Цель: заполучить сердце ̶б̶о̶г̶а Сакусы Киеми

      Вероятно, это было провальной идеей с самого начала. Хотеть нагло влезть в сердце Сакусы Киёми, их доигровщика и по совместительству аса студенческой команды. Но Атсуму не мог противостоять этим чарам, что как в фильмах рассыпались блестками, перекрывая вид за силуэтом парня. Казалось, что даже само Солнце существует и светит каждый день для Киеми, направляя свои лучи таким образом, чтобы они подсвечивали радужку его сажных глаз, позволяя рассмотреть оттесненное светлой чертой полнолуние его зрачков. Ох, как Мие хотелось рассматривать эти впадинки и линии настоящих лун, заключенных в его волшебных глазах. Заучить так, чтобы даже когда моргал на две с половиной секунды, в темноте видел четких образ угольных глаз. Зарисовать и сделать миллион копий, развешивая на каждом углу, чтобы видеть их повсюду.       Хотя наверное это чересчур — подумал Мия, сминая кончик сетки — стремно как-то будет от этого вездесущего взгляда.       Лучше видеть воочию всего Киеми. С его гибкими мышцами, рельефным прессом, который Атсуму успел рассмотреть как-то раз в раздевалке, тонкими и длинными пальцами, бледной кожей, строгими плечами, вечно хмурыми бровями, смолистыми кудрями и, конечно же, двумя родинками на правой стороне лба, что Атсуму считал меткой святого. Киеми Сакуса — живое воплощение того, что олимпийские боги не досчитали в своих рядах еще одного божества.       Интересно, богом чего бы он был? Волейбола? Определенно. А еще бессмертной юности, цветущей весны и утренней росы… — мысли заплыли за буйки, он потерял бдительность, представляя в голове Киеми в белом эллинском хитоне с заколотыми на плечах золотыми пряжками, с серебристым поясом на талии, что заставлял края ткани подгибаться, приоткрывая вид на упругие бедра… — Мия! — в раскрасневшееся еще до удара лицо прилетает мяч.       Глупая улыбка сменяется гримасой боли. Потирая ушибленное место Атсуму согнулся, опираясь одной рукой на колено. Видимо, это был мяч сброшенный с самого Олимпа, чтобы привести связующего в себя, заставляя перестать опошлять их пантеон. — Какого…? — приглушенно шипя спросил он, видя как с кончика носа на пол капают красные капли. — Атсуму, ты как? — первым подоспел Кита, кладя руку другу на плечо, а следом за ним стали подходить и другие игроки. — Какая сволочь, столь бездушно, но, стоит отметить, так метко, попала в мое прекрасное лицо? — вместо ответа выдал Мия, прикладывая к носу руку, вставая обратно. — Прости — послышался голос из-за спины, такой четкий и размеренный, но без тени сожаления. В этот момент Тсуму прикусил свой язык, который постоянно опережал его мысли. Это был Сакуса. — За что ты извиняешься, отличный пас — нацепив парадную улыбку, Мия показал кулак с поднятым вверх большим пальцем. — Который, ты, почему-то не принял — удостоив его скучающим взглядом, Сакуса двинулся к мячу, отскочившего ранее в сторону. — А, ну знаешь, лицом тоже можно принять мяч! Шое тому прямое доказательство, ну а мне еще стоит потренироваться. В следующих раз… — Довольно — отрезал уже более жестче Сакуса, выставляя перед собой ладонь — Уходи с площадки, ты задерживаешь тренировку. — Конечно, если ты прогуляешься со мной до медпункта, Оми-Оми — ухмыльнувшись, он стал облизывать кровь, пытаясь достать языком до желобка. — Сам как-нибудь справишься. Не моя вина, что ты пропустил пас. И да, я уже извинился. Для тебя и это много — на этом он развернулся и покатил ногой мяч к скамейке, давая понять, что разговор окончен.       Другие игроки тоже стали расходиться, решив, что никаких серьезных травм их сокомандник не получил. Остался лишь капитан, который уперся ладонями в бока тяжело вздыхая, явно слишком измотанный, чтобы сопровождать пострадавшего к медику. — Я схожу с ним — сказал Шинске, выуживая из кармана платок и предлагая его Мие.       Мог бы он подумать, что его небольшая фантазия приведет к такому итогу? Вероятно, да, иначе бы не стал воображать Сакусу богом любовником в разгар игры. Шагая по коридорам колледжа под руку с Китой, он вспоминал чудесный миф, с которым познакомился, когда готовил презентацию по античной литературе.       