Исполнение желаний

Вновь вечерами играла на рояле, оглядываясь по сторонам, отмечая, что шторы на окнах без всякого сквозняка шелохнулись, что скрипнула половица в коридоре. Внезапность звуков не пугала. Вновь включала телевизор, для звукового фона, занимаясь своими делами - неожиданно для себя начала рисовать. Раскладывала краски, доставала карандаши, пыталась на лист перенести то, что видела во сне. Получалось намного легче, чем думала – краски ложились ровно, именно такие и там, где задумала. Как-то раз подумала: «Так это же мне Риша помогает. Моей рукой водит». И теперь каждый раз, садясь за мольберт, говорила: «Ну что, доченька, порисуем?». Приезжала Светлана, с интересом рассматривала наброски, делала вывод: - От скуки с ума сходишь. Ты хоть бы кошку себе завела, все веселее будет. Надоест рисовать, что делать станешь? А кошка живая, за ней уход нужен, забота. С ней разговаривать можно. Днем ты ее будешь тискать, а ночью она не будет давать тебе спать своими воплями, прося кота. - Что ж ты себе не заведешь? – хмыкала недоверчиво. - У меня Алекс астматик, он даже от рыбок краснеет и чешется. Ты хочешь, чтобы он совсем перестал ко мне ходить? - Светлана грустно вздыхала - она грустила из-за того, что Маша, поступив учиться, уже уехала в Питер, а поругавшись когда-то с избранницей сына, не знала, как наладить с ней отношения, и потому не могла прийти к сыну в гости просто так, когда захочется. А сын приходил редко, раз в месяц, ссылаясь на то, что много работает. - Его мадам еще не беременна? - как бы между прочим спрашивала, преследуя свои цели. Лиза теперь на всех беременных смотрела с какой-то непонятной для других жадностью, подсчитывая, кто когда должен родить. - Ей это не нужно, у нее уже есть от первого брака, а мой дурачок довольствуется работой. Его фирма – вот его любимый и желанный ребенок. Алина «жадность» подруги приняла по-своему. Сказала с сочувствием: - Лиза, тебе надо занять душевную пустоту. Найди себе работу. Чем больше у тебя будет работы, тем меньше глупостей будет в голове. Они сидели на балконе, пили чай и рассматривали соседей, проходивших через двор. На столе у них был нарезанный торт. Но, если раньше подобное пиршество женщины могли позволить себе по большим торжествам и в ограниченном количестве, то в последнее время торт появлялся все чаще и чаще. Лиза заметила, что уже с трудом влезает в свои прежние платья, но отказаться от лишнего лакомого кусочка не могла. Она получала наслаждение, которого раньше была лишена из-за страха лишних килограммов и того, что могла разонравиться мужу. Светлана, от природы обладая прекрасной фигурой, никогда не заморачивалась подобными пустяками, а Алина лишние калории сгоняла в спортзале, увеличивая нагрузку. - Причем здесь работа, - отвергла предложение Светланы, - Ни одна работа не спасла от одиночества. Надо найти хорошего мужика, который бы и в театр вовремя вывел, и полочку прибил, и в постели не опозорился. - И где ты такого видела? Может, познакомишь? - полюбопытствовала Алина. - А то мне только дефективные попадаются. Мой ничего из того, что ты перечислила, не умеет. Двадцать лет с ним вместе прожили, двоих детей нажили, спроси: когда у жены день рождения? Не ответит. Нет, я не спорю, есть хорошие мужики, но это такая редкость. На десять дефективных - один нормальный. Я семнадцать лет судьей работаю, такого насмотрелась - на пятитомник хватит. И каждый второй козел. А насчет работы ты не права. - Я работаю в офисе, - напомнила Лиза. - Два раза в неделю? - усмехнулась Алина, - Это не работа. У тебя слишком много свободного времени. Я думаю, тебе надо завести ребенка. - Светлана и Лиза дружно уставились на подругу, а та развивала свою мысль, - Родится у тебя малыш, сразу всю дурь из головы выкинешь. Смысл жизни появится. Умрешь - кому это все достанется? – она указала в сторону открытой балконной двери. - Мне сорок два года, - напомнила Лиза, - Во мне детородные функции угасают… - Бабы в шестьдесят рожают, если целью задались, - не согласилась Алина, – Почитай газеты. Ты легко еще успеешь родить и воспитать. Лиза задумалась - эта мысль ей и раньше приходила в голову, она отмахивалась от нее, как от бреда. Слова подруги заронили в сердце крошечку надежды. Она была не против рождения ребенка, но было одно «но». - От кого мне рожать, самой от себя? - А что, кроме Бори других мужиков нет? - полюбопытствовала Алина. Наивность подруги забавляла. - Я?! От другого мужчины?! - Лиза округлила возмущенно глаза. Задумалась, принялась фантазировать, - Познакомилась я с мужчиной, прихожу с ним домой… Начинаем с ним целоваться… - Светлана с жадностью впилась взглядом в подругу, Алина мечтательно закусила ложечку, – Начинаем раздеваться, - мечтала дальше Лиза, - а он в семейных трусах в розочку, желтой майке и черных носках. Фу-у-у! Какая гадость! - даже плечами передернула от отвращения. - Можно подумать, у твоего Бори не было семейных трусов! - Расхохоталась Светлана. - Подумаешь, в розочку. У моего Перцева трусы были - зайчик с морковкой, - Отхохотавшись, сказала, - Не хочешь от чужого мужика, рожай от Бори. Объясни ему свое бедственное положение, думаю, он тебе не откажет помочь. - Ты что, издеваешься? - обиделась Лиза. Подруга лучше всех знает, какую боль ей принес бывший муж, и предлагать такое - значит, просто надсмехается над ней. - Я его к себе близко не подпущу, даже если он единственным мужчиной окажется на всей земле. Давай договоримся: никогда не предлагай мне его, если не хочешь со мной поругаться. - Извини, я не хотела тебя обидеть, - смутилась Светлана, мысленно обругав себя. - Хорошо, - миролюбиво встряла Алина, желая разрядить обстановку, - Чужого мужика не хочешь, со своим не можешь, тогда роди от искусственного оплодотворения. Называется ЭКО. Слышала