Парень с глазами из самого чистого льда

      Я вышла из дома и увидела знакомую машину. Сердце забилось с бешеной скоростью при воспоминании о нашей последней встрече. Цепкие, проницательные голубые глаза водителя осмотрели меня сверху донизу, и сомкнутые губы непроизвольно расползлись в улыбке. Внизу живота заныло, и бусины крошечных, почти исчезнувших синяков на обоих бёдрах, отметины от пальцев Доминика, которые я внимательно рассматривала каждый раз, принимая душ в больнице, вспыхнули, словно горячие угольки. На моем теле было тогда слишком много отметин от избиений Оушена, поэтому Лиз, всегда помогавшая мне переодеваться и принимать душ, ничего не заметила и не спросила, не представляю, что бы я смогла ей ответить, учитывая ее предвзятое отношение к Дому.       Шифоновая полупрозрачная юбка платья от малейшего дуновения ветра плотно прилегала к ногам, очерчивая точеные икры и бёдра, что не говори, а один из приятных побочных эффектов фигурного катания — это красивые ноги. Я невольно улыбнулась, вспомнив, как открыла третью коробку с платьями для маскарада и прочитала его записку:

Я буду счастлив, если ты выберешь этот наряд. Мне кажется, мой вкус куда лучше, чем у остальных. Выбор за тобой, красавица.

Д.       Да, выбор за мной. И, кажется, в последнее время я ужасно запуталась: застенчивый и готовый прийти на помощь по первому звонку Брайан; брутальный, властный и заботливый Ходж; напористый и уверенный в себе Тейт и этот самовлюбленный нахал с глазами из самого чистого льда… Лёд всегда был моей стихией, и, кажется, внутри себя я уже сделала выбор. Открыв коробку, я ни секунды не сомневалась, какой наряд выберу. Это платье было идеальным, таким моим… Впрочем, как и он сам… Я распахнула дверцу и опустилась на пассажирское сиденье. — И снова здравствуйте. Давно не виделись, — он хитро улыбнулся, посмотрев в мою сторону, и нажал на кнопку зажигания.       Я молчала, потому что слова были лишними. Мне нравилось, будто бы заново, подмечать в нем малейшие детали: как приталенная рубашка обтягивает его мускулистые плечи и грудь, как его левая рука сжимает прохладную кожу руля, а правая иногда опускается на рычаг коробки передач, как корпус его часов поблескивает в лучах заходящего солнца. Хотелось дотронуться до него, вновь почувствовать вкус его губ. Оказывается, я действительно по нему соскучилась. — Так и думал, что отдашь предпочтение моему выбору. — Он снова пристально посмотрел на меня, отвлекаясь от дороги и довольно улыбаясь. — Как только увидел его, сразу подумал о тебе, — и чуть тише добавил, — ты — избранная этого вечера. — Спасибо за подарок, у тебя и правда прекрасный вкус, — я положила свою руку поверх его на рычаг коробки передач, и он тут же переплел наши пальцы и поднёс мою руку к своим губам, по очереди целуя каждую косточку на тыльной стороне.       Этот момент показался мне настолько трогательным и интимным, настолько непохожим на привычного Доминика, всегда скрывающегося под панцирем холодного цинизма, что меня накрыло волной нежности и мне невыносимо захотелось во что бы то ни стало к нему прикоснуться. Я осторожно высвободила руку и коснулась его подбородка, потом поднялась выше, пробежала кончиками пальцев по скуле до мочки уха, заправила за него выбившуюся прядь белокурых волос, спустилась вдоль шеи и, нырнув в расстёгнутый ворот рубашки, скользнула ниже, дотронувшись до твёрдого соска на груди. Доминик вздрогнул, его прохладная, гладкая на ощупь кожа покрылась россыпью мурашек, а дыхание участилось. Удары его сердца барабанной дробью отдавались в подушечки моих пальцев: — Дом… — я практически простонала его имя и закусила губу, почувствовав, как откуда-то снизу поднимается мощная волна желания. Он накрыл мою руку своей ладонью, ограничивая любые движения, но даже через ткань его шелковой рубашки я почувствовала, какая она горячая. — Кэтрин, не надо… - срывающимся голосом произнёс он. — Я и