Парень с глазами из самого чистого льда

      Ходж лениво вертел в руках стакан с виски, наблюдая за тем, как темно-янтарная жидкость постепенно растворяет кубики льда, и, время от времени, кивал собеседнику, стараясь не терять нить разговора, хотя при этом думал совершенно о другом. О том, как хрупкая девушка со стальным стержнем внутри буквально поселилась в его голове. В какой момент все пошло не по плану? Он не мог перестать думать о ней ни на минуту, что бы он ни делал и чем бы ни занимался, его мысли снова и снова возвращались к Кэтрин. Он пытался отмотать время назад и нащупать в своих воспоминаниях ту точку невозврата, когда он как беспомощное насекомое попался в сладкий плен ее медовых светло-коричневых глаз. Хотелось бесконечно окружать ее заботой, и ему стоило огромного труда сдерживать свои порывы, чтобы не напугать ее такой всеобъемлющей страстью. Он вспомнил как держал ее на руках в том заброшенном ангаре: обнаженную, грязную, без сознания, ее тело было сплошь покрыто ранами, синяками, и кровоподтеками и все равно он не испытывал отвращения, лишь бесконечную теплоту и нежность. А может быть и что-то большее, но в этом он боялся признаться даже себе.       От этих воспоминаний на него снова накатило яростное чувство вины и кулаки непроизвольно сжались, глоток виски обжег язык, на секунду отвлекая от бушующего внутри пожара. Он не должен думать о том, что случилось бы, если б он не успел. Не должен, но думал. И эти мысли будили в нем лишь одно желание — убивать. Он пообещал ей тогда, что убьёт каждого, кто посмел прикоснуться к ней. И он выполнил обещание. После того, как на место приехала полиция, они увезли Оушена и всех его прихвостней в тюрьму. Но даже это не стало для Ходжа проблемой, пара визитов к начальнику тюрьмы, пара нужных звонков и вот уже в верхнем ящике стола лежит внушительный конверт с посмертными фотографиями жертв и отчёт о вскрытиях и причинах смерти: сорок колотых ранений в область печени заточкой; удушение леской; неосторожное обращение со штангой в тюремном спортзале — раздробление грудной клетки и прочее и прочее. В этом конверте недоставало только одной последней и такой желанной фотографии Оушена. Но для него он придумает кое-что особенное, этот подонок должен как следует пострадать, прежде чем покинет этот бренный мир. Из тяжелых раздумий Ходжа вывел обеспокоенный голос собеседника: — Ходж?! Ходж, ты слышишь меня? — мужчина, сидящий напротив, придвинулся к столу и нервно стукнул по нему ладонью. — Соберись, черт возьми! Я говорю, что поставка назначена на пятницу, в Сан-Диего приедет «правая рука» Гальярдо, мексиканец хочет, чтобы его люди следили за передачей товара. — Сколько товара они покупают? — Ходж посмотрел на партнера в упор. — Две фуры крупнокалиберных McMillan TAC-50, не говори мне, что ты об этом не помнишь. Они вышли на нашего человека ещё полгода назад и три месяца вели переговоры, сначала ты не хотел связываться, но потом решил сотрудничать. — Я передумал. — Ты в своём уме, Ходж?! Это не грёбаные нью-йоркские гангстеры, это, мать твою, чертовы наркобароны из самого известного мексиканского наркокартеля!!! И они уже внесли первый транш на наши счета на Каймановых островах!!! Ходж сжал переносицу большим и указательным пальцами и зажмурился. Ему нужно было сосредоточиться, подумать, принять единственно верное решение, но события последних дней настойчиво лезли в голову, вытесняя все остальные мысли. Оушен. Ему нужна эта последняя фотография. Нет! Ему нужно видео, на котором этот подонок будет захлёбываться в собственной крови. — Бейкер, с тобой все в порядке? — мужчина начал заметно волноваться. — Да, прости Фрэнк, мне просто нужно было подумать. — Ходж, думать