Virgin skin

Субботнее утро не самое сладкое. Я не спал всю ночь. Мама ушла к бабушке, а я плакал, смотрел в телефон, ещё раз плакал и психовал так сильно, словно от меня оторвали что-то живое. Минхо не выходил в сеть. Не читал мои сообщения, и странно, как он меня ещё не заблокировал. Может, с ним что-то случилось? Или он просто решил покончить со всем, игнорируя меня? Я нахожусь в агонии от собственных опасений и предположений. Мне тревожно, страшно, стыдно, у ж а с н о. Последнее сообщение далось мне с большим трудом. Сидя в ванной, я не осознавал, что происходит: по обеим бёдрам стекала кровь, от её запаха подкатывала тошнота, на коже виднелось жирное "loser", плачущее алыми дорожками. Я задыхался от собственной слабости, никчёмности и унизительной боли. Я наказывал себя за своё существование, характер, винил себя во всех бедах, ставил на себе новые следы собственной жалости к самому себе. Я не хотел умирать, но хотел исчезнуть. Как кровь, смывающаяся в слив, как слёзы, растворяющиеся в душевой воде. Мама думает, что я стал больно чистоплотным, но, блядь! Знала бы ты, мам, какое я, на самом деле, грязное ничтожество! Я впал в опустошающую истерику, пока истекал кровью в собственной ванне. Колотил руками по акриловой поверхности, разбрызгивая алые пятна по кафельным стенам. Боль гудела где-то в ушах, ныла синяками на костяшках и запястьях, стекала грязью по моему телу, пока за шумом я не услышал звонок в дверь. Паника. Первое, что я почувствовал - это именно её. "Блядь" носилось в моей голове, пока я напяливал на свои окровавленные мокрые ноги чёрные штаны и длинную безразмерную футболку, что липла к торсу. Сверху, на голову я накинул полотенце, придав себе ещё более неряшливый вид. Я подбежал к двери и прислушался к шорохам - казалось, это была не мама, которая стояла с огромными сумками, а кто-то другой. Дверь была без глазка, потому я тихонько поинтересовался дрожащим голосом: - Кто там? - Открывай, Джисон. Голос был низким, хриплым, похожий на отцовский. Я пожевал губу и открыл дверь на задвижку. За порогом стоял Минхо: мокрый из-за утреннего ливня, помятый, злой, как собака - мне так показалось. Я осмотрел его с ног до головы и открыл дверь, пропуская его во внутрь дома. Он вошёл, позволил прикрыть за собой дверь и сразу же впечатал меня к ней спиной, держа меня за плечи. Я никогда не видел Минхо злым и взволнованным. Он смотрел мне прямо в глаза и тяжело дышал, словно пытался держать себя в руках. На выдохе он произнёс хриплое: - Скажи, пожалуйста, что ты не делал этого. Ответа не последовало. Я поджал губы и опустил голову, медленно выдыхая через нос. Он посмотрел на мои ступни - те были в кровавых потёках, мокрые. У меня не было сил, колени подкашивались и в один момент я просто перестал различать звуки и видеть что-либо. Последнее, что я произнёс, было: - Мне жаль... Я очнулся в своей комнате. И первое, что я почувствовал - это жжение. Я едва поднял голову с мягкой подушки, пытаясь рассмотреть что происходило вокруг: Минхо сидел на моей кровати, склонившись над моими бёдрами и, кусая губу, прикладывал к ранам вату, смоченную спиртом. Рядом с ним стоял табурет, на котором покоился ворох окровавленных дисков и три бутыля со спиртом, перекисью и ещё чем-то, что я не мог разглядеть. Я увидел, как его брови были изломаны болью, как с его ресниц мне на колени падали тяжёлые солёные капли, но он вовсе старался не подавать виду, что что-то происходит, но лицо его безбожно подводило. Он бережно промакивал каждый порез и глотал застрявший ком в горле - он ещё не заметил, что я пришёл в себя. Следующее, что я слышу - это звонкий всхлип, ударяющий по перепонкам отчаянием. Минхо склонился над моими коленями и беззвучно зарыдал, громко