***
Выйдя из клуба, Ходж бросил ключи от машины Чарли: — Ты поведёшь! — открыв дверь, он сел в автомобиль и расположился на заднем сидении. — Куда едем, босс? — Чарли нажал на кнопку зажигания и почувствовал приятную дрожь ожившего мотора. — В «Город грехов», к Фрэнку. Чарли молча стал выруливать с парковки клуба, а Ходж расслабился и закрыл глаза. От недавнего поцелуя губы горели огнём, словно он лизнул обжигающе-острый перец чили, а пальцы до сих пор помнили шелковистую нежность бархатистой кожи женщины, которая совершенно точно когда-нибудь сведёт его с ума. Вот только… снова всё испортил этот чёртов блондин! Ходж вспомнил, каким привычным жестом Доминик притянул растерянную Кэтрин к себе, и с какой ненавистью посмотрел ему в глаза. Это не разовый секс или мимолетная интрижка — в этом теперь не было никаких сомнений. Они по-настоящему близки. Ходж сжал челюсть и кулаки с такой силой, что мышцы заныли от напряжения. Если этот грёбаный выскочка сможет вернуться из Сан-Диего невредимым, он придушит его собственными руками. Ситуацию осложняло лишь одно — он слишком мало о нём знал. Несколько лет назад его взял на работу Чарли и поручился за него, Ходжу было, в принципе, плевать, кто он и откуда, пока выполнялись все данные ему поручения, а выполнялись они всегда образцово. Всё изменилось когда в его жизни появилась Кэтрин, а возле неё неизменно стал крутиться и этот Доминик. Вот тогда Бейкер заинтересовался им не на шутку, только ни один детектив и ни один коп не смогли ему достать хоть сколько-нибудь интересной информации про блондина. Он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул через рот: медитативное дыхание помогало успокоиться и упорядочить роящиеся в голове мысли. — Чарли? — Слушаю, мистер Бейкер, — Чарли оторвался от дороги и посмотрел в зеркало заднего вида, где встретился с колючими ледяными глазами Ходжа. — Ты ведь с Домиником в дружеских отношениях, не так ли? — хищный прищур беспощадных глаз заставил Чарли нахмуриться. — А что ты о нём знаешь? — Немногое, — помощник больше не отрывал взгляд от дороги, а голос его зазвенел сталью, — но за свою более, чем двадцатилетнюю службу полицейским, я приобрёл одно очень полезное качество. — И какое же? — Бейкер с любопытством приподнял бровь. — Я умею отличать плохих парней от хороших, — на этот раз ледяная волна разбилась о серый гранит глаз бывшего полицейского и, фыркнув, Ходж отвернулся. — И что же, — через минуту Бейкер снова подал голос, — выходит, Доминик у нас хороший парень? — Выходит, что так. Чарли вырулил на широкий проспект и машина поехала быстрее. «Город грехов» — был пафосным стриптиз клубом, который принадлежал Фрэнку. Два этажа порока, разврата и похоти: на первом этаже проходили шоу для публики попроще, второй этаж — VIP зона с элитными танцовщицами и особой шоу-программой «За стеклом». Каждый участник программы выбирал из специального меню клуба «персонажа», за которого и играл. Участники шоу, или «персонажи» располагались в отдельном помещении, укрытом стеклянным куполом, количество участников всегда колебалось от двух минимум до семи человек максимум. «Кукловоды» имели возможность лицезреть всё, что происходило под куполом и руководить действиями своего «персонажа». Они располагались в комфортабельных креслах по периметру купола и получали на руки планшеты с аватарами выбранных людей и набором всех действий, которые те могли воспроизвести. Каждое взаимодействие «персонажа» с другими стоило определенную сумму денег, те опции, которые выбирал «кукловод» у себя в планшете, сообщались его ведомому через микро-наушник в ухе, и шоу начиналось. Взаимодействия «персонажей» между собой носили исключительно сексуальный характер и зависели лишь от больной фантазии заказчика и размера его кошелька, ибо чем извращённее было взаимодействие, тем большую сумму денег приходилось за него выкладывать. Единственным золотым правилом, которое действовало во время таких шоу, — был запрет на убийства. В остальном, фантазии извращенцев, которые стекались сюда со всех концов Нью-Йорка, не ограничивались ничем. Мало кто знал, что в клубе Фрэнка был ещё третий и четвёртый этажи. На третьем этаже был организован элитный бордель, где можно было провести несколько часов, ночь, или даже несколько дней с юношей или девушкой на любой взыскательный вкус. На самом деле, стриптиз клуб был всего лишь ширмой, за которой Фрэнк успешно занимался людским трафиком. Он имел большую сеть наёмников в разных странах мира, которые занимались вербовкой, укрывательством и перевозкой людей с применением насилия и обмана с целью их последующей перепродажи в сексуальное рабство, на органы или для принуждения к тяжелому физическому труду. Широкий поток жертв тянулся в Нью-Йорк из Доминиканы, Ямайки, Чили, Перу, Индии, Латвии, Литвы, России, Казахстана и даже Малайзии. Девушки и юноши любого цвета кожи, телосложения, модельной внешности, или же, наоборот, имеющие определенные физические особенности. Иногда жертву привозили «под заказ», исходя из предпочтений конкретного клиента. Те несчастные, на которых по какой-либо причине не находился покупатель, и пополняли список специального меню для шоу «За стеклом». На четвёртом этаже располагались переговорные и просторные бизнес залы, где подписывались договора, заключались сделки и происходила передача «товара». Именно там сейчас ждали их Фрэнк и Бакстер, и именно туда сейчас направлялись Чарли и Ходж. — Где вы познакомились? — вопрос Ходжа после затяжного молчания застал Чарли врасплох. Их разговор больше смахивал на допрос, а Чарли не привык быть в роли допрашиваемого. — В Гарлеме, — недовольно буркнул мужчина. — Интересное место знакомства… — задумчиво протянул Бейкер. — Да. Каждую осень в годовщину