***
Несмотря на то, что на улице было уже лето, по ночам до сих пор было слишком прохладно и влажно, зато это помогало очистить мозги, по крайней мере в случае, если прилагать усилия и стараться думать о чём-то другом. Он шёл через парк, когда увидел кого-то под деревом, быть может, если бы он не запнулся о камень, он бы и не заметил, но сейчас, он осторожно приблизился к фигуре, стараясь не шуметь, лишь для того, чтобы понять, что под чёртовым деревом, спал изрядно потрёпанный Ханма. Такемичи сразу понял, как только пригласил его с Кисаки на ужин, что на деле-то Ханма, по крайней мере сейчас, лишь прикрывается маской сарказма и строит из себя крутого. Черт, это было так заметно, что Такемичи всеми силами сдерживал смех, рвущийся наружу. Такемичи присел рядом с Ханмой на корточки и потряс за плечо, а как только тот открыл глаза, вздрогнув, Такемичи улыбнулся. — Знаешь, если будешь продолжать спать на земле, то застудишь почки… Ханма всё ещё выглядел растерянным, но по крайней мере встал с земли. — Тебя побили? — Нет, это я побил. — Подросток отряхивал свои штаны от травы и грязи, осматриваясь по сторонам. — Просто устал вот и сел отдохнуть. — Ага, почти половина четвёртого утра. — Такемичи осмотрел Ханму с ног до головы, что казался совсем не напуганным, хотя самому Такемичи в возрасте Ханмы влетело бы, если бы он так надолго задержался. А судя по тому, что рядом с Ханмой был его рюкзак и на нём была школьная форма, тот вряд-ли появлялся дома. — У меня дома остался суп с ужина, можно разогреть. Ханма, тут же впился взглядом в Такемичи, а после его губы, дрогнув, растянулись в хитрой ухмылке. — Что, это ты так меня к себе заманиваешь? Такемичи наверное около секунды смотрел на то, как бегают глаза Ханмы, явно пытаясь разобрать его мимику. — Если ты предпочитаешь и дальше спать под деревом, не буду мешать. — Такемичи развернулся, вновь возвращаясь на тропу и направился в сторону своего дома, когда его нагнал Ханма, нервно посмеиваясь. — Совсем старый, шуток не понимаешь! Пошли Ханагаки-сан, я тебя обожру! — Если ты когда-нибудь вновь соберёшься спать на улице, то возьми с собой хотя-бы олимпийку… — Такемичи снял свою куртку накидывая её на плечи явно замерзшего парня.***
Сразу по приходе домой, Такемичи отправил упирающегося Ханму в ванну, сказав, чтобы тот принял тёплый душ. Сам поставил разогревать суп и отнёс Ханме сменные вещи: штаны, тёплую кофту и носки, оставив их на стиральной машине, попросив подростка, чтобы тот не забыл свою школьную форму закинуть в машинку и постирать. Ханма, после душа, в большеватых для него вещах, с накинутым на голову полотенцем и пластырем на щеке, который заботливо наклеил сам Такемичи на содранную кожу, казалось, клевал носом, съев лишь половину горячего супа. — Хэй… — Положив ладонь на плечо парня, Такемичи заставил того встрепенуться и посмотреть на себя. — Ешь, я тебе футон расстелю. Дождавшись пока Ханма кивнёт и вновь заработает ложкой, Такемичи оставил его, чтобы постелить футон для подростка. Прикончив тарелку супа, Ханма заснул, стоило его голове коснуться подушки. А Такемичи все так же не мог уснуть. Он даже посуду помыл и развесил постиранную форму Ханмы, прежде чем вновь вернулся в постель, уставившись в потолок. После кошмаров, он никогда не мог спать, как бы не хотел. Словно его мозг работает с удвоенной силой, мысли пожирают его изнутри и с этим ничего нельзя сделать. Наверное, встречать рассветы — его любимое занятие. Стоя у раскрытого окна выпуская сигаретный дым на улицу, он вновь встречает рассвет и, докурив, идёт на кухню, по пути заглядывая в гостиную, где на футоне спит Ханма. Такемичи всегда задавался вопросом, почему этот человек следовал за Кисаки. Ханма сильный и он мог бы назвать его неплохим командиром, он тот, кто может управлять людьми. Так почему он следовал за Кисаки? Самостоятельно Ханма даже не сделал ничего плохого ни самому Такемичи, ни кому-то из его близких, а после смерти Кисаки он вовсе