надо было раньше, сделку не остановить, иначе мы наживем себе влиятельных врагов, против которых не рискует идти даже правительство штатов. — Я знаю, что делать. Кто вёл переговоры? — Бакстер. — Они знают его в лицо? — Нет, общались и обменивались информацией через подставных лиц. — Отлично. Мы подставим конкурентов и сольём всю информацию о месте проведения сделки полиции Нью-Йорка. — Ему нужен был этот карт-бланш от законников, чтобы расправиться с Оушеном. Но взамен надо было чем-то пожертвовать. Услуга за услугу. — Ты хочешь подставить Дугласа? — Фрэнк задумчиво затянулся сигарой, выпуская облачкá фигурного дыма. — Этот парень давно наступает нам на пятки и путает карты, но даже он такого не заслужил, — усмехнулся он. — У меня нет выбора. Скажи нашим программистам хакнуть банковский счёт Дугласа, и пусть переведут всю сумму первого транша на его счёт через пару сотен банков по всему миру, чтобы отправителя было невозможно отследить, а я сообщу полиции информацию о месте и времени проведения сделки. Сделки Дугласа и наркокартеля по продаже крупной партии крупнокалиберных снайперских винтовок, находящихся на вооружении США. — Ты же отдаёшь себе отчёт в том, что потеряешь кучу товара и денег? — Все равно. Это не сильно ударит по моему карману. Фрэнк лишь пожал плечами и, поднявшись со стула, склонился над столом, упираясь в него обеими руками: — И ещё одно. Твоему человеку придётся сопровождать товар и участвовать при проведении сделки. Это личная прихоть Гальярдо, гарант безопасности, так сказать. Если… — и мужчина помедлил, глядя Ходжу прямо в глаза, — ты решил слить сделку копам, у твоего парня будет всего лишь два варианта развития событий: либо он получит пулю в лоб от наркоторговцев, едва они заслышат полицейские сирены, либо он надолго засядет в тюрьму. Даже если он не раскроет нас и будет держать язык за зубами, то люди Дугласа прикончат его там, чтобы отомстить тебе. — Не волнуйся об этом. Я отправлю Чарли, уверен он все сделает как надо, и не из таких передряг выбирался. — Как знаешь, я лишь надеюсь, что причина, по которой ты решил затеять всю эту игру, действительно стоит того. Фрэнк выпрямился, расправив плечи. Сириус, сидя на своей ветке, тоже захлопала крыльями, как бы подтверждая опасения огромного человека в сером костюме. — А теперь я, с твоего позволения, пойду, нужно заглянуть сегодня ещё в одно место. — Я провожу, — Ходж поднялся со своего кресла и, подойдя к Фрэнку, слегка приобнял его и похлопал по плечу в качестве прощания. — Если хочешь, можешь остаться в клубе, у нас сегодня маскарад. — Стар я уже для таких развлечений, — мягкая улыбка озарила небритое лицо мужчины, — береги себя, Бейкер! Ходж кивнул, вывел друга в приоткрытую дверь кабинета и застыл на пороге, провожая взглядом массивную фигуру удаляющегося мужчины. Его взгляд скользнул вниз и зацепился за некий предмет, которого явно тут не должно было быть. У стены, рядом с дверью его кабинета стоял поднос с виски и несколько перевёрнутых стаканов. Ходж присел на карточки и нахмурился. Поставив стаканы как положено, он набрал Чарли: — Чарли, пусть мисс Хилл поднимется ко мне в кабинет. — Она уехала, мистер Бейкер. — Уехала? — Ходж не мог скрыть своего изумления. — И давно? — Тридцать минут назад, сэр. — Хорошо, тогда пришли ко мне Доминика. — Его… — Чарли на секунду замялся, — тоже нет в клубе. Он повёз мисс Хилл домой. — Интересно… — все так же сидя на корточках, Ходж обвёл пальцем кромку стакана и налил в него виски, — ну тогда последний вопрос. Кто сегодня дежурит в операторской? — Кажется Кевин, сэр. Будут какие-то распоряжения? — Нет, Чарли, спасибо, дальше я сам. Пусть Дом поднимется ко мне, когда вернётся в клуб. — Хорошо, мистер Бейкер.       