Раф под нашей крышей.

Это было бы самое обычное утро. Игорь проснулся бы, потянулся, поставил чайник и растолкал бы Катю. Потом душ, короткий разговор по душам, может пожаловался бы на боль в шее, может его пожалели бы. Но этим утром необычно было все. Когда со спины Гром обнял свою девушку, на его руку легла рука чуть ли не больше собственной. Он широко раскрыл глаза, по прежнему тычась носом между лопаток. Чужих! Совершенно чужих… Игорь дернулся, случайно толкнув коленом в чужую поясницу. — Ау… Гром натурал. Да, что уж тут натурал, он почти что женат! И точно на девушке! Своей девушке, с которой спит! С которой засыпал прошлой ночью. Игорь схватил неизвестного за плечо и уложил того на спину. Парень. Парень в очень знакомом жесте поднял руки и уложил на простынь по обе стороны головы. Подушек Катя не любила. Спала без них. — Ну ты чего, кошмар приснился? — спросил мужской голос. И, черт возьми, очень ласковый! Даже нет утренней хрипоты. Парень замер, нахмурившись. Прежде он смотрел с улыбкой, а теперь с опаской. Незнакомец схватился за горло. — Игорь? — прокашлялся. — Игорь… — Я Игорь, — майор говорил серьёзно и жёстко, а сам едва держась, чтобы не придушить… Этого! — а ты кто такой? — Катя я, — парень попытался подняться на локтях, но Гром грубо толкнул того в грудь, возвращая на место. — Эй! — Я те щас дам «эй»! Парень схватился за грудь, очень странно ощупывая. Затем наконец опустил на неё взгляд и зачертыхался, продолжая елозить руками по футболке. — Сука-сука-сука! — зачертыхался он. — Повторяю ещё раз: ты кто, блять, такой? Говори быстро и по форме. Я полицейский, застрелю и оправдаюсь! — Дурак ты, а не полицейский, — знакомая интонация проявилась у незнакомого человека. — хрена ты лысого застрелишь, ствол в участке. Гром слез с кровати, схватил висящие на спинке стула джинсы и нашарила в кармане наручники. — Игорь? — парень все же сел и снова взялся за горло. — с голосом что-то… У нас мед есть? — У каких нас?.. — скорее риторически спросил Гром. Ничего он знать не хотел. Шёл к кровати с наручниками и очень недобрым выражением лица. — Ну не с самого же утра, а! Я на парах должна быть через… — парень глянул на стоящие на подоконнике часы, когда запястий коснулась ледяная сталь. Незнакомец полностью сконцентрировался на своих руках. Не двигался, казалось, даже не дышал. — Игорь? А что вообще у меня с руками? Этот вопрос показался совсем уж идиотским. Гром схватился за цепь между «браслетами» (про себя заметил, что помимо них, на чужом запястье было три браслета из бусинок, как у Кати) и резко дёрнул вперёд, приподнимая чужое тело, как тряпичную куклу. — Говори. Что забыл в моем доме? Где моя девушка? Кто ты? Парень молчал, глядя глазами столь испуганными, что у Игорь появилось две версии: это или отсталый человек, или талантливый актёр. — Здесь я… Игорек. Нос проколот той же серёжкой, с той же стороны, что и у Кати. Родинки те же. Волосы те же. Уши проколоты так же. Но поверить в такое… Поработаешь в полиции — станешь скептиком до костей. И все же… Гром резко ослабил хватку, бросив закованного парня. Держал руки того за головой, грубо задирая чужую футболку. Нашёл. Татуировки. Катины. И пирсинг в пупке. Что для мужчины странно даже в наше время, а для Кати с четырнадцати лет было обычным. Парень тоже смотрел на татуировки. Свои татуировки. И совсем не удивился, когда Гром перестал держать руки и схватил незнакомца за ногу. Сначала за одну, затем за другую, в поисках других татуировок. Все на месте. Все знакомое. Взял за руку (уже спокойнее), повертел, нашёл круглый шрам на предплечье и кучу маленьких ожогов на костяшках. Широких, красноватых, туго обтянутых кожей. Бледной, всей в родинках, как у Кати. Парень даже не дергался. Хотя его больше никто и ни за что не держал. — Надо выпить, — кивнул Гром. — Валерьянки, — ответил тем же незнакомец. Первым делом он побежал к зеркалу. Вертелся, задирал