о таком? - Слышала. И даже передачу по телевизору смотрела. Там все подробно показывали, как соединяют семя с яйцеклеткой. Меня другое смущает, как я буду соединяться с чужим семенем, если я не знаю, от какого оно мужчины? Алина оживилась - она считала себя знатоком в подобных вопросах, как-никак, дочка работала врачом именно в этом направлении. Она решила просветить подруг: - У них есть база данных. Ты приходишь, выбираешь мужчину по фотографии, и твою яйцеклетку соединяют с его семенем. Он даже не будет знать, кому оно досталось, какой женщине. Можно даже пол ребенка заказать - хочешь мальчика, хочешь девочку. Внимательно наблюдала за реакцией подруги - та оживилась, задумчиво дернула губами, словно хотела улыбнуться, но тут же озабоченно нахмурилась. - Да? Я закажу голубоглазую белокурую девочку, а родится черноволосый мальчик с выпученными еврейскими глазками и носом грузинского мачо. А переделывать поздно, уже родила. - Но это будет твой ребенок! - с жаром заверила Светлана, она уже мечтала, как будет помогать нянчить маленького. – Твоя кроха. Меня в крестные возьмешь. Лиза вспомнила сон, печально сказала, как бы сама себе: - Нет, не будет у меня больше детей. Я последняя в своем роду. Рожать надо от любимого мужчины, а не от шприца с неизвестно каким сперматозоидом. Женщины приуныли. Но тут Алина вспомнила еще один способ приобретения ребенка, оживилась: - Хорошо, давай возьмем из дома малютки. Там очереди на три года вперед, но мы попросим посодействовать Настусю, она устроит нам без очереди. Выберем самого красивого, здоровенького, и даже, если так хочешь, девочку. - А потом окажется, что эту девочку родила наркоманка от пьяного соития. - Заупрямилась Лиза. Она хотела ребенка, но не знала, какого именно. - У девочки, возможно, не будет способностей к музыке, она не будет рисовать, а я хочу, чтобы в ней хоть что-то было от Ариши. Я хочу ее двойника, ее повторение… - Но это невозможно! - Возразила Светлана. - У меня двое детей от одного отца, и что? Машка и Алекс настолько не похожи друг на друга, что у меня порой возникает мысль, что их подменили в роддоме. Такая, как Арина - одна. Роди ты от Бориса, твой второй ребенок не будет похожа на старшую сестру. - Не говори мне о нем! - приказала Лиза, раздражаясь, - Я его имя не могу слышать без содрогания. - Ну знаешь ли, мать, тебе не угодишь! - усмехнулась Светлана, - Это ты не можешь, это не хочешь, так тебе претит. Ты сначала определись, а потом и себя, и других мучай запросами. Подруги уехали, а Лиза вновь осталась одна. Слонялась по квартире, выходила на балкон, наблюдала за детьми, что игрались в песочнице. Представляла и вспоминала, как в ней игралась маленькая Ариша, когда приходила в гости к дедам… Как же, оказывается, она была счастлива тогда. Если бы знала, что очень скоро все это закончится, дорожила бы каждым мгновением. На минуту от себя дочь не отпустила бы. Сейчас не помнила обиды на нее, не помнила, сколько горечи перенесла через дочь. Сейчас Ариша казалась кроткой, послушной, нежной. Самой лучшей… Вспоминала сон, слова дочери: «Мама, прости меня. Я тебя всегда любила». На собрании было решено к Новому Году устроить благотворительный концерт под названием «Здравствуй, Зимушка-зима», а для этого нужны деньги. Смешно - надо найти деньги, чтобы заработать другие деньги и раздать нуждающимся. Местные олигархи с удовольствием сплавили бы брак своего производства, но с деньгами расставались с неохотой. Один богач жертвовал четыре ящика масленой краски, уверяя, что продал бы запросто в половину цены в местном магазине, без всякого налога, но «для детей ничего не жалко». Спрашивается, что дети будут делать с масляной краской? - Я знаю, куда девать краску, - сказала Лиза, после недолгих подсчетов. - Мы отвезем ее в приемник-распределитель. Завтра нам привезут альбомы, акварельные краски и карандаши, их отдадим малоимущим. И тогда у нас освобождается место для госпиталя. - Я ездила в Епархию, договорилась, что они соберут средства для госпиталя. Во вторник обещали доложить, как прошел сбор. Думаю, недельку подождать, за неделю нужную сумму соберут. Я уже договорилась с фармацевтической базой насчет бинтов и ваты. С одноразовыми шприцами сложнее. Посмотрели друг на друга с обожанием, одновременно воскликнули: - Какие мы с тобой молодцы! - Светлана рассмеялась, - Нет, правда, мне так моя работа нравится, всегда чувствуешь себя чуть ли ни святой. На тебя смотрят все с обожанием, а ты идешь и этак небрежно раздаешь с барского плеча - этому краску, этому замазку. - Светлана в экстазе закатила глаза, размахивая руками. Неожиданно стала серьезной. - Я в одиннадцать договорилась встретиться с Викой Терешовой, не подбросишь? Она обещала познакомить меня со своим шефом, может, возьмет в отдел младшим бухгалтером. - Усмехнулась невесело, последнее время у нее с финансами совсем тяжело стало. Сыну про свое бедственное положение не рассказывала, понимая, что тому самому тяжело - его бизнес только-только стал раскручиваться. - От Терешовой заедем в соцзащиту, возьмем новые списки малоимущих. - Так ты у Терешовой долго, наверное, будешь. Может, я тебя у нее оставлю, а сама съезжу в соцзащиту? На обратном пути тебя захвачу. - На этом и порешили. Лиза отвезла Светлану в офис, где работала Терешова, а сама поехала в соцзащиту. Хорошо, ей не сидеть в очереди с бабками, а то бы так быстро не разделалась. По пути заглянула в кафе, купила несколько чебуреков - надо же Свету подкормить. Она уже от безысходности стала распродавать свое золото. Маша, словно не понимая, что у матери трудные времена, чуть ли не каждый день звонит, просит денег. Перцев резко уменьшил обещанную выплату дочери, мотивируя это тем, что сам оказался на мели. В своих бедах обвиняя Лизу - это она натравила