так едва сдерживаюсь, чтобы не наброситься на тебя прямо здесь, — ты же знаешь, как ты действуешь на меня… Я улыбнулась. Конечно знаю. А знаешь ли ты, как действуешь на меня? — Взял мою руку в заложники? — я невольно залюбовалась его профилем, была в нем какая-то особенная, нордическая красота. — Я поняла, ты мстишь мне за вывихнутые пальцы при нашем первом знакомстве? Низкий, бархатистый смех разлился по салону: — Не в моих правилах мстить девушкам, — и он прищурился, глядя на меня с лукавой улыбкой, — тем более таким красивым. Всю оставшуюся дорогу до клуба он так и держал мою руку крепко прижатой к своей груди, словно боялся, что малейшее движение моих пальцев приведёт к катастрофе, а припарковавшись на стоянке, вынул её и поцеловал в раскрытую ладонь, проведя языком от запястья и выше: — Ты прекрасна, словно сошла с пьедестала, — в его голубых глазах светилось неприкрытое восхищение. — Идём, красавица, провожу тебя внутрь. Доминик вышел из машины и открыл дверь с моей стороны. Пытаясь выбраться, я нечаянно зацепилась каблуком за порог машины и наверняка бы упала, если бы меня не подхватили сильные мужские руки. Он поставил меня на ровную поверхность и обхватив за талию прижал к себе, его губы на секунду коснулись моей макушки и я услышала его тихий шёпот: — Тебя можно оставить хоть на секунду? Прошу тебя, будь осторожна. Я сегодня не спущу с тебя глаз, — и он сделал вид, что отряхивает брюки. Через его плечо я увидела, что вышибалы на входе в «Сириус», по случаю маскарада, так же как и гости, облачённые в маски, заинтересованно смотрят в нашу сторону. — Кажется, не ты один, — быстрым движением оправив юбку и, боковым зрением заметив, как нахмурился Дом, я шагнула вперёд. Он догнал меня уже в дверях клуба, придвинувшись ближе, мимолетно коснулся рукой моей руки, слегка шевельнул мизинцем, и я шевельнула в ответ. Это секундное касание, скрытое от посторонних глаз на самом деле значило для нас очень многое, некий взаимный обмен секретным кодом, который был понятен только нам двоим: «Я всегда рядом» — «Я знаю». Когда я вошла в клуб, все взоры направились в мою сторону, и Доминик благоразумно отступил на несколько шагов, чтобы не привлекать лишнего внимания. Спускаясь с лестницы, я почувствовала на себе пристальный взгляд серых глаз Ходжа Бейкера. Половина его лица была скрыта за маской, но глаза смотрели так пронзительно, что я невольно поежилась, на секунду почувствовав себя обнаженной. Он протянул мне руку, помогая преодолеть последние несколько ступеней и, улыбнувшись, произнёс: — Вы прекрасны, и это очевидно. Надеюсь, сегодняшний вечер пройдёт без казусов, — так и не выпуская мою руку из своей, а второй рукой невесомо касаясь моей талии, он направил меня к бару, — а после мероприятия я хотел бы переговорить с вами. — Что-то случилось? — я вопросительно выгнула бровь, а Ходж лишь усмехнулся. — Я бы просто хотел с вами пообщаться, узнать вас получше, — его рука увереннее легла на мою талию, скользя по шелковой ткани корсета, — надеюсь, вы не против? — тон, не требующий возражений. Попробуй, скажи такому, что на вечер у тебя совсем другие планы и, возможно, этот вечер станет последним в твоей жизни. Я украдкой обернулась взглянуть на Доминика, который наблюдал за нами, натянув на лицо свою обычную непроницаемую маску циника, его руки, опущенные вдоль туловища, были сжаты в кулаки до побелевших костяшек. Тем временем мы дошли до бара и мистер Бейкер обратился к моему наставнику: — Юджин, сегодня мисс Хилл обслуживает VIP зал, позаботься, пожалуйста, о напитках. — Будет сделано, мистер Бейкер, — с этими словами бармен поставил на стойку поднос с красивыми пузатыми бутылками элитного алкоголя и дюжиной стаканов под виски. — Дерзай! — обратился он уже ко мне. Ходж в качестве прощания сжал кончики моих пальцев, на секунду дольше, чем того требовали приличия, остановившись взглядом на моем декольте, и исчез в толпе нарядных и веселящихся людей, бросив напоследок отрывистое: «Ещё увидимся».       