исчез, словно его никогда и не было. Смотря на подростка сейчас, Такемичи даже не испытывал к нему неприязни, которая была при встрече с Кисаки. Ханма, который даже никак не волновался о том, что дома его могут ждать, казался потерянным? Был ли Ханма на самом деле «заброшенным» ребёнком? Такемичи помотал головой выбрасывая ненужные мысли и пошёл на кухню, чтобы хоть чем-то занять себя, найдя плеер на холодильнике, куда обычно закидывает его, он затыкает уши и включает музыку ровно на столько, чтобы чёртовы наушники из прошлого не шипели, но музыка перекрывала посторонние звуки и заполняла собой голову. Он бы назвал свой плеер таблеткой от одиночества. Когда дома настолько тихо, что непроизвольно начинаешь слышать капающий кран в ванной из любой комнаты в доме — это очень давит на мозг, заставляя погружаться всё глубже и глубже в тёмные мысли, в воспоминания, о которых хочется забыть, а не прокручивать их в голове из раза в раз. По крайней мере, в этой временной шкале он ни разу не кричал в подушку от одиночества — это прогресс. К тому же, возможно в этой реальности его спасителем стал Кисаки, заполняющий своим присутствием его дом. Обычно Такемичи не особо запаривается над тем, что съест на завтрак — быстро приготовленных яиц и кофе с тостом, ему вполне достаточно, но раз уснуть он не может, то почему бы и не приготовить, к тому же, если он не один? Тамаго каке гохан — кажется это одно из самых лёгких блюд, что он может приготовить. Рис, соевый соус, рисовый уксус и яйца — что может быть проще? Пока он суетится на кухне, время пролетает в разы быстрее, а бросив взгляд на часы, он понимает, что уже половина седьмого, когда он заканчивает с завтраком. Выключая плеер, он вновь закидывает его на холодильник и, прислушиваясь к тишине, идёт в гостиную. Ханма ещё спит, поэтому он присаживается рядом с ним и осторожно трясёт за плечо, заставляя парня, отмахиваться во сне и зарываться в одеяло с головой. — Ханма… — Голос от долгого молчания чуть хрипит, но он исправляет это простым покашливанием. — Вставай, Ханма. Подросток замирает, а потом скидывает одеяло с головы, сонно моргая, кажется он даже не сразу понимает где находится, но вскоре воспоминания возвращаются и он широко зевает. — Сколько времени? — Минут сорок седьмого, а занятия в школах начинаются с восьми. — Такемичи поднимается на ноги. — Пока проснёшься, позавтракаешь, да до школы дойдёшь. Твоя форма уже должна быть сухой. — Не пойду, там делать нечего… — Отвечает Ханма, вновь с головой накрываясь одеялом. — Как хочешь, но мне самому скоро на работу, так что вставай и иди умойся прохладной водой. — Уже выходя из гостиной, добавляет. — Я пока кофе приготовлю, чая у меня в доме нет. Уже из коридора, Такемичи слышит приглушённое ворчание подростка и даже посмеивается над этим. Когда-то он был точно таким же. Со временем это проходит, когда ты наконец понимаешь, какая ответственность лежит на твоих плечах. Такемичи слышал, как Ханма поднялся и громко топая, может быть и не громко, но в пустом доме, Такемичи отчётливо всё слышал, прошёл в ванную комнату. Для Такемичи было немного странным накрывать на завтрак стол для двоих, даже с Хиной они не успели съехаться, надеясь сделать это после свадьбы, которая не состоялась. Когда Ханма вошёл на кухню, всё ещё в одежде Такемичи, он уставился на стол. — Ты во сколько встал? — Ханма сел за стол, перед одной из чашек и внимательно смотрел на Такемичи, что разливал кофе по кружкам. — Я не ложился. — Пожав плечами, поставил на стол кофе и сел напротив Ханмы, что сложил ладони вместе. — Итадакимас. — Такемичи повторил за Ханмой, что молча поглядывал на Такемичи. Впрочем, взгляды парня не особо беспокоили, так что он спокойно перемешивал рис с желтком. — Почему ты не спал? — Бессонница. — Казалось, подросток, больше не знал как ему ещё поддержать разговор, поэтому приступил к еде. А вот самому Такемичи хотелось больше узнать о парне. — У тебя есть родители? Мама, папа? Разве