о доверии

— Ты уверен? Ло Бинхэ лежит перед ним в кокетливо распахнутом ханьфу — настолько, чтобы было видно и широкую грудь, и кусочек пресса. Пушистые кудрявые волосы растрёпаны, беспорядочно лежат на кровати и совершенно не скрывают покрасневшие щёки и мочки ушей. Он не просто уверен — он разве что хвостом не виляет и на коленях не умоляет. Император трёх миров мечтает, чтобы его трахнул учитель. Звучит ужасно. И Шэнь Цинцю, несмотря на все эти явные признаки, всё равно спрашивает — потому что представление, что его кто-то действительно хочет, никак не вписывается в его картину мира. Ло Бинхэ чуть ёрзает, устраиваясь поудобнее, и с готовностью кивает. — Да, учитель! Я согласен на что угодно! Можете делать со мной, что захотите. — Твоя готовность меня несколько пугает, — бормочет себе под нос Шэнь Цинцю, чтобы его нежный лотос этого не услышал и не расплакался тут же, и нависает над Ло Бинхэ. У того глаза сразу широко распахиваются, светлые-светлые и ужасно влюблённые. Шэнь Цинцю кажется, что этой нежностью можно захлебнуться. Под этим доверчивым взглядом он чувствует как плавится, и как по его коже невольно расползается румянец. Выражение лица Ло Бинхэ за секунду сменяется на хитрое, и он тянет низким голосом: — Учитель, вам нравится смотреть на меня? Шэнь Цинцю мнётся. Всё смотрит в эти глаза и не может поверить уже столько лет, что вся его жизнь — правда. Переселился в новеллу и склеил главного героя — что может быть абсурднее? — Учитель, всё в порядке? — Ло Бинхэ ловко угадывает момент, чтобы развеять все лишние мысли. Приподнимается, опираясь на одну руку, чтобы второй случайную прядь за ухо Шэнь Цинцю заправить. — Вы ещё не готовы? Я не хочу заставлять вас, учитель… — Всё в порядке, — Шэнь Цинцю внезапным порывом ловит пальцы Ло Бинхэ и прижимает к своей щеке. — Просто у этого ученика ужасно пронзительный взгляд. Ло Бинхэ молча подбирает отброшенную в сторону ленту и завязывает себе глаза. — Так лучше, учитель? — он не выдерживает и всё-таки показывает очередную хитрую улыбку. Шэнь Цинцю только наигранно вздыхает (какой же он послушный, податливый, как страшно не оправдать доверие) и легонько толкает обратно на кровать. — И что же, мне теперь всё за тебя делать? — Я совершенно беспомощен, учитель, — поддакивает Ло Бинхэ и руки за голову закидывает, всем видом показывая готовность и нежелание что-либо делать. Это было так глупо, так забавно-странно, что Шэнь Цинцю не может сдержать улыбку. Но ничего не отвечает, только замирает, оценивая ситуацию. — Учитель, вы ушли? — дрогнувшим голосом уточняет Ло Бинхэ. Шэнь Цинцю только тихо хмыкает и выводит нехитрый рисунок холодными тонкими пальцами на его прессе. Ло Бинхэ от неожиданности вздыхает, а Шэнь Цинцю отрывистыми, но мягкими движениями тянет ткань ханьфу в сторону, периодически губами осторожно прикасается к телу, пока от неожиданности Ло Бинхэ едва дышит и губы поджимает. — Приподнимись, Бинхэ. В данной ситуации строгий учительский голос просто незаменим. Ло Бинхэ тут же садится перед ним и склоняет голову как провинившийся щенок. Вероятно из-за того, что его член встал уже после таких нехитрых манипуляций. Шэнь Цинцю только посмеивается почти снисходительно и стягивает ханьфу с его плеч — ногти слегка царапают широкую голую спину, и Ло Бинхэ от этих внезапных приятных прикосновений мурашками покрывается. Он не знает, куда деть свои руки и голову, как сделать так, чтобы учителю было удобно, поэтому Шэнь Цинцю приходится его успокаивать. Осторожным движением он хватает его за подбородок и оставляет мягкий поцелуй на губах. Ло Бинхэ, кажется, только больше теряется и выдыхает восторженно: — Учитель… — Что такое? — Я люблю вас. От его чуть дрожащего нежного тона у Шэнь Цинцю сердце едва не выскакивает из груди. — Я… тоже тебя люблю. Говорить всё ещё сложно, поэтому он оставляет несколько мимолётных прикосновений губ на шее. Ло Бинхэ голову запрокидывает и рот чуть приоткрывает — стонет он громче, чем Шэнь Цинцю ожидал, хотя это и весьма в стиле