на их фирму проверку. С Борисом отношения напряженные, он подал на друга в суд за растрату, не сумев договориться полюбовно. Местные журналисты радовались - сколько сразу новостей и тем для статей нашлось! Подъехала к офису, позвонила Светлане, та трубку долго не брала, а, когда взяла, бросила: - Сейчас выйду, жди, не уезжай. - В голосе тревога. Лиза даже заволновалась - что случилось? Увидела, как к ней бежит Светлана - на лице испуг, глаза расширенные, рот приоткрыла, словно кричать собралась. Запрыгнула на сидение, впилась взглядом в подругу, старалась отдышаться, простонала: - Лиза, беда-то какая! Вика Терешова сгорела. Лежит в ожоговом центре. Поехали туда! - Что?! - вскрикнула невольно, - Что случилось, нормально сказать можешь?! - Как же я не люблю високосный год! - Светлана не слушала ее, причитывала, - Он одни неприятности несет, беда за бедой! А смертей сколько, травм! Оййй, бедная Вика! – Перевела дыхание, - Прихожу к Вике, мы с ней договорились встретиться на проходной. Стою, жду, ее нет. Я звоню ей на сотовый - трубку не берет. Звоню ей в отдел, женщина какая-то говорит: сейчас к вам спущусь. Я еще удивилась: почему она спустится, а не Вика? Ну спускается, начала расспрашивать: вы кто, а вы что. Я ей: а вы-то кто? Почему такой тотальный допрос? Она и говорит: позавчера Вика не вышла на работу. Они ей целый день звонили, она трубку не берет. У них отчет горит, а бухгалтер исчез. Поехали к ней домой, смотрят - дверь черная, окна черные - что случилось? Звонят соседям, они рассказывают - ночью у Вики вдруг произошел взрыв, окна волной повыбивало, начался пожар. Она детей схватила и на балкон к соседям, а сама побежала за документами в комнату, и тут второй взрыв, теперь уже и у соседей все повылетало, а у Вики даже дверь входную выбило. Вику ударной волной в сторону отбросило. Пока пожарная приехала, потушила, пока Вику вытащили, она уже обгореть успела. Соседка говорит, когда Вику на носилках несли, она даже не сразу поняла, что это ее несли, думала, мальчика, такая маленькая была… и у нее волос на голове не было - сгорели. С работы сегодня у Вики были, врач сказал, что шансов выжить нет.. - А дети, дети где?! - почему-то кричала Лиза, словно боясь, что Светлана ее не услышит. Сидела полубоком, одним глазом наблюдая за дорогой (спасибо, свободно было, без гаишников и машин). Рассказ Светланы потряс, она настолько близко приняла это известие, что ее трясло, у нее даже зубы стучали от перевозбуждения. - Детей забрали эти, как их там… - Светлана от волнения все позабыла, - в распределитель. Едва машина остановилась, выскочила, побежала в сторону центрального входа к справочной, узнать, как можно пройти к Терешовой. Бегом по этажам и коридору, торопясь, словно боясь не успеть. Зашли в палату и замерли на пороге… То, что лежало на кровати, не могло быть Викой Терешовой. Это скорее напоминало высохшую мумию, занимающую пол кровати. У «мумии» были открыты только коричневые потрескавшиеся губы и глаза, остальное все забинтовано. Лиза услышала, как Светлана тихо-тихо ойкнула, схватив подругу за руку и сжав изо всей силы. Они осторожно приблизились к кровати. Лизу удивило, почему у Вики такие короткие ручки, словно она их подогнула и сжала в кулаки. Светлана наклонилась и позвала: - Вика, ты спишь? - «Мумия» открыла щелочки глаз, прошелестела: - Девочки, вы пришли… - Она говорила тихо, с придыханием, часто останавливаясь, чтобы сглотнуть, - Деточки мои, где они, что с ними? Не дайте погибнуть. Сыночек, доченька, Витя! - Вика, насчет детей не волнуйся, с ними все в порядке. Они под присмотром, – утешила, как могла, Лиза. - Я, пока волосы не отращу, на работу не выйду. Как я лысая буду на работу ходить?.. Спину жжет, горит все огнем… Доченьку спасите, она маленькая совсем. Сыночек… Не погубите их. - Она бредит, - сделала вывод Лиза. - Побудь с ней, пойду, поговорю с врачом. - Нашла повод выйти из палаты, чтобы перевести дыхание и прийти в себя от увиденного. Зрелище не для слабонервных, а у нее и так нервы, как гитарные струны натянуты. Нашла лечащего врача Вики. Он сразу сказал: - Готовьтесь. Она на сильных наркотиках и с каждым разом дозу приходится увеличивать. Одно из двух - либо умрет от передозировки, либо от болевого шока. Обожжено девяносто два процента тела. С такими ожогами в принципе жить невозможно, но у женщины хорошее здоровье, сильное сердце. Наверное, в свое время спортом занималась. - Подумал и добавил грустно, - Вот в каком случае не рад здоровью. Дверь палаты резко распахнулась, Светлана выскочила в коридор, закричала, округляя от ужаса глаза: - Доктора! Сюда, помогите! Врача! На ее крик бежали со всех сторон, врач отпихнул Лизу с дороги, бросился в палату, Лиза следом, слыша, как из палаты раздается какой-то звериный рык и вопли ужаса… Вика рвала с себя бинты зубами, они свисали кровавыми клоками с губ и рук, намокали красными расплывающимися пятнами. И тут бинт был окончательно сорван, и Лиза увидела белые косточки там, там, где должны быть кисти рук. На них не было кожи и мяса, оно прилипло к бинтам. - Посторонних убрать! - приказал врач, - Из палаты вон! На Лизу и Светлану налетели медсестры, выталкивали из палаты уговорами и просьбами, приказами и угрозами. Светлана, белая, как лист бумаги, молча сползла по стене на пол. Две сестры подхватили ее под руки, поволокли на топчан в коридоре. Лиза бросилась следом, подбирая по дороге сбитый с ноги босоножек и упавшую сумочку. Едва Светлану посадили, она вцепилась в подругу, тараща от ужаса глаза, заговорила тонким, дрожащим голосом: - Лизззааа, Лиза, это так страшно! Кошмар! Вика сказала, что у нее очень сильно правая нога болит. Попросила положить ее поудобнее. Я откинула одеяло, а у неё ног до колен нет, только кровавые культи. Лиза, я не