Девочка плачет: шарик улетел,
Её утешают, а шарик летит.
Девушка плачет: жениха все нет,
Её утешают, а шарик летит.
Женщина плачет: муж ушел к другой.
Её утешают, а шарик летит.
Старушка всё плачет: жизнь так коротка.
А шарик вернулся, а он голубой.
Первое, что почувствовала - нестерпимый свет, бьющий в глаза. Попыталась увернуться - не получилось. Близко, откуда-то сверху, послышался женский голос, немного усталый, добрый, привыкший утешать: - Ну–ну–ну, не надо шевелиться. - Ей свет мешает. – подсказал другой голос, тоже женский, только дальше и сбоку. - Я пыталась жалюзи закрыть, но они сломались. Ты ей салфетку на глаза положи, она и успокоится. Свет резко уменьшился, стал приятным. Раздражение ушло. Теперь просто слушала звуки, знакомясь с ними, не пытаясь понять к чему какой относится… …легко вынырнула из темноты. Кто-то грубо коснулся руки – стало больно. Где-то далеко что-то скрипнуло, тонко скользнуло сквозняком. Послышались шаги - одни тяжелые, уверенные, от них надежда, что пришла помощь. Другие легкие, мелкие, нервные. - Она все еще в коме? – спросила обладательница легких шагов. Склонилась так, что запах духов, до сих пор не уловимый, стал ощутимее. - Вы не поверите, но она спит. - Как спит? – голос взметнулся испуганно и зло. - Это похоже на летаргический сон. Все приборы на это указывают. Обычно такой сон наблюдается после сильного стресса или усталости. - Но после усталости не будешь спать неделю. - возразила слабо. – Доктор, а этот сон, он может быть спровоцирован падением? - Может. Организм, благодаря сну отдыхает, набирая сил для самоизлечения. - И как долго это будет продолжаться? - Как только организм решит, что достаточно отдохнул. После непродолжительного молчания, женщина вкрадчиво спросила: - Доктор, а нельзя ли этот сон продлить? - Я вас не совсем понял, вы мне что предлагаете? - в голосе усмешка, словно просьба позабавила. - Поточнее пожалуйста, без намеков. - Если бы она, - женщина боролась сказать что хотела и боялась быть осужденной, - ну, если бы она не проснулась… - и после многозначительного молчания: - Я отблагодарю, на любых ваших условиях. "Интересно, это кто? - первая четкая мысль за все время. Почему-то стало обидно за себя. - Главное, за что?" …услышала ровный гул, что-то монотонно пищало. Решила посмотреть что именно. Открыла глаза – темно. Черный потолок, черные стены, предметы. И только аппаратура светилась красными и зелеными огоньками. В темноте не узнавались предметы, не могла вспомнить их названия. Испытывала какой-то дискомфорт. Сильно чесалась левая рука, почему-то была тяжелой. Грудь сдавливало, вздох доставлял боль. Все тело ныло, словно его прогнали через асфальтоукладочный каток… - Доктор, кажется, она просыпается. - сказал женский голос в стороне. Сквозь ресницы попыталась сфокусировать взгляд на двух расплывающихся пятнах над собой. - А что у нас с глазками? - спросило одно из пятен. - Почему у нас глазки бегают? - пятно удалилось. - Запиши ее к окулисту, пусть посмотрят. Не хватало, чтобы она еще и ослепла. - Как вообще жива осталась… Лететь с такой высоты и отделаться только переломами. Видно, сильного ангела хранителя имеет, уберег от смерти. Веко насильно открыли. В глаз ударил острый луч крошечного фонарика. Возмущенно замычала, старательно уворачиваясь. - Все–все, больше не мучаю… Это она со скалы упала? - спросил мучитель. - Она. – ответил женский голос, уже узнаваемый. - Хорошо еще, что в воду, а не на камни. Можно сказать, в рубашке родилась. - Да, повезло бабе. – согласился мучитель с завистью. «Бабе!...» - обиделась на него. …вначале различила звуки музыки: где–то далеко играли скрипки. Открыла глаза – над ней голубой потолок. Не поворачивая головы скосила взгляд – рядом стояла медсестра, вводила в капельницу лекарство