ʀᴜssɪᴀɴ!ᴀᴜ

      Настоящая, русская зима 1984 года ничем не отличается от других русских зим. Такая же не щадящая красавица, обвивает всё вокруг морозом за секунду, оставляя красивые, снежные узоры на окнах. Любой бы пожелал быть сейчас дома, в теплоте и уюте, в кругу семьи. Смотреть по телевизору фильмы, крутящееся в честь надвигающихся праздников, и поедать один за другим спелый мандарин, а если повезёт и не ударят по рукам — вытащить из холодильника салат оливье, который обычно готовят именно на все эти праздники.       Семнадцатилетний Витя идёт своей развязной походкой вдоль дворов и озирается на всё вокруг своим совиным взглядом. Домой идти абсолютно не хочется, вопреки тому, что там хоть немного теплее из-за стен. Женька, как назло, уехал на праздники к дальним родственникам в другой город. И Сканкевич остался один на один с этим суровым климатом и такими же одинокими, как и он сам, дворами. На улице холодина, пацан согревается своей последней сигаретой и грустит из-за того факта, что денег на новую пачку даже самых дешевых папирос нет. Руки мерзнут, поэтому пацан прячет их поглубже в карманы своей лёгкой потрёпанной курточки и поочередно меняет ручонки для того, чтобы высунуть сигарету из плена пухлых губ и выпустить тонкой струйкой табачный дым, который на лету превращался в маленькие снежинки.       Все люди, идущие рядом, проносятся мимо и даже не замечают одинокого на вид парня. Да и что им до него? У каждого свои дела и мысли в голове. Кто-то целой семьей весело идёт и тянет за собой пышную ёлку, держа ещё в придачу новые игрушки для неё. Кто-то шагает домой с пакетом продуктов на круглый стол. Дальше дети лепят снеговика и катаются с маленькой снежной горки на санках, скорее всего, думая только о том, какой подарок их ждёт ближайшей ночью под пушистым и колючим деревом. А Витя смотрит на них всех косо и как-то обидчиво. Их-т всех дома наверняка ждут, а пацан может не появляться хоть до позднего вечера. А если и явится, то вновь отхватит от отца, либо от матери услышит очередные нотации.       Витя шмыгает носом и идёт дальше. Иногда, из-за скуки и своей глупости, дотрагивается голыми руками до чистого снега на перилах, а затем старается согреть ладони и пальцы своим дыханием.       Грядущая ночная свежесть уже царила в воздухе, лёгким бризом проскальзывая через мягкие тёмные волосы. Тёмно-синее небо надо головой, как глубокая водная гладь, накрывала и даже немного страшила своей бескрайностью. Окна домов горели тёплым светом. Сквозь узорчатые занавески было видно загадочные силуэты людей. Глядя на них, Сканкевич придумывал в голове настоящие сюжеты, которые могли происходить там, за стенами маленьких квартир. А, проходя дальше, тут же их забывал, либо зарывал в память куда поглубже. Ведь чужое счастье для него было тайным мечтанием.              Спустя некоторое время, сам того не заметив, Витя оказывается на улице различных кафешек и ресторанов — самая яркая и, наверное, богатая сторона старушки Москвы. От фонарей глаза так и слепит: посмотришь наверх, в звёздное небо, и на самом деле поверишь, что сейчас день, а не вечер. Людей в этих заведениях немало — все в деловых костюмах, явно при деньгах, не боятся раскошеливаться на всяческие удовольствия жизни. Витя проходит мимо и заглядывает в окна этих кафешек и ресторанов с тихой завистью. Он бы с удовольствием сейчас посидел где-то там, в тепле, хотя бы в уголку, но парень прекрасно понимал то, что его оттуда сразу же выпрут, как дворового щенка, поэтому он даже и не пытался провернуть это. Не хотел выглядеть жалко.       В карманах от силы на трамвай денег хватит, и Сканкевич тихо вздыхает. Последние деньги, которые он заработал на совместном бизнесе с Женей, он потратил на подарок своей младшей сестре Фаине. Уж слишком ему хотелось порадовать девочку в такие тяжёлые для семьи времена.       