хотела, честное слово! Я вскрикнула от ужаса, а Вика услышала и стала подниматься на локтях, посмотреть, что меня так напугало. Лиза, я ее убила. Убила! Она на работу хотела выйти, она не думала, что умирает, она жить хотела, а я ее убила! - У Светланы началась истерика. Домой ехали в полном молчании, обессиленные событиями. Лиза настолько была вымотана, что, переступив порог, рухнула на диван, не раздеваясь, и мгновенно уснула. Ей снился голос Вики, молящий на все лады - от крика до шепота: детей спасите… Утром позвонила Светлане, спросила, как та себя чувствует? Она едва слышно разговаривала: - Ты не поверишь, но у меня давление девяносто на пятьдесят. Мне кажется, я умираю. Я не могу оторвать голову от подушки. - Я сейчас еду к Терешовой, от нее заеду к тебе. - Это все високосный год! От него одни беды. - Простонала, - Когда же он закончится?.. Вика лежала в новом коконе бинтов. На голос Лизы приоткрыла глаза, взгляд напряженный, ресницы намокли слезами. Зашептала, еле шевеля губами: - Елизавета Витальевна, пожалуйста, защитите моих детей. Не отдавайте их. Сыночек, он слабенький, его обидит каждый. Доченька маленькая… Витаминки мои… Горит все. Горит огнем. - Она затихла, казалось, что сознание потеряла. В палату вошла женщина, неуверенно взглянула на Лизу, представилась: - Я с Викой работаю вместе. Мы по очереди дежурим возле нее. Это обрадовало - Вика не будет одна, за ней присматривают и ухаживают. Договорившись, что приедет завтра, Лиза поехала в приемник-распределитель, где находились дети. Когда шла через сад распределителя, сердце сжалось болью, увидев облепленные детскими головками окна - они внимательно следили за ее приближением, гадая, к кому из них пожаловала гостья. Едва Лиза вошла в холл, дети, поняв, что она никем из них не заинтересовалась, разочаровано разбрелись по своим делам. Вокруг распределителя находился большой садовый участок, но, когда бы Лиза ни приходила сюда, никогда не видела гуляющих в нем детей. Она как-то поинтересовалась, почему дети все время находятся в здании, почему не гуляют? И ей ответили: «Так они же все разбегутся. Они ж домашние, здесь не могут жить, сбегают при первой возможности к матерям». Живут дети здесь и месяц, и два, отсюда попадают либо к родственникам, либо в детский дом. Лиза прошла к директору, которого давно знала - работала с ним уже несколько лет, имела хорошие отношения. Сразу приступила к делу, рассказала, что к ним недавно поступили брат и сестра Терешовы. Директор кивнул, вздохнул сочувственно: - Да, поступили. Девочка маленькая, все время маму зовет, плачет. А мальчик замкнулся в себе - он видел, как мать увозила «скорая». С ним работают наши психологи. Я звонил в ожоговый центр, наводил справки о Терешовой, врач говорит, что... – директор обреченно покачал головой, - Сейчас ищем родственников, может, кто откликнется на детское горе, найдется добрая душа. - Вика говорила, что у мужа, кажется, сестра была. Только они с ней не ладили. Вроде бы сестра от нее сразу отказалась, как только Викин муж погиб. - Да нашли они эту сестру, но там... – Директор скривился брезгливо, - У сестры своих двое, муж пьет и, как напьется, гоняет по всему поселку. В эту семью детей не отдадут. Одна надежда, что найдутся другие родственники, или их возьмут в приемную семью. У мальчика проблемы со зрением. Нужно наблюдаться у врача, ездить на обследование, постоянно заниматься. Если детей не удастся пристроить, отправят в разные детдома. Потому что мальчику семь лет, и он должен ходить в школу, а девочке только что исполнилось три года. - Можно увидеть детей? – спросила Лиза. - Вика как-то помогла избежать большой беды, и теперь я чувству себя как бы обязанной перед ней. - Да, конечно, - Директор поднял трубку телефона, набрал короткий номер, - Нина Мисаиловна, где у нас Терешовы, брат с сестрой? Да, из вновь прибывших… Понял. Приведи их в игровую. К ним пришли. - Положил трубку, пояснил, - Девочка с воспитательницей, а мальчик на уроке. Давайте я провожу вас в игровую... Что такое школьный урок в распределителе - так, одно название, для галочки (читать- писать не забыли, и слава Богу). Дети из разных слоев, у всех разная подготовка. Иной ребенок в 8 лет не знает, как ручку держать, букв не знает, а другой в 6 лет читает бегло. - Не надо, я сама дойду. - Лиза торопливо поднялась. Где находится игровая, хорошо знала, не раз приходила в распределитель в качестве волонтера, помогать заниматься детьми. В комнате, на ковре сидели маленькие дети, играли под присмотром воспитательницы кто в машины, кто из кубиков строил дома, кто в куклы. Наблюдая за играющими детьми, делала предположения и оценки каждому. Один ребенок у машины колеса откручивает, в образовавшуюся дырку заглядывает, пытаясь понять, что у нее внутри и почему ездит. Сразу видно - будущий технарь. Другой, высунув кончик языка, старательно малюет на листке - творческая личность! Больше всех ей понравилась девчушка, что играла с куклой. Волосики у нее светлые в косичку заплетены, перетянутые резиночкой. Носик пуговкой и губки надуты - ну совсем как у маленькой Аришки, когда сосредотачивалась на чем-нибудь. Девочка куклу запеленала, к себе прижала и, покачивая на руках, запела тоненько. Лиза прислушалась, отделяя ее голосок от общего шума, и удивилась: такая кроха, а как нотки верно берет. Высокие легко тянет, до самого верха, а потом как с горочки бегом, до самого низа. Замрет, выдержит время проигрыша, и опять вверх поднимается. Может, кто научил, показал как надо петь? Дышит правильно, слова не разделяет в середине - неужели от природы, самородок? Лиза не утерпела, подошла к пианино, заиграла песенку, что девочка пела, а сама краем глаза продолжает наблюдать: другие детки музыку услышали, головы подняли, а через минуту вернулись