дешёвой порнографии, известной также как «Путь гордого бессмертного демона». И ему нравится это больше, чем он когда-либо предполагал. — Я так счастлив, учитель… Вы делаете меня счастливым. — Ну всё, всё, Бинхэ. Не смущай меня. Шэнь Цинцю переводит своё внимание на внушительный «нефритовый жезл» главного героя, который уже явно натягивает нижние одеяния. Несмотря на то, что он эту махину много раз видел (более того, даже ощущал в себе), Шэнь Цинцю всё равно от вида такого члена на несколько мгновений замирает. И неожиданно совершенно думает — насколько эта часть тела Ло Бинхэ чувствительная? За довольно долгое время он уже привык к случайным мыслям, от которых по спине проходит волна жара и тянет внизу живота, привык к тому, что может любить и чужое тело, но от такой идеи всё равно смущается и губу задумчиво прикусывает. И всё-таки позволяет себе осторожно раздвинуть уже голые ноги Ло Бинхэ (так вид становится интереснее) и провести по всей длине члена языком. На головке тут же появляются первые следы спермы, а Ло Бинхэ, не чувствуя больше прикосновений, тихо хнычет: — Учитель… Шэнь Цинцю в ответ на это только оставляет извиняющиеся поцелуи на внутренней стороне бёдер Ло Бинхэ. Того будто электрическим током от каждого прикосновения прошибает, и он всё ёрзает, подставляя мышцы, сильнее ноги разводит. Но в какой-то момент вдруг осторожно забрасывает ступни на поясницу Шэнь Цинцю, не давая сдвинуться, и прерывисто, тяжело шепчет: — Учитель, вы всё ещё в одежде. — Если хочешь, сними. Ло Бинхэ тут же садится на кровати — Шэнь Цинцю, на самом деле, такой прыти от него не ожидает, отшатывается от неожиданности, но его тут же за талию обратно притягивают. Ло Бинхэ повязки честно не снимает, но, чтобы лучше ориентироваться в пространстве, пододвигается вплотную и широкой грудью прижимается. Его член упирается куда-то в бедро Шэнь Цинцю — он ощущает сквозь ткань, как Ло Бинхэ отчаянно прижимается к нему и трётся, ласки ищет, вместе с тем осторожно снимая с плеч ханьфу. Он отзеркаливает движения учителя, ведёт ногтями вдоль позвоночника, только к этому добавляет мокрый слепой поцелуй в шею, и Шэнь Цинцю не может сдержать судорожного вздоха. Горячее тяжёлое дыхание и осторожные короткие укусы кожу почти обжигают. Ло Бинхэ тянет ткань ниже и осыпает поцелуями грудь, нежно касается языком сосков и останавливается только дойдя пальцами до нижних одеяний. Снимать наугад штаны довольно сложно, поэтому Шэнь Цинцю вновь мягко толкает Ло Бинхэ на кровать и заканчивает раздеваться сам. Ло Бинхэ ждёт послушно, хотя ему и приходится немного прикусывать пальцы, чтобы приглушить своё возбуждение. Шэнь Цинцю не хочет его мучать, поэтому снова нависает над ним, чтобы губами оставить дорожку мокрых поцелуев на шее и одной рукой осторожно обхватить член. По сравнению с «жезлом» его пальцы кажутся ужасно тонкими, но это только новизны в ощущения добавляет. Он маленькими подушечками пальцев аккуратно задевает головку члена и по ней размазывает уже появившуюся сперму. Ло Бинхэ даже не старается скрывать свои эмоции — выгибается всем телом навстречу и всё повторяет сбивчиво, с громкими стонами: «Учитель!» Шэнь Цинцю даже нравится слышать такую реакцию, но менее стыдно от этого не становится. Поэтому он пододвигается вперёд, чтобы губами поймать следующий стон от ощущения движущейся по всей длине члена ладони. Ло Бинхэ в губы почти вгрызается, мнёт их, но через некоторое время осознаёт ошибку и старается не давить. Только рот приоткрытым держит, чтобы Шэнь Цинцю мог мягко нижнюю губу прикусывать. — Учитель, вы замечательный… вы самый потрясающий, — шепчет он между поцелуями, выгибая шею. Рука Шэнь Цинцю невольно вздрагивает, но он берёт себя в руки и только улыбается мягко: — Нет. Это ты замечательный. Он не знает ни как доказать, ни как показать это, поэтому не придумывает ничего лучше, чем втянуть Ло Бинхэ в глубокий поцелуй — языком проникает в рот и оглаживает нёбо и зубы. Вместе с этим он руку перекладывает на бок, проводит ладонью по