смерти Майкла, моего напарника, я еду туда, где его убили — в Гарлем, — Чарли поморщился от болезненных воспоминаний: в тот день он взял отгул, чтобы помочь матери с переездом, и Майкл уехал на задание с другим полицейским. Но даже спустя столько лет Чарли все равно чувствовал свою вину и был уверен: если бы тогда он был рядом, Майкл сейчас был бы жив. Мужчина замолчал, пережидая, когда схлынет этот приступ жгучей боли от воспоминаний о лучшем друге. Говорят, время лечит, но каждый новый укол памяти был ещё острее и ярче предыдущего. — И?.. — осторожно спросил Ходж, понимая, что на помощника сейчас лучше не давить. — Я много пил, бродил от бара к бару в поисках приключений, мне страсть как хотелось выпустить пар, подраться или… — он замолчал, оборвав предложение, но Бейкер всё понял. — … или кого-то убить? — подсказал он ему. — Да, — Чарли ослабил воротник рубашки, расстегнув верхнюю пуговицу, будто ему не хватало воздуха, — но приключения нашли меня сами. В одной из подворотен на меня напали… Их было что-то около двадцати человек: парни, лет восемнадцати-девятнадцати. Трёх я уложил сразу, а остальные набросились толпой, и вот когда я уже подумал, что мне не удастся выбраться из этой заварушки без потерь, появился Доминик… Я не знаю, откуда он взялся и почему решил помочь мне, но он появился чертовски вовремя. Он ничего не сказал и не спросил, просто дрался со мной плечом к плечу, а когда шпана разбежалась, стёр кровь, стекающую по подбородку из разбитой губы, и собирался так же молча исчезнуть. — А ты? — заинтересованно спросил Бейкер. — А я не дал ему уйти. Мне показалось, что его появление было не простым… — Чарли кашлянул, прочищая предательски сжавшееся горло, ему было неловко признаваться Бейкеру в таких вещах, — мне показалось, это был знак свыше, как будто Майкл таким образом сказал мне, что он рядом, и что он меня прощает… — голос мужчины дрогнул, и он надолго замолчал, а потом продолжил: — Я позвал его в бар, чтобы угостить выпивкой, а он вместо этого пригласил меня к себе. Остаток ночи мы пили и разговаривали, и знаете что? — он пристально посмотрел на Ходжа через зеркало заднего вида. — Доминик действительно отличный парень. — Доминик — тёмная лошадка, — Бейкер тоже решил быть откровенным со своим помощником, — я наводил о нём справки. — И что? — пришла очередь Чарли задавать вопросы. — Ничего… — Ходж запустил правую руку в волосы, — даже со всеми своими знакомствами в полицейском управлении, которые я завёл благодаря тебе, я так и не смог накопать на него хоть сколько-нибудь полезной информации, — он отвернулся, смотря в боковое окно на проезжающие мимо автомобили, но Чарли продолжал наблюдать за ним в зеркало заднего вида. Тем временем Ходж немного подобрался и продолжил: — Все данные заканчиваются старшей школой, а дальше — тишина, абсолютно ничего… а, ну ещё в сети можно найти свидетельства его побед на различных чемпионатах по плаванию, вот и всё… Чарли вспомнил как, приезжая к нему на виллу, Доминик любил пропадать у океана, неважно, какое было время дня и ночи, но, оставаясь в гостях, он неизменно большую часть времени проводил у воды. Теперь для Чарли стали очевидны истоки такой любви к водной стихии. — Чарли, скажи, разве так может быть? О, да! И Чарли прекрасно знал, по какой именно причине так может быть. Это всего лишь означало, что Доминик когда-то состоял на особой военной или государственной службе и выполнял важные правительственные поручения. Такие организации после завершения контракта обычно подчищают анкеты своих членов так, что те становятся практически невидимками. Досье на Доминика может и можно было достать, только ни Чарли, ни Ходж, ни всё полицейское управление Нью-Йорка, очевидно, не обладало доступом такого уровня секретности. Но об этом он конечно же не собирался оповещать Бейкера. Он слышал в словах Ходжа беспокойство и бессильную ярость, но сам испытывал лишь облегчение. Все эти несколько дней он, не переставая, думал о том, что Доминик не справится в одиночку с таким непростым заданием, и эти гнетущие мысли напрочь лишали его сна. Теперь же, благодаря информации Ходжа, у него появилась призрачная надежда на то, что Доминик успешно проведёт сделку и вернётся в Нью-Йорк невредимым. Чарли свернул на широкий проспект и поехал быстрее. Гладкий, обтекаемый капот машины рассекал воздух, неоновые вывески смазанными росчерками отпечатывались на периферии зрения, сильные руки мужчины сжимали руль, а внимание рассеивалось между асфальтовым полотном дороги и напряжённой фигурой босса, без движения застывшего на заднем сидении. Чарли не любил то место, куда они направлялись. Как бывший полицейский, он не мог не презирать подобные заведения и их хозяев. Его конечно слегка утешал тот факт, что восемьдесят процентов персонала клуба Фрэнка работает там добровольно, но он не мог не думать об оставшихся двадцати, которых удерживали там насильно. Когда Ходж занял позицию сильного игрока на чёрном рынке оружия и шагнул в своих поставках дальше границ Соединённых Штатов, его успех обратил на себя внимание таких крупных акул незаконного бизнеса, как Фрэнк Донован. Сначала он привлек Ходжа к взаимовыгодному сотрудничеству. Проведав из своих секретных источников, что Бейкер находится под протекцией главного полицейского управления Нью-Йорка, он предлагал тому долю практически в каждой из своих сделок, касающихся оружия, что помогало ему избегать пристального внимания законников и к другим своим нелегальным делам. Однако, потом старик настолько сильно проникся выдержкой и хладнокровием молодого бизнесмена, что стал по-отечески ему покровительствовать и в какой-то момент даже предложил на равных партнёрских условиях заняться людским трафиком из южноафриканских