к прерванному занятию, продолжили игрушки доламывать. А девочка куклу в сторону отложила и к Лизе подошла. Подперла щечки кулачками и смотрит, не отрываясь, как пальцы клавиши перебирают и руки порхают крыльями птицы. Лиза песню закончила и заиграла вальс. Девочка с ножки на ножку переступила, но не отошла, наоборот, ближе придвинулась. Лиза играть перестала, смотрела выжидающе. Девочка подняла на нее голубые глазки, доверчиво улыбнулась, сказала нежным голоском: - Тетенька, ты научишь играть меня на пинанино? - На "пинанино"? - переспросила удивленно. Это «пинанино» так умилило, что не выдержала и рассмеялась. Подхватила девочку, посадила ее к себе на колени. Склонилась к ее головке - от нее пахло детским тельцем, сладко и нежно. Лиза вспомнила, как пахло от Арины, когда той было столько же, она даже губами ощутила прикосновение к детской кожице на спинке, ближе к шейке - розоватой с белым тонким пушком, бархатистой, с запахом чистоты. На мгновение прикрыла глаза, и ей показалось, что на коленях у нее маленькая Ариша. У Лизы сладко, словно в истоме, сжалось сердце, и она невольно прижала девочку к себе… Но малышка потянулась к клавишам, нажала на одну, другую и повернулась к ней: - Как ты играешь, покажи. - Ты так хочешь научиться играть? - улыбнулась ей. - Сколько тебе годиков? - Девочка растопырила три пальчика, - Три годика? Да ты совсем большая. И как тебя зовут? - Вита. - Как? - внутри вздрогнуло жаром, улыбка медленно сползла с лица. В одно мгновение в ней все задеревенело. Лиза мысленно вскрикнула: «Вот оно! Кодовое слово - Вита, Виталина!". Она нервно сглотнула, тяжело перевела дыхание. - Меня зовут Вита, а братика Виталик. Лиза почувствовала, как у нее на лице выступила испарина. Тут дверь игровой открылась, и в комнату вошли Нина Мисаиловна и мальчик – худенький, в очочках, с затравленным взглядом «ботаника». Лиза подумала мельком: «Ох, и трудно же тебе придется в детском доме. Там таких как он не любят, бить будут, – Рассмотрела у мальчика под глазом темное пятно, удовлетворенно покачала головой, - Если уже не бьют». В памяти всплыла мольба Терешовой: «Сынок, он слабенький, его обидит каждый». Девочка соскользнула с ее колен и побежала радостно к мальчику. Он, увидев ее, счастливо шагнул к ней, обнял. Лиза смотрела на детей, и в ней все пульсировало напряженно, било барабанной дробью. «У детей имена моих родителей - это не может быть случайностью. Они даны мне не просто так, для какой-то цели. Вот о чьих душах говорила бабушка. Нас нельзя разлучать, мы должны быть вместе. Вот почему я не могла уснуть, и мои желания не исполнялись». Дети уединились в дальнем углу комнаты, разговаривали тихо. Они чувствовали, что ближе друг друга у них никого нет, и потому старались держаться вместе при любой возможности. Вита не понимала еще ничего, она только знала, что ее с братом время от времени разлучают и, когда Виталик уходил, боялась, что больше не придет, как мама. К Лизе подошла Нина Мисаиловна. Они знали друг друга, общались давно и охотно. Лиза уважала женщину, как старшего опытного воспитателя. - Елизавета Витальевна, мне сказали Виталика Терешова сюда привести… - Это я просила, - не дала ей закончить. Пояснила, - Я работала с мамой детьми. Сегодня была у Вики в больнице, она просила позаботиться о детях, я их совсем не знаю. Вот и хочу посмотреть, что они из себя представляют. Воспитательница настороженно покосилась в ее сторону, осторожно спросила: - А если у детей не найдутся родные, и они вам понравятся, вы возьмете их себе? – Лиза молчала, и воспитательница поняла ее молчание по-своему. Сказала, как бы сама себе, - Виталик хороший мальчик, тихий, домашний. Ему трудно будет в интернате. Там дети жесткие, обиженные, они свою обиду на более слабых вымещают. - Знаю. - Сказала Лиза, – Я сама до четырнадцати лет жила сначала в детском доме, потом в музыкальном интернате. Теперь-то я понимаю, что мне еще повезло, и интернат был один из лучших. - Мальчику может так не повести, - вздохнула печально. - Его уже здесь бьют, и он не может за себя постоять. - Так почему же вы не огородите ребенка от хулиганов? - возмутилась Лиза, готовая тут же навести порядок в распределителе. - Вы говорите, что жили в интернате, и задаете такие странны вопросы? - усмехнулась женщина. - Нельзя выделять одного ребенка и спасать его за счет других. Остальные дети могут заревновать, и тогда мальчику придется хуже, чем было. Мы не можем приставить к каждому обиженному по охране. Мы даже обидчиков не имеем право строго наказывать, потому что на их место придут другие. - Вздохнула тяжело, задумчиво добавила, - Если Виталика отправят в интернат, можно сказать заранее - он погибнет. - Вите будет легче? - Лиза расспрашивала, примеряя к себе. - Она маленькая, ей не будет легче, но ей не с чем сравнивать - она забудет, что такое жить в семье. Через два-три месяца она будет думать, что ее жизнь никогда не была другой. Просто от материнской любви опустится в одиночество и равнодушие со стороны окружающих. - Голос воспитательницы дрогнул, она покосилась на Лизу, проверяя, проняло ее или нет. Кажется, проняло, та сидела глубоко задумавшись, печально наблюдая за играющими братом и сестрой. - Елизавета Витальевна, вы, когда в интернате жили, у вас какая самая заветная мечта была? - Иметь семью, - ответила машинально. - Вот об этом и будет мечтать Вита. Но семью никогда не получит, - Поймала удивленный взгляд, пояснила, - Почему? Да потому, что в интернате не учат быть матерью и женой. Там не учат любви. Конечн,о вы можете мне возразить и сказать, что дети, живущие с мамами и папами - это не гарантия научиться строить семью… И это очень печально, - подвела итог. - Брать чужих детей на воспитание - это большая ответственность, - размышляла вслух Лиза, - К