из шприца. Скрипки умолкли. - Пить. - попросила жалобно, но голос подвел, получился писк–шепот. Медсестра вгляделась в нее, радостно засуетилась: - Что? Пить? Сейчас, сейчас. - приложила к ее губам марлицу, она буквально впилась в нее зубами. Медсестра добродушно засмеялась: – Не жадничай. - Отошла вглубь комнаты, кому-то крикнула: – Великанова позови, Спящая Красавица проснулась. После утоления жажды вздохнула сыто, удовлетворенно. Казалось, что проснулась только для того, чтобы напиться. Прикрыла глаза, слушала далекие невнятные голоса. Послышались шаги. Она их узнала – те самые, что приходили с женщиной, которой не хотелось, чтобы она просыпалась. Осторожно повернула голову – движение вызвало во всем теле боль такую, что в глазах потемнело на мгновение. Рядом с ней остановился мужчина лет пятидесяти, рост громадный, плечи широченные – одним словом, Настоящий Хирург. Она так и стала называть его про себя. - Добрый день! - улыбнулся широко. Агрессии с его стороны не чувствовала. «Наверное, не договорился с той женщиной». - подумала мимоходом, без обиды. - Знаете сколько вы спите? Две недели. Помните, что с вами произошло? - подождал ответа, всматриваясь внимательно в лицо. - Если трудно говорить, закрывайте глаза в знак согласия. Итак, вы помните, что с вами произошло?- она смотрела на Хирурга, боясь моргнуть, чтобы он не обманулся в своих ожиданиях. Хирург озабоченно крякнул. - Вы упали со скалы, - подсказал осторожно, словно на что-то намекая. - Не помните? - он в ней явно разочаровался. - А что помните? Она озабоченно нахмурилась: перед глазами встала серая волна и больше ничего. Тут же начала болеть голова. И чем усердней думала, тем сильнее становилась боль. Хирург, не дождавшись ответа, продолжил: - А как вас зовут, мадам? Анна, Мария, Екатерина? - а затем вкрадчиво, всматриваясь. –Может быть, Елизавета? Все имена были чужими, ничего не говорили. И только имя Елизавета сладко отозвалось в сердце. Но с уверенностью сказать, что ее так зовут - не могла. От напряжения выступила испарина, голову сдавило тисками. Застонала умоляюще, крепко зажмурившись. Из уголков глаз выкатились слезы. - Все, на сегодня хватит, больше не мучаю. - смилостивился над ней. Она облегченно закрыла глаза. …днем к ней приходили врачи, по одному и парами. Осматривали, разглядывали, задавали вопросы, шепотом совещались между собой, бросая в ее сторону загадочные взгляды, обещая, что «все будет хорошо». На третий день бодрствования ей захотелось есть. Но после несколько ложек бульона, почувствовала полное насыщение и обессиленно опустилась на подушку. Рядом с ней все время находилась сиделка – водичку подаст, одеяльце под бочок подпихнет, чтобы сквознячком не протянуло, супчиком накормит и укольчик вовремя сделает... Всегда с ласковой улыбкой разговаривает, с охотой на все вопросы ответит. Только по имени не называет, говорит, что есть указание врача – «больная должна сама вспомнить». - Ко мне кто-нибудь приходил, пока я спала? - Конечно! Муж приходил. У него как свободная минута выпадает, так он придет сюда, сядет рядом и все смотрит, смотрит на вас. Молчит и вздыхает. А сейчас уехал на несколько дней по работе. Меня предупредил, чтобы я ему сообщила, если какие изменения с вами произойдут. Я Борису Петровичу позвонила и сказала, что вы проснулись. Он обещал завтра приехать. Так что после обеда ждите. Он обычно после обеда приходит. - Кто еще приходил? - Дочка ваша… - Дочь? - прислушалась к себе, с удивлением отмечая, что кроме любопытства никаких чувств не испытывает. - Какая она? - Красивая девочка. Рисует хорошо. Вы спали, а она сидит, вас рисует. То с одного бока зайдет, то с другого. Еще родственник ваш приходил, все переживал, что ему уезжать надо, а вы никак в себя не придете. Свекровь приходила… Да