А я, тонущий в иле, молча смотрел вокруг И просто хотел, чтоб меня любили. Элли на маковом поле — любовь моя
Цокот тонких высоких шпилек раздавался на весь участок. Девушка, одетая в строгий белый брючный костюм и черную майку, гордо шагала по кафельному полу. Солнцезащитные очки в белой оправе с круглыми стёклами и выпрямленные светлые волосы придавали её образу ещё больше строгости. И только излишне пухлые, (наверняка не свои, думал Гром), ярко красные губы, подведённые с ювелирной точностью выбивались из этого сдержанного, официального прикида. — Майор Гром? — Холодно спросила девушка, подойдя к его столу. Игорь сидел к ней спиной и лица его не было видно. Мужчина лишь коротким жестом предложил присесть на стул рядом. Прибывшая молча разместилась на предложенном месте, закинув ногу на ногу, гордо поблёскивая дорогими шпильками. Только теперь Гром увидел её заметно большие губы, нарощенные чёрные ресницы, ненатурально блондинистые волосы. Вся в старшего братца, майор полиции едва заметно закатил глаза. — И это вы называете «кофе»? — Девушка брезгливо поморщилась, сделав глоток маслянистой жидкости. Гром глянул на неё со всей неприязнью и презрением, на какие только был способен. — Слышь, красавица, — грубо начал он, — будешь выделываться, отправлю давать показания, вон, Пончику, — мужчина кивнул на тучного сотрудника полиции, который был занят поеданием пирожка из Макдональдса, — и ты тут с ним до ночи застрянешь. Я и так ради тебя из дома сорвался, летел сюда как в попу ужаленный, потому что её величество Гречкина наконец изволила с детективами поговорить. Это начальство моё тебя во все места целовать готово, а мне по барабану, — голод и усталость майора полиции сделала его таким раздражительным, что начав эту пламенную речь, он уже не мог остановиться, — а мне твои россказни на фиг не сдались, и так понятно, кто убийца, а как его искать ты мне всё равно не расскажешь. И так дел невпроворот, ещё и всяких… — Гром сдержался, чтобы ласково не окрестить её «курицей», — кхм… Дам прекрасных слушать, — он швырнул карандашом в стол и откинулся на спинку стула. На самом деле больше всего Игорь злился на самого себя, ведь он так и не выяснил, кто скрывается под маской Чумного доктора. Ну и немного на самого Чумного доктора, из-за которого у Грома стало работы в пару раз больше. — Я прошу прощения, — спокойно произнесла сидящая рядом девушка. — Я просто спросила, будете ли вы в участке в это время, и мне сказали, что это как раз ваши рабочие часы. Я не знала, что у вас сегодня выходной. Я приношу свои извинения за доставленные неудобства. Гром ошарашенно поднял глаза на посетительницу и несколько секунд внимательно всматривался в её лицо, пытаясь понять, искренне ли она говорит. Но девушка была так флегматична, что сделать это не удалось. — Спасибо, — после короткой паузы сказал Игорь, — на самом деле, мне не сложно. Извините, работа нервная. — О, не стоит, я всё понимаю. — Так, ладно, начнём. Фамилия, имя, отчество? — спросил Гром, пододвинув к себе клавиатуру компьютера. — Гречкина Александра Всеволодовна. — Кем приходитесь убитому? — Младшая сестра. — Кстати, а родители его к нам когда-нибудь для дачи показаний заглянут? Нам бы не помешало. — Не думаю, — усмехнулась Александра, — папа занят вопросом как получить страховочные деньги за сгоревший Ламборджини, а мамы нет в стране. — Понятно, — Гром почесал затылок и поправил кепку, затем повернулся к девушке, — Александра Всеволол… Всеволдолов… Всевдоло… — Он шумно выдохнул и устало закатил глаза, едва ли не заскулив. — Можно просто Александра, — засмеялась посетительница. — Спасибо, — искренне благодарно ответил майор. — Александра, вы с братом были близки? — Нас разлучили, когда мне было семь лет, мы с мамой уехали в Англию, чтобы я получила образование. Сейчас мне девятнадцать, так что большую часть моей жизни мы не общались. Думаю, я ответила на ваш вопрос. — Ага, — пальцы Игоря быстро побежали по клавиатуре, затем он взял простой карандаш и что-то наспех записал в своём блокноте. — Так понимаю, с отцом аналогичная