они не будут переживать, что ты не дома ночевал? — Отец. У меня есть отец, но ему нет до меня дела, так что всё в порядке. — Такемичи видит, как улыбка Ханмы дрожит и он стараясь скрыть это, вновь начинает есть. — Часто ты так «отдыхаешь» после драк? — Ханма на это лишь пожал плечами. — Когда лето закончится, что делать будешь? Не хочешь идти домой, можешь приходить сюда. Подросток на мгновение замер, а после поднял взгляд и посмотрел на Такемичи. — А тебе то что? Или ты этот, по мальчикам, ммм? Я могу и в нос дать, а потом возьму и все деньги из кармана вытащу, а когда тебя дома не будет, то обчищу твой дом! — Много ценного присмотреть успел? — Слишком безразлично спросил Такемичи. Вещи, когда-то они значили для него гораздо больше, чем сейчас. — Запомни, если тебе предлагают помощь и не просят ничего взамен, ты вправе отказаться. Но знаешь, если тебе это предложили, значит видно, что ты нуждаешься в этом. Прежде чем отказываться, всегда думай головой. Ханма фыркнул в ответ, но предпочёл отмалчиваться весь завтрак, а после он так же молча собрался. Такемичи предположил что, тот вероятно обиделся, показывая свой характер, но к его удивлению, Ханма даже попрощался перед уходом. Вновь оставляя Такемичи в одиночестве.***
Такемичи всё чаще поглядывал на часы, считая минуты, до перерыва, даже не смотря на то, что людей по близости было не особо много, и большинство проходящих мимо были совсем не заинтересованны в его ларьке, Такемичи старался чётко придерживаться рабочего графика, чтобы не возникало лишних проблем. И вот, когда до перерыва остаётся всего три минуты, рядом с прилавком, появляется знакомая светловолосая макушка. Инуи тяжело дышал, что явно говорило о том, что он бежал. — Привет-привет. — Такемичи улыбнулся мальчишке, который тут же улыбнулся в ответ с надеждой в голосе поинтересовавшись, не опоздал ли он. — Нет, заказывай я приготовлю, а потом у меня перерыв сможем вместе посидеть. Такемичи видел, как глаза Инуи счастливо засияли. Уже через пятнадцать минут, он вместе с Инуи сидел на одной из ближайших лавочек и пока мальчишка с довольным лицом уплетал данго, Такемичи довольствовался сигаретой и баночкой сока из автомата неподалёку. — Я просил Коко пойти со мной, но он слишком занят… — Закончив с первой палочкой данго, заговорил Инуи. — Коко — твой друг? — Даже зная ответ, Такемичи всё равно спросил, потому что чаще всего люди хотят, чтобы их спрашивали об очевидных вещах. Эти вопросы, словно помогают другим людям понять, насколько собеседник заинтересован в разговоре с ними. — Ага, тот самый, о котором я вам говорил. — А чем он занят? — Такемичи тушит сигарету и выкидывает её в мусор, наконец, полностью повернувшись к мальчику, не беспокоясь больше о дыме. — Коко… Коко раньше хотел заработать деньги, много денег для моей сестры, но не успел… а теперь он просто продолжает зарабатывать. — Инуи поджал губы, не отрывая взгляда от пластиковой тарелки, в которой лежали ещё четыре палочки данго политые соусом. — Твоя сестра умерла? — После кивка, Такемичи, осторожно забрал тарелку из рук Инуи и оставил её на сиденье за мальчишкой, притягивая того в объятия. — Какие бы мысли не крутились в твоей голове, ты в этом точно не виноват. — Наш дом горел, но Коко перепутал и вынес меня вместо Аканэ. — Инуи говорил тихо, но при этом даже не пытаясь выбраться из объятий. — Аканэ, сильно пострадала, но у нас не было денег на её лечение… — Думаешь сейчас ты должен быть на месте сестры? Думаешь это хоть что-то изменило бы? — Такемичи вздохнул. — В том, что случилось, ты не виноват. Даже если ты будешь винить себя всю жизнь, это ничего не изменит. А это значит, что ты должен жить дальше и наслаждаться каждым днем, каждым мгновением. Ты не можешь изменить прошлое, но ты можешь сделать будущее лучше. Отказываться от того, что вселенная дала шанс тебе — глупо. Ты не виноват, это просто происходит каждый день. Это ведь не ты разжег огонь, и ты никак не влиял на случившееся. Значит