стран. К большому облегчению Чарли, Ходж тогда отказался в этом участвовать, но, тем не менее, стал довольно часто наведываться в элитный бордель Донована, где его всегда были готовы обслужить лучшие девочки, отобранные для особых клиентов самим Фрэнком. Помощник старался не вмешиваться в дела босса: привозил его в «Город грехов» и забирал спустя пару часов. Они никогда не обсуждали это, но Чарли и без того понимал, что это был лишь своеобразный уход от реальности. Разрыв с Кассандрой, ссора с братом и предательство друга настолько подорвали базовое чувство безопасности Бейкера старшего, что он отгородился от социума, категорически не желая подпускать к себе новых людей, в том числе и женщин. Товарно-денежные отношения на тот момент были единственным понятным и удобным вариантом: ночные бабочки старины Фрэнка делали равно то, за что им платили, а если удвоить сумму, они ещё и делали это молча. Ходж изменил положение и, наконец, стал меньше походить на восковую фигуру, но Чарли продолжал с беспокойством смотреть на босса, пытаясь угадать, о чем тот думает в данный момент. Дорога постепенно свернула в сторону от основного проспекта, и вот уже вдалеке показались яркие неоновые вывески ночного стриптиз-клуба. Чарли заехал на подземную стоянку для «особых» клиентов, для них же в клубе имелся второй вход, что позволяло многим известным личностям, посещавшим данное заведение, оставаться инкогнито. Именно к этому входу и подъехали Бейкер со своим помощником, и пока последний парковал и закрывал машину, Ходж скользнул в клуб мимо охранников, больше похожих на каменные статуи. В небольшом холле, освещённом красным светом, его уже дожидался Фрэнк в компании двух телохранителей. — Решил сам спуститься? — ухмыльнулся Ходж, пожимая протянутую руку. — Дорогих гостей встречаю лично, — расплылся в улыбке Фрэнк, — я уж и забыл, когда видел тебя тут в последний раз, — Донован осторожно придержал Бейкера под локоть, направляя к лифту, который соединял все этажи. — Я с Чарли, — тихо проговорил Ходж, останавливаясь и наклоняясь к партнеру, — и я не хочу, чтобы он знал всю правду об этой сделке. Придумай что-нибудь, он не должен присутствовать при обсуждении деталей и не должен знать, что эта сделка подстава. Пусть Бакстер потом объяснит ему ключевые моменты по оплате. — Я тебя услышал, — мужчина приподнял одну бровь, с интересом разглядывая сосредоточенное лицо Бейкера. — Кто поедет? Блондин? — Да, — буркнул Бейкер и отвернулся, не желая продолжать этот разговор. — Не хочешь рисковать своим помощником, — не унимался Фрэнк, — понимааааю…. Ходж успел лишь сдержанно кивнуть, когда в клуб вошёл и сам Чарли. Бейкер не собирался посвящать партнёра в истинные причины своего выбора, а то, что тот подумал именно так, даже играло ему на руку. Обменявшись крепкими рукопожатиями, все трое в сопровождении двух телохранителей вошли в лифт, который бесшумно доставил их на четвёртый этаж. Первыми из кабины вышли Фрэнк с Ходжем, чуть позади них Чарли и два телохранителя, замыкающих шествие. Процессия растянулась по длинному коридору, который заканчивался просторной переговорной комнатой. Ходж начинал хмуриться все сильнее по мере их приближения к дверям переговорной и уже почти потерял надежду, что Фрэнк сможет что-нибудь придумать, как тот вдруг остановился и, развернувшись, положил руку на плечо смутившегося помощника Бейкера: — Чарли, пока мы будем обсуждать скучные детали, предлагаю тебе заняться делом. Я знаю, что ты хорошо владеешь испанским, так вот… Вчера приехала большая партия мужчин из Гватемалы, человек тридцать-сорок, — на этих словах Чарли поморщился, даже не пытаясь скрыть своего отвращения, но Фрэнк, будто бы не заметив этого, продолжал как ни в чем не бывало, — среди них точно есть водители, твоя задача найти двоих, которые когда-либо водили грузовики. — Зачем они нам? — удивился Чарли. — Как зачем? Нам нужны двое водителей, которые полетят в пятницу в Сан-Диего, — невозмутимо парировал Фрэнк. — Вы серьёзно? — взгляд мужчины плавно переместился на Ходжа. — У нас полно обученных ребят, профессионалов своего дела, — Чарли начал заводиться, — а вы хотите отправить с товаром парочку полуголодных гватемальских крестьян? Мистер Бейкер, — он обратился к боссу, — скажите, что всё это просто неудачная шутка?! — За безопасность поставок отвечает мистер Донован, — невозмутимый голос Ходжа прокатился по коридору, эхом отражаясь от стен, — ему виднее. Если Фрэнк решил, что так будет лучше, я не стану перечить и тебе не советую, — он пожал плечами и, не оборачиваясь, направился в переговорную. Чарли впился яростным взглядом в удаляющуюся спину начальника и стиснул зубы, чтобы не выругаться. Фрэнк при этом сильнее сжал его плечо, заставляя обратить на себя внимание: — Тише-тише, ты чего, это всего лишь простая сделка, мы провернули уже тысячу таких, и все время всё проходило гладко, тебе ли не знать, — он по отечески похлопал Чарли по спине, понижая тон и обращаясь к нему словно к ребёнку. Его настойчивый, низкий голос, проникая сквозь барабанные перепонки, звучал прямо в голове Чарли, сотнями маленьких ледяных иголочек спускаясь вниз по позвоночнику, заставляя мужчину ёжиться, будто от холода. Он и сам не знал, что на него нашло, только чувствовал, что его умело водили за нос, а он по прежнему не мог нащупать спасительную нить, которая вывела бы его к свету и озарила все тёмные пятна этой запутанной истории. Фрэнк продолжал говорить ещё что-то об обязательствах, высокой организации работы, значимости каждого сотрудника в достижении совместных целей, не забывая периодически похлопывать мужчину по спине, словно тактильный контакт призван был в разы усилить впечатление от его речи. Чарли же снова и снова