно должен был разделить с ним работу в ЗимаЛетто. Но, как говорила сама Кристина, всему свое время, возможно, именно сейчас Воропаева оказалась готова занять свое место в ЗимаЛетто, давно ей принадлежащее. Если бы не безумная ситуация с Малиновским, то Павел даже порадовался бы всему тому бедламу, что случился в компании во время правления его сына. Он следит за тем, как Кристина продолжает рассказывать о ее и Катиных идеях, расписывая это в красках, глядя на Жданова блестящими, счастливыми глазами. Павел улыбается ей в ответ, одобрительно кивая, размышляя о том, что следует приложить максимальное количество усилий, чтобы по возвращению Андрея Кристина осталась в компании. Ведь, если Воропаева решит сделать шаг назад, это будет безвозвратная потеря для будущего компании, Жданов был в этом абсолютно уверен.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Павел облокотился о подоконник, глядя на любопытного голубя, что взирал на него в ответ через довольно грязное стекло. Жданову было сложно определить, эти потеки были изнутри или снаружи, но проверить он не решался. Да и подоконник, как и вся квартира в целом, сверкал чистотой. У мужчины были очень большие сомнения относительно того, что Роман самолично носился по этой квартире с тряпкой, а если у него убирался кто-то из клининговой компании, то вряд ли окна были бы пропущены в таком случае. Когда за спиной послышались шаги, Павел выровнялся, легко оттолкнувшись от подоконника, спугнув своим движением птицу, которая тут же улетела. Жданов развернулся, наблюдая за тем, как Малиновский устанавливает на низкий столик между диваном и креслами, поднос с чайником и двумя чашками. Помимо сервированного чайного набора, на стол перекочевала початая бутылка бренди, тарелка с покупным, с виду весьма свежим, печеньем. - А не слишком ли рано для этого? - Павел кивает на бутылку алкоголя, но Роман только отшучивается, переспрашивая: - И чем же в такое время дня чай оказался неугоден? - он размещается в одном из кресел, предоставляя Жданову на выбор второе кресло и диван, - я не думал, что почаевничать это преступление. - Не преступление, - Павел присаживается напротив Романа, все-таки выбирая диван, чтобы иметь возможность смотреть в глаза Малиновскому, - но вот бренди тут не для красоты, а вот это уже лишнее. - Не хочешь, не наливай, - пожимает плечами Роман, - я человек безработный, за руль не собираюсь, могу себе позволить, - он демонстративно наливает немного алкоголя в чашку, доливая поверх черным чаем из чайника. - С таких моментов все и начинается, - отмахивается Павел, - немного здесь, еще чуть-чуть там. До хорошего игры с алкоголем никого еще не приводили. - Ты намекаешь, у меня зависимость? - Жданов смотрит в красные глаза Малиновского, что смотрит на него со смешком, если не сказать с издевкой. - Нет, не намекаю, - отрицательно качает головой Павел, - но все это движется к тому, что это может стать проблемой в будущем. - А тебе ли не все равно? - Роман делает щедрый глоток, немного морщась, - я же не твой сотрудник, я даже не в курсе, друг ли я твоему сыну. Так с чего бы тебе проявлять обо мне заботу? - Не драматизируй, - немного кривится Жданов, - ты не бедный и не несчастный, все, что с тобой произошло, было создано твоими собственными руками. В особенности последняя ситуация, просто поразительно… как ты вообще мог это сделать? - Теперь драматизируешь ты, - недовольно произносит Роман, хотя Павел отчетливо видит, что ему становится не по себе. - Я с вашей психованной Пушкаревой собирался просто поговорить, а она вот, - он показывает на свои красные, воспаленные глаза, - у меня аллергия все никак не проходит, идет воспалительный процесс. Ты знаешь, что я чуть не лишился глаз? - Пока что я вижу, что ты лишился мозгов, - Жданов упирается локтями в колени, подавшись немного вперед, пристально разглядывая выражение лица Малиновского. - Ты в курсе, что то, что вы провернули с Тропинкиной, называется похищение? И сидеть бы вам за это долго и упорно… - Да, да, да, - кивает Роман, - мне уже Сашенька все популярно пояснил, я бы даже сказал, два раза. Мол, исключительно ради фирмы меня никто не посадит, вот только, даже если бы меня судили - с меня там взятки гладки. Притащила вашу Пушкареву ко мне Машенька, она же врезала ей поленом. Вот последнее было, конечно, верхом идиотизма, но, как оказалось, она просто перепугалась, что Катя ломанется к ментам. Видно, подслушивала, как она кричала о том, что нас посадят. На что она рассчитывала, правда, я не понимаю. Пока в больнице был, я все варианты просчитывал. Может, она хотела, чтобы Пушкарева ноги протянула? На два метра вглубь и дело с концом. Сашенька был бы безутешен, - Малиновский делает очередной глоток своего чая, на этот раз уже не морщась от вкуса. - Правда, в итоге, Тропинкина сама чуть не померла от страха, в особенности, когда она поняла, что Катерина в сознание приходить отказывается. Я, по правде говоря, тоже поймал тогда очень качественный стресс, думал, что будем делать, если она и правда того… - Ты хоть себя слышишь? - Павел трет лицо руками, - ты хоть понимаешь, что ты несешь? А если бы и правда Катя пострадала так, что ей нельзя было бы помочь? Что тогда? - Тогда, я