ты не виноват. Мальчик замер, кажется даже задержал дыхание, а после Инуи всхлипнул, мгновение спустя всхлип повторился, он вцепился пальцами в футболку Такемичи и, спрятав лицо в его груди, разрыдался в голос. Такемичи же оставалось лишь успокаивающе гладить его по голове, повторяя, что всё в полном порядке. Сидя сейчас, на простой скамейке в полупустом парке и прижимая к себе рыдающего мальчишку, который постоянно находился под давлением собственных мыслей, просто считая виновным себя в смерти своей сестры, даже если вслух никогда не произносил этого. Такемичи всегда видел Инуи немного отстранённым, словно бы он не позволял себе жить самостоятельно, словно он всегда думал, что жизнь не принадлежит ему, не понимая одного — люди умирают каждый день, по чьей-то вине или по воле случая. И виновным в чьей-то смерти можно стать, если ты прямая причина этому. Если ты специально оставляешь камень на дороге, зная что машины столкнутся — ты причина. Даже если ты не знал, но оставил, решив посмотреть, а что будет? — Ты причина. Но если, ты просто шёл мимо и запнулся о камень, который отлетел куда-то на дорогу и ты даже этого не заметил — в этом нет твоей вины. Это случайность. Такемичи хотел чтобы Инуи, наконец, отпустил себя, чтобы он перестал тащить за собой ненужный груз, который только тянет его на дно. Именно поэтому он сильнее прижимает мальчишку к себе, позволяя ему дать волю чувствам, иногда достаточно просто расплакаться и высказаться, а иногда достаточно услышать слова прощения или поддержки. Такемичи давно понял — нет абсолютного, подходящего для каждого, утешения. Все люди сложные и каждому нужно найти свой подход, свой ключ к счастью Такемичи давно нашёл и это была не Хина, это было счастье его друзей. Так что, в каком-то смысле, Такемичи тот ещё эгоистичный ублюдок. Вскоре Инуи затих, переставая плакать и лишь шмыгал носом, продолжая прижиматься к Такемичи. — Спасибо. — Прошептал он. — Я… я, даже не знаю что сказать. — А ничего и не нужно. — Такемичи улыбнулся, поднимая голову мальчишки и стирая слёзы с его щёк. — Думаю, твои данго совсем остыли… — Он видел как Инуи вновь покрывается румянцем, снова пряча лицо в груди Такемичи. Они просидят так ещё немного, а после Такемичи придётся вернуться к работе, но прежде чем отпустить Инуи, он сделает ему ещё одну порцию данго, чтобы тот мог разделить её вместе с Коко.***
Такемичи записывает выручку за день и закрывает кассу, убирает рабочее место и закрывает ларёк — такие простые, повторяющиеся действия помогают Такемичи успокоиться и понять, что всё под контролем. Такемичи устал за целый день и мечтает только о том, как вернётся домой, по пути зайдя в магазин лишь за пачкой сигарет, приготовит себе еды и доберётся до кровати. Такемичи совсем не ожидает гостей в виде Кисаки и подло улыбающегося Ханмы под его дверью. Но Кисаки кажется счастлив вновь встретиться с ним, и пускай он сам не идёт на физический контакт, Такемичи взъерошивает его волосы, отмечая, как мальчишка начинает искриться счастьем и даже подставляет голову под новое поглаживание. — Как дела, Кисаки-кун? — Спрашивает Такемичи, открывая дверь и пропуская младших вперёд. — У меня хорошо, сегодня в школе был тест, думаю я сдал его на 90/95 баллов. — Привычно сбрасывая обувь, отвечает Кисаки и бесцеремонно шагает на кухню, впрочем Ханма от него не отстаёт. — Почему не сто? — Следуя за мальчишками, спрашивает он. — Потому что я ещё не знаю результата, я должен оставить себе право на ошибку. Но я уверен, что как минимум девяносто процентов я решил правильно. Кисаки усаживается за стол, пока Такемичи вместе с до сих пор молчавшим Ханмой начинают готовить ужин и от чего Такемичи внутренне паникует от того, насколько же это кажется ему привычным. Пока Ханма готовит кофе, Такемичи разогревает рис оставшийся с завтрака и проверяет наличие яиц на каждого. — А я сегодня был в школе… — Такемичи видит боковым зрением, как подросток смотрит на него, ожидая