напряжённым мышцам и чувствует приятную дрожь во всём теле Ло Бинхэ. — Ты готов, Бинхэ? — Да, пожалуйста, учитель, пожалуйста, — прерывисто выдыхает Ло Бинхэ, у которого ото всех поцелуев всё ещё блики перед глазами рассыпаются. Шэнь Цинцю осторожно отстраняется, напоследок оставляя несколько поцелуев на ключицах, и берёт с тумбочки подготовленную заранее бутылочку масла. Он выглядит со стороны, наверное, ужасно смешно — сосредоточенно так, со сведёнными к переносице бровями, выливает масло себе на пальцы и вместе с тем к тяжёлому дыханию Ло Бинхэ прислушивается. — Я сейчас прикоснусь к тебе, не пугайся, — наставническим тоном произносит Шэнь Цинцю и действительно, прежде чем попытаться протолкнуться пальцами внутрь, анус только оглаживает. — Не волнуйтесь ни о чём, учитель, — в который раз умоляет Ло Бинхэ, который ждать уже не может, даже невольно колени поджимает. Шэнь Цинцю, несмотря на жалобный тон и желание довести Ло Бинхэ до оргазма, от принципов не отступается — вводит медленно только один палец. И, чувствуя своё влияние на темп и на чужие ощущения, осознаёт всю прелесть лидирующей позиции. Он двигается внутри Ло Бинхэ медленно, пытаясь нащупать простату, и вместе с этим может невесомо касаться губами и языком члена. Почти доводить до конца и отступать. Ло Бинхэ в ответ на это снова ноги на спину Шэнь Цинцю закидывает, давит пятками на поясницу и невольно цепляется за плечи руками. Движения его рук слепые, беспорядочные, но он старается не навредить, только хочет вцепиться в волосы Шэнь Цинцю, коснуться горячей ладонью основания шеи. Шэнь Цинцю не против — такие прикосновения распаляют, помогают наращивать темп и решиться вставить второй палец. Помогают почувствовать невероятную близость, от которой немного кружится голова. И смотреть при этом на Ло Бинхэ — всё равно что прекрасной картиной любоваться. Не отнять у него очарования и ауры белого лотоса. Из-за повязки на глазах он всё ощущает острее, на каждую ласку отзывается, комкает простыни, но старается не мешать. Губы у него уже припухшие от поцелуев, им же искусанные, и он весь кажется таким открытым, естественным, искренним, что Шэнь Цинцю даже замирает на мгновение. Он никогда не умел так отдавать всего себя. Анальным сексом заниматься, кстати, тоже не умел. Но, войдя наконец на всю длину члена, старается при каждом толчке задевать простату. Ло Бинхэ весь сжимается, предвкушая уже оргазм, и мягко давит на затылок Шэнь Цинцю, заставляя его опереться на локти и снова прикоснуться к часто вздымающейся груди. Шэнь Цинцю выбирает выпирающие ключицы, ведёт вдоль них языком, осыпает поцелуями покатые плечи — потому что Ло Бинхэ всех поцелуев и всех нежностей заслуживает. И он под этими ласками плавится, улыбается счастливо, а потом — крупная дрожь по всему телу и стекающая по бедру сперма. Ло Бинхэ весь обмякает наконец, расслабляется, и у него не остаётся сил даже Шэнь Цинцю обнимать. Он только продолжает улыбаться своему учителю, чувствуя, как тот темп ускоряет. На Шэнь Цинцю от этой улыбки, ото всего круговорота ощущений волна удовольствия накатывает, и едва успевает выйти из Ло Бинхэ. Простыня под ними, давно мокрая и скомканная, покрывается белыми пятнами. Но Ло Бинхэ, видимо, плевать — он осторожно тянет Шэнь Цинцю на себя, заставляя прилечь рядом и положить голову на грудь. — Вам понравилось, учитель? Шэнь Цинцю молчит, подбирая слова, слушая замедляющееся дыхание Ло Бинхэ и бессмысленно водя пальцем по шраму у сердца, чтобы в итоге сказать лаконичное: — Да. Не хочешь пойти охладиться в источнике? — Ваше желание для меня закон, учитель. Ло Бинхэ только накидывает халат на голое тело, а Шэнь Цинцю, отчаянно дерущийся каждый день за остатки собственного достоинства, одевается полностью. Благо, слуги разберутся с уборкой кровати за них и поднесут чистую одежду к источнику, едва заметят идущих туда мужей. Ло Бинхэ галантно, с очаровательной улыбкой протягивает свою широкую ладонь — и Шэнь Цинцю, как и всегда теперь, выбирает следовать за ним.