Гиацинт, пленяющий с самого младенчества своей необыкновенной красотой, смог привлечь внимание самого Аполлона. Бог солнца даже покидал порой небеса, чтобы провести с ним время. Как-то эти двое соревновались между собой в метании дисков и, когда пришла очередь Аполлона, то появился Зефир, бог западного ветра, который поменял направление ветра так, что диск, запущенный Аполлоном, попал в голову Гиацинту. От сильного удара спартанский царевич скончался на коленях у бога Аполлона. Умирать на руках любимого, когда последним, что видишь, переступая черту смерти, это слезящиеся от скорби глаза…       Печально и прекрасно одновременно, — заключил Мия, заходя в кабинет врача — но Сакуса скорее мяч бы съел, чем взял меня хотя бы за руку. Тем более, если бы я умирал. Да и не похож он на Аполлона, скорее на Гиацинта, со своими черными кудрями… — Есть какие-то жалобы? Головокружение? Слабость? Заложенность в ушах? — проговаривала безэмоционально медсестра, меняя побагровевшую вату на новую. Парень отрицательно покачал головой. Хотя, если подумать, то все эти симптомы преследовали его ежедневно, стоило пред ним появиться Сакусе.       Он изводился уже полгода, с того самого дня, как подал заявление на вступление в волейбольный клуб колледжа, как пересек порог спортзала и увидел изящную сильную руку, тянущуюся к мячу, как на фреске «Сотворение Адама». Ясный взгляд, смотрящий вперед и темные вьющиеся локоны, трепещущие в воздухе, как при замедленной съемке.       Он мучился от наслаждения, наблюдая каждую тренировку за Киеми, как он выгибал свои запястья, как щипком опускал маску вниз, как накидывал полотенце на мокрые волосы. Тсуму замечал буквально каждую мелочь и старательно заворачивал ее в обертку памяти, словно конфеты, чтобы потом перед сном объесться сладостями, прокручивая все снова в голове.       А что Сакуса? Сакуса холодно относился ко всем, но особенно пренебрежительно к Мие. Чрезмерное самодовольство, постоянные подколы и веселость не к месту, заставляло свести любое общение с Атсуму к минимуму. Лишь во время матча, он мог услышать как с тонких румяных губ срывался выкрик его имени. Стоит ли говорить, как далеко уходили изощренные выдумки Мии? Однажды он даже хотел включить диктофон во время тренировок, чтобы записать повелительный тон Сакусы, обращающийся к нему, но, увы, память на телефоне закончилась раньше, чем доигровщик успел что-то сказать, а после прослушивая того, что удалось записать, Атсуму пришел к выводу, что среди шума мячей и перекрикиваний сокомандников, он вряд ли бы услышал негромкий голос Киеми.       Мия скромничал первые месяцы, изучая издалека, но одного наблюдения было недостаточно, чтобы проживать еще один день, но вполне достаточно чтобы понять, что он влюбился. Радовать случайным встречам в коридорах и кричать с другого конца с щенячьей нежностью Оми-Оми, получая в ответ полное игнорирование, резало по сердцу. — Кита-кун, скажи — начал разговор Мия, по дороге обратно в зал — как сильно Сакуса меня ненавидит? — Думаю, его чувства к тебе еще не пересекли черту ненависти. Все же, ненависть это слишком сильное чувство. Мне кажется, ты просто его очень бесишь.       Он ждал, что друг добавит фразу «как и меня», но он молча шагал, смотря под ноги. — Как мне исправить ситуацию? Я же просто хочу подружиться с ним, для начала. — Для начала? — Ну да, не могу же я прямо ему заявить, что хочу чтобы он пошел со мной на свидание. Ничего ты не смыслишь в любви, Кита-кун. Он ведь сразу меня прогонит, если мячом снова не запульнет. — Мне кажется, любовь здесь тоже не подходящее слово — украдкой глянув в сторону друга, сказал доигровщик. — Что? Быть может мне виднее, любовь это или нет? — возмутился Мия, складывая недовольно руки на груди. Что это могло быть как не любовь? — Ты прав, тебе виднее — без сарказма произнес Кита. — Так что мне делать то? — не унимался Атсуму, перекладывая во рту одну из тех конфет, которые щедро прихватил из медкабинета. — Для начала, вести себя поуважительней и перестать опускать едкие комментариев в его сторону, да и других тоже. Порой нас могут задеть комментарии, адресованные и не нам. А ты не очень то и разборчив, можешь даже старшим нагрубить. — Кита-кун! — громкий возглас, заставил несколько дернуться Шинске, вопросительно смотря на Мию. — Ты не щадишь моих чувств! — Как и ты чужие, — прогремел честный ответ, не позволяющий хоть что-то возразить.       