много кто приходил. Подружки ваши заглядывали – то одна, то другая… Вы совсем ничего не помните? - смотрела с жалостью. - Ничего. - словно оправдываясь, пояснила, - Я если вспоминать начинаю, у меня тут же голова болит от напряжения. - Это все оттого, что головой сильно о воду ударились, - пояснила та деловито, - но это лучше, чем о камни. А рука и ребра заживут. Не давал покоя услышанный разговор между Хирургом и той женщиной. Отдыхая, все время думала: Кто она? Почему не хотела, чтобы я просыпалась? Чем я ей помешала? Спросить у доктора? Но скажет ли тот правду, если состоял в заговоре? И был ли заговор? А вдруг я все нафантазировала? Хирург - сама любезность, внимательный к каждому ее «оху», моментально замкнулся, едва она заикнулась о том, что волновало. Выслушал ее с ухмылочкой, сквозь зубы ответил: - Вам, должно быть, это приснилось. - Нет, я четко помню ваши шаги… - Вы бы лучше свое имя вспомнили, госпожа Асташова! - оборвал резко. На другой день, сразу после завтрака, к ней пришел психиатр. Провел обычный осмотр, спросил, что новенького вспомнила за последние дни. Ей даже неловко стало его разочаровывать, но не придумывать же небылицы. Психиатр насупился, словно его обманули - наобещали и не выполнили. Дал несколько указаний и советов, напоследок добавив: - Все время пытайтесь что-нибудь вспомнить. Прилагайте усилия. Любой пустяк из прошлой жизни сейчас может оказаться ключиком от комнаты с воспоминаниями. После его ухода попыталась расслабиться: закрыла глаза, не шевелилась, прислушиваясь к себе… И вдруг увидела: крона дерева, листва крупная, от ветра трепыхается, в просветах запуталось солнце. Чей-то голос говорит: «Посмотри, какие яркие солнечные зайчики, какие они кружева плетут». Блики от солнца делают листву белой, в ореоле огненных лучей. Где-то далеко–далеко играют скрипки. Музыка спокойная и немного грустная. И на душе так же - покой, умиротворение. Она знает, что счастлива!... Все, больше, как ни старалась, ничего вспомнить не удалось. Сосредоточиться мешала мысль о встрече с мужем: какой он? Любила ли она его, а он ее? Как жили, чему радовались и что печалило? «Дочь-красавица», - вспомнились слова сиделки. Какая она, доченька? Пыталась представить внешность - молчит душа, не отзывается память, словно о чужом ребенке думает, никакого материнского инстинкта. Прежняя жизнь казалась чужой, словно книгу читаешь с вырванными страницами и теперь приходится догадываться что было написано ранее. А если прежние чувства, вкусы не совпадут с теперешними? Оглядела палату, отмечая то, о чем раньше не задумывалась: видимо, муж достаточно обеспечен, если в состоянии оплатить отдельную палату и круглосуточное внимание сиделки. Дверь палаты открылась, вошел мужчина. У нее сердце от волнения остановилось: кто это, очередной врач или тот, кого ждала со вчерашнего вечера? Рассматривала посетителя с любопытством: рост выше среднего, крепкого телосложения, со спортом не дружит, но не толстый, хотя животик намечается. Волосы коротко стрижены и уже имеются залысины. Лицо серьезное, привлекательное, чувствовался интеллект. Общий образ ей понравился. Мужчина тоже рассматривал ее с любопытством, словно видел когда–то давно, а теперь сравнивал - изменилась ли она и как сильно? Держался уверенно, спокойно. - Здравствуй, Лиза. - сказал просто, не выказывая особой радости от встречи. Подойдя, наклонился, поцеловал в щеку. Недоверчиво заглянул в ее глаза, спросил, – Ты что же, не узнаешь меня? - по лицу пробежала тень разочарования. – Врач предупредил меня, что ты потеряла память, но я не думал, что настолько. Я – Борис, твой муж. - смотрел выжидающе, словно ожидал с ее стороны бурной реакции. Лиза нервно сглотнула. В ней словно что–то щелкнуло и перед глазами встала картина: два ангелочка держат