***
Холодный зимний воздух сразу ударил в лицо, когда Виктор вышел из иномарки, которую подрезал на одной из парковок, дабы, если что, парня не нашли. Обычное дело, когда выполняешь грязную работёнку. Всегда начеку. Сканкевичу надо было встретиться со своим давним другом, Женькой Барбарисовым, в ресторане, который находился в центре столицы. Солидное место, судя по местоположению. По телефону Женя подметил, что встреча эта не просто «дабы лясы поточить, а по делу». Хочет, говорит, познакомить с одним серьёзным человеком, у которого уже есть для парня работа. Что ж, в Москве, а уж тем более человеку, который недавно только явился в новый свет после Афганки, связи всегда пригодятся, да и деньги лишними не бывают. Особенно тогда, когда на семье висит долг — незабываемый подарок от отца. Выкинув сигарету под ноги, Виктор открыл двери заведения и вошёл внутрь. «Не людно», — подметил для себя парень, осматриваясь по сторонам и пытаясь найти друга за одним из столиков. Хотя чему тут удивляться, в такое тяжёлое время немного кто может себе позволить посидеть здесь после тяжёлого дня. Ресторан оправдывал все ожидания по поводу своей роскошности: Красивый интерьер, играет спокойная музыка на фоне, дорогие виды блюд на столах, да даже сами посетители… Вите даже стало немного стыдно за то, что он везде любит таскаться в своей любимой кожаной куртке, которая верно служит ему ещё со времен Афганистана. На фоне всего этого, он выглядит сейчас как уличный пацан, который, скорее всего, на понтах позвал девушку на свидание в ресторан в центре Москвы и попал впросак, ибо не знал, что в центре, обычно, всё для состоятельных людей. Косившись на весь первый этаж и не найдя Барбарисова, Сканкевич увидел ступеньки на второй ярус. Надеясь, что его друг засел там с этой таинственной персоной, поднялся наверх. И как только он сделал шаг, дабы ровно встать на поверхность второго этажа, рядом послышался звонкий голос Женьки: — А вот и он явился не запылился. Витя, давай, давай. Садись. Барбарисов зазывал парня своим типичным звонким голосом, махая при этом ему рукой и показывая куда сесть. Манеры и обеспокоенность о других посетителях явно не его ума дело. Мужчина медленно прошёл вдоль других столиков и сел рядом со своим другом. Напротив же сидел темноволосый мужчина в строгом костюме-тройке. Он подглядывал на Витю исподлобья, попутно оставляя нож и вилку по краям тарелки своего блюда, которое, похоже, служит ему сегодняшним ужином. Из-за еды в животе Вити предательски заурчало. Из-за вечной работы шестёркой, парень мог только быстро позавтракать горьким кофе, а пообедать в машине, выполняя при этом другую работу, следя, например, за какой-то другой машиной. — Витя, знакомься, Геннадий Тобольцев, — Женя показал жестом на мужчину, а затем сделал маленькую паузу, положил ладонь на плечо Вити и продолжил. — А это, Гена, Виктор Сканкевич. — Рад познакомиться, Геннадий, — с полуулыбкой произнёс Витя, заглядывая в глаза напротив. — Ты ручаешься за него? — переключив свой взгляд на Барбарисова, спросил мужчина. «Сразу к делу. Резко, без каких-либо промедлений. Человек дела!» — Да как за себя, Гена! Он мне столько раз жизнь спасал! — воодушевлённо начал трещать Женька, попутно похлопывая своего друга по плечу. — Хорошо, — Геннадий вернул свой взгляд на парня напротив. — Витя, у меня для тебя есть работа. Мне нужны денежные талоны. Они имеют большой спрос для хозяев предприятий. Выдают их в качестве зарплат работникам и… — Да, знаю. Отец работал на заводе, так что… — прервал его Сканкевич, доставая сигарету из пачки, — где мне их достать? — В департаменте жилищно-коммунального хозяйства. В одном из кабинетов в сейфе, — спокойно ответил Геннадий всё так же смотря на него своими карими