Парень надумывает всё-таки потопать домой, — без Жени, одному на улицах толком ничего и не поделаешь — и медленной походкой идёт прямо, до ближайших остановок. Надеясь на то, что не опоздает на трамвай, который поедет куда-то в сторону его дома. Как вдруг, боковым зрением, на одной из парковок какой-то очередной кафешки, он видит машину, которая покорила своей красотой.       Одинокая чёрная красавица стояла под одним фонарём и так и манила к себе. В очередной раз любопытство берёт вверх, и, с влюблёнными глазами, Витя в миг оказывается рядом с ней. Сразу же заглядывает с таким же рвением в салон. Окна ещё не покрылись морозом и парень сразу понял, что какой-то счастливый обладатель данной машины припарковался здесь совсем недавно.       Дорогой, белоснежный салон, а внешний вид был будто её только-только приобрели. Тут даже дураку понятно, что такая тачка стоит почку, если не больше. Витя снова расстроился из-за того, что Женьки нет рядом. Лучший друг никогда не поверит, что Сканкевич просто коротал своё время, бесцельно шагая по улицам, и увидел на парковке одиноко стоящую чёрную «Волгу», о которой ты мог услышать кучу легенд от всех вокруг: от старшего поколения до младшего. Для одних, эта страшная машина была предназначена для похищения советских детей. Для вторых, эта машина была словно чёрной кошкой, которая, переходя тебе дорогу, проклинала тебя до девятого колена.       Но машина стояла здесь, перед глазами парня, одинокая, как и он сам. Да и Витя не верил в эти глупые легенды.       Может это было, так называемое, новогоднее чудо, которое одарило парнишу своим таинственным присутствием.              Парень поёжился ещё пару секунд, просто залипая на блеск от фонарей на корпусе машины, а потом как-то необдуманно потянул свою промёрзшую руку к дверце «Волги». Естественно, он знал, что она будет закрыта, ведь какой дурак оставит машину открытой? Но почувствовать холодную отдачу металла в пальцах для парня сейчас было первостепенной задачей.       Аккуратно проведя длинными пальцами по дверце, а потом по боковому зеркалу, Сканкевич тихо охнул от изумления. Парень даже не заметил, как с неба снова начали медленно падать снежинки, тая на его белоснежной коже. Витя поднял взгляд в ночную гладь и увидел множество звёзд, которые так и сливались с этим тихо падающим снегом. Вокруг была сказочная тишина, мир будто остановился на секунду и только на фоне как-то приглушённо была слышна эта уличная московская суета. Создавалось ощущение, что если закроешь глаза, то даже эти далёкие звуки исчезнут. И парень так и сделал. Закрыл уставшие глаза, вдохнул морозный воздух и забыл обо всём, что его волновало.       Витя бы так и дальше стоял, просто ни о чём не думая, хоть минуту, хоть час. Но, к сожалению, эта холодная зима не позволяла «разевать рот», и парень, резко выдохнув и открыв глаза, опустил свою голову вновь на эту рядом стоящую машину. — Хочешь магнитолу угнать? Тогда и кассеты захвати с бардачка. Она кассетная, — пронеслись лёгким эхом слова сзади.       Витя, услышав это, очень испугался. Пару секунд он стоял как вкопанный. Поймали с поличным! Тело будто парализовало, и пацан мог только смотреть на тёмное отражение в окне злосчастной — всё-таки проклятой! — «Волги» и тупо моргать глазами.       «Вот и всё. Хана. Собственное любопытство и погубило», — проносилось предательски в голове.       Резко развернувшись, пацан глянул прямо. Неизвестный мужчина, скорее всего хозяин данной машины, стоял близко — и как Витя мог не услышать приближающие шаги?       Поднимать глаза стыдливо не хотелось. Было боязно. Было страшно. Вдруг все эти легенды, которыми пугали Витю соседские мальчишки, всё же, оказывается, правда? Вот он и попал впросак. Мужчина в строгом костюме, стоящий перед ним, этому подтверждение.       