в ручках циферблат часов в золотой оправе. Покачивающийся маятник ловит отблески солнца. И вновь играют скрипки мелодию её счастья. - Мы с тобой женаты восемнадцать лет. - продолжил Борис. - У нас дочь Арина, ей шестнадцать лет. Лиза слушала настороженно, словно ждала в его словах подтекст. Казалось, что Бориса это позабавило, он усмехнулся, взглянул по-другому, ласковей что ли. Сел на приставленный к кровати стул, положил ногу на ногу, выжидающе молчал, давая ей возможность осмыслить услышанное. - Как мы жили? - Мы хорошо жили, - ответил уверенно, - У тебя было все, что хотела. Мне нравилось, что ты моя жена. Лиза взглянула на него осторожно: - Я любила тебя? - Думаю, что да. - он задумчиво смотрел перед собой. - Мы никогда не говорили об этом. Нам не было нужды затрагивать эту тему. - он медленно перевел взгляд на неё, спросил вкрадчиво, словно хотел подловить на обмане, - Ты правда ничего не помнишь? Не помнишь наш дом, который любила, которым гордилась? Не помнишь бабушку Софью Николаевну? И Кира? Ты же ему матерью была, ты его любила, как родного сына. Лиза покачала головой – нет, не помню. На глаза навернулись слезы отчаянья. Борис поспешно, предостерегая, схватил за руку, крепко сжал: - Лиз, только без слез! Твое недомогание временно. Нужно только время. Я разговаривал с врачом, он сказал, что, как только мы вернемся домой, то родная обстановка, близкие люди – все это поможет тебе вспомнить прошлое. Память вернется. Завтра я принесу альбом с фотографиями, познакомишься со всеми, кто тебя окружал в последнее время. - Расскажи мне про Арину, - попросила доверчиво, - почему она ко мне не приходит? - Арина уехала с друзьями в Питер. У нее давно был куплен билет на какого-то модного певца. Он должен приехать с гастролями в Россию на несколько дней. Лиза изумленно уставилась на мужа, не веря услышанному: - Арина уехала на гастроли певца, зная, что мать находится без сознания в больнице?! - откинулась на подушку, рассматривала мужа с любопытством, - Боря, а мы точно хорошо жили? У меня с дочерью какие отношения? - Как в любой семье, у тебя были с дочерью трения, но обычно все заканчивалось миром. Впрочем, ты оберегала мой покой, никогда не жаловалась на дочь, и все проблемы с ней решала без моего вмешательства. - Ты не участвовал в воспитании дочери и считаешь это нормой? - Нервотрепок и разборок мне хватало на работе! – ответил, раздражаясь. - Между мной и тобой был заключен негласный договор: я зарабатываю деньги, а ты занимаешься домом. Каждый из нас со своими обязанностями справлялся успешно. Во всяком случае, все наши друзья завидовали тому, как мы живем. И брали с нас пример. - Как много можно узнать, потеряв память. - заметила с сарказмом. Она с интересом рассматривала Бориса, - Мне придется во многом разобраться. – фраза прозвучала как угроза. Борис усмехнулся: - Разберись. - поднялся, – Извини, мне пора. Я с вокзала и сразу к тебе. Завтра снова приду. Что принести, что ты хочешь? - То, что я люблю. Борис задумался, неопределенно покривил губы, кивнул, соглашаясь. В какой–то момент неуверенно потоптался на месте, а потом поцеловал в щеку. Когда был уже в дверях, Лиза окликнула его: - Боря, а кем ты работаешь? Он хитро взглянул на нее исподлобья, ответил загадочно: - Я часовых дел мастер… Часы старинные чиню. - А я кто? - Ты? Хранительница нашего домашнего очага. Лиза была так вымотана этим посещением, что, едва за мужем закрылась дверь, сразу же легла обессилено, а когда пришла сиделка, притворилась спящей. Ей сейчас ни с кем не хотелось разговаривать и тем более обсуждать свое состояние. Да и что она может сказать: что голова болит от той информации, которую узнала? Что находится в растрепанных чувствах и не знает, как себя вести? Вновь и вновь прокручивала в голове разговор