глазами. Услышав это, Витя ухмыльнулся: — А, федеральное государственное учреждение. Понятно. — Что, слишком рискованно для тебя? — мужчина улыбнулся Вите и будто взял его на слабо этим вопросом. — А? Не, не. Просто думаю как это лучше провернуть теперь, — парень закурил. — Это не будет сложно. Талоны после рабочего дня лежат спокойно в сейфе в кабинете. А у тебя… — на этих словах Тобольцев ненадолго прервал свою речь и достал из кармана записку с адресом, — …будет ключ и рассказанная этой женщиной лазейка по поводу этого здания. Витя, везде есть обход, в любой системе.***
Задание по краже талонов оказалось тем ещё геморроем. После того, как Сканкевич на радостях, с широкой улыбкой, принёс Тобольцеву эти ценные бумажки, то тот сразу же отправил его эти чёртовы талоны развозить по магазинам, а всё из-за того, что они, оказывается, завтра по срокам сгорят. Ну не козёл же! Витя был ужасно уставшим после того, как сбагрил их. Но зато кошелёк прилично пополнился. На выплату долга осталось совсем чу-чуть. На улице пять утра. Морозное утро. Парень мчит домой по ещё пустым улицам города, мелко поглядывает по сторонам и давит на газ посильнее. В квартире Жени, на удивление, тишина. Похоже, что никого дома нет. Прямо в окно падают ранние лучики солнца, освещают тёмную гостиную. Парень проходит дальше, заходит на кухню и устало садится на свою маленькую койку, которую Женька ему любезно предоставил. Шумно вздыхает, то ли от усталости, то ли от того, что целую ночь гонял по улицам городам, вместо того, чтобы спать. Виктор собирается поспать, но сна нет ни в одном глазу. Множество мыслей в голове и очень много мыслей, как ни странно, о Гене. Для Вити он самая загадочная персона, которую он когда-либо встречал. Но этот взгляд, карие глаза, тёмный костюм, некая манерность и лёгкая полуулыбка, которая была у мужчины, когда он глядел на него исподлобья… Нужно постараться заснуть.***
«Ты хотел быть один, это быстро прошло, Ты хотел быть один, но не смог быть один, Твоя ноша легка, но немеет рука, И ты встречаешь рассвет за игрой в дурака.» Сканкевич выключает радио, накидывает куртку, оглядывает салон и быстро выходит, твёрдо шагнув на тротуар. Попутно прячет пистолет под белоснежную рубашку. Потирает ладони, блокирует авто. Руки коченеют из-за холода, но единственное, что он может сделать с этим, так это запустить их поглубже в карманы кожанки. Мужчина проходит мимо рынка. Вокруг толпится много народу, люди с пакетами и огромными сумками, что-то ищут, торгуются с продавцами. С виду — обычная суета. Но зная, как ведутся дела на фоне обычной торговли, Виктору становится немного жутко. В 90-е рынок в миг стал опасным местом. Местом, где торгуют наверное самые отчаянные и бесстрашные люди, нервно поглядывая по сторонам в надежде на то, что хотя бы сегодня для них будет спокойствие. С этими мыслями в голове парень идёт дальше и видит кавказцев, которые собрались кругом возле какого-то бедолаги и требуют у него то ли деньги, то ли ещё что-то — Витя не расслышал. Отвернув голову и спрятав глаза, он идёт стыдливо дальше. Махать одному с пистолетом на чужой территории он не собирался — не дурак. Благо не заметили. Поворачивая в переулок и перепроверяя адрес на листке бумаги, который написал ему Гена ровным, размашистым, почерком, парень оказывается на нужном месте. Виктор поднимается в съёмную квартиру, где намечено было встретиться с парнями. Им нужно было засесть тут с оружием и застрелить одну крысу, на которую показали пальцем главари. По словам это было проще простого. На войне Витя то и дело, что стрелял в тех, на кого показывали пальцем. Из-за этого он частенько сравнивает Афганку с мафией. По сути одно и тоже. Дают задание — делай. Убьют — так похоронят. Похоронят с почестями