смею предположить, Воропаев бы меня придушил, и это не фигура речи, - Малиновский потирает шею, вспоминая стальную хватку Александра, - он всегда с головой был в конфликте, а тут просто с катушек слетел. Если бы не этот… Игорь? - Егор, - подсказывает Павел, вздыхая, - мужа Кристины зовут Егор Горин, и ты на него должен как на Бога молиться, если бы не он, вообще не ясно как бы у вас все там повернулось в конечном итоге. -Согласен, - поднимает руки вверх Роман, - даже спорить не буду, он и правда и мне помог, и Воропаева остудил, и с Пушкаревой разобрался. Не поверишь, но я ему даже пытался сказать спасибо уже в больнице, куда он меня с этим всем, - он обводит лицо рукой, - забрал. Но, он не захотел меня даже слушать, заявил, что он просто выполнял то, что ему должно. Такой же гордый засранец, как и ваш Сашенька, они, скорее всего, на этой почве и спелись, - он делает очередной глоток из чашки, - но это ладно… Ты мне скажи, зачем ты пришел? Я же вижу, что ты не собираешься звать меня обратно в ЗимаЛетто, а то, что я туда могу и нос не совать, мне уже сказал Андрей. Понятия не имею, что ему там, в Японии, сделали с мозгами, но … не важно, - отмахивается мужчина, - повторяю свой вопрос - зачем ты пришел? - Я пришел тебя предупредить, - Жданов сжимает руки в замок между коленей, слова даются ему гораздо сложнее, чем он ожидал. Роман не был для него чужим человеком, никогда не был, но как он мог не разглядеть в нем такие разительные перемены? Или он всегда был таким, а Павел попросту этого не замечал? - В свете последних событий я не знаю, чего от тебя можно ожидать, и куда еще ты собираешься влезть. Поэтому, я предупреждаю тебя лично, если ты еще раз приблизишься к Катерине, я тебя посажу, далеко, надолго, по какой-нибудь действительно страшной статье, которую тебе не поможет опровергнуть ни один юрист. Малиновский слушает его, чуть склонив голову к плечу, в глазах его не отражается ни одной эмоции, словно холод проник в них, и поселился там на постоянном проживании. Жданову не нравится этот взгляд, ему сложно смотреть в такие глаза, не похожие на глаза Романа. Затем Малиновский отвечает: - Значит, Катеньку ты отстаиваешь, а как же Сашенька? Или на него твоя протекция не распространяется? - Не паясничай, - вздыхает Павел, продолжая смотреть на Романа в упор, - я тебя предупредил, это не шутки, не игры. Все. На этом я заканчиваю. А еще, убери руки от этой дуры, Тропинкиной, она тебе нахрен не нужна, не ломай ей жизнь. Она, конечно, без твоих сказок в уши, пострадает-пострадает и оклемается. Тебе-то она не нужна. - Не нужна, - соглашается Малиновский, - но и без нее невероятно скучно. Заметь, - он поднимает палец вверх, - я ничего конкретного не обещал. Все, что она якобы услышала, в своей голове она сложила сама. - Ты же понимаешь, что из-за тебя она потеряла работу, - назидательно замечает Павел, - у нее, в отличие от тебя, нет сбережений, которые могут сыграть для нее подушку безопасности. - Положим, у меня тоже не такая уж и большая подушка, как ты можешь себе подумать, - хмыкает Роман, - а Тропинкина вылетела из ЗимаЛетто из-за своего идиотизма, а еще оттого, что так и не смогла пробраться к вашей Пушкаревой и хорошенько извиниться, так что с меня взятки гладки, - он разводит руки в стороны, а затем улыбается, - у тебя, я так понимаю, для меня есть предложение? - Есть, - Жданов извлекает из кармана визитку, - вот, Модный Дом Фадоевых. Марат готов рассмотреть твою кандидатуру, оклад твой будет чуть меньше, чем был у нас, но ты не пострадаешь сильнее, чем уже себя загнал. В налаживании твоих отношений с Андреем я помогать не буду, а Марго не сможет. - Дом Фадоевых в Питере, если я не ошибаюсь? - Роман протягивает руку к визитке, но Жданов отводит свою немного в сторону и назад, - да отстану я от твоей Тропинкиной, нужна она мне больно, - но визитка не становится ближе, - ну, что еще ты хочешь от меня услышать? Ни шагу к Пушкаревой? Ни шагу к Воропаеву? Ни шагу к ЗимаЛетто? Не вопрос! Дай визитку. - Ты не ошибаешься, Дом Фадоевых действительно в Питере, - подтверждает Жданов, отпуская карточку из своих пальцев, позволяя Малиновскому завладеть ею. - Спасибо, что не Киев, - поигрывает Роман полученной визиткой, - а то я уже было подумал, что ты отправишь меня снова туда, к Ткачук. - Вот уж кто, а она видеть тебя не особо хочет, так что и ты не хочешь Киев, и Киев не хочет тебя, - улыбается Павел, - но я уверен, что ты сработаешься с Маратом в самом лучшем проявлении. Тебе не придется начинать все с нуля, поэтому, ты не будешь против, я уверен. Я дал ему лучшие для тебя характеристики, поверь, таких дифирамбов я не пел давно. - И что, только ты принимал в этом участие? - склоняет голову к плечу Роман, выжидательно глядя на Жданова. Тот улыбается, затем становится серьезным и отвечает: - Считай, что это последняя услуга, которую оказывает для тебя Марго моими руками, больше по ее просьбе я тебе помогать не намерен. А сам я такого желания не заимею еще очень и очень долго. - Значит, все-таки не обошлось без Марго? - хмыкает Малиновский, а Павел кивает. - Но это конец, Рома, дальше наши отношения строятся только на принятой здесь договоренности. И вступает она в силу прямо сейчас.