своему ребенку, которого знаешь с первой минуты жизни, порой не подступишься ни с какой стороны, а тут… да еще двое… - А вы к ним не как к чужим, а как к своим относитесь, - улыбнулась ласково воспитательница. - Всегда помните, через что они прошли, какой страх пережили. Виталик ночами кричит, ему во сне видится, как мать в огне горит, и как ее обугленную увозят от него. - Шепнула, - Их обогреть надо, пожалеть. Глядишь, и они вам свое тепло отдадут. Лиза осторожно посмотрела на Нину Мисаиловну - она знает и понимает, как ей одиноко и тоскливо после Ариши, или сказала просто так, для большей жалости? По взгляду воспитательницы поняла, что та знает про Лизу больше, чем другие. - У меня сына убили в Чечне, я знаю, что такое хоронить единственного ребенка, - сказала тихо. - Знаешь, что спасло, чтобы не повеситься от тоски? - Мальчишку двенадцатилетнего взяла. Он на моего маленького Костика похож был, такой же шустрый. Лиза посмотрела в сторону детей. Вита ползала по ковру с лошадкой, а Виталик строил для лошадки маленький загон. - А вдруг у меня не получится? - спросила неуверенно. - Получится, - отмахнулась легко, - Если что, придете к нам, у нас психологи опытные, помогут. - Нина Мисаиловна говорила таким тоном, словно вопрос об устройстве детей был уже решен. Из распределителя сразу же поехала к Светлане. Она лежала в большой комнате, которую планировала обустроить под гостиную, но сейчас в ней стоял только старенький диванчик и столик. Вдоль стен стояли коробки с вещами, заменяющие отсутствие шкафа. - Давай я с Глебом поговорю, он тебе по-дешевке какую-нибудь мебель подгонит. Что ты живешь, как бомж на трубах. – предложила Лиза, оглядев критически комнату. Хорошо хоть ремонт сделала, а то бы совсем вид удручающий был. - Не обращай внимание, - отмахнулась Светлана. - Алекс обещал в ближайшее время, что-нибудь привезти. Его друзья решили мебель поменять и бесплатно могут пожертвовать, чтобы самим не таскать на мусорку. - Вздохнула тяжело, - Как подумаю: до чего дожила! Ладно, не будем о печальном. Чаю хочешь? Только у меня дешевый, в пакетиках. Вскипятили чайник, Лиза выложила на стол печенье и сыр, купленный по дороге. Устроившись на диване, рассказала Светлане о своих поездках. В конце подвела итог: - Мальчишку жалко, ему в детском доме не выжить. А девочка, – Лиза задумчиво подняла взгляд к потолку, улыбнулась (Светлана ахнула удивленно, ей порой казалось, что подруга разучилась это делать - за полгода ни разу не улыбалась). - Виталинка мне Аришу напомнила. Она пахнет Ариной и тельце у нее нежное, мягкое… - Лиз, мы должны что-то сделать для Вики. - Смотрела пристально. Лиза смотрела перед собой, не обращая внимания на подругу. - Вика спасла фирму твоего мужа. - Я уже давно разведенная женщина, - ответила машинально, и тут только до нее дошло, что от нее хочет услышать Светлана. - Да ты на что намекаешь? - заподозрила подругу, что и она пришла к той же мысли, которая пульсирует в голове, как увидела детей вместе. - Ты хотела ребенка, а здесь целый набор, и мальчик, и девочка. Родители не наркоманы, дети практически здоровы, умненькие - мальчик с пяти лет на скрипочке играет. Вика его хотела в этом году в музыкальный интернат при колледже определить, даже документы подала, мальчик экзамены сдал блестяще. Ты сама хотела ребеночка с музыкальным уклоном - все как по заказу! Все твои пожелания исполнились. - Я хотела одного ребенка, маленького, чтобы он думал, что Я его мать! А здесь два взро… - Девочке всего три года! - напомнила Светлана, перебивая. Она видела, что подруга отвергает ее предложение для проформы, желая дать возможность поуговаривать себя. - Почему бы тебе не взять этих детей себе?! - спросила, словно проверяла, что предложение искреннее, без всякого подвоха. - Если у них не найдутся родственники, или приемные родители - возьму. - Ответила спокойно, без обиды. - Я не дам разделить детей. Я так же перед Викой в долгу. - Сказать честно? Я боюсь ответственности… Не знаю, как с ними вести себя, как разговаривать. - Но ты же приняла Кира и была для него хорошей матерью. - Кир мне не чужой. Он из одного рода с моим мужем. Но я никогда не забывала, что он сын Глеба. Моей полностью была Арина, но сейчас ее нет, и все умерло вместе с ней. И Кир, оказывается, мне не стал родным сыном и не так дорог, как думала всегда. Я с легкостью отвернулась от этой семьи, и от Кира в том числе, потому что он из рода Асташовых. - Все, успокоилась?т- спокойно спросила Светлана. - Тебя никто не заставляет брать детей немедленно. Познакомься с ними, присмотрись. У вас уже есть общие интересы - музыка. А вдруг ты в них найдешь своих друзей, учеников, продолжателей твоих дел? Жизнь настолько сложная, что порой родные дети становятся чужими, и чужие роднее родных. Представь, как им будет в детских домах после заботливой любящей матери. Две души, которые могут погибнуть, две души, которые в твоих силах спасти. Лиза вдруг закрыла лицо руками и заплакала, все повторяя: «Почему я? Почему именно таким способом?». - Лиза, да ты что! Тебя же никто не заставляет. Ну, не хочешь, и не надо. Мы детям другую семью найдем. Что ты? - обняла, заглядывала в лицо, отдирая ладони. Когда ехала домой, все время думала о разговоре с Ниной Мисаиловной и Светланой. Никому не могла признаться в своих страхах, что может не справиться с воспитанием детей. Когда-то, упустив свою дочь, считала, что не имеет право приближаться к чужим детям и давать советы кому-либо, как надо правильно воспитывать. Своего ребенка и приласкаешь искренне, и наказать можешь без страха, что другие осудят. А чужого ребенка наказывая оглядывайся - как бы кто ни осудил… Был такой случай: когда-то ее пригласили в гости в один дом, где хозяйка дома, разведенная женщина, жила со своим