Лепестки

Все хвалили разум вулканцев как нечто цельное и неизменно рациональное. Кирк хвалил разум Спока по тем же параметрам. И Кирк, конечно, не знал, что Спок тоже имеет нелюбимые действия. Самым главным было единение разумов с Джеймсом Кирком. Любой человек пораженно бы поднял брови и задался бы вопросом: «А, собственно, почему?». И каждый немного бы поразился логичности заключения. В разуме Кирка не было различий между прошлыми делами и делами текущими. Разум его больше всего напоминал воронку, основание которой тянулось из животного подсознания. Прикасаясь к разуму Кирка Спок чувствовал все прошлые увлечения Джима, чувствовал его нежность к бесчисленным девушкам, буквально ощущал бесшабашное влечение и азарт. От этой гаммы чувств ему становилось не по себе. Пробуждалось неясное чувство владения, с которым сразу совладать Спок не мог. В периоды единения, Спок испытывал пронизывающее чувство тошноты, и ему казалось, что еще несколько лишних секунд, и его самого засосет в воронку человеческих страстей. Но он выныривал. Снова и снова, не поддавшись таким прилипчивым человеческим эмоциям. Выныривал, потому что знал – Джим ждет его. Подавлял в себе тошноту и желание безраздельного властвования над всего единственным человеком. Ради этого же человека. Любой человек на месте Спока давно бы сошел с ума от тяжести выносимого эмоционального груза. И Споку иногда казалось, что Джим догадывается о том, что творится в вулканской голове. Догадывался, поэтому старался не накаливать ситуацию до того момента, когда потребуется единение. И хотя бы на основе этого предположения – не облагораживания образа Джима, а именно обоснованного заключения – Спок считал Кирка идеальным капитаном.