задавал себе один и тот же вопрос: почему не он, как это бывало раньше, будет курировать передачу товара. Почему Доминик? — Где они? — резко бросил он в лицо растерявшемуся Фрэнку, внезапно осознавшему, что все его красноречивые увещевания были для Чарли лишь пустым звуком. — Мои телохранители тебя проводят, — холодно ответил Фрэнк, отступая на шаг и кивая своим работникам. Чарли, не удостоив его даже взглядом, молча развернулся и направился вслед за ребятами обратно к лифту. Шаг, и металлическая дверь лифтовой кабинки с тихим щелчком открылась перед тремя мужчинами, а в спину одному из них прилетела фраза, брошенная удаляющимся бизнесменом: — Как закончишь, поднимайся к нам. Бакстер введёт тебя в курс дела. В переговорной царила неформальная атмосфера: голубоватое свечение экрана ноутбука освещало сосредоточенное лицо Бакстера, тусклыми отблесками отражаясь на металлических шипах, конусах и кольцах, украшавших нос, брови и уши парня, в то время как Ходж со сдержанной улыбкой рассматривал его, расположившись на противоположном конце стола. — Бакс, каждый раз, когда я тебя вижу, мне кажется количество металла на твоём теле увеличивается, — подначил его Бейкер. Зашедший в это же время в переговорную Фрэнк громко хмыкнул, закрывая за собой дверь: — Тебе не кажется, Ходж, — проворчал Донован, занимая кресло рядом с Бейкером, и обращаясь к усердно стучащему по клавишам молодому человеку, — ты ещё не звенишь, проходя рамки металлодетекторов в аэропорту, а, Бакс? — Иди к чёрту, Фрэнк, — рассмеялся Бакстер и, наконец, оторвавшись от экрана, взглянул на пришедших мужчин. Бакстер был уникальным специалистом, единственным в своём роде. Когда-то он был довольно успешным брокером Нью-Йоркской фондовой биржи, но за определенные финансовые махинации, которые он проворачивал без ведома своих клиентов, лишился лицензии и получил тюремный срок. Неизвестно каким образом Фрэнк нашёл этот неогранённый «бриллиант» в стенах исправительного заведения Аттика и сумел убедить Ходжа подключить все свои связи, чтобы тот поскорее оказался на свободе, но Бакстер стал едва ли не лучшим их совместным бизнес-проектом. Парень знал наизусть весь налоговый кодекс, мастерски выискивал бреши в законах и обходил их, извлекая выгоду для себя и компании, вёл чёрную бухгалтерию обеих фирм и за несколько лет работы сэкономил Ходжу и Фрэнку целое состояние. Из-за экрана вынырнуло красивое молодое лицо, обрамлённое волной коротких каштановых волос; кисти рук, пальцы и шею до самого подбородка покрывали разноцветные татуировки, сзади заходящие даже на волосистую часть затылка. Помимо неординарной внешности, Бакстер имел и специфические пристрастия: он обожал боль в любых её проявлениях. При этом причинять её он любил не менее сильно, чем испытывать самому, что являлось особой головной болью Фрэнка, потому что он не мог отказать финансисту в посещении своего борделя, хоть после развлечений последнего, девочек зачастую приходилось отправлять на больничную койку на несколько дней, а то и недель. Однако, Бакстеру все обычно сходило с рук, потому что он был действительно незаменимым. — Клиенты хотят знать место. Вы определились? — длинные татуированные пальцы с идеальным маникюром забарабанили по столу. — В Сан-Диего есть крупный морской порт, — начал Фрэнк, — в нем два морских терминала. В терминале Десятой авеню на мою дочернюю фирму снят ангар, раньше я использовал его как перевалочную базу, где разгружались и распределялись по городам фуры с живым товаром. Он большой, там можно спрятать не одну фуру с любым товаром и при этом не привлекать ненужного внимания. Что скажешь? — он кивнул Ходжу, достал из кармана сигару и прикурил. — Я не против, у меня всё равно нет другого варианта, — пожал плечами Бейкер. — Бакс, сообщай им место, надеюсь их устроит. Бакстер застучал по клавишам, а Бейкер развернулся к Фрэнку: — А что за история с водителями? Я тут всецело на стороне Чарли, наши люди по крайней мере будут молчать, и ни полиция, ни мексиканцы ничего не смогут от них добиться, если что-то пойдёт не по плану. Эти гватемальцы расколятся сразу, ещё и добавят красочный рассказ о том, каким образом они попали в США. Не боишься? — Пфффф, — фыркнул Донован, выпуская изо рта облако сизого сигарного дыма, — за кого ты меня принимаешь, Ходж? Они будут молчать, — безапелляционно заявил он, хитро прищурившись. — Как знаешь, — Бейкер откинулся на спинку кресла, — что там по оплате, Бакс? — Все отлично, протестируем новый сервис одного швейцарского банка. Виртуальная банковская ячейка называется, — он цокнул языком и вновь оторвался от экрана. — Порядок, клиенты согласны. Просят точные координаты места встречи. — Скажи, что получат их в пятницу утром, — Донован пододвинул к себе пепельницу и затушил о её край окурок сигары, — не стоит торопиться с такими вещами. И хочу напомнить, — он снова развернулся к Бейкеру, — что раз уж ты решил слить эту сделку, расходы полностью на тебе, без обид. — Я все понимаю, — кивнул Ходж, — спасибо, что предоставил место и водителей. — Ерунда, — смягчился оппонент, — если только ты это делаешь, чтобы кинуть кость в зубы законников и успокоить их, а не по каким-то другим причинам… — он внимательно посмотрел на Бейкера, но тот, сделав вид, что не расслышал его слова, встал из-за стола и подошёл к окну. Фрэнк с интересом наблюдал за скованными движениями Ходжа, его неестественно прямой спиной и излишне торопливым шагом, которым он пересёк пространство переговорной, чтобы добраться до панорамных окон. Донован был знаком с Бейкером не первый год, чтобы заметить, что всё в нём выдавало внутреннюю борьбу и волнение. — Ты какой-то напряжённый в последнее время, друг, что-то случилось? — Фрэнк поднялся и подошёл к