реакции, это вызывает у парня улыбку. — Это хорошо. — Ага. Такемичи чувствовал, что именно сейчас, сидя за столом в окружении, казалось бы своих врагов, он чувствует себя гораздо более спокойным и это чувство ему очень нравится. — Скоро должны быть летние каникулы, чем хотите заниматься? — До летних каникул ещё месяц! — Возражает Кисаки, отрывая взгляд от своей чашки. — Но отец настаивает, чтобы я провёл его вместе с ним, но на это нужно ещё разрешение мамы, так что я не знаю. — А я собираюсь все каникулы мозолить тебе глаза, Ханагаки-сан… — Ханма посмеивается. Такемичи почти не понимает, как ужин превращается в совместный трёп ни о чём. Они просто сидят и разговаривают, смеются и Такемичи ощущает что ему спокойно. Он может свободно дышать и возможно плеер сегодня больше не потребуется ему. Он позволяет себе сыграть с детьми в камень-ножницы для решения очень сложного вопроса, кто же всё-таки будет мыть посуду и проигрывает Кисаки, который не смотря на то, что дуется, всё равно выполняет работу, слушая истории Ханмы о том, как он с лёгкостью вынес однажды целых пятнадцать человек. Несмотря на то, что они уже закончили с ужином, они всё равно сидят за столом и общаются. По общему признанию истории Кисаки самые скучные, так как он вдаётся больше не в сам рассказ о произошедшем, его больше волнуют детали, вроде где стоял столб и в какую сторону падала тень. Они просидели около двух часов, прежде чем Кисаки стал собираться домой, казалось, мальчишка был расстроен, но не показывал этого. Хотя с удовольствием обнимал в ответ провожающего его Такемичи, Ханма засобирался с ним, и дом Такемичи снова опустел. Но Такемичи не почувствовал одиночества, напротив, ему было легко и спокойно. Он принял душ и, сделав себе большую кружку с кофе, вышел из дома, накинув на плечи тёплый плед, просто для того, чтобы посидеть на ступенях дома и покурить. От чего-то Такемичи ожидал вновь увидеть Ханму, который вернулся к его дому. — Ты был сегодня дома? — Похлопывая по месту рядом с собой, Такемичи дождался, когда Ханма присядет рядом, поделился с ним пледом. — Ага, там ничего интересного. — Такемичи видел, как парень периодически поглядывает на сигарету, зажатую между его пальцев. — Хочешь сегодня остаться у меня? — Это приглашение? — На лице Ханмы вновь появляется идиотская улыбка. — Это вопрос. — Да ладно, так и скажи, что приглашаешь! Ну ничего, я останусь… — Он протягивает руку и не спрашивая, забирает сигарету из рук Такемичи, втягивая и выпуская дым. — И давно ты куришь? — Такемичи весело щурится, наблюдая за парнем. — Ага, года три… — Врёшь! — Нет! Я даже не кашляю! Такемичи заходится смехом, забирая свою сигарету назад. — Ага… — Отсмеявшись говорит он. — Только за три года ты даже курить не научился. Он видит, как тот покрывается румянцем, но продолжает настаивать на своём, что ещё больше веселит Такемичи. — Тогда, ты идиот, что три года переводил сигареты! — Наконец соглашается он и затягивается. Он видит как Ханма наблюдает за ним, а потому делает всё медленно. — Набрать дым в рот, мало. Ну так сколько ты куришь? Он знает, что его глаза лукаво блестят, когда он смотрит на то, как Ханма понимает, что его поймали на лжи. — Нисколько. — Тогда и не начинай. От того, что ты повторишь за кем-то, ты ближе к человеку не станешь. — Я ни за кем не повторял! — Ханма предпочитает разглядывать собственные ногти, но переводит взгляд на протянутый ему кофе. — Лучше пей кофе. — Такемичи взъерошивает волосы Ханмы, заставляя того улыбаться. Они с Ханмой ещё некоторое время сидят на улице молча, пока в кружке у подростка не кончится кофе, а после они вместе войдут внутрь. — Ханагаки, ты действительно позволишь мне ночевать у тебя, снова… ну, не только сегодня? — Я же сказал, главное, чтобы ко мне не постучали в дверь полицейские в поисках Шуджи Ханмы, которого неожиданно будет искать отец. — Не беспокойся об этом! — С улыбкой заверяет подросток, когда Такемичи торжественно вручает ему футон.