сыном и будущим мужем. И вот сидят они за столом, весело ужинают, мальчик начинает баловаться. Мужчина ему делает замечание, что так себя вести не хорошо, чтобы мальчик успокоился. Тот не обращает внимание, зная, что находится под защитой матери, продолжает проказы и даже усиливает их. Мужчина делает замечание строже и наконец не выдерживает и говорит: «Выйди из-за стола! Иди в свою комнату, ты наказан». И тут Лиза ловит себя на мысли: «Вот что значит, ребенок не родной. Своего бы не наказал!». То есть, Лиза осудила мужчину не за то, что тот наказал мальчика, а за то, что наказал НЕ СВОЕГО ребенка! Будь мужчина родным отцом мальчику, на его наказание Лиза внимания не обратила бы, наоборот бы одобрила - правильно делает, ребенка воспитывает. Вот этого «не свой», и то, что любое ее действие будут рассматривать чуть ли ни под лупой, заставляло отказаться от затеи взять ребенка из детского дома. Своей дочери она могла приказать: "иди, помой за нами посуду". Арина злилась и ругалась, но шла. А приемный ребенок может ответить: "а кто ты такая, что заставляешь меня мыть за всеми посуду?". Сколько случаев показывают по телевизору, когда приемные дети вещают на всю страну, как их, бедняжек, эксплуатируют: "нас заставляли работать на огороде, кормить кур и убирать за коровой". Все возмущаются, вопят: "ребенка заставили работать!". Отнимают детей из одной семьи, отдают в другую, где им слова сказать бояться - детишки свои права хорошо знают, что им государство обязано дать по закону. В 18 лет они каждую опекунскую копейку подсчитают – сколько на них потратили, и сколько должны остались. И, если сами не догадаются это сделать, то «добрые люди» подскажут… Жить по таким всеобщим прицелом Лиза была не готова. Теперь все ее мысли занимали дети. Чтобы ни делала, куда бы ни шла, смотрела на чужих детей с улыбкой, выискивая в них очарование, вместо прежнего раздражения. В выходной вместо рынка пошла в детский парк, бродила по аллеям, сидела на скамеечке, делая вид, что отдыхает, а сама наблюдала за детьми, открывая для себя что-то новое. Теперь смотрела детские передачи, чтобы знать, кто такой Лунтик, чем отличается трансформер от робота и понимать, о чем идет речь, когда слышит о героях в Смешариках. В книжных магазинах выискивала книжки с яркими картинками, советуясь с продавцами, интересуясь, что модно среди детского чтения, но не забывая и о признанных авторах своего детства. Жалела, что не может детям принести книжки Арины и Кира - они хранились где-то у Зои в Бусиных сундуках в подвале. Сундуки - это отдельная история семьи Асташовых. В них хранилось все, что попадало в дом - вещи, игрушки, книги. Каждый год сундуки вытаскивались в сад, вещи вытряхивались, просматривались, высушивались до кипяточного жара на солнце, и вновь прятались до следующего года. Над Бусей, а потом над Зои, подсмеивались, сыновья беззлобно подтрунивали, называя "Плюшкиным". Зато Лиза понимала свекровь, как никто другой. Она сама с удовольствием развешивала вещи на просушку, комментируя: «В этом платье Ариша играла на экзамене во втором классе. Эту машину Киру папа привез из Словении. А эту книгу я купила детям на книжной ярмарке, когда ездила в Питер». Вещи все добротные, качественные. Как хорошо, что не слушали насмешки, не поддались на уговоры выбросить, или раздать по знакомым. Вот и пригодятся теперь. А все совковая привычка, приучившая старшее поколение бережное отношение к вещам. Но обращаться сейчас к Зои с просьбой отдать вещи, Лиза не хотела. Пришлось бы рассказать свои планы об усыновление детей, а это делать сейчас было рано. Она прекрасно понимала, какая будет реакция и сколько обид - сына Бориса не признавать, и тут же взять на воспитание двух чужих детей. А как будет беситься Борис, ей даже представить страшно. Поддержка была в лице Светланы и Алины. Обе женщины одобрили подругу в ее решении, охотно давали советы, как воспитывать и обещали помогать во всем, что касается детей. Лиза пошла к директору преемника-распределителя и объявила ему о своем решении. С одной стороны, директор обрадовался: «Я знаю, что дети попадут в надежные руки...», а с другой опечалился: «Вы разведены, у вас неполная семья. Если на детей найдутся другие претенденты, или родственники, по закону мы должны будем отдать им». Как в воду глядел, в очередной приезд директор сообщил, что к детям приезжала родная тетя детей. Для Лизы это был удар. Она обиженно выговорила, словно он ей ранее дал какое-то обещание, а теперь отказывается от своих слов: - Вы сами говорили, что не отдадите детей тетке, потому что там пьет муж. У них неблагополучная семья. Как они будут воспитывать еще двоих? У меня для детей все условия. - Елизавета Витальевна, это не я решаю, кому отдать детей, а опекунский совет. - Смотрел многозначительно, - У вас же есть в опекунском совете связи… Лиза бросилась со своей бедой к Губернаторше. Настуся выслушала ее внимательно, покачала головой: - Лиза, не нервничай, тебе это вредно. Хочешь детей - получишь. Подумаешь, родная тетка!... Через несколько дней Лизе позвонили с опеки, предупредили, что придут с проверкой жилищных условий. За это Лиза не волновалась – дом в престижном районе, считается элитным. Квартира удобная, чистая, после ремонта, а главное, большая - место детям хватит. Но все равно в назначенный день как на иголках с самого утра. Звонила Светлана, предлагала приехать для поддержки, Лиза отказалась, убеждая, что справится сама. Приехали три женщины. Лица знакомые - встречались в детских домах, в коридорах собесов. К Лизе сразу расположились, но от правил не отступили, принялись расспрашивать, где да как будут жить дети. Лиза красочно расписала будущую жизнь в ее доме. - Здесь будет детская. Здесь стол поставлю, где Виталик будет делать уроки. А этот