шмыгая носом, роняя горячие слёзы на мою кожу. Его руки дрожали в локтях, пока он упирался ими по обе стороны от моих ног, его спина сотрясалась с каждым разом, как он задерживал дыхание. Моя бледная, холодная рука осторожно коснулась его щеки, заставляя его вздрогнуть и наспех стереть влагу с лица. Он поднял на меня свой взгляд: весь покрасневший и отёкший от плача, он улыбался надломанно, закусив нижнюю губу. Я гладил его по щеке, хотел обнять, пожалеть, но он даже сейчас строит из себя сильного, неприступного, будто не он только что рыдал надо мной, будто я умер на его глазах. Мы смотрели друг на друга очень долго, не отводя взгляда. В моём было полно расскаяния, в его - скорби. Я чувствовал себя хреновым манипулятором, будто это был повод привести его сюда, оставить рядом со мной, сломать, чтобы потом пожалеть. На самом же деле я просто был в агонии ненависти к себе самому из-за всего того, что я себе надумал и пережил. И я не мог просто так смотреть на такого заплаканного Минхо - у меня болело всё в груди, сжимало до треска в рёбрах, выворачивало в петли желудок от спазма из-за запаха спирта, крови - мне самому хотелось плакать, но сил на это не было совершенно. Я едва удерживал руку на его лице, которая начала дрожать от напряжения. - Я помыл пол в коридоре и ванную. Я молодец? - дрожащим, севшим голосом хмыкает он, потираясь щекой о мою ладонь. - Ты... Зачем..? - Боялся, что, если бы твоя мама вернулась раньше, то нам пришлось бы ответить на много вопросов на тему того, за что мы дрались и кого мы убили, - Минхо всё ещё тепло улыбался, начав гладить меня по колену. Я лежал перед ним без штанов, а, соответственно, и без белья, в одной длинной тёмной футболке. И я краснел не за наготу, а за то, что он видел в каком жалком состоянии я пребывал, видел всё это творение на моих ногах, видел надпись, что я сделал сегодня, хотя до него это не должно было дойти ни в коем случае... Минхо нужно дать орден за терпение, ведь любой, казалось бы, здравомыслящий человек давно ушёл бы от меня, оставив со своими тараканами справляться в одиночку, но Минхо... Он жертвует своим временем, нервами и чувствами на то, чтобы быть рядом и поддерживать меня. Я ведь совершенно этого не заслуживаю. Ни капельки. - Что ты чувствуешь, Джисонни? - его голос стал мягким, медовым, растекающимся жаром по венам. - Стыд, - шептал я ему в ответ. - Это всё из-за того, что я пропал? - Его взгляд на секунду опустился. - Это всё из-за того, что я думал, что навсегда потерял тебя из-за собственной глупости и эгоизма. - Я был с родителями за городом. Бабушка очень сильно заболела, а я должен был предупредить тебя. Прости, я... - Чёрт, - я взвыл, - я себе такого надумал! Я успел поверить в то, что тебе стало мерзко от меня или тебя сбила машина! Я... Я так... - Тише, Джисонни, - Минхо подтянулся ко мне ближе, чтобы погладить меня по волосам. Нежно так, словно маленького котёнка. - Я виноват, прости. Бросил тебя одного на растерзание твоим дурацким мыслям... Обещаю, что больше не оставлю тебя одного. - Ощущение, будто я манипулирую тобой. - Это моё осознанное желание, так что не смей винить себя. - Мне так стыдно... - я скрыл лицо за локтем, всхлипывая. - Джисонни, эй, - Минхо мягко отвёл мою руку в сторону, заглядывая в глаза. - Я так странно себя чувствую, - едва слышно мне удалось прохрипеть ему в ответ. - А что ты чувствуешь? - Мне нравится, когда ты ко мне прикасаешься. Ты... Никто до этого не касался моей кожи... вот так... - Да? А что ещё тебе нравится? - Твои глаза. - Продолжай, - шепчет одними губами, приближаясь к моему лицу, заставляя меня паниковать ещё сильнее. - Твоя шея..? - Что-нибудь ещё? - Руки. Они такие сильные, но мягкие и тёплые... - я теряюсь от каждого