На подобную особенность общения ему неоднократно указывал брат, поэтому его отсутствие рядом в колледже, ослабило тот поводок, позволяя снова распустить язык. — Ты прав, — неохотно согласился Атсуму. — Что-то еще? — это расценивалось, как риторический вопрос, но Кита заговорил снова. — Я считаю, что вы недостаточно хорошо знакомы. Возможно, проводя время вне площадки, вы могли бы узнать друг друга лучше и, он увидел в тебе больше чем заносчивость. — Ха, — широко улыбаясь, связующий заложил руки за спину и легко стукнулся плечом в плечо Шинске. — Кита-кун, а ты подал верную идею! И я приму твой комплимент, сделав вид что не слышал последних слов. — А еще ты чрезмерно болтлив, — выдал Кита. — Иногда уже стоит просто замолчать, а ты все говоришь и говоришь… — Я услышал тебя, Кита-кун, — щурясь от улыбки, он чуть повысил тон.— Большое спасибо, ты внес неоценимый вклад в мое будущее преображение.       Кита обладал уникальной проницательностью, потому что подобные мысли посещали и Атсуму. Чтобы как-то заинтересовать собой Сакусу, было бы не плохо пересечься с ним где-то кроме спортзала. Навязчиво предложить сходить в кино? Это скорее оттолкнет, чем притянет. Как же быть? Они оба обучались на факультете изобразительного искусства, только вот в разных отделениях: Мия на скульптуре, а Сакуса на фотографии. Общие курсы имелись, но из-за большого количества людей в группах их либо разделяли на подгруппы, либо курс читали разные преподаватели.       За что ты так со мной, Тихе? — удручал он постоянными жалобами богиню удачи, которая может и собиралась ему помочь, но после услышанных следом ругательство в ее сторону, решила отвернуться окончательно. Атсуму не особенно надеялся на эту капризную и непостоянную женщину. У него имелся свой план, который, к сожалению, чтобы осуществиться, требовал время, а именно полгода.       Нет, за этот промежуток времени он не собирался колесить по миру, заглядывая в самые отдаленные и древние племена в поисках верного способа, обряда или зелья любви. Хотя отчаянье, накатывающее изо дня в день в ожидании, очень старательно склоняло его именно так и поступить.       Но вот он дождался! День начала нового семестра, когда он сможет выбрать дополнительный курс, который будет посещать вместе с Оми. Это первое утро, когда он проснулся в семь утра и был в отличном настроении. Смахнув сонливость вместе с одеялом, он отправился в душ. Выключатель света не срабатывает и Мие требуется минута щелканья вверх-вниз, чтобы понять в чем дело. Он включает фонарик на телефоне и проходит в ванную комнату, обнаруживая, что вместе со светом пропала и вода. Отодвигая задвижку шкафа, он понимает что в аккумуляторе воды нет запаса. Помыться не удастся, и, видимо, поесть тоже. Атсуму плетется на кухню и рыскает в поисках чего-то мучного. Его единственной находкой становятся вчерашние булочки с мясом.       Ну, ничего страшного. Могу обойтись и без завтрака. В конце концов нагуляю аппетит и в обед как следует поем.       В гардеробе удалось найти более приличную, но смятую рубашку, поверх которой пришлось надеть безрукавку, ведь вчера он решил отложить глажку и, как оказалось, зря. Он потел, ведь на улице стояла удивительная для осени жара и чувствовал кошмарный дискомфорт, ведь всегда отдавал предпочтение мешковатым футболкам и худи, стараясь избегать случаев, требующих официальных костюмов. Однако сегодня он сделал исключение.       Не теряя оптимизма, он летящей походкой следовал в дирекцию по пути одаривая окружающих улыбкой и короткими пожеланиями хорошего дня. Отсидев десять минут у кабинета, он с трепетом подорвался с места, встречая секретаря. — Исида-сама, доброе утро! —  он искрил доброжелательностью так, что кажется одна из искр попала в секретаря. — Я вообще-то планировала позавтракать! Ты чего приперся сюда еще до начала занятий? — воскликнула девушка, хватаясь свободной рукой за голову, а другой удерживая кипу бумаг. — Исида-сама, простите за ранний визит — он дернулся к ней и буквально выхватил из рук папки документов — Я готов подождать, пока вы как следует позавтракаете! — кланяясь насколько это возможно с новой ношей, живо отозвался он.       Девушка поправила очки на переносице, вскидывая вверх одну бровь. — Ты чрезмерно радостный для семи утра понедельника. Ладно уж, пойдем — она вставила ключ в скважину, отпирая дверь.       