с мужем, невольно обращая внимание на то, как он реагировал на ее вопросы об их отношениях. Вспоминала его мимику, жесты. Такое чувство, словно он сам не раз думал над этим. И скорее всего, ответы были в ее пользу. Муж ее уважает, называет «хранительница домашнего очага». Заботился о ней: «У тебя все было». Тогда почему отводит глаза и мрачнеет, настораживается: «Ты действительно ничего не помнишь?». Он боится или наоборот хочет, чтобы она что-то вспомнила? «Интересно, а я до падения всё знала, что у меня творится дома?» Вспоминала его голос, интонацию, опять приходя к мысли, что муж явно привык отдавать приказы, а не подчиняться. Но в доме первенство уступил. Значит, ее заслуга перед ним велика, и он ее считает равной себе. Утром пришел психиатр, долго расспрашивал о самочувствии. Внимательно выслушал ее мини-отчет о часах с ангелочками, о преследуемой музыке. - Возможно, вы вспомните все сегодня, возможно - завтра, а может быть через месяц. Что-то так и останется вне памяти. Мозг вспоминает то, что хочет вспомнить: важное и значимое… Приедете домой - встречайтесь с подругами, гуляйте по тем улицам, по которым ходили раньше. Делайте то, что придет в голову, действуйте интуитивно. –задумчиво разглядывал ее, словно решал: сказать ей что-то важное или нет? - Елизавета Витальевна, можно я дам вам один совет: когда вы узнаете что-то новое про свою прежнюю жизнь, не делайте поспешных выводов, выслушайте противоположное мнение. Люди коварны, они могут воспользоваться ситуацией и использовать ее в своих интересах во вред вам. Не выказывайте своих чувств, присмотритесь к окружающим… Я назначу сеанс гипноза, посмотрим, что он даст… После обеда пришел Борис. Выставил на тумбочку фрукты и два пакета с соком. Хитро улыбнулся, сказал: - Один из этих соков твой любимый. Какой? - Морковный, - ответила, осмотрев коробки. - Правильно, - вроде бы как удивился, - Угадала, или вспомнила? - Логику применила. Персиковый любят многие, а морковный единицы. Ты принес именно его, значит он мой любимый. - А если я его люблю? - возразил разочарованно, что так легко угадала. - Но ты нес сок для меня. - улыбнулась снисходительно. Он засмеялся – ему это показалось забавным. Достал из пакета несколько разных пачек мороженого, молча выложил перед ней. Лиза не задумываясь взяла одно, вопросительно посмотрела на мужа, тот кинул: правильно, угадала. Придвинул стул к кровати, сел так, чтобы жене было удобно. Достал из пакета толстый фотоальбом в замшевой бордовой обложке и открыл первую страницу. - Знакомься, это наша семья. - большой снимок, на всю страницу. Борис и Лиза в центре, оба счастливые, смеются. Они только что расписались. Она держит его под руку так,чтобы было видно новенькое обручальное колечко. Вокруг них стоят такие же счастливые родственники, - Это родня с моей стороны. Мой отец, Петр Петрович. Его уже нет, он умер несколько лет назад. У него был рак. Никто не знал об этом, и он тоже. А когда узнали, было уже поздно. Моя мама - Зои. Не Зоя, а Зои, на иностранный манер. - засмеялся тихо, что-то вспомнив, – Предупреждаю сразу, моя мама - женщина своеобразная. Наша любимая Буся. Мама моего отца. Ее тоже уже нет. Вы с ней обожали друг друга. Она тебя многому научила. Мой брат Глеб. - посмотрел на нее искоса, как-то особо значимо, но Лиза на это внимания не обратила, - Теперь родственники с твоей стороны: бабушка Софья Николаевна. Очень сильная женщина. Много сделала для нашей семьи. Твой дед, Андрей Викторович. Обоих нет… - А мои родители? - удивленно подняла на него взгляд, – Почему их не было на нашей свадьбе? Борис перелистнул страницу. На новой фотографии мужчина - худощавый, в очках, взгляд печальный. Рядом с ним женщина: лицо строгое, выражение высокомерное, губы брезгливо поджаты. И между ними девочка