невесомого касания к своему лицу; я буквально чувствую его дыхание на своих губах. - Я тебе нравлюсь? - Я... я не знаю, но... Я определённо что-то чувствую... - Что, например, - его кончик носа легонько касается моей щеки, и я замираю, чувствуя, как что-то трепещет в районе солнечного сплетения. - Лёгкое волнение вперемешку с... - ... С чем? - С чем-то, что сжимается у меня вот здесь, - я провожу рукой от живота до груди между нашими телами. Чёрт, я взволнован не на шутку. Мне страшно и интересно одновременно. А ещё чего-то хочется, но я пока не могу понять чего именно. Губы зудеть начали, а язык будто прирос к нёбу. - Это приятно? - Д..да... - Джисон, я могу спросить тебя? - Я слушаю, - эти разговоры полушепотом сводили меня с ума. - Я могу поцеловать тебя? - Н..но я не умею этого делать, - волнение? Забудьте. Это что-то сильнее его. - Ты и не должен, - Минхо шепчет в самое ухо, от чего мурашки расползаются по телу, заставляя легонько подрагивать под ним. - Джисонни, ты хочешь поцеловать меня? - Наверное... - А если я поцелую тебя первым, то.. ты скажешь более уверенно хочешь или нет? - Скажу. После чего он медленно приближается к моим губам и, невесомо прикоснувшись к ним, прикрывает глаза и прижимается уже более уверенно и мягко. В моей груди происходят взрывы, в животе будто стягивается какой-то узел, а кончики пальцев сами поджимаются, заставляя несмело прикоснуться к талии Минхо, пока он нежно и, по ощущениям, сладко целовал меня, задерживая дыхание. Он всё ещё был во влажной одежде, наверняка замёрз, но всё это время он просидел со мной. Я зажмурился и приоткрыл свои губы, позволяя ему посасывать их смелее, легонько покусывать и покрывать невесомыми касаниями, словно бабочки порхали возле моего рта. Минхо отстранился и посмотрел прямо в глубину моих глаз, медленно облизывая свои губы. - Ну так что, хочешь поцеловать меня? - Хочу. И он прильнул ко мне снова. Я обнял его руками крепко-крепко, прижимая его ближе к себе, пока мои ноги двигали простынь по кровати от неизведанных приятных ощущений, что разливались по телу. Я старался повторять его движения: немного приоткрывал рот, легонько втягивал губы Минхо, осторожно касаясь их зубами, пытался сделать это более невесомо, как это делает он, и, кажется, это - лучшее, что я испытывал когда-либо. Я немного осмелел, почувствовал уверенность и рискнул облизать кончиком языка нижнюю губу Минхо, подталкивая его, казалось бы, на какие-то более отчаянные меры. Его язык легонько соприкоснулся с моим, мы погладили ими друг друга и рискнули нырнуть немного глубже, что выбило из меня судорожный выдох. Я оторвался первым, стараясь выровнять сбившееся дыхание, пока Минхо прижимался к моему лбу своим. - Минхо? - Да, Джисонни? - Мне нравится целовать тебя. Наверное, ты мне нравишься? - Поговорим об этом, когда ты будешь более уверен в этом, хорошо? - Угу. - И... Всё же пообещай мне кое-что. - Я постараюсь. Минхо снова коснулся моих губ лёгким поцелуем, перекатываясь на бок и утягивая меня за собой. - Мы обработаем тебе лапки ещё раз, залепим, я помогу тебе по дому и мы пойдем гулять, хорошо? - Мама меня убьёт... - Не переживай. Она не узнает о том, что здесь происходило. Его уверенность в голосе заставила меня расслабиться. Мы смотрели друг другу в глаза, перебирая пряди волос, я теребил его воротник, периодически касаясь шеи и ловя от этих мимолётных касаний какой-то внутренний восторг. Губы всё ещё помнили поцелуй с ним, и, откровенно говоря, я хотел бы вот так целоваться с ним часы напролёт, будто я попробовал какой-то наркотик, а теперь нуждаюсь в нём снова и снова, пока не умру от недостатка кислорода. Но я так и не осмелился поцеловать его без его разрешения. Касаться Минхо было так... приятно.