партнеру, по-дружески похлопывая того по плечу и чувствуя под ладонью его каменные мышцы. — Мне кажется тебе нужно расслабиться, Ходж, и я даже знаю как… — змеиная улыбка заиграла на губах и он наклонился к самому уху Бейкера, — у меня новое поступление девочек, такие мммм… закачаешься. Выбирай любую, а хочешь, забирай с собой на ночь. Ходж отстранённо слушал Фрэнка, наблюдая, как по проспекту текут огненные реки автомобильных фар и стоп-сигналов. И думал, думал… Думал о том, что всё это закончится через два дня. Через два дня он начнёт новую жизнь, которую будет делить с такой любимой и желанной женщиной, а в её жизни появится много времени для него… Увы, в вопросах любви он был совсем не искушён, и даже если бы кто-то сказал ему, что так не бывает, ведь любовь рождается и умирает внутри, а вовсе не зависит от того, находится ли рядом тот, кого ты любишь, Бейкер бы ему не поверил. Он чувствовал в себе силу и желание положить к ногам похитившей его сердце женщины весь мир, вот только мир с ним был ей не нужен, и Ходж был близок к тому, чтобы наконец это понять. Оставалось всего каких-то два дня… — Ну так что? — Фрэнк вопросительно поглядывал на друга, силясь понять, что же его так тревожит и каков будет его ответ. — Я не… — Бейкер резко повернулся, намереваясь отказаться, но тут же осёкся. Он действительно слишком напряжен в последние дни, так почему бы не расслабиться, если он здесь: — Хорошо, пойдём выпьем чего-нибудь в баре, а дальше как пойдёт. Просиявший Фрэнк кивнул Бакстеру: — Сейчас поднимется Чарли, объясни все тонкости по оплате и… — …и ни слова о том, что сделка «нестандартная», ты меня понял? — подхватил Ходж незаконченную фразу партнёра. — Как скажешь, Бейкер, — Бакстер оторвался от монитора и с ухмылкой взглянул на мужчин, — хорошо вам отдохнуть, — он взглядом проводил их до выхода и снова уткнулся в свой экран. Мрачный Чарли вышел из комнаты, где ему пришлось допрашивать запуганных, сбившихся в кучку людей. Людей, обманом оказавшихся в чужой стране, лишенных документов, оторванных от семей, людей, навсегда лишённых будущего. Они и людьми то больше не были, отныне они превратились в живой товар, цифру на бумаге, которая, переходя в распоряжение нового владельца, оседала весьма внушительной суммой наличности в кармане Фрэнка Донована. Он захлопнул за собой дверь, за которой тридцать пар глаз с надеждой заглядывали ему в лицо, когда он расспрашивал их про умение водить грузовые машины. Мужчины, имеющие подобный опыт, чинно и обстоятельно отвечали на его вопросы, остальные возмущённо галдели на испанском, выкрикивая ругательства и уверяя, что с легкостью смогут научиться водить грузовик хоть завтра. Наивные, они полагали, что он пришёл нанять их на работу, заранее предвкушая, как будут отправлять своим семьям деньги, и как их жизнь постепенно наладится. Им было невдомёк, что все, что их ожидало в этой стране — это каторжный труд за миску еды и бесконечные побои, если им не повезёт с хозяином. А с хозяевами тут редко кому везло. Тех же, что были помоложе и посимпатичнее и вовсе ждала ещё более безрадостная судьба. Чарли закрыл глаза, и словно этого оказалось мало, он прикрыл их сверху ещё и ладонью. Пальцы мелко подрагивали, а в горле словно образовался ком, мешающий глотать и дышать. Гадко. Как же гадко. Он выбрал двоих: мужчину средних лет, спокойного и поджарого, и паренька лет двадцати пяти с живыми, чёрными глазами. Может быть, если они хорошо выполнят свою работу, их отпустят, так по крайней мере хотелось думать Чарли, пока он поднимался на этаж выше и направлялся к переговорной, когда дверь внезапно отворилась и оттуда вышел его начальник в сопровождении Фрэнка. — Чарли, передашь Доминику всё, что скажет Бакстер. Послезавтра вылет. Вопрос с самолётом решён? — Да, — Чарли избегал смотреть Фрэнку в глаза, боясь не сдержаться, руки так и чесались чуть-чуть подправить его физиономию. Впрочем на Бейкера тоже смотреть не хотелось. Хотелось сбежать, оказаться отсюда как можно дальше. — Чарли, и ещё… — Бейкер замедлил шаг, хватая помощника за руку и пропуская Фрэнка вперёд, — после разговора с Бакстером езжай в клуб. Мою машину оставь там на подземной парковке. — А вы? — Чарли все же пришлось заглянуть в безжалостные серо-стальные глаза. — Я пока останусь. Домой доберусь на такси, не переживай, — с этими словами босс отпустил его руку и ускорился, догоняя ушедшего далеко вперёд Донована. Чарли выдохнул и, постаравшись натянуть на лицо улыбку, вошёл. Бакстер, завидев давнего приятеля, оторвался от ноутбука и встал, чтобы поприветствовать вошедшего и пожать ему руку. — Чаааарли, — довольно протянул он, — уже и не надеялся тебя сегодня увидеть. — А я пришёл, — улыбнулся он и, взяв стул, придвинул его ближе к рабочему месту Бакстера, — ну, как поживаешь? — Неплохо, — ухмыльнулся финансист, вновь садясь за ноутбук, — значит это тебе я должен объяснить, каким образом завершится ключевой этап сделки? — Выходит так. — Почему не пришёл тот, кто поедет? — поинтересовался Бакстер. — Так решил Ходж, — нахмурился Чарли от того, что и сам не понимал всех этих игр в тайных агентов: было бы куда проще, если бы Доминик был здесь. — Ну раз так, — начал Бакс и развернул экран так, чтобы Чарли было видно все, что он делает, — тогда слушай. Бакстер кликнул мышью на иконку в углу экрана и начал объяснять: — В этот раз оплата будет проходить не так, как ты привык, и не так, как было в прошлые разы, когда сделки курировал ты. Это пилотный проект одного швейцарского банка — виртуальная банковская ячейка. Пользователи из разных точек планеты запрашивают в банке виртуальную ячейку. Партнеры, в нашем случае наркокартель, кладут деньги на счёт, привязанный к ячейке. Мы — размещаем в ячейке данные, куда