история? — Да, меня воспитывала мама, а Кирилла отец. Он вырос нарциссом, я невротиком, — улыбнулась Александра. — Я учусь на психолога, третий курс, — пояснила она, перехватив озадаченный взгляд Грома. — СПБГУ? — Спросил он, заполняя электронную форму в компьютере. Александра кивнула. Грому она с каждой секундой начинала нравится всё больше и больше. Немногословная, спокойная, красивая, она напоминала Анну Одинцову Тургенева. Держится холодно, слегка отстранённо, но покоряет своей жеманной безмятежностью. И умной ведь оказалась в отличие от братца. — Вы замужем? — Спросил Игорь, уставившись в монитор. Этот вопрос вообще-то он задал гораздо раньше, чем того требовала форма. — Это для дела, — пояснил он, кивнув на экран. — Нет, — улыбнулась Александра, слегка смутившись. — Это хорошо, — едва слышно сказал он, стуча пальцами по клавиатуре. Далее последовал допрос, во время которого Александра рассказывала о той самой ужасной ночи. Она не видела Чумного доктора и проснулась от звука бьющегося стекла в соседней спальне, затем видела взрыв, от которого едва не получила отравление угарным газом. Впрочем, для неё всё обошлось хорошо, а вот Кириллу повезло гораздо меньше. — Ладно, думаю, мы закончили, — устало произнёс Гром и потёр глаза, покрасневшие от постоянного взгляда в монитор. Несмотря на то, что девушка утверждала, что они с братом отнюдь не были близки, она выглядела ужасно расстроенной. В глазах молча застыли блестящие слёзы, которым Александра не давала волю, нет, только не на людях. Но воспоминания той ночи делали так больно, словно вонзали нож в самый живот и начинали вращать. Нет, нет, только не на людях. — Я сочувствую, — кажется, впервые за всё время работы над делом Гречкина, Игорь произнёс эту фразу искренне. Он предложил бы девушке платок, только она не плакала. Со стеклянными глазами Александра кивнула, бросив тихое «спасибо». — Знаете, Александра, — Гром выдохнул, стараясь побороть волнение, — полиция города Петербурга приносит глубочайшие извинения за невкусный кофе, — это заставило девушку широко улыбнуться, а её глаза заблестеть уже не от слёз. — Может, в качестве компенсации, один из её сотрудников, — он приложил руку к груди, как бы показывая на себя, — сводит вас в хорошую кофейню? Тут недалеко есть прекрасное место… — Я сожалею, но я занята, — девушка достала из сумочки айфон последней модели и быстро застучала пальцами по клавиатуре, — да, — она кивнула, — за мной уже приехала машина. Мне жаль, — Александра вежливо улыбнулась, — раз мы закончили, я пойду. — До свидания, — Игорь проводил девушку взглядом до двери, ведущей на шумную улицу и выдохнул. Что ж, он попробовал. Игорь устремил взгляд в окно, наблюдая за тем, как Александра, горделиво виляя бёдрами, подходит к шикарной чёрной машине, начищенной до блеска. С водительского места вышел парень с ярко рыжими волосами в элегантном чёрном костюме, который наверняка стоил больше, чем Гром заработал за всю жизнь, будучи полицейским. Рыжий парень подошёл к Александре и приобнял за талию, оставляя поцелуй на щеке. Затем он открыл ей дверцу, посадив в машину. Дорогая чёрная тачка со свистом тронулась и умчалась в неизвестном направлении. Да, даже если понравившаяся девушка не замужем, это ещё не означает, что она свободна. А между тем её белая сумка из натуральной кожи от дорогущего бренда так и осталась лежать стуле возле рабочего стола майора полиции.***
— Ты отпустил водителя? — Саша красила губы, смотрясь в зеркало над сидением возле водителя. — Да, сегодня только наш вечер. Будем то-о-олько вдвоём, — он нежно погладил девушку по колену, на время оторвав кисть от коробки передач. — Неплохой план, — улыбнулась Гречкина. — Я немного переиграл, мы едем в ресторан. Я заказал нам столик у окна, — он самодовольно улыбнулся, — выбил за кучу денег. — Чёрт, не мог сказать об этом раньше? Я же совсем не так одета, — девушка закрыла кроваво-красную помаду и скинула её обратно в бардачок. — Милая, ты всё равно будешь там самая красивая, — Серёжа забарабанил большими пальцами по рулю. — В этом я и не