Сканкевич через пару секунд молчания и смотрения в одну точку — на костюм мужчины — всё же поднял свои голубые глаза, дабы, хотя бы, увидеть лицо этого незнакомца. Благодаря одинокому фонарю, это удалось сделать намного лучше. Перед ним стоял мужчина лет двадцати, либо двадцати пяти. Прикидывать от балды возраст парень не особо умел. Но что он умел наверняка, так это оценивать людей по одежде. И этот незнакомец точно был какой-то важной шишкой. — Я вовсе не хотел красть её… — тихо ответил Витя. И хоть он говорил, отчасти, правду. В данный момент он не поверил даже самому себе. Шмыгнув носом, он вновь отвёл свой взгляд куда-то вниз и тихо вздохнул. Бежать не было смысла, хоть в голове данный вариант крутился чаще всего. А вдруг, у этой важной шишки под его длинным пальто скрывается пистолет? Да и незнакомец слишком близко стоял, даже со слабой реакцией он запросто схватит пацана за шиворот и пиши пропало. — Где бровь рассёк? — донеслось до Вити сквозь тихие завывания ветра. В один миг с этими словами, рука мужчины потянулась к лицу пацана, и он, в страхе, резко дёрнул головой в сторону. Это, скорее, было сделано машинально. Не специально. Сработал обычный инстинкт самосохранения, и парень подумал, что его хотят ударить.       Но поняв, что эта рука не была зажата в кулак, а просто потянулась к заживающей ране на брови, парень вздохнул. Из-за холода вздох окутался паром, который пронёсся словно от сигареты и испарился. — Подрался… — ответил Сканкевич, глаза смотрели куда-то в сторону. На мужчину до сих пор было как-то неловко смотреть. — Ты сколько на морозе торчишь? Ты в такой лёгкой куртке, что я удивлён, как ты пальцами не примёрз к дверце машины, — сказал незнакомец с лёгким и каким-то добрым, на слух, смешком. — Пошли в кафе зайдём. Согреешься.       В воздухе пронёсся резкий звук от зажигалки, а также блеск от огня. А дальше Витя почувствовал аромат табака, который резко ударил в нос. Статный мужчина потянул сигарету и выдохнул дым в сторону, чтобы не попало на парня. Слишком вежливый и элегантный брюнет. — У меня денег нет. Выгонят, — буркнул Сканкевич на это. — Угощаю.

***

      Этот незнакомец, вновь затянувшись сигаретой, опустил свою ладонь на плечо парня и повёл к двери кафешки, где он и сидел, когда увидел в окне Витю, который чего-то копошился рядом с его чёрной «Волгой». Он сначала даже разозлился немного. Подумал, что очередной уличный пацан берега попутал, решил что-то сотворить на зло хозяину дорогой тачки. То ли от зависти, то ли просто от злости на всех этих богатеньких. Но Геннадий не был в числе высокопоставленных чинов, он просто был человеком в семье Клеменцова — криминальной семьи, которая занималась разными преступными вещами, которыми и зарабатывала себе на жизнь.       Увидев Витю, Тобольцеву стало его отчасти даже жалко. Хоть пацан и не напоминал о подростковых годах Гены, тогда, ещё в солнечной Италии, а в сердце всё равно что-то предательски защемило. Незнакомый парень выглядел красиво, потрёпано, но всё равно мило. Рану на брови мужчина заметил сразу. Тёплый свет от фонаря будто специально хотел сфокусировать на этой рассечённой брови внимание. Показать, словно пальцем указывая, что характер этого парнишки видно невооруженным глазом. Было ощущение, что эту рану он получил буквально на днях и даже не удосужился обработать. А когда Тобольцев, сам не зная зачем, хотел провести по этой брови пальцами, пацан резко дёрнулся, и мужчина даже не знал как реагировать на это. Хотелось даже спросить невинным голосом: «Ты чего?», но как-то поднимать эту тему Геннадий не хотел. Сам всё прекрасно понял, без слов и лишних допросов.