при выполнении определенных условий перейдут деньги от наших партнеров. Данные в ячейке защищены криптографическим шифрованием, получить информацию о хранящихся в ячейке объектах практически невозможно, об этом знает только один сотрудник банка, курирующий наши взаимодействия. Как только обе стороны разместили в ячейке нужную информацию, они подписывают цифровой договор в котором прописаны все условия, по которым из ячейки можно что-либо забрать. Как только договор подписан и скреплён цифровыми подписями, каждому из сторон отправляется уникальный идентификационный код. Только введя оба кода одновременно можно открыть ячейку и активировать подписанный договор. По нашему договору, после введения идентификационных кодов, замороженная сумма, присланная картелем, отправится по тем реквизитам, которые там разместили мы. Поле для ввода кода находится в левой нижней части открытого окошка, — и Бакстер мышкой обвёл нужное место на экране, — всё ясно? — Предельно, — присвистнул Чарли, — а технологии не стоят на месте, да? — он ткнул в бок финансиста, довольного тем, что ему не пришлось дважды объяснять собеседнику простые манипуляции с программой. — А вот это, — он протянул Чарли запечатанный конверт, — персональный десятизначный идентификационный код. Скажи тому, кто в этот раз едет вместо тебя, выучить его наизусть. — Когда оба кода будут введены и договор вступит в силу, это как-то отразится на экране? — Конечно! Загорится зелёная надпись «доступ активирован», и в ту же секунду деньги отправятся на наши счета. — Обычно после удачных сделок Бейкер выдаёт всем хорошие премии, что скажешь, а, Бакс, в этот раз они будут не меньше, чем в прошлый? — Кхм-кхм, — закашлялся мужчина, не зная, что ответить, — боюсь, в этот раз премий не будет, Чес. — Это как? — растерялся Чарли. — Ну… — Бакстер замялся, борясь с собой и опасаясь сказать лишнего, и всё же выдавил из себя, — мне было сказано, что эти деньги вообще не стоит учитывать, они не придут нам на баланс. Их как бы вовсе и нет, — развёл руками парень. — Ты хочешь сказать, что все доходы от этой сделки получит Фрэнк? — Чарли начинал закипать, он уже готов был припомнить старику и тридцать полуголодных гватемальцев, которых держали в тесном, тёмном помещении этажом ниже, и незаконно привезённых для его борделя секс-рабынь и ещё миллион других прегрешений, но сцены жестокой расправы, так услужливо подсунутые воображением, рассыпались от следующей фразы Бакстера. — Нет, Фрэнк тоже не получит эти деньги. И не спрашивай меня, каким образом так получилось, я тебе не скажу, потому что и сам не знаю, — слукавил он, — мне просто сказали не учитывать цену товара в общем обороте средств, вот такие, друг, дела. Чарли замер. Ещё один кусочек пазла сам ложился в руки, только как собрать из этих разрозненных обрывков целую картинку? Он вспомнил молодость, годы службы, давно забытое ощущение лёгкого зуда в ладонях и тонкой выбрации за грудиной… Ощущение предвкушения, — когда все данные уже у тебя на руках, все факты разложены по полочкам, состыкованы все основные моменты и не хватает лишь маленькой зацепки: неудачно обронённого слова, неуловимого вздоха на заслушанной до дыр аудио-плёнке допроса, нервно поджатых губ там, где нервничать вроде бы не дóлжно. И все разрозненные факты выстраиваются в красивую цепочку логически обоснованного обвинения, имеющего своей целью обличить и наказать преступника. Кто же ты, таинственный кукловод, дёргающий за веревочки и какова твоя цель? Чарли неожиданно резко поднялся, бросив недоумевающему Бакстеру: — Это всё? Я могу идти? — Погоди, — финансист закрыл ноутбук, поместил его в специальный водонепроницаемый кейс и протянул Чарли, — вот теперь всё. — Хорошо, — он кивнул приятелю напоследок, крепко пожимая татуированную руку, и выскочил из переговорной, сжимая в руке заветный кейс.***
В клуб Чарли вернулся ближе к полуночи. Доминик, заметивший его издалека, расталкивая беснующихся в холле гостей, протиснулся сквозь толпу и с широкой улыбкой приблизился к другу: — Где Ходж? — равнодушно поинтересовался блондин, отмечая, что Чарли пришёл один. — Остался там, — нахмуренные брови мужчины красноречиво говорили о том, что он не расположен к разговорам. — Всё в порядке, Чес? — Доминик обеспокоенно вглядывался в его лицо, пытаясь понять, чем вызвана озабоченность на лице Чарли: тем ли, что Ходж остался у Фрэнка, или же плохими новостями. — И да, и нет, — сухо бросил Чарли, поднимаясь по лестнице на второй этаж и прижимая к себе кейс с ноутбуком, — мне нужно подумать. Я приеду к тебе завтра утром и всё расскажу. Доминик в нерешительности замер у подножия лестницы, не решаясь двинуться следом за другом, понимая, что он чем-то взвинчен, и ему сейчас необходимо побыть одному. Но, чёрт возьми, теперь из-за Чарли рушились все его планы! Он собирался провести эту ночь в объятиях Кэтрин, и время от времени поглядывая, как она работает за стойкой, обслуживая посетителей, только и мог думать о том, что снимет с неё одежду, едва они только переступят порог его квартиры, и будет наслаждаться мягкими изгибами её совершенного тела. Одной своей фразой Чарли перечеркнул эти мечты, заставляя вспомнить о работе и предстоящей поездке. Доминик с досадой пнул носком ботинка кованые перила лестницы и вернулся к своим обязанностям. Ни Чарли, ни Кэтрин он не видел до самого закрытия клуба.***