лет пяти. Не зная, сразу скажешь, что это дочь с матерью, так они похожи. - Это твои родители и сестра. Они погибли в горах, когда тебе было десять лет. Ты не любила об этом говорить, поэтому я мало что знаю. У Лизы слезы навернулись на глазах, но жаль было себя,а не родителей: «Ах, я бедная, сиротиночка!». Оправдывала свое равнодушие: «Не чувствую к ним ничего, потому что наверное времени много прошло, и я их забыла». - Разве у меня мама еврейка? - Да. Я тоже всегда задавался вопросом: как у мамы еврейки могла родиться дочь блондинка, с голубыми глазами и курносым носом? - У меня нос не курносый! - возразила с жаром. Борис рассмеялся, обнял жену, чмокнул ее в щеку: -Лиза, ты всегда со мной спорила из-за своего носа! Может быть, ты и потеряла память, но привычки остались прежними. - перелистал еще. - Это Кир, сын Глеба. Кир приедет в ноябре... Лиза впилась взглядом в трехлетнего ребенка: ангел во плоти! Большие, широко раскрытые глаза, курчавый волос спадает до изогнутых бровей. Как он похож на своего отца! И почему сердце так сжимается непонятной тоской? - Где сейчас Кир? - Он сейчас работает в Париже. Кир фотограф, и даже известен в своих кругах… А это Арина, наша дочь. Когда была маленькая, называла себя Риша, от Ариши. Дома мы ее так и называем, ей нравится. На Лизу смотрела настоящая красавица! Веселые глаза, распахнутые, открытые и доверчивые, счастливая улыбка. Эта девочка не может предать, обмануть, солгать. Она пришла в мир, чтобы дарить людям нежность, любовь и тепло. Лиза осторожно погладила снимок, чувствуя, что сердце сжимается от умиления и сладости: «Доченька моя!». - Кто еще есть из моих близких? - У тебя только мы. Всматривалась в снимки, в лица на них. Особенно внимательно рассматривала себя и мужа - везде вместе, всегда рядом. Оба счастливые, и,несмотря на прожитые годы, чувств друг к другу не утратили. Лиза посмотрела на мужа с благодарностью, нежась, потерлась щекой о его плечо. Он понимающе приобнял. Почему-то особое отношение чувствовала к Глебу. Глядя на его снимок, испытывала смущение и тревогу. - Какие у меня с ним отношения? - Нормальные. Родственные. Режете всю правду-матку друг–другу и при этом остаетесь лучшими друзьями. Продолжили листать альбом, и порой Лизе казалось, что она кого–то узнает, но спросит муж: «Как зовут?», и она не может вспомнить. Он ей объясняет: «Это мой друг. Твоя подруга. Наши знакомые». Лица накладывались одно на другое. Она устала, ей хотелось отдохнуть. Сильно болела голова, и боль все нарастала. Когда муж сказал, что ему пора уходить, Лиза восприняла эту новость с такой радостью, что не смогла это скрыть, чем, кажется, обидела Бориса. Но ее это уже не волновало. Не успел он дойти до двери, как она уже крепко спала. К вечеру, отдохнувшая, вновь принялась листать альбом. Нашла страничку с снимком родителей и сестры, внимательно рассматривала их лица. Отец «весь в себе». Обычно такие люди выбирают «дело всей жизни» и добиваются в этой области больших успехов. Родные и близкие всегда на втором плане. У женщины такой вид, что сразу понятно: она вполне довольна, что муж обеспечивает ее и дочь, и не важно какими трудами это достигается. Глядя на снимок, Лиза не испытала боли или трепета, сожаления от их ранней гибели. А вид сестры, так вообще вызвал скрытую агрессию. Похоже, любви у нее с сестрой не наблюдалось, соперничество чувствовалось до сих пор. Открыла последнюю страницу, на ней те, кто жив сейчас: Борис, Зои с Глебом и Киром, Ариша и она сама, между братьями, словно охраняемая ими. «Прошлая жизнь, как дневник с белыми листами, которые мне придется заполнить воспоминаниями, чтобы понять, кто меня окружал, и кто я сама такая». Усмехнулась, сказала вслух: - Ну что, родственнички, будем знакомы? Готовьтесь к встрече, я иду к вам.