***

— Мне только чай, — сказал мальчишка подходящей к столику официантке, подняв свои голубые глаза на неё. А когда девушка приняла заказ и ушла, взгляд перевёлся на мужчину напротив, который сидел со своим уже остывшим кофе и куском торта на маленькой, белоснежной тарелке. Пепельница, стоящая рядом с кружкой, была уже немного заполнена и продолжала заполняться, ведь брюнет медленно курил, иногда стуча о берег этой стеклянной пепельницы, дабы стрести пепел. Незнакомец не смотрел на парня, и благодаря этому Витя мог получше, не отнимая взгляда, разглядеть его.       Это был идеально одетый, уставший за день мужчина, от которого так и веяло статусностью и уверенностью. И хоть в голове при этих словах плыли ассоциации о тех сливках общества, которых Сканкевич не любил и относился с презрением, ведь пока его семья жила в бедности и не знала каким будет следующий день, подобные богачи с лёгкостью могли сидеть в подобных заведениях и кутить, но, при виде этого незнакомца, все эти ассоциации как-то не вязались. Может потому что этот брюнет в строгом костюме походил больше на какого-нибудь гангстера из тех чёрно-белых картин, на которых Витя смотрел с предыханием. Где-то в глубине мозга он даже мечтал стать таким человеком. Решать судьбы людей, нажимая на курок исправного револьвера. Получать восторженные и даже пугливые вздохи людей вокруг. Стать благородным гангстером, который правит этими улицами из-под полы. Не жить в бедности, как его семья, и не вкалывать так же на заводе, как несчастный отец. — Ты бы мог заказать себе поесть. Я же чувствую, что ты голоден, — сказал мужчина, когда Вите принесли чай, который, как он думал, поможет быстрее согреться. — Да я… — голубые глаза снова машинально опустились вниз, а руки скрылись за столом. — Не надо, — отрицательно помахал головой Сканкевич, но краем глаза паренёк заметил, что к нему пододвигается тарелка с этим так и нетронутым десертом, который мужчина хотел съесть, скорее всего, сам, но любопытный пацан помешал ему это сделать. Из-за этого Вите снова как-то стало неловко. — Да не н… Спасибо, — мальчишка в первый раз улыбнулся за сегодняшний вечер. И хоть эта улыбка была необдуманно вызвана из-за этой неловкости, но благодаря ей мужчина перед ним смог увидеть паренька с другой стороны. На это Тобольцев тоже мягко улыбнулся, глядя на него.              Неловкое молчание одарило их стол. Но Геннадий был даже и не против этой компании. Быть может, в голове у него и было маленькое любопытство узнать об этом парнише побольше, но по его внешнему виду, застенчивости, по ручонкам с побитыми костяшками и белоснежной коже, мужчина прочитал его характер и стиль жизни сполна. А большего ему, наверное, знать и не надо.       Скрестив руки и оперевшись спиной об удобную и мягкую спинку стула, Тобольцев продолжал смотреть на парнишку, который поедал десерт и пил чай. Иногда мальчишка резко поднимал голову и оглядывался по сторонам, скорее всего, ощущая себя не в своей среде, а затем снова начинал пилить своим взглядом кружку. — Как тебя зовут? — спросил дабы перебить тишину и музыку на фоне мужчина. — Витя. Витя Сканкевич, — ответил через некоторое время обдумывания парень. — Скажите… Зачем вы это делаете?.. — Витя виновато и жалобно глянул на Тобольцева, и от этого ему стало как-то не по себе. — Что делаю? — Это, — ответил Сканкевич, смотря на чай и недоеденный торт. — Вы… Вы меня убьёте? — снова поднял свои глаза на Геннадия и закусил губу. — Боже. Парень, — мужчина начал тихо смеяться, — я просто хотел помочь тебе. Ты дрожал там от холода, и я боялся, что ещё секунда, и ты превратишься в сосульку, — брюнет достал пачку сигарет из кармана пальто и снова закурил. — А вы… бандит? — тихо спросил Сканкевич, немного приблизившись к столу, дабы этот вопрос мог услышать только мужчина. Похоже, совсем потерял свой страх после отрицательного ответа на вопрос о своей несчастной участи.       