Ближе к четырём утра, когда посетители стали понемногу разбредаться и бар уже закрылся, Хилл, собирающая по залу брошенные бокалы, застала его в одной из приватных комнат за просмотром каких-то документов. Доминик был полностью поглощён своим занятием и, казалось, даже не заметил, что кто-то вошёл. С кошачьей грацией подкравшись к нему сзади, девушка наклонилась к его уху и негромко выдохнула: — Бу! Всё, последовавшее за этой маленькой шалостью, произошло настолько молниеносно, что Кэтрин и пикнуть не успела, как оказалась на диване, придавленная сверху мускулистым телом Доминика. Одной рукой он плотно зафиксировал оба её запястья над головой, второй слегка сжимал её за шею. Глядя в его затуманенные яростью зрачки она на секунду испугалась, но когда он наконец осознал, кто находится перед ним, злость в его взгляде сменилась недоумением, но он все же не спешил её отпускать. Глядя на то, как эмоции на его лице сменяют одна другую, Кэтрин расхохоталась: — Доминик, отпусти меня! Ты ненормальный?! — Подкрадываться ко мне сзади — это не лучшая идея, — серьёзно и жёстко произнёс он, чуть ослабив нажим на шею, но запястья всё ещё оставались крепко зафиксированными его железной хваткой. — Я больше так не буду, — Кэтрин захлопала ресницами, сделав большие виноватые глаза и придав своему лицу выражение глубочайшего раскаяния. — Неубедительно, — хмыкнул Доминик и на его губах заиграла торжествующая улыбка. Он наклонился к девушке ещё ниже и прошептал ей почти в самое ухо: — Может быть стоит тебя наказать? Запах его парфюма окутал сознание, заставляя закрыть глаза и отдаться ощущениям. Близость его тела и губ сводили с ума, а невозможность пошевелиться добавляла какую-то новую острую ноту. Пальцами свободной руки Доминик обвёл линию скул и острого подбородка, любовно, почти как ценитель искусства трогает античную мраморную статую, восхищаясь работой скульптора. Его дыхание согревало, а кожа в местах прикосновений отзывалась приятным покалыванием. Её ресницы подрагивали, но всё же Кэтрин не открывала глаза, потому что и так знала — он смотрит на неё неотрывно, ловит каждое движение ресниц, каждый прерывистый выдох, считывает язык её тела. Ей нестерпимо захотелось обнять его, прижаться ещё сильнее, она дернулась, чтобы освободить руки, но пальцы Доминика сжались вокруг запястий ещё крепче: — Ц, — он цокнул языком прямо в её ухо, посылая по коже волну мурашек, — не так быстро, крошка, я ещё не закончил. Он чуть отстранился и свободной рукой медленно начал расстёгивать пуговички на её рубашке. Кэтрин замерла под его руками и, казалось, даже перестала дышать. Но когда его горячий, влажный язык скользнул по шее вниз, туда где мягкие округлости обнимало нежнейшее кружево нижнего белья, она выгнулась, не в силах больше сдерживать стон. Он дразнил и прикусывал твёрдые соски прямо через прозрачную ткань, наслаждаясь тем, как её послушное тело отзывается на его ласки. Наконец, он отпустил её руки, и девичьи тонкие пальцы сразу же зарылись в шелковистые платиновые волосы, опустились к сильной шее и нырнули за расстёгнутый ворот рубашки, чтобы ногтями впиться в рельефные трапециевидные мышцы. Язык Доминика вычерчивал влажные дорожки все ниже и ниже, медленно опускаясь к тонкой кружевной резинке внизу живота, он легонько прикусывал тонкую кожу на бедренных косточках, тут же зализывая и зацеловывая свои укусы. Кэтрин уже не просто стонала и извивалась от его ласк, она тихонько поскуливала от желания ощутить его в себе. Доминик и сам едва сдерживался, наконец, он поднялся и рывком расстёгивая ремень на брюках и приспуская их, подхватил Кэтрин под поясницу и принял сидячее положение, резко усаживая её на себя. Он едва успел сдвинуть трусики в сторону, как тут же вошёл в неё на всю длину. Они оба одновременно перестали дышать: она — опускаясь на него всей тяжестью своего тела, он — подаваясь бёдрами вперед ещё сильнее, а потом синхронно издали протяжный стон. — Чёрт, какая же ты… — Доминик не договорил, потому что Кэтрин начала двигаться, перенимая инициативу, и его слова утонули в невнятном гортанном рыке. Он опять перехватил за её спиной оба тонких запястья одной своей широкой ладонью, вновь лишая её возможности касаться, вновь контролируя её движения. Кэтрин сдавленно простонала, чуть дёрнувшись, её янтарные зрачки, затуманенные желанием потемнели от возмущения, но Доминик, наклонив её ближе к себе и прикусывая нежную мочку уха сдавленно простонал: — Доверь…ся мне, от...пусти себя… И она отпустила, расслабилась в его сильных руках, с яростной страстью опускаясь на его член, с вызовом глядя в небесно голубые озёра его глаз. Он подхватил её ритм, подаваясь бёдрами вперёд ровно в тот момент, когда она опускалась на всю длину, делая проникновение ещё глубже, сильнее, острее, они рычали как дикие звери, целовались, искусывая друг другу губы, словно не было в мире ничего важнее этой всепоглощающей страсти, пожирающей их молодые, горячие сердца. Оргазм был ярким и острым, комната поплыла и взорвалась перед глазами ослепительными оранжевыми пятнами, Кэтрин устало уткнулась лицом в изгиб его шеи, а когда он наконец отпустил её руки, обняла его крепко, вжимаясь в его тело ещё сильнее, словно возможно было быть ещё ближе, чем они уже были. Он гладил руками её влажную спину и зарывался носом в каштановые пряди волос, наслаждаясь тонким, едва различимым запахом жасмина, впитывая его в себя весь без остатка. Закрыв глаза, он откинулся головой на спинку дивана, а Кэтрин любовалась правильными чертами его лица, обводя пальцами контур его бровей и губ. — Моя смена закончилась, — тихо произнесла она. — Я отвезу тебя домой, — не открывая глаз прошептал Доминик. — Домой? — едва различимые нотки разочарования в её голосе резанули слух блондина. Он устало выпрямился и снова укутал Кэтрин в своих мягких объятиях: — Прости, малыш, сегодняшнюю ночь не получится провести вместе. Завтра утром мне нужно решить кое-какие рабочие вопросы. Да и тебе нужно выспаться после смены, иначе ты не сможешь тренироваться, — он потянулся и поцеловал её в лоб. — Резонно, — пробормотала Кэтрин, всё