сомневаюсь, — девушка отправила в рот подушечку мятной жвачки и не без удовольствия посмотрела в зеркало прежде чем его закрыть. Саша любила себя, потому что каждый день видела в зеркале красивейшую и умнейшую из всех женщин. — Просто предупреждай в следующий раз. Серёжа кивнул, но пропустил замечание мимо ушей. О таких сюрпризах, который он готовился преподнести сегодняшним вечером редко предупреждают. Разумовский тоже любил Сашу, потому что она каждый день видела в зеркале самую красивейшую и умнейшую из всех женщин. Серёжа открывает дверь машины, и из неё виднеется блестящая шпилька и худая лодыжка. Он протягивает руку, помогая спутнице выйти, закрывает за ней дверцу, открывает перед ней дверь ресторана. — Заказывай, что хочешь, — говорит он, когда пара оказывается за столиком у окна. — Хочу сегодня потратить на тебя неприличное количество денег, — улыбается Разумовский, протягивая девушке меню. Саша сдерживается, чтобы не заметить, что этим её не удивить. Благодарно принимает меню, горячо восхищается тем, насколько щедр её кавалер. На первый взгляд существование их пары кажется вполне логичным фактом: оба они богаты, чрезвычайно умны, одеты с иголочки, вращаются в одних и тех же кругах, ведут похожий образ жизни. Если присмотреться, начинают возникать вопросы. Много вопросов. Почему выросший в детском доме, робкий, стеснительный интроверт Серёжа среди великого множества девушек, готовых вступить с ним в отношения, вдруг выбирает Сашу? Девушку, безукоризненно уверенную в себе, избалованную, инфантильную, самовлюблённую. Казалось, одних её пухлых красных губ достаточно, чтобы отпугнуть Разумовского, ищущего что-то живое, настоящее, искреннее. На самом деле Серёжа нашёл в ней всё, что искал. Разумовский любил Гречкину за ту её часть, о существовании которой знал только он сам. На самом деле где-то глубоко-глубоко внутри эта особа умеет любить не только себя. В лице Александры парень нашёл безграничную поддержку, веру в партнёра, до умиления нежную заботу, тотальное доверие, понимание и принятие. Гречкина непоколебимо любила себя, а потому и всегда уважала выбор, который совершала. «Слава богу, мне бог дал хороший вкус», — шутила девушка, когда Разумовский спрашивал, что она вообще в нём нашла. Саша любила и принимала Серёжу, потому что она его выбрала. Серёжа тоже любил и принимал Сашу, потому что она его выбрала. Да, Александра только на первый взгляд была холодной и чужой. Просто её любовь так дорого стоила, что девушка была готова делиться ей только с особенными людьми. Серёже просто посчастливилось попасть в их немногочисленные ряды. Гречкина никогда не забудет вечер, на котором они познакомились, его дрожащую от волнения протянутую руку, их первый танец, который она ему конечно же «подарила», его руки, очень неловко сомкнутые вокруг её талии. Александра выбрала его, потому что он был так не похож на других богатых людей. Разумовский был живой. Умный, свободно мыслящий, вечно размышляющий, анализирующий, не сосредоточенный на деньгах. И дорогие машины, личные водители, брендовая одежда — всем этим он оброс только чтобы казаться ей более привлекательным, а потом привык. На самом деле это было вовсе не нужно, ведь Саша полюбила его ещё тогда, во время первого танца. Того, самого настоящего Разумовского, каким он всегда был и каким всегда будет. А ещё Александра выбрала Разумовского, потому что он в этом нуждался. С Серёжей ей открывалась возможность лечить кого-то своей любовью, коей на момент их знакомства в девушке скопилось уже слишком много. Саша ужасно хотела кого-то любить. А Разумовский мечтал стать любимым. А сейчас девушка сидит в кафе и чувствует тотальную, навалившуюся усталость. Знал бы Серёжа, что за стеной самовлюблённости и самодостаточности скрывается маленькая девочка, которой иногда до слёз хочется, чтобы её тоже поддержали. Саша столько раз пыталась об этом сказать, но слова эти вставали поперёк горла, а потом выливались молчаливыми одинокими слезами поздней ночью в подушку, пока никто не видит. И никто не знает, насколько больно внутри бывает