конечно, но уже пойдут искать кого на замену. Задание было предоставлено Тобольцеву, но он решил, что это будет отличным шансом, дабы Женя и Витя показали себя и смогли подняться в глазах других авторитетов. Это звучало довольно забавно, казалось, что Гена просто не хотел выполнять всё лично сам. Это ещё подтверждал тот факт, что эту цель уже пытались убить. Пытались. Но Лука Гурков, который сидел на обсуждении данного дела рядом с Геннадием в ресторане, сказал о том, что после этого дела парней могут принять в так называемую «семью». Всё это звучало просто прекрасно, но до того момента, как парни узнали о коте в мешке: возьмут их в семью местные авторитеты только за кругленькую сумму, от которой у Барбарисова, да и даже у Сканкевича, челюсть чуть не выпала. Пять тысяч рублей с носа! Это же сколько нужно дел провернуть, дабы просто отдать эти деньги, чтобы тебя наконец-то приняли в семью. Москва. Такая Москва. Жестокая и беспощадная.***
Женя тихо спит на стуле. А Тобольцев и Сканкевич стоят возле окна и следят за улицей. Молча ждут, когда желанная цель появится на своей машине. — Откуда ты, Гена? — спрашивает Витя, прерывая тишину. — Из Сицилии, — спокойно отвечает Геннадий. — Что тебя привело в Москву? — недоумевает Сканкевич. — Италия — это же так здорово… — Из-за, так называемых, «свинцовых семидесятых». Насилие на улицах, терроризм. Было слишком опасно находится там, особенно семье, где глава семейства известный бизнесмен. — Хреново. — А ты? — Что я? — Ты всегда был в Москве? — А… Нет, не всегда. В детстве жил в Литве. Нихрена оттуда не помню, если честно. Уехал лет в семь-восемь в Россию. И вот мы здесь. — Никогда не хотел вернуться? — А ты? Но разговору по душам не суждено было продолжиться, ибо машина с целью появилась на улице. Гена сразу увидел это, и, толкнув Сканкевича плечом, закричал: — Вот он, Витя, стреляй! Началась длительная перестрелка, которая наверняка была слышна на весь квартал. Людей было много — видимо, перестраховка из-за прошлого неудачного покушения. Стрелять нужно было много. Бегать по зданию тоже. Но по итогу крысу загнали в угол. Тобольцев, как хищник, подкрадывался медленно к своей жертве и наводя пистолет, сам попал под пулю. Толстяку парни отомстили — опустошили весь магазин в своих пистолетах. Схватили раненного Гену, который начал истекать обильно кровью, и повезли к доктору, некому Эльдару Грекову, который бережно и тихо лечил «своих». Всю дорогу Витя переживал за Гену. Руля машину, парень несколько раз заглядывал на задние сидения, где сидел Женька, который придерживал и успокаивал раненного. Сканкевич видел много крови. Видел много раненных. Но смертей он не переносил, даже после сотню увиденных трупов. Приехав к дому доктора и отдав Геннадия в руки профессионала, Виктор победно вздохнул. Он беспокоился за раненного парня. Безусловно. Но он был ужасно рад тому, что не напортачил и сумел за довольно быстрое время довести его. Тот ещё, перед тем как зайти внутрь дома, как человека дела, всунул в руку Сканкевича деньги за дело. И он был очень благодарен ему за это, ведь уже вот-вот срок погашения долга мог истечь.***
На следующий день Витя отдал всю сумму для выплаты должка своей сестре, Фаине. Та, конечно, удивилась тому, что парень раздобыл эти деньги так быстро. У неё возникало множество вопросов, но Сканкевич убедил её в том, что ничего криминального он не сделал, и, успокоив её, мигом поплёлся к выходу на улицу. Выйдя из родительского дома, парень сел в машину. Включил радио, начал прогревать тачку и мыслил куда ему лучше сейчас поехать. На дворе суббота. Дел, вроде как, никаких на сегодня не предвещалось. Парень засунул руку в карман куртки за пачкой сигарет и вместе с пачкой случайно достал записку с адресом