ещё обиженно закусывая нижнюю губу, — пойду переоденусь. Она расправила задранную юбку и, накинув рубашку, стала застегивать и заправлять её, двигаясь к выходу. Доминик тоже натянул брюки и снова откинулся на спинку: чувство тотальной расслабленности распространялось по телу тёплыми волнами, сплетаясь в горячий клубок и концентрируясь в районе солнечного сплетения. Через полчаса он стоял на парковке и протягивал Кэтрин белый глянцевый шлем, который уже прочно обосновался на руле вместе с его чёрным. Девушка привычными движениями застегнула все застежки и, дождавшись команды Дома, удобно устроилась на сидении за его спиной. На улице уже светало, близился восход солнца и дороги были непривычно пусты. Они летели по проспектам, наслаждаясь скоростью, когда в динамиках мотогарнитуры Кэтрин вдруг раздалось: — Давай заедем в одно место, не против? Говорить не хотелось и Кэтрин вместо ответа лишь сильнее обхватила бёдра Доминика своими ногами и прижалась к его спине. Он понял её без слов и, ускоряясь, рванул в направлении Нью-Джерси. Через двадцать пять минут блондин припарковался на вершине каменистого утеса, с которого открывался потрясающий вид на волнующийся у его подножия океан. Кэтрин сняла шлем и восхищенно посмотрела на Дома: — Что это за место? — Место, где я обнуляюсь, — он кинул свою кожаную куртку на каменистую почву и сел на неё, кивком приглашая Кэтрин присоединиться. — Что значит «обнуляешься»? — снова спросила она, устраиваясь рядом. — Наполняюсь светом, энергией ветра, солеными брызгами, силой океана… Девушка положила голову ему на плечо, и он тут же обнял её, прижимая к себе сильнее: — Смотри… — он кивнул на тёмный горизонт, который мягко окрашивался светло-желтыми тонами, постепенно переходящими в насыщенно-оранжевый, и когда ослепительно-яркий кусочек небесного светила появился наконец над той линией, где небо и вода сливались в одно целое, все вокруг преобразилось. Океан заискрился яркими бликами так, что на него внезапно стало больно смотреть. — Это волшебно, Дом! — выдохнула Кэтрин. — А знаешь, что ещё более волшебно? Раздевайся! — Что?! Неееет, Дом! Ты же не собираешься нырять? — внезапная догадка закралась ей в голову. Он вскочил и, не дожидаясь Кэтрин, начал раздеваться сам. Оставшись в нижнем белье он подошёл к самому краю обрыва и глянул вниз, а потом обернулся к ней и снова поторопил: — Давай, котёнок, — мягкий, но вполне ощутимый приказ. — Ты сумасшедший! — она поднялась и нехотя стала снимать с себя одежду, складывая её на куртку, на которой ещё недавно сидела, и поглядывая на Доминика в надежде, что тот передумает. — Это факт, — мягко улыбаясь, он подошёл к ней и заправил выбившуюся прядь волос за ухо, — вопрос в том, насколько ты сумасшедшая, чтобы быть со мной? Кэтрин рассмеялась и с вызовом посмотрела в его блестящие, как льдинки на солнце, глаза. Оставшись в одном нижнем белье, она взяла его протянутую руку и шагнула вслед за ним к краю обрыва. Дух захватило от высоты и красоты открывшегося пейзажа: гребни лёгких волн всех оттенков синевы мерно покачивались у подножия обрыва, иногда закручиваясь белыми пенными барашками. Кэтрин никогда не прыгала в воду с высоты, и ей на мгновение стало страшно, но тёплая ладонь Доминика так уверенно сжимала её хрупкую руку, что она решилась. — Готова? — он изучающе смотрел на неё, пытаясь понять, какие мысли сейчас проносятся в её голове. — Когда прыгнем, задержи дыхание, нырнув под воду, не паникуй, она сама вытолкнет тебя наверх, а я помогу. Кэтрин не могла произнести ни слова, лишь кивнула. — Тогда на счёт «три», — он ещё крепче сжал её ладонь, — раааз, двааа, три! Синхронный шаг в пустоту и ощущение невесомости, несколько секунд полёта, а потом чувство будто тело распадается на мириады маленьких атомов, сотни крошечных пузырьков окружили её, вокруг стало темно, и только светлое пятно солнца едва проглядывало над головой. Сильная рука обхватила её предплечье, выталкивая наверх, Кэтрин вынырнула на поверхность и вдохнула полной грудью, вслед за ней вынырнул и Доминик. Этот первый глоток воздуха показался ей самым вкусным в её жизни, она счастливо рассмеялась и обвила ногами Доминика, а он прильнул к её влажным, солёным губам — второй глоток воздуха они разделили на двоих. Поднимаясь обратно на утёс по довольно крутой тропинке, оба успели обсохнуть, но мокрое бельё все же пришлось снять и одеться уже без него. Утро вступало в свои законные права, разливая над океаном и прибрежной полосой килотонны света, но как бы им обоим не хотелось остаться, пора было возвращаться домой. Доминик подвёз Кэтрин и, не слезая с мотоцикла, привлёк её к себе для прощального поцелуя. — У меня для тебя кое-что есть, — он засунул руку в карман и, вытащив, раскрыл ладонь. На ней лежал блестящий металлический ключ с необычным брелоком: на тонкой серебристой цепочке красовались два маленьких белых фигурных конька, с филигранной точностью скопированные с реальных. — Что это? — рассмеялась Кэтрин. — Ключ от твоего сердца? — Почти, — улыбнулся Доминик, — ключ от моей квартиры. В пятницу я уеду в Сан-Диего по делам. Я не знаю сколько меня не будет — день, может два. Мне будет спокойней, если я буду знать, что у тебя есть место, где ты можешь спрятаться от всех. — В пятницу, — нахмурилась Кэтрин, — то есть уже завтра? — Да. Сегодня я доделаю все свои рабочие вопросы, а вечером заеду за тобой. Эта ночь будет наша, — он вложил ключ ей в руку и, поцеловав в самый кончик носа, резко сорвался с места. А Кэтрин так и осталась стоять у дома Лиз, крепко сжимая в руке заботливо сделанный для неё дубликат ключа. Лёгкость и безмятежность этого дня постепенно сменялась липким, необъяснимым страхом, сеющим в её душе колючие зерна нехорошего предчувствия.