этой сильной, ни в чём не нуждающейся Гречкиной, даже самый близкий и любимый ей человек. Никто, кроме одного смышлёного детектива, который, кажется, начал о чём-то догадываться. — Саша, — начал Разумовский, взволнованно прочистив горло, — я пригласил тебя сегодня сюда не просто так. Я очень хочу сказать… Точнее, спросить… Вернее предлож… Чёрт, — он смутился, сделав глоток шампанского для храбрости. Гречкина сидела напротив, напряжённо нахмурив брови, пытаясь понять, к чему клонит её избранник. — Мы вместе уже три года, — вновь начал парень. — И поэтому я хотел… — Разумовский бы обязательно закончил, если бы не телефонный звонок, поступивший на мобильный его спутницы. — Извини, — коротко бросила она, отключая звук. — Да ничего. Ответь, — кивнул Серёжа. Выиграет ещё пару минут, глядишь, слова получше подберёт. Гречкина послушно приняла вызов. — Александра? — Голос в трубке прозвучал с таким душным самодовольством, что девушке дурно сделалось. — Да, — с недоумением ответила она. — Майор полиции забывчивости города Санкт-Петербурга Игорь Гром вас беспокоит, — голос лишь набирал фамильярности, — вы оставили сумочку у нас в отделении. Что же мы так нарушаем? — Продолжал своё Stand up-выступление Гром. — Ой, — опомнилась Александра. Действительно, она уже давно потеряла из виду этот аксессуар. Несколько секунд — и девушка убедилась, что сумки нет ни в её руках, ни рядом с местом, где она сидит, не помнит она её и в машине. Действительно, выходит, забыла в участке. — Тут ваши документы, паспорт вот есть, — голос Игоря на минуту замер. — Вон, надо же, какое красивое фото, неужели не жалко терять? — Виновна, майор, — улыбнулась Саша, теплея, — я такая рассеянная. Когда можно будет подъехать в участок, забрать её? — Я около входа в ресторан, в котором вы сидите, — нехотя признался Гром. Его шумный выдох был слышен даже на другом конце провода. — Просто выйдите ко мне, и всё. — Вы за мной следили? — Александра удивлённо подняла брови. — Я из полиции, мне можно. К тому же это для вашего же блага. Вернуть забытые документы — дело благородное. — Ладно, подождите пару минут, я сейчас спущусь, — улыбнулась Саша, бросая трубку. — Милый, — обратилась она к Разумовскому, — я буквально на пару минут отойду, хорошо? — Да, конечно, без проблем, — кивнул парень. Цокот блестящих шпилек постепенно утихал, удаляясь. Серёжа достал из кармана красную коробочку с кольцом, под цвет помады возлюбленной. Покрутил бархатную вещицу в руках, открыл, посмотрел, как красиво блестит дорогое ювелирное изделие. Чёрт, почему позвонили именно сейчас? Он уже почти решился.***
— Добрый вечер, — поздоровалась девушка с Игорем, стоящим, оперевшись на мотоцикл. Вид у него был такой самодовольный и важный, как у ребёнка, которого первый раз одного отправили в магазин. — Добрый-добрый, — кивнул он. — Хотелось бы получить свою сумку назад. — Понимаю, — Гром протянул изделие из белой кожи Александре. Та приняла подношение, но попытавшись взять, осознала, что Игорь всё ещё крепко держит ремешок. — Не так быстро, красавица. Полиция забывчивости недовольна, вам выписан штраф в размере одного свидания. — Хватит ерундой страдать, — Саша сильнее дёрнула сумку. — У меня есть молодой человек, я не хочу никуда идти, — поняв, что нужная вещь всё ещё в крепких руках майора, она сдалась. — Может как-нибудь ещё договоримся? Может выпишем денежный штраф? — Улыбнулась девушка. — Нет, так не пойдёт, — Гром тянет на себя ремешок сумки, заставляя Гречкину приблизиться к нему. Теперь расстояние между их лицами всего каких-то пару сантиметров. — Одно свидание. Всего одно, и я от вас отстану. — Ладно, — недовольно буркнула Саша. Она набрала номер возлюбленного. «Серёня ❤️», — высветилось на экране. — Алло, любимый, мне срочно нужно отойти ненадолго. Да нет, езжай домой, не жди меня. Извини, так получилось, нужно уладить с полицией кое-что. Нет, всё хорошо, не переживай. Люблю тебя, — Гречкина бросила трубку, — убирая телефон в карман белого пиджака. — Ну, что там у тебя? — Недовольно спросила Александра. — Мадам, прошу, — Гром оседлал железного коня, кивая на свою спину. Гречкина расположилась сзади, слегка приобняв его торс, и пара умчалась, раздался неприятный грохот, прокатившийся на всю улицу. Разумовский громко захлопнул красную бархатную коробочку.***