той вчерашней квартиры, написанную лично Геной. Поглядев пару секунд на красивый почерк парня, Виктор решил поехать к доктору, дабы навестить Тобольцева. А там уже после визита поехать высыпаться на квартиру Барбарисова. «Наверняка ему там скучно. А если не скучно, то хотя бы ему будет приятно, что кто-то его навестил», — сказал сам себе парень. Пачку сигарет, вместе с этой запиской, засунул назад в карман и поехал на место назначения. Ехал он медленно, не спешил. Он не был уверен в правильности этой идеи, всё-таки навряд ли кто-то навещает раненных братьев по оружию на больничной койке. В таком состоянии мало кто захочет, чтобы с ним разговаривали. Выглядишь жалко и так далее. Но парень настоятельно решил, что ему важно знать о состоянии Гены. Ну а ещё ему было просто скучно. Быть может, сможет застать друга в сознании и порасспрашивать об Италии, о самом парне. Обо всём на свете, пока тот не взбесится из-за этого допроса и не задушит его подушкой.***
Обойдя защиту в лице доктора, Витя тихонько зашёл в палату Тобольцева. Палата эта представляла из себя обычную, уютную комнату. Сканкевич даже подумал самому под пулю попасть, дабы поспать на мягкой кровати, а не на диванчике на кухне своего лучшего друга Женьки. Сняв куртку и подвинув стул к кровати, где лежал Гена, парень аккуратно сел рядом. Тобольцев мирно спал и будто реально не услышал то, что к нему пришли посетители. Виктор этому даже немного расстроился. Пока он ехал в машине, он придумал тысячу вопросов, которые он хотел задать раненному парню. Но, к своему огромному сожалению, единственное, что он мог сделать сейчас, так это просто сидеть рядом и слушать тихое сопение. Витя мельком посмотрел на торс парня и увидел бинты, которые, судя по тому, что они были чистые, недавно меняли. В голове ни с того ни с сего резко возникло желание дотронуться пальцами до белоснежных повязок на животе раненого парня, но, резко встряхнув башку, Сканкевич прикрыл торс одеялом. Ночью Витя не мог уснуть: была очередная бессонница, и глаза сейчас предательски закрывались. Парень долго боролся с этим желанием поспать, но через полчаса уже мирно спал, пристроившись кое-как на неудобном стуле и опустив свою правую руку на изголовье кровати, дабы хоть как-то подпереть голову. Через некоторое время Витя пристроился окончательно, тяжелая голова сама упала на руку и парень крепко спал. Тобольцев к тому времени уже проснулся и очень удивился тому, что кто-то пришёл его навестить. А навестить его пришёл Сканкевич, шебутной паренёк, которого он знает от силы неделю. Это парня очень позабавило. Заприметив кожаную куртку на краю кровати, Геннадий потянулся к ней, дабы найти сигареты. Достал пачку, а вместе с ней вытянулась записка с адресом, которую Гена лично написал и вручил Вите. Парень из-за этого даже улыбнулся. Найдя в другом кармане зажигалку, Тобольцев поджёг сигарету и закурил, медленно выдыхая дым. Сигарета между губ тлеет медленно, а пепел Гена девает в импровизированную пепельницу из стакана. Давно он не курил — со вчерашнего дня. Левой рукой парень держит зажигалку Сканкевича и разглядывает её, крутя пальцами. Она была потрёпана также, как и куртка Вити, которую тот, наверное, носит всегда и везде. Такой образ задавал парню свой стиль. Стиль неуёмного уличного пацана. Но Гене это даже нравилось. Из-за материала зажигалки, разглядывая её на свету, парень мог видеть малозаметное отражение Виктора, который до сих пор мирно спал на изголовье кровати. А Гена продолжал курить, смотря на этот силуэт и о чём-то размышляя в голове. — Могу тебе её подарить, если хочешь, — тихо проговорил Витя через пару минут, продолжая лежать. — Если только буду и дальше видеть твоё отражение в ней, — ответил Тобольцев, не думая. — Будешь.