одежду, заглядывал в штаны. А Игорь, недоверчиво поглядывая, наливал в рюмку водку. — А это, — незнакомец часто-часто глотал, изучая движения собственного кадыка. Потом полностью накрыл ладонью и вытянул шею. — боже… — Я бы похуже сказал. Зелёная футболка полетела на пол. На спине нашёлся шрам от операции две тысячи пятнадцатого года. На губе следы собачьих когтей, датированные не позже две тысячи девятым годом. — Татухи, дырки, я все понимаю, — все с тем же сомнением говорил майор. — шрамы-то как? Ещё и такие старые… — Меня спрашиваешь? — парень уже не выдержал. — я проснулась, блять, от того, что ты меня убить хотел! — До сих пор хочу. Он кинул в Игоря футболку. — Я нихрена не знаю что происходит! Вот нихрена! Откуда у меня член, что с голосом! Гром залпом выпил водку. Зажмурился. Снова посмотрел на знакомого незнакомца. Налил и выпил ещё. — Не переусердствуй, тебя с четырёх выносит. — Откуда ты знаешь?.. — усмехнулся майор. — Мы с Олегом тебя на Новый год укладывали. Да с таким боем, что ты ему плечо выбил. Это могли знать только близкие друзья. Он даже Дубину не говорил ничего. Стыдно. Гром послушал совет. Убрал бутылку в холодильник, поставил чайник на плиту. Даже сутулился парень, как Катя. — Между прочим дёрнул ты меня очень неприятно, — худощавый силуэт продолжал рассматривать себя в зеркало. — нога болит. — Скоро пройдёт, — даже с сочувствием сказал Гром. — чо происходит-то?.. — Проклятье. Кара небесная. Глюк. Как хочешь, так и называй, нам главное, чтобы это поскорее закончилось. — Делать что?.. Парень опустил плечи и вздохнул. — Сейчас… Сейчас я схожу в душ. Попью с тобой чая, потом на пары. — Ага… На правах кого ты на пары сходишь? «Катя» все же подошёл к столу. — Брат? — О котором ничего никто не говорил. — Хоть бы и так. — И чо брат там забыл? Как будто на все эти вопросы действительно мог найтись ответ… Игорь разлил кипяток по кружкам. — Ну… Может сестра поехала к маме в Ярославль, а брат… Лекции запишет? — Попробовать можно. — Нужно, Игорь, если я пропущу хоть одну философию, Николаич меня будет распинать, как старину Иисуса! В глазах напротив появилась надежда. — Это правда ты… — И, чтобы понять это, тебе надо было услышать о заслугах моего препода? — парень улыбнулся. Искренне. И отпил чай. — Можно ещё кое-что… Чтобы наверняка. — Жги. Гром задумался. Хлебнул. И спросил: — Как мы познакомились? — Ты устроил выволочку моему соседу. Он лупил жену, я пыталась заснуть, Лина ехала к подруге… — Достаточно. Я тебе верю. — Могу даже сказать какую слойку жевал Цветков. С киви. А ты щей наелся с дядь Федей. Он даже хотел перегнуться и поцеловать того, кто стоит напротив и говорит знакомые вещи. Но чертыхнулся и продолжил пить чай, задумчиво глядя в окно. — Я те говорил, что это не мандала, а пентаграмма какая-то. — Ага. И начала она работать только через год. — Долгоиграющая хрень. Тот, кого очень хотелось называть Катей, но язык не поворачивался, тоже задумался. — Всё будет хорошо. Я верну тело… — Сколько у тебя рост? — перебил Гром. — Сто шестьдесят четыре в последний раз был. Плюс-минус сантиметр. — Так вот, нихрена это не так. Игорь подошёл с парню. Он все ещё смотрел сверху вниз, но расстояние все же… Сократилось. — Ты не меньше… Ста восьмидесяти. — Всегда мечтала быть высокой, но не при таких обстоятельствах. Даже посмеялись. — Я в душ пойду. А ты пока приди в себя. Попробуй. — У тебя сигареты остались? — Остались. Но я их тебе не дам. — Вот и правильно. И, когда Игорь допивал уже вторую чашку кофе, изучая лежащую перед ним футболку (точно Катину, размер тот же даже), из-за двери ванной высунулась голова. — Игорек, тут такое дело… Трусов займи. А ещё Катя попыталась надеть свой прежний лифчик. Но он просто не сошёлся на спине даже на самой последней застежке. — Нет-нет, я никуда без него не пойду. — Ну, я же хожу. — Ты не сравнивай, а? Хотя чего теперь… Катя благодарила саму себя за