Ветер испортил безукоризненную укладку Гречкиной, отбрасывая её крашенные блондинистые волосы назад, путая их и играя с ними. — Смотреть со мной разводные мосты? Серьёзно, это твой супер-план? — Капризничала девушка, обнимая себя за плечи. Поздним вечером даже теплого дня становится слишком холодно. — А когда ты их видела последний раз? — Игорь взял кофе в фургончике, стоящем рядом и протянул стакан спутнице. — Не знаю, лет… Лет восемь назад. С мамой тогда вернулись из Лондона на лето вроде, — пожала плечами дама. — Ну вот видишь, как давно. Наверняка забыла, как это красиво, а? — Гром снял с себя тёплую осеннюю кожанку, накидывая её на замёрзшие плечи Саши. Девушка обречённо вздохнула. Мосты так мосты, лишь бы домой скорее отпустил. — И сюрприз, так сказать, на сладенькое, — конечно, это свидание не могло остаться без шавермы. Пара расположилась у парапета, Александра смотрела на пока ещё сведённый мост, Гром развернулся к Неве спиной, облокотившись на парапет. — Блюдо от шефа, — усмехнулся мужчина, кусая любимый кулинарный шедевр. — Я тебе с курицей взял, вы, девчонки, такое вроде любите, — он пожал плечами. — Спасибо, — приняла подарок девушка, несколько секунд молча подержав свою шаверму, оценивания данное произведение искусства, словно взвешивая его в руках. Вкус превзошёл все ожидания. Кажется, даже лучше, чем любое блюдо в том дорогущем ресторане. — Ты сильно расстроена из-за брата, — бестактно начал Гром. — Я не… — От неожиданности Саша поперхнулась. — Перестань, я же всё вижу. У нас есть только одно свидание, давай, ты можешь делиться всем, чем хочешь. Всё равно больше не увидимся. Скажи честно, вы ведь были близки? — В детстве, — сдалась Гречкина. — Мы были очень близки, пока я не уехала. По ночам я вечно бегала к нему в кровать, потому что мне было страшно спать одной, — она тепло улыбнулась, но на глаза навернулись слёзы. — Родители любили нас специфически, по-своему: холодно, строго, недостаточно. В детстве мы скорее были предоставлены сами себе. У меня не было человека ближе Кирилла. А потом я уехала, а отец превратил его в то чудовище, каким его знали вы все. Избалованный, инфантильный, безответственный, грубый. Он был самым заботливым и любящим братом на планете, но тот Кирилл, которого я знала умер уже очень давно. Тем не менее, для меня он навсегда останется тем самым мальчиком, который спасал меня от монстров под кроватью, накрывая большим пуховым одеялом. Мне очень жаль, что он погиб, — слёзы предательски побежали по её щекам. — Теперь мне тоже, — Гром посмотрел Саше в глаза, — тоже очень жаль. Я сочувствую. — Пообещай мне, что найдёшь человека, который его убил, — серьёзно произнесла Саша, вытирая щеки, стараясь сделать каждое движение естественным и незаметным. Боже, перестань, взрослые девочки не плачут на людях, так учила мама. — Я клянусь тебе, — Гром крепко сжал её руку в своей. — Я клянусь, что найду этого подонка. Прочешу весь Питер, каждый квадратный сантиметр города под микроскопом просмотрю, но этого просто так не оставлю, поняла? Саша покорно кивнула. — Большое спасибо, что спросил, — Гречкина бесцеремонно обняла мужчину, уткнувшись тому носом в грудь, только чтобы совсем не расплакаться прямо у него на глазах. Никто не должен видеть, как тебе больно. Слёзы, увлажняя глаза, становились словно максимально точными линзами, и Гречкина вдруг чётко увидела, как мост разходится на две половины. Гром чертовски прав, и правда красиво. — Большое спасибо, что ответила, — он тоже обнял Сашу, оперевшись подбородком в её плечо. Спустя пару минут Гром отстранился. — Ладно, хватит телячьих нежностей. Ешь вон, — Игорь кивнул на шаверму в руках девушки, — а то остынет. Гречкина послушно принялась есть «блюдо от шефа». Самая вкусная на свете шаверма размазала идеально ровно нанесённую ярко красную помаду на пухлых губах.