Лепестки

Когда корабль ромуландцев был уничтожен, планета для вулканцев осваивалась с целью колонизации, а кадет Кирк по невероятному стечению обстоятельств стал капитаном первого – и пока единственного – корабля, чьей миссией было исследование новых миров, все позабыли о Споке. Не том темноволосом, ушастом и зеленокровным, который так раздражал Кирка еще во время учебы в Академии, а о том Споке, который прохладными сухими пальцами коснулся лица Джеймса, заставив погрузиться в собственный разум. Том Споке, который открыл для Кирка бесконечную и синхронно, закономерно прекрасную вселенную разума вулканца. О том Споке предпочитали не вспоминать. Он был как напоминание о смерти отца, планеты и выживших двух сотых от населения вулканцев. И только Кирк позволил себе единожды вспомнить о нем. Единожды в подобном тоне, ибо больше никогда не мог позволить напоминать об утрате. Спок спал рядом – только в каюте обожаемого капитана он мог спать комфортно и, как он любил говорить, продуктивно. У Спока любимый критерий именно продуктивность. Секс с Кирком делает разум чище и, следовательно, более продуктивным. Сон в каюте капитана делает его уверенным, что, в случае каких-либо проблем, действовать он начнет максимально быстро и – как же Кирк ненавидел эту характеристику! – продуктивно. Но Спок спал, уложив свою руку с бледной кожей ровно на ладонь Джеймсу. Спок спал, а Кирк ощутил небывалую тоску и, едва ли понимая, что делает, быстро набрал на коммуникаторе два слова: «Спи. Крепко» и отправил. Ответ пришел через десять секунд, но Джим, барахтаясь в непонятных ярких эмоциях, полувоспоминаниях и навязчивых видениях, не открывал его еще несколько секунд. «Как давно ты не желал мне этого». У Кирка подкатил ком к горлу и ему моментально стало душно, жарко, холодно, сыро и сухо. Стало невыносимо рядом с кем-то и до какого-то животного страха, даже судорог, противно оставаться в одиночестве. Коммутатор пиликнул еще раз и затих. Кирк облизнул сухие губы и прочитал новое сообщение: «Этого больше не повторится». Кирк тогда слабо понимал, о чем шла речь. Ни один из Споков ведь не станет говорить о том, что между вулканцем, дошедшем до любви, и объектом этих самых чувств протягивается тонкая эмпативная связь. Это слишком лично. И Сарек, потерявший Аманду в «Инциденте 0», лишился куда большего, чем женщины. И Спок, тот самый Спок, о котором предпочитают забывать, потерял куда больше, чем свою вселенную. Он потерял мир, где капитан Джеймс Тибериус Кирк принадлежал – пусть даже как умеет , а умеет он отвратительно, – ему. Спок едва заметно пошевелился и открыл глаза. Цепкие глаза, в которые Кирк едва может спокойно смотреть, проткнули мозг Джима насквозь, а тонкие губы, которые Джим предпочитал целовать, нежели слушать произнесенные ими речи, выплюнули вопрос: - Что случилось? Кирк ему, конечно, соврет, полезет целоваться и не скажет о той бездне, к которой его привел Спок, потерявший все. Потому что этому, новому, Споку, лишений предостаточно.