Через жалюзи пробирались первые лучи света, окрашивая стены кабинета в оранжевый. Столько разных бумаг покоились на столе, ожидая когда до них дойдут руки бедной студентки, которая вынуждена управляться с ними в одиночку. Один стол завален стопками папок и бюваров, а на другом же были разложены отсортированные бумаги. Исида подошла к третьему рабочему столу с компьютером, который считался чем-то вроде стойки секретаря, и, не снимая сумки с плеча, плюхнулась в кресло. — Исида-сама, я хотел записаться на дополнительный курс — ровно произнес Мия. — Что, серьезно? Не шутишь? — получив в ответ молчаливое отрицание, девушка почесала затылок. — Ну, молодежь, опять со своими любовными причудами.       Атсуму удивленно охнул и тут же льнул вперед, ставя локти на стойку и опуская на сцепленные на замком пальцы подбородок, улыбается игриво: — Откуда вам известно? — Прийти в первый же учебный день, да еще и в такую рань, чтобы просто заполнить бланк на дополнительный курс? Просто смешно. Не первый, знаешь ли — отмахнулась матерая секретарша, довольная, что ее предположение оказалось верным. Она откатила стул чуть назад и стала рыться на полке.       Достав нужные бланки, она протянула ему один, а сверху положила ручку. Мия без промедления стал заполнять его, мечтательно прикидывая, что успеет еще поспать следующие два часа своего «окна». Опускаясь вниз, он заметил графу для цифр, предназначенных для вписывания номера студенческого. Шарясь по карманам, он понял, что оставил его в общежитии. — Дорогая Исида-сама, прошу меня простить! — от громкого обращения девушка, чуть не выронила бэнто — Я забыл студенческий дома и номера наизусть, увы, не помню. Я сейчас сбегаю за ним, могу я отложить бланк на десять, нет, пятнадцать минут?       Не успела девушка растерянно ответить, как место Мии уже пустовало, а в коридоре послышались отдаляющиеся шаги, больше смахивающие на бег, нежели на спокойную походку.       Ничего страшного— думал он, в довесок отвешивая в адрес Фортуны еще парочку наполненных злобой комментариев. Он вернулся через полчаса, Исида засекала. Не то чтобы она хотела разорвать бланк по истечению обещанного времени… Просто теперь имелся повод для шутки. Запыхавшийся, со взъерошенными светлыми волосами, он двинулся уже не без бывалой бодрости к стойке. Исида уже открыла рот, чтобы посмеяться, но удрученный вид студента ее остановил и, она просто вернула ему бланк. — Да вас прямо поток — отправляя в рот палочку морковки, говорит она, чтобы снять напряжение обстановки — Перед тобой заходила девушка, тоже за заявлением о дополнительном курсе.       Мия пропустил это мимо ушей. Слишком уж рассержен он был, после того как на выходе из общаги его остановил консьерж, сообщая с опозданием, что света не будет до полудня из-за аварии на линии. Выскребая несчастные цифры, он поставил подпись и отдал бланк обратно Исиде. Девушка отложила бако и стала вбивать данные в базу. — Упс, прости… — заглядывая в лист, секретарша отыскала графу с именем — Мия-чан, но мест уже не осталось на этот курс, заполни новый бланк.       Ладони непроизвольно сжались в кулаки и он процедил сквозь плотно сведенную челюсть, удерживаясь из последних сил на канате вежливости. — Мне нужно именно на этот курс. — Мне жаль, но девушка перед тобой заполнила форму первее — эти слова словно чугунный шар-баба, снесли последний этаж спокойствия, а вместе с ним и чертов канат. — Как так получилось, Исида-сама? Я был первым кто пришел, место по праву мое — требовательно заявил он, опустив голову. — Ну, технически да, но формально, у нее имелся при себе студенческий билет и отказать я ей не могла — виновато заговорила девушка.       Наступило молчание, заставляющее девушку теряться от смущения. Исправить уже ничего нельзя, количество мест ограничено, система выстроена и, Тихе звонко смеется с небес. Вот и настал момент поквитаться с нелестным поклонником! В назидание, чтобы впредь знал, как следует служить своей богине и, может быть, постаравшись как следует, все же получит ее благословение. — Я просто… просто хотел изучать античную культуру. Ознакомиться со всеми описаниями мифов о Дионисе, слушать истории о том, как был наказан Аристофан за свои шутки про политику, и как проходило Саламинское сражение! — торжественная речь сопровождалась наигранными всхлипываниями.       Фокус внимания Исиды сменился, направленный теперь за спину плачущего студента, а именно на ректора, стоящего в дверях кабинета.