Не скажу, что работа барменом была очень утомительной и выматывающей, но следить за тем, чтобы у каждого из гостей VIP-зоны в бокале, не заканчиваясь, плескался дорогой алкоголь, было явно менее обременительно. Я улыбалась гостям, которые тоже сегодня на удивление были совсем не заносчивы, а наоборот благодушны и доброжелательны, подливала в их бокалы крепкий алкоголь, в перерывах бегала к бару, чтобы принести очередному ценителю нераспечатанную бутылку винтажного односолодового восемнадцати или двадцати-четырехлетнего виски, и то и дело ловила на себе обжигающие взгляды Доминика.       Спустя некоторое время, я машинально стала искать глазами мистера Бейкера, чтобы предложить ему напиток, но не обнаружив его в вип-зоне решила подняться к нему в кабинет. Подойдя вплотную, я увидела, что дверь не до конца закрыта, из-за неё доносился грубый незнакомый мужской голос, я перевела дыхание и только собиралась постучать, как меня буквально пригвоздила к месту фраза, произнесённая Ходжем: — Мы смогли замести следы. Продолжаем поставки в том же режиме, — и чуть тише, — ситуация с Оушеном помогла выиграть время и снять с нас обвинения. Мы снова чисты.       Кровь прилила к моему лицу и сердце, готовое выскочить из груди, забилось буквально в горле: «Какие ещё поставки? Чем же ты занимаешься, Ходж Бейкер? Оружие? Наркотики?». Вопросы один за другим возникали у меня в голове, но ответов на них не было. Я вспомнила, как Брайан болезненно поморщился, говоря о бизнесе брата. Значит ли, что он что-то знает? Руки и ноги предательски дрожали и я сползла по стене, едва не уронив поднос.       Мне захотелось покинуть это место как можно скорее, оставив поднос с бутылкой виски и опрокинутыми стаканами на полу, я попятилась назад, все ещё глядя на дверь, но тут сильные мужские руки обхватили меня сзади и потянули в сторону, я готова была громко заорать, но звук приглушила ладонь другой руки, которая легко зажала мне рот. Мне казалось, я вот-вот потеряю сознание, воспоминание о недавнем похищении и то, что мне пришлось пережить в заброшенном складском помещении наедине с Оушеном и его головорезами, ярким калейдоскопом вспыхнуло в мозгу. Мы отошли на несколько метров от кабинета Ходжа и мой похититель ослабил хватку, чтобы открыть запертую дверь, при этом другая его рука все ещё зажимала мой рот, и позвать на помощь не было возможности. В момент, когда он отвлёкся, я поняла, что это мой единственный шанс сбежать, и, вывернувшись из-под его руки я резко развернулась и со всей силы ударила его коленом в бедро. Он тихо застонал от боли и только тут я наконец его разглядела: — Доминик?! Какого хрена! Ты до смерти меня напугал!!! Он, сморщившись от боли и держась за бедро, открыл дверь и втолкнул меня внутрь. Трижды повернув ключ в замке Доминик грязно выругался и повернулся ко мне: — Черт возьми, женщина, ты хочешь сделать меня инвалидом? — прошипел он, растирая ушибленное место. Страх наконец уступил место другим чувствам, я почти физически ощутила, как схлынул адреналин, и мышцы постепенно расслабились. Теперь мне хотелось расплакаться и рассмеяться одновременно, всхлипнув, я всем телом прижалась к Доминику, обняв его за шею. — Прости меня, прости… — повторяла я как заведённая. Он наконец смог выпрямиться и в ответ тоже обхватил меня обеими руками, ещё крепче прижимая к себе. — Хееей, что случилось, детка? Ты вся дрожишь, — в его голосе улавливалась тревога. Я подняла на него полные слез глаза: — Кроме того, что я пыталась тебя убить? И снова тихий, бархатистый перелив смеха. Он взял меня за подбородок, заглядывая в глаза и смахивая с ресниц соленые капли: — Кроме этого. Ну ты чего? — его голос был тихим и нежным, он потерся кончиком своего носа о мой. — Серьезно считаешь, что меня так легко убить?       