Ходж залпом осушил стакан виски и сжал его в руке с такой яростью, что он треснул и развалился на несколько осколков, один из которых до крови впился в его ладонь. Словно не чувствуя боли, Бейкер ещё какое-то время продолжил сжимать осколки, а затем, словно очнувшись, поднялся на ноги, ссыпал осколки на поднос и, перемотав пораненную руку платком, направился вниз.       Кевин, действительно дежуривший в операторской сегодня, испуганно вскочил, когда дверь резко распахнулась и на пороге возник разъярённый хозяин клуба собственной персоной. — М…м.мистер Бейкер? — Кевин никак не мог понять, что произошло, и, думая, что он в чем-то провинился, судорожно пытался вспомнить свои последние прегрешения. — Видео с камер в коридоре, ведущем в мой кабинет, начиная с … — Ходж попытался вспомнить, во сколько Фрэнк поднялся к нему, — … с полдесятого вечера. Под пристальным взглядом Бейкера Кевин вывел на монитор изображения с трёх камер и ввёл заданный промежуток времени. — А теперь сходи в бар и выпей чашку кофе, — бросил через плечо Ходж, усаживаясь на его место. — Вернёшься, когда я выйду.       Нажав на кнопку перемотки Ходж домотал изображение до нужного момента. Вот Кэтрин, улыбаясь, идёт по коридору с подносом, вот она подходит к двери и заносит руку, чтобы постучать в дверь, но внезапно замирает. Она пошатывается и чуть не роняет поднос, сползая по стене и уронив стаканы, все-таки ставит его на пол, обнимает руками колени и утыкается в них лицом. Изображение не передаёт никаких звуков, но ее обнаженные плечи слегка подрагивают и Ходж практически уверен, что она плачет. Созерцание ее беспомощной фигурки, сидящей у двери его кабинета, причиняет ему почти физическую боль, но он заставляет себя смотреть дальше. Кэтрин вскакивает и пятится назад, и тут же натыкается на мужчину, который обхватывает ее со спины, зажимает ей рот и тащит по коридору, останавливаясь у двери в подсобное помещение. Там происходит небольшая потасовка и Кэтрин, развернувшись, бьет его коленом в бедро, но тут же словно узнаёт и бросается к нему на шею. Через несколько секунд дверь за ними захлопывается, и они оба исчезают в темноте помещения.       Вены на шее и висках Ходжа вздуваются и ярость буквально застилает глаза. Он хорошо знает этого мужчину. Доминик Кейн. Как посмел этот чертов ублюдок прикоснуться к Кэтрин. К его Кэтрин. Он с остервенением щёлкает по клавише перемотки, боясь пропустить момент… Сорок минут. Через сорок минут улыбающаяся парочка выходит из двери: пока Доминик закрывает дверь ключом, она нежно прижимается к его плечу и что-то говорит, глядя ему в глаза. Он бережно проводит большим пальцем по ее скуле и, в обнимку следуя вдоль коридора, они покидают периметр обзора камеры. Нет! Нет, нет, нет, нет, нет!!! Этого не может быть! Просто не может быть!       Ходж хватает клавиатуру и с размаху разбивает ее об стол — отлетевшие клавиши дождем сыпятся в разные стороны, он цепляет край монитора и тот с грохотом летит на пол, утягивая за собой проводами ещё несколько других. Стоя в центре операторской, он безумными глазами обводит учинённый погром и пытается вдохнуть, но не может. Грудь словно стянуло жгучим тугим обручем боли. «Наверное, так себя чувствуют люди, когда разбивается сердце», — горько усмехается Бейкер старший. Ему захотелось подняться в кабинет и, допивая бутылку виски до дна, читать сонеты Шекспира. В дверной проем просунулось вытянутое лицо Кевина: — Мистер Б-б-бейкер, с вами все в порядке? — в ужасе обведя глазами операторскую произнёс он. — В полном, — голос Ходжа был все еще слегка приглушен, потому что дыхание так и не восстановилось в полном объёме. — Скажи, чтобы прислали кого-нибудь тут