А тот же, снова кинув лёгкий и тихий смешок, глянул на парня, а затем опустил свой взгляд на пепельницу, о которую стряхнул пепел. Тем самым, проигнорировав этот глупый вопрос и продолжил курить. — Далеко до дома? Я тебя подвезу, — пронеслось через пару секунд из уст мужчины. — Нет. Не надо. Дойду, — робко ответил на это Витя, смотря уже на пустую кружку и опустив ложку на тарелку с недоеденным тортом. — Время позднее, — Тобольцев достал бумажник и кинул на стол купюры, тем самым расплачиваясь за еду. Затем встал, надевая пальто, которое было скинуто на соседний стул.       Он с лёгкостью мог отпустить этого мальчишку. Сказать: «Ну. Тогда пока» и остаться сидеть здесь, в тёплом, уютном здании. Не спеша возвращаться к себе в одинокую квартиру. Наслаждаться игрой на пианино на фоне, иногда смотреть на людей, которые входят в кафе и продолжать курить, иногда обдумывая и строя планы на следующий день. Но что-то он не мог просто так взять и отпустить этого пацана на четыре стороны. Будто боялся за него. Вид и так у этого Вити был несчастный и уставший. Наверняка он еще и врал по поводу того, что до дома он запросто дойдёт пешком. Да и Тобольцев сразу не подумал о том, что здесь район всяческих богачей, и родной дом у парня не мог находится здесь, за углом или через дорогу. — Да не надо… — парень тоже встал со стула, следом за мужчиной. Куртку он, невежливо, не снял перед входом сюда и поэтому уже планировал пути отхода. — Идём, — торопливо и резковато мужчина приобнял Сканкевича за плечи и повёл ко входу, к своей машине.       Выйдя из кафе, распахнув плотные двери здания, по спине парня пронёсся свирепый ветер, а мороз окутал белоснежные щёки, и они стали красноватые. Сканкевич от смены тёплой обстановки кафешки на холодные улицы пару раз стукнул зубами. Но стремительно пошёл дальше, навстречу морозу и снежинкам, которые так и продолжали медленно падать и попадать иногда на ресницы. Витя, пройдя ещё пару шагов, ощущая теплую руку мужчины на плечах, резко остановился. Мотнул плечами, чтобы крепкая ладонь брюнета перестала вести его к машине и засунул свои ручонки в карманы куртки. Глянув на мужчину своими голубыми и ещё невинными глазами, произнёс: — Я пешком лучше. Спасибо те… вам. За всё.       И, не получив ответа на это, парень побежал в глубокие, тёмные дворы, которые были через дорогу. Не оглядываясь назад, хоть и хотелось вновь взглянуть на этого красивого и такого же загадочного мужчину в тёмном костюме. Который, скорее всего, и правда был из тех парней, которые были бравыми, смелыми гангстерами в тех фильмах, которые Сканкевич смотрел вместе с Барбарисовым. Но мужчина только молча улыбался, услышав этот вопрос с пристрастием.       Пробежав немного дальше, обойдя пару домов, которые ни капли не отличались друг от друга, Витя остановился и даже на секунду почувствовал себя дураком. И почему он отказался от предложения его подвезти? Глупо было отказываться, но в тоже самое время он, сидя в этой Чёрной «Волге» наедине с этим незнакомцем, чувствовал бы и дальше себя неловко и большую часть времени молча пялился в окно. Но, зато, быть может, смог узнать бы об этом мужчине побольше.       Но теперь ничего не изменишь. Может даже и к лучшему. Сканкевич любил чувство независимости, ощущая себя сбежавшей собакой. Быть может где-то в сердце ему было обидно за свою жизнь, за то, что семья у него бедная и, к сожалению, не может позволить себе жить счастливо и ходить по тем же ресторанам и кафешкам. Но мальчишка как-то давно свыкся с этим, дав себе обещание, что, когда вырастет, сможет избавиться от этой бедности в своей жизни. Вычеркнув из своего словаря в голове слова «денег нет».       А сейчас, вдыхая запах одиночества и свободы, парень идёт дальше. На остановку, куда подъезжает нужный троллейбус.       Всё-таки, решив проехать «зайцем», Витя присаживается у запотевшего окна и пытается разглядеть сквозь оттёртое рукой окно тёмные улицы. В голове ненароком вспоминается голос и внешность мужчины, которого ему, всё-таки, посчастливилось сегодня увидеть. Парень наверняка знал, что, даже если он специально будет гулять именно на той улице и проходить возле этой кафешки, намеренно заглядывая во внутрь, то всё равно никогда больше не встретит этого загадочного бандита.       Хотя, наверное, где-то в глубине души, ему этого очень бы хотелось.