Теперь уже я готова была рассмеяться, было чудесно стоять там в темноте, прижиматься к его мускулистому телу, вдыхать запах его парфюма: знакомые древесно-цветочные аккорды с добавлением мускуса и табака, приправленные едва уловимыми нотками пряных специй. Его горячие крепкие руки и божественный запах кожи опьяняли, заставляя все проблемы отступать на второй план. В призрачном свете Луны, пробивающемся сквозь неплотно прикрытые жалюзи, он казался мне прекрасным греческим богом. Наши губы соприкоснулись в страстном поцелуе, и воздух словно наэлектризовался. В местах, где мы касались друг друга, наша кожа вспыхивала сотнями маленьких искорок, осязаемых и почти видимых, словно мы опускали руки в воды тропического залива, населённого люминесцентным планктоном.       Поцелуй становился все глубже, и мы забывали как дышать, потому что в тот момент мы нуждались друг в друге сильнее, чем в кислороде. Его руки скользнули по моей спине, умело расстегивая многочисленные крючки корсета, а справившись с задачей, он откинул его в ближайший угол. Корсет упал на то, что по очертаниям напоминало стол и остался там одиноко лежать пока тот, кто так по-хозяйски распорядился его судьбой, так же по-хозяйски обходился с моей, оказавшейся на свободе, грудью. Он прикусывал и сминал мои соски, тут же накрывая их горячими губами и дразня языком, Доминик доводил меня до исступления своими ласками, пока от желания почувствовать его внутри я не начала тихонько поскуливать, уткнувшись носом в его волосы и прикусив загорелую кожу на его шее. Доминик наслаждался процессом: я была словно податливый мягкий воск в его руках, он заставлял меня стонать и кричать, извиваясь под его умелыми руками, я и не подозревала, что способна испытывать те ощущения, которые он мне дарил. Дом наклонился и в самое ушко прошептал: — Хочешь меня? — его горячий шёпот пробежал толпой мурашек по шее и, импульсным током отдаваясь в каждый позвонок, спустился вниз. Я точно знала, что он улыбался в этот момент. — Да…. — Докажи… — его руки прошлись по моим обнаженным плечам и я ощутила на них легкое давление.       Что же ты наделал, Доминик … режим внутренней стервы был активирован. Повинуясь его желанию, я опустилась на колени, и на моих губах заиграла дьявольская улыбка. Внутренняя стерва, живущая в каждой женщине, подняла голову и заткнуть ее уже не представлялось возможным. Я поняла, что сегодняшняя наша близость станет не просто внезапной вспышкой страсти, как это было в первый раз, а целым постановочным спектаклем в трёх действиях, где каждый из нас будет выходить на сцену, чтобы отыграв свою роль, уступить ее другому. — Как нехорошо, мистер, а говорили, что не мстите красивым девушкам, — я нарочито медленно расстегнула ремень на его брюках и, демонстративно облизав ладонь, взяла его член в руку и сжала. Его член был идеальным, я любовалась тем, как он чуть подрагивал в моей руке, отдаваясь в подушечки пальцев пульсацией вен. Доминик замер со склоненной головой в ожидании моих дальнейших действий, а я без предупреждения взяла его в рот практически на всю длину. Дом запрокинул голову и издал низкий гортанный стон, переходящий в звериный рык, он пошатнулся и упёрся рукой в стену, чтобы добавить себе устойчивости. Моя внутренняя стерва ликовала, мне нравилось, как за доли секунды мы поменялись ролями, и вот уже я своими действиями и умелыми движениями языка довожу его до исступления. Наконец, он отрывисто простонал: — Стой…остановись… или я …. — он не успел договорить, а я уже увеличила темп, понимая, что он близок к финалу. Но он не дал мне исполнить план моей коварной мести, собрав мои волосы на затылке он потянул меня вверх, заставляя встать. Мы набросились друг на друга как сумасшедшие, страстные поцелуи переросли сначала в лёгкие, а затем в довольно ощутимые укусы с обеих сторон. Доминик до крови прикусил мою нижнюю губу, и я, на секунду ослеплённая болью, отвесила ему звонкую пощёчину. Он слегка опешил, потирая левую щеку, а затем, впившись