выбор одежды прежде. Спортивные штаны на резинке (по бедрам оказались чуть ли не впритык, в талии растянулись на максимум), водолазка, четки. У Игоря угнала ботинки. Сидела в метро, поставив на колени рюкзак. Только сейчас она начала наблюдать за поведением других парней. Копируя их, шире расставила ноги, опустила взгляд в экран телефона и принялась изучать расписание, думая; как нужно вести себя, о чем знать, о чем не знать, с кем и как говорить. Она Костя. Он… Костя. Константин. Сводный брат по отцовской линии. Жил в крымской деревне, а потом… Переехал в Ярославль, поступил на культуролога. Решил навестить сестричку, а сестричка… Как же все это глупо. Семейные кошки-мышки. Но может так и есть в больших семьях? Катя… Костя поправил лямку рюкзака, пикнул пропуском по турникету и вошёл в аудиторию философии. Одногруппники пригляделись. Но парень не стал акцентировать на себе внимание. Когда препод спросил — сказал. Так, мол, и так, зовут Константин Чагин (первое что пришло в голову фанату книг Лукьяненко), пришёл записать лекцию. Снисходительно ему кивнули. Ни о чем не спрашивали. Изредка препод даже подходил, указывал на строку и добавлял: «сюда ещё, молодой человек, припишите…» От своих прежних друзей держался Костя подальше. В конце концов, он же не его сестра, людей этих не знает, да и знакомиться зачем? И все же на обеденном перерыве к нему подсела Наташа. Катя Наташу знает, а вот Костя делал вид, что видит её впервые. Да и мест было не так много, вполне логично, что Наташа села рядом. — Берёшь прям то же, что и Катя, — улыбнулась девушка и неловко протянула руку. — Наташа! А ты Костя, можешь не представляться. — Надо же, — парень смутился немного. — Ага… И одеваешься так же. — Дак это, кровь одна. — И все равно не понимаю почему она ничего о тебе не говорила, — одногруппница разламывала вилкой котлету. — о двоюродном брате я чуть ли не все знаю, а вот о тебе… Скажи, ты ведь старше неё? Ну, учитывая сегодняшнее утро, пара седых волос, лет на двадцать увеличивающих настоящий возраст, появиться могла. — Я спрашиваю, чтобы понять нужно ли тебе помочь с чем-нибудь. Может ты давно уже закончил все возможные университеты, вплоть до Хогвартса! А я тут лезу. Костя улыбнулся. И, судя по лицу подруги, улыбка у него была прежняя. — Нет, спасибо… Я ведь и сам в туризме разбираюсь неплохо. — Да? А то смотри, у меня все конспекты есть! Нет, Наташа не пыталась познакомиться с парнем на более близком уровне. Она всегда была и будет очень милой, услужливой, заботливой. Костя вёл себя тише, чем обычно (насколько обычно это может быть для Кости), раньше он бы с жаром обсудил прошедшие лекции, предстоящие. А сейчас молча жевал свой рис, даже несмотря на подругу. — И руку ставишь, как она. Предплечьем по краю стола, параллельно груди. Не знает откуда это появилось. Он вежливо кивнул, отнёс поднос и ушёл. До конца дня ни с кем не разговаривал. Старался по крайней мере. Игорь позвонил ближе к вечеру. Предупредил, чтобы рано не ждал, задержится. И главное, чтобы разобрал Грому диван. Ляжет в гостиной. Костя и сам понимал. Едва войдя в квартиру зарыдал, достал сигареты и перевёл всю пачку, смывая окурки в унитаз. Катя курить бросила, а вот он и не пытался. Думал о том, что теперь будет. И будет ли вообще. И как долго продлится. Тело свое он и прежде не любил, а теперь… С этим новым «прибамбасом»… Когда на желудке от курева стало совсем тяжело, поставил чайник. Забрался с ногами на стул. Сейчас это было сделать тяжелее, места мало. Обхватил голову руками, силясь хоть как-то найти объяснение своему положению. От «медитации» оторвал Игорь. Чайник Костя сжег. Ручка сгорела до угля, дно совсем чёрное. Но он не сердился. Падшего бросил в раковину. — Чо ты? — Пиздец… — Может выпьем все же? — Да чего уж теперь… Лей. В кружку. Игорь даже не смутился. Достал початую бутылку, кружку. Потом вторую. Про закуску не думал. Ему не