прибрать, — и он выскользнул из комнаты мимо изумленного Кевина. Проходя по коридору, Ходж остановился около той самой двери. Дотронулся до ручки и тут же, словно та была докрасна раскалена, отдёрнул руку. Затем решительными шагами направился в свой кабинет и, выдвинув верхний ящик стола, нащупал связку ключей. Его взгляд упал на тот самый конверт со стопкой фотографий. «Неужели все зря? Нет! Этому не бывать! Она не будет принадлежать никому, кроме меня», — крутилось в мозгу. А вслух, он с какой-то маниакальной настойчивостью произнёс: — Я убью любого, кто посмел вас коснуться, мисс Хилл.       Снова крепкий виски обжег горло, и на секунду стало легче дышать, он вышел из кабинета и направился в подсобку. Три поворота ключа и он внутри. Призрачный свет Луны выхватывает из темноты предметы мебели, очертания шкафов и папок с бумагами — ничего примечательного. И вдруг что-то хрустнуло под его подошвой. Он наклонился, пытаясь рассмотреть то, на что он наступил, и, заметив на полу переливающиеся в лунном свете стразы, щелкнул выключателем. При свете тусклой лампочки он увидел в паре шагов от себя одинокий лоскут белой кружевной ткани, подняв который, он наконец понял, что это такое. Сжав зубы до хруста в ушах, он сунул трусики в карман и вернулся к себе. Они могли принадлежать только одной девушке, девушке, которой он овладевал в своих мечтах миллионы раз, а в реальности робел в ее присутствии словно школьник, и не смел даже прикоснуться.       Осознать то, что ещё какой-то час назад эта девушка принадлежала другому, находясь всего в каких-то десяти шагах от него, было выше его сил. И этот другой был тем, кому он всегда доверял. Двойной удар.       Бутылка виски стремительно пустела, а затуманенное сознание Ходжа, не переставая, подсовывало ему картинки образов, которые он бы хотел выкинуть из своей головы, навсегда стерев из памяти. Он переодически опускал руку в правый карман, и тонкое кружево нижнего белья Кэтрин обжигало его кожу, словно раскалённая лава. Он метался по кабинету будто раненный зверь в клетке, не находя покоя, не видя выхода из сложившейся ситуации. Но тут в коридоре раздались шаги, и Ходж безошибочно догадался, кому они принадлежали.       Доминик не удивился, когда взволнованный Чарли встретил его практически у входа в клуб и передал, что босс хочет его видеть. Какое-то шестое чувство подсказывало ему, что разговор этот будет не из приятных. Он постучал в дверь кабинета начальника, возвещая о своём прибытии, и, не дожидаясь ответа, вошёл. В ту же секунду справа прилетел молниеносный удар кулаком в челюсть. Ошарашенный Доминик дотронулся до места удара, подвигав челюстью вправо-влево, чтобы исключить вывих и перелом. Рот медленно наполнялся металлическим привкусом тёплой крови из разбитой губы, струйка темно-красной жидкости потекла из уголка рта по подбородку, стекая по пальцам. Дом сплюнул кровь прямо на светлый ковёр и с усмешкой произнёс: — И вам добрый вечер, мистер Бейкер. Чем обязан такому радушному приему? — А ты все шутишь, подонок?! — Ходж сжал горло Доминика мертвой хваткой, не позволяя тому даже сделать вдох, его налитые кровью глаза смотрели прямо в расширенные зрачки парня. — Недолго тебе осталось… — и его стальные пальцы сомкнулись на шее блондина с ещё большей силой. Доминик наконец пришёл в себя от первого шока и с силой толкнул Бейкера в грудь, отчего тот, потеряв равновесие, отступил на шаг и разжал пальцы. — Да что, черт возьми происходит? — прохрипел Доминик, потирая шею и жадно глотая воздух. — Я убью тебя, щенок! — и кулак Ходжа снова просвистел в опасной близости от лица Дома, но тот успел перехватить его руку, ловким приемом заведя её за спину Ходжу. Мужчины буквально соприкасались