сильными пальцами в мои плечи, с размаху впечатал меня спиной в стену, придавив своим разгоряченным телом. Я впилась губами в его шею, оставляя на ней вереницу засосов, потом спустилась ниже, языком вырисовывая влажные узоры на его груди. Его горячий шёпот снова обжег меня: — Моя дикая кошечка…оказывается у нас есть зубки…. — и снова я скорее ощущаю, нежели вижу, как он улыбается. Я подхватила его незаконченную фразу, подняв его подбородок так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, и провела по его спине ногтями, не заботясь о том, чтобы ему было не больно: — И коготки …. — он выгнулся мне навстречу, задевая своей обнаженной грудью мои твёрдые соски. Моя юбка зефирным облаком подлетела кверху, а его пальцы опустились ровно на ту россыпь болезненных синих точек на моих бёдрах, которые остались мне на память от прошлого раза. Я поморщилась то ли от боли, то ли от удовольствия, ощущая как его пальцы медленно поднимаются вверх к моему животу, но на их пути встают две тоненькие, усыпанные стразами, тесемки, поддерживающие два не менее тонких, невесомых кружевных треугольничка. Резкое движение сильных пальцев в сторону и стразы сыпятся по ногам вниз, а кружевные трусики падают на пол. — Дом, иди к черту! — не выдерживаю я. — Это уже второй испорченный тобой комплект белья, что за варварские методы? — Моей женщине не нужны трусики, я должен брать то, что моё по праву, когда захочу, — и он входит в меня сначала одним пальцем, но скоро к нему присоединяется второй. На секунду я забываю как дышать, но моя внутренняя стерва — женщина упрямая, и эти слова уж точно не сойдут Доминику с рук. — Что… дало… тебе право… думать, что я когда либо … стану… твоей женщиной? — все-таки вымучиваю я. Доминик хмыкает и вытаскивает свои пальцы, меня тут же накрывает ощущение пустоты и я почти готова взять свои слова назад, но он порывисто хватает меня за шею, слегка придушив, при этом оставляя на коже мокрый след моей же смазки: — То, что сейчас ты находишься в моих объятиях, а не в чьих-то ещё. — Одно другому не мешает, — я с вызовом бросаю в него эту фразу, чувствуя себя настоящей сукой. Доминик отступает на шаг, отстраняется от меня и, сложив руки на груди, просто ждёт. Его голубые глаза сияют в темноте, от краешка зрачка под разными углами по всей радужке на обоих глазах расходятся белые полоски — они напоминают мне лёд, изрезанный коньками фигуристов. И хоть я уже пожалела о своих словах, мне приходится идти до конца: — Разве ты не видишь, что я нравлюсь Ходжу Бейкеру? Как думаешь, — меня начинает заводить эта игра, когда я замечаю, как в глубине чёрных зрачков Дома вспыхивает адское пламя, я почти физически ощущаю ту волну ярости, которая захлёстывает его, — если он так взбесился из-за Лиз, которая ему почти как сестра, то что он сделает с тобой из-за меня? Не боишься? Кулак Доминика впечатывается в стену рядом с моим лицом, но я улыбаюсь. Как ни странно, мне совсем не страшно, наоборот, его ярость возбуждает меня. Хочу обладать этим диким зверем сильнее, чем когда бы то ни было. — Не смей играть со мной, Кэтрин! — он снова берет меня за горло, на этот раз так, что я едва могу дышать. — Не смей переставать меня касаться! — я улыбаюсь и беру его лицо в свои ладони. Его ярость схлынула так же внезапно, как накатила. Он зеркалит мое движение, и вот уже мы стоим друг напротив друга с тяжело вздымающейся грудью, глядя друг другу в глаза и оба понимаем, что пути назад нет. Дом начинает говорить очень тихо, и впервые в его словах нет ни издевки, ни насмешки, никакого двойного подтекста, я просто знаю, что каждое произнесенное им слово это истина. Просто знаю. — Я не буду врать, что меня не беспокоит ситуация с мистером Бейкером. Я знаю этого человека и знаю, на что он способен. Но… несмотря на все опасности и риски, я все равно выбираю тебя, Кэтрин. И всегда буду выбирать тебя. — А на что он способен? Убить тебя? — по моей