нужна, а Кате тем более. Особенно сейчас… — Куревом воняет жутко. — Я нервничаю. — Оно и ясно, — майор вздохнул, сел за стол. — не знаю что, если б я проснулся вот так… — Может глючит нас? — Костя смотрел с надеждой. Трогательно, как умела прежде. — грибы у теть Лены поели, спороли по поганке. — Знаешь как я на это надеюсь? А все равно слишком реально все… — Настолько, что нога до сих пор болит. — Прости. Испугался. — Не злюсь. Просто неприятно как-то… Ничего за день хорошего. — В универе чего? — Выторговала, чтобы Н-ки не ставили. Мол, я тут за сестру, ей прогулы никак не нужны, а маме помочь надо. — А группа? — В стороне держалась. С одной девочкой поболтали немножко, она всем сказала, что хорошо все, — Костя задумался, держа чашку за ручку. — потом ей шоколадку принесу. Поблагодарю, что братику помочь пыталась. — Это правильно. Они отпили немного, зажмурились синхронно, вздохнули. — Диван я тебе застрелила, — кивнул Костя. — подушку из спальни принесла. — Ты прости… — Да ладно, я все понимаю, — парень отпил ещё немного. Уже спокойнее. — потом вернусь, отыграемся, отоспимся. — «Вернусь?» — усмехнулся Гром. — это ты правильно сказала. — А как иначе? — Костя смотрел на руки. Свои… Чужие. — это ж не я. Так, хрень какая-то. Порывов у Игоря было много. Поцеловать прям сейчас это необыкновенное чудо, за руку взять, обнять и пожалеть. Но держался. — Утром пройдёт. — У меня же не живот болит, — усмехнулся Костя. — хотя знаешь… Месячных не будет, родить в любом случае не смогу. — Ну-ну, не забывай, ты до сих пор в призывном возрасте. — Всю малину обосрал. Они допили водку. Есть что-то совсем не хотелось. Костя ушёл в спальню. Гром в душ. Парень думал. Очень много думал. А что если не пройдёт? Если он навсегда останется таким? Что родным сказать? Пол сменил… За ночь. Никому ни о чем не намекая, без казусов и швов. Глупость. Примут ли его друзья? А главное… Что будет делать Игорь? Это пугало до дрожи. Очень многое изменилось всего за день. Катя начала понимать мужчин. То, как они сидят, стоят, смотрят, думают. Бедненькие. Многие физиологические особенности (слава всему) обошли ее стороной. Но это пока. Пока повода не было. И, чем больше Костя думал о новом… Тем неприятнее ему становилось жить. Гром тактично постучал по косяку пальцами. Тактично, но, уже стоя в комнате. — Можно? — Чо уж… Игорь слегка шатался. Он с самого утра «мирился» с Костей, а сейчас ещё и добил. Подошёл к своей стороне кровати. Присел. — До греха не доводи, — парень смотрел в потолок. — В смысле? — Прикройся, ну. Хотя все прилично. Штаны, по крайней мере, имеются. — Мне Лина рассказывала как-то… Давление, импульсы, гормоны. А я выпившая. А ты красивый. — Ты тоже. — Иди-к… И пошёл бы. Но засыпать один отвык. А признаться не мог. — Лина-то откуда знает? — Может у неё спросишь? Я такими делами не интересовалась никогда. — И даже сегодня не гуглила? — Нет, — но под внимательным взглядом сдалась. — да… — И как успехи? — Желание удалить интернет. — Спросила бы. — В другой раз. Не хочу ничего знать. Гром потупил взгляд и вздохнул. В их положении плохо и странно было все. Однако… — Я тут подумал… Кожа у тебя та же. Волосы. Пахнешь так же. Спишь… Так же. — Так? — Можно?.. — Можно. Гром занял свое законное место. Сначала настороженно, совсем на краю. Потом подумал. В конце концов… Он любит. Её. И даже так. Такую. Такого. Обнял со спины. По привычке залез под футболку. — Не дальше. Иначе все. — Понял, — Игорь ткнулся носом в её затылок. Спит, сука, с мужиком... Чего клялся и божился никогда в жизни не делать. Но жизнь заставит, не так раскорячишься. А утром проснулся там же. С той же. Только действительно с той. Перевернул на спину, в панике глядя в знакомое, любимое лицо. — Ну, ты чего?.. — Кошмар приснился… Обнял прям так, наваливаясь сверху всем телом. Забыл про хрупкость и тонкость девушки и лежал. Пока маленькие женские ручки гладят по волосам.