головами, но вздувшиеся вены на висках и шее мистера Бейкера не оставляли шансов на более мирные переговоры. Ходж резко запрокинул голову назад, попав затылком четко в переносицу Доминику и тот, зажимая кровь, хлынувшую из разбитого носа, выпустил руку босса из крепкого захвата. Ходж опустил руку в карман и бросил в Доминика воздушный комок кружев: — Узнаешь? — О да, — и снова кривая ухмылка Доминика выводит и без того осатаневшего Ходжа из себя. — Только, простите, какое это отношение имеет к вам, мистер Бейкер? — Не смей. Приближаться. К Кэтрин. Больше. Никогда. — Ходж, словно метроном отчеканивал каждое слово, глядя прямо в лицо этому самоуверенному блондину. Парень, наконец, догадывается о чувствах, которые руководят Бейкером и, отступив на шаг, просто выпрямляется и смотрит тому в глаза. Теперь они стояли друг напротив друга не как начальник и подчиненный, а как два соперника, любящие одну и ту же женщину: — Это невозможно. Мы с Кэтрин вместе. — Заткнись! Резкий удар в живот и Доминик сложился пополам, медленно оседая на колени и упираясь одной рукой в пол. Боль горячей лавиной расходится по животу, делая невозможным глубокий вдох. Но парень лишь рассмеялся. Стоя на четвереньках на полу, не в силах распрямиться от жгучей боли в животе, капая кровью на дорогущий дизайнерский ковёр, он смеялся тихим, бархатистым переливчатым смехом, который словно удары набата отдавался в голове Ходжа. Наконец Дом смог подняться и медленно выпрямиться: — Кэтрин сделала свой выбор сама, просто примите это. Вы можете меня даже убить, только это ничего не изменит! — Молчи, мразь, — и Бейкер старший снова сомкнул свои пальцы на шее парня. — Ты воспользовался её беспомощностью! И снова смех, который отдавался в затылке Ходжа такой болью, что его даже замутило. Доминик откинул голову назад и глаза мистера Бейкера скользнули по его шее, выхватывая вереницу свежих засосов идущих вниз… Голубоглазый проследил за его взглядом и снова ухмыльнулся: — Ну да, женщины которыми воспользовались насильно, обычно такие же страстные, верно? — Она. Моя. Пошёл вон отсюда! — прошипел Ходж и разжал руки, вытирая их о пиджак, словно только что прикоснулся к чему-то мерзкому. — Не смей приближаться к ней! Доминик вышел из кабинета, хлопнув дверью. Мало заботясь о том как он сейчас выглядит, он прошёл через толпу отдыхающих, которые шарахались от него, как от прокаженного и направился к бару: — Юджин, двойную порцию скотча. Юджин скептически оглядел парня, тактично не делая замечаний по поводу многочисленных синяков, окровавленного лица и порванной рубашки, молча налил напиток и пододвинул к нему: — Тяжелый выдался денёк? — Обычный, — блондин опрокинул стакан и кинув на стойку двадцатку вышел из клуба.       Ему хотелось поехать к Кэтрин и снова зарыться носом в ее пахнущие ванилью волосы, прижать к своей груди и позволить ей делать с собой все, что она захочет. Но он не хотел пугать её своим видом, и не хотел встречаться с Лиз, поэтому просто поехал домой и, забравшись в душ, позволил воде смыть с себя все следы «неприятного» разговора с Ходжем. Он знал, что сегодняшний вечер был лишь началом противостояния двух мужчин, двух привыкших доминировать альфа-самцов, в котором каждый из них будет использовать все доступные методы, чтобы устранить противника. А в случае Бейкера, он был уверен, что методы эти будут даже не совсем честные, а возможно и противозаконные, поэтому он должен быть к этому готов. И он будет.       Лёжа в кровати, он снова и снова возвращался мыслями к Кэт и их сегодняшней встрече, а потому, взяв планшет, зашёл на сайт одного чудесного магазинчика и, сделав для неё заказ с доставкой на следующий день, заснул с умиротворенной улыбкой.