спине вдруг пробежал холодок и я поежилась, вспомнив разговор, услышанный ранее у двери кабинета Ходжа. — Пуля в лоб покажется райским блаженством по сравнению с тем, что он может устроить, — Дом горько усмехнулся, — я достаточно давно на него работаю, чтобы он мог просто подставить меня перед конкурентами, сдать полиции или даже отправить на такое задание, с которого невозможно вернуться. Ему не надо убивать меня лично, он легко может избавиться от меня чужими руками. — А если я сама захочу остаться с тобой? — в моем вопросе звучала мольба. На самом деле я переживала только об одном, что мой выбор может негативно сказаться на нем. Доминик устало пожал плечами и задумчиво ответил: — Остаётся только надеяться на то, что в любовных делах мистер Бейкер окажется джентльменом и не будет мешать нам, но… — Но…? — я положила руки ему на грудь, ощущая, как размеренно бьется его сердце. — … но я боюсь, что у него не хватит сил принять твой отказ, Кэт, — он запустил руки в мои волосы и притянул меня к себе. Наши губы снова слились воедино, на этот раз поцелуй был чувственным, глубоким, наполненным нежностью и заботой. Дом подхватил меня под ягодицы и поднял на руки, а я сцепила ноги в замок на его пояснице. Я чувствовала его возбуждение и хотела ощутить его внутри себя, но, вспомнив о чем-то важном, решила напомнить: — Дом, а как же защита… — В прошлый раз это тебе не помешало, — усмехнулся он. — Кэтрин, ты же знаешь, что я смогу остановится в нужный момент, правда? Я молчала, обдумывая его слова, я не пила таблетки, а в перспективе замаячили следующие Олимпийские игры, к которым нужно долго и изнурительно готовиться. Нежелательная беременность в данной ситуации перечеркнула бы все мои планы и мечты. — Кэт, ты мне доверяешь? — Доминик терпеливо ждал моего ответа. — Да…ааа — он вошёл в меня ровно тогда, когда я произнесла это, и я задохнулась от ощущения наполненности, его медленные движения сводили меня с ума, и я хотела, чтобы это никогда не заканчивалось…       Там, в темном подсобном помещении, среди мебели, заваленной кучей разного хлама и бумаг, мы впервые занялись не сексом, а любовью, потому что в тот день соприкоснулись не только наши обнаженные тела, но и обнаженные души. Когда мы усталые, но довольные выскользнули из нашего тайного убежища, я попросила Доминика отвезти меня домой. — Ты уверена? — он провел большим пальцем по моей щеке. — Да. Не хочу здесь больше оставаться.

***

      На следующий день я проснулась от того, что солнце светило мне прямо в лицо. Лиз, потягиваясь, открывала шторы, впуская в комнату новый день. Я застонала и накрыла голову подушкой, как вдруг по всему дому прокатилась трель дверного звонка. Лиз озадаченно повернулась ко мне: — Ты кого то ждёшь? — Что? Нет! Почему сразу я? — натянула одеяло до самого подбородка, намереваясь вздремнуть ещё часик. Лиз убежала открывать дверь, но через пятнадцать минут вернулась, неся в руках розовую коробку с двух сторон, перехваченную чёрной лентой. — Это курьер, — подруга с интересом смерила меня взглядом, — и он привёз кое-что для тебя. Мое приглушенное бормотание донеслось из-под подушки: — И что там? — А сама не хочешь взглянуть? Я нехотя заставила себя сесть на кровати, и Лиз положила передо мной коробку, на которой чёрной вязью были написаны всего лишь два слова Agent Provocateur. Остатки сна словно рукой сняло. Я открыла коробку и увидела изумительный кружевной комплект белья и маленькую открытку:

Начинаю исправляться. Жду не дождусь, когда смогу увидеть тебя в этом белье, хотя я по-прежнему предпочитаю без ;)

Твой Д. Мой Доминик… Я еще раз повторила про себя это словосочетание, словно пробуя его на вкус. С плохо скрываемой счастливой улыбкой я откинулась на подушки и уставилась в потолок, игнорируя озадаченное лицо Лиз. Мне хотелось кричать от счастья, потому что впервые я всем своим существом ощутила, что в моей жизни наконец настала светлая полоса.