угол отведу для Виталины, под ее игрушки. Я сама закончила консерваторию, поэтому смогу помогать Виталику заниматься музыкой – его мама мечтала, чтобы он играл на скрипке. Летом мы будем выезжать на дачу. Она прекрасно обустроена, близко от моря… ( Мысленно молила: только бы они не изъявили желание съездить и посмотреть загородный дом). - Елизавета Витальевна, вы хотите взять над детьми опекунство, или усыновить их? - Вдруг спросила одна из женщин, застав Лизу врасплох. Такого вопроса она не ожидала и не была к нему подготовлена. Врать и сходу придумывать ответ она не умела - сказывалось отсутствии практики. Поэтому "замекала", лихорадочно просчитывая как лучше ответить: - Усыновлять - значит менять детям фамилию, а как же память об их матери? - На лицах комиссии появилось скептическая улыбка. Лиза почувствовала, что начинает краснеть - было стыдно и противно от своего вранья... И тогда она решилась сказать так, как есть, возможно, даже во вред себе. Она чувствовала присутствие и поддержку Настуси. - Хорошо, я не буду от вас скрывать: я беру детей под опеку. Но не думайте, что ищу свою выгоду. Я заведу на детей сберкнижки, и все опекунские поступления буду отправлять туда. Когда дети вырастут, в день совершеннолетия у них будет внушительная сумма... Они смогут распоряжаться ею как захотят. А жить мы с детьми будем на мою зарплату и от сдачи квартирантам Викиной квартиры. Я вам говорю все как есть, ничего не скрывая. Женщины переглянулись между собой. Одна из них сказала: - Тетка детей тоже метит на квартиру племянников и на опекунские деньги… - Я не мечу. Мне хватает то, что имею. Мне это все, - обвела рукой гостиную, - некому оставить, а у тетки своих двое и муж, который устраивает драки. А теперь подумайте, с кем детям будет лучше: со мной и здесь, или с родной теткой, но в поселке, и ее мужем пьяницей? В выходные с Светланой сделала перестановку в детской, привезя от внучки Алины кроватку для Виталины. В углу, как и планировала, поставила стеллаж для игрушек и книг. Комната получилась уютная и какая-то по-особенному веселая. Все в ней, каждый предмет, готовил встретить своих новых обитателей. После обеда поехали к детям. Они уже успели привыкнуть к Лизе, Виталина бежала раскинув ручки, обнимала ее ноги, заглядывала снизу, напрашиваясь на ласку. Виталик более сдержанный. Молча наблюдал за сестрой, весь сжимался, когда Лиза пыталась его приобнять, уворачивался от ее рук. Он ей еще не доверял, слишком много событий произошло за последнее время, чтобы его маленькое сердце потянулось откровенностью к чужому человеку. Лиза вздыхала понимающе - как же он напуган и за себя, и за сестру. - Виталь, тебе здесь нравится? - спросила беззаботно Светлана, делая вид, что не видит состояние ребенка, зато с интересом рассматривая очередной синяк на его руке. Виталик от такого вопроса чуть не подавился воздухом, он даже кашлянул смущенно, тихо сказал, как простонал: - Нееет. - Ресницы тут же намокли, и он, чтобы скрыть слезы, низко опустил голову, шмыгнув носом. – Я домой хочу. Когда маму выпишут из больницы? Женщины переглянулись - как сказать детям, что мать их с каждым днем все чаще находится в бессознательном состоянии от болевого шока, и даже врачи молят Бога, чтобы Он облегчил Викины страдания, забрав ее поскорее к Себе? - Виталь, ты потерпи пожалуйста еще немного, - попросила Лиза. - Тебя здесь бьют? - Мальчик еще ниже склонил голову, - Виталь, если мне разрешат вас забрать к себе, ты бы согласился жить с Виталиной у меня? - Мальчик вскинул на нее настороженный взгляд и ничего не ответил. - Или ты хочешь жить у своей тети, в поселке, со своими родственниками? - Нет, - ответил твердо, - К тете я не хочу. У нее муж дурак, дерется и все время матом орет. - И я не хочу, - вставила слово Виталина, - Тетя Таня меня за волосы дергает и говорит, что крапивой стегать будет, если я ее слушать не стану. - Жаль диктофона нет, - тихо сказала Светлана, как бы самой себе, - Слова детей могут свидетельствовать в нашу пользу. - Многозначительно посмотрела на подругу и, не удержавшись, в порыве жалости и сострадания стиснула Виталину, поцеловала ее в макушку, а Виталика просто погладила по спине. - Они несовершеннолетние, их слова не имеют силы, - тут же парировала Лиза. К ним спешила воспитательница. Встревожено посматривая на детей, загадочно предложила: - Давайте я отведу Виталинок на ужин, а вы зайдите к директору, он вас приглашает к себе. - Взяла детей за руки, повела за собой. Виталик оглянулся на Лизу - на лице страдание. Директор, увидев вошедших к нему женщин, отодвинул от себя журнал, который заполнял, снял очки, положил их рядом. Указал на стулья, предложил: - Присаживайтесь. Мне сейчас позвонили из больницы, мать Терешовых умерла. Странно, но Лиза, к своему стыду, почему-то испытала облегчение, словно Вика мешалась на ее пути к достижению цели. Она тут же устыдилась своего равнодушия и взглянула на Светлану, надеясь в ней найти единомышленника. Та скорбно молчала, глядя в одну точку. - Елизавета Витальевна, – продолжал директор, - вы по-прежнему хотите забрать детей себе? - Да, - ответила уверенно, ничуть не сомневаясь в своих словах, - У меня и документы все готовы. Осталось только получить решение опекунского совета. - Это хорошо. - Директор задумчиво крутил ручку в пальцах, - Не думаю, что вам откажут. Хотя родственники детей постараются воспрепятствовать, им нужна квартира и деньги… - Они даже не скрывают это, раз так откровенны? - удивилась Лиза, - Но меня сейчас беспокоит другое: первое - как сказать детям, что их мать умерла, и они теперь будут жить у незнакомой тети, и второе - нужно ли брать детей на похороны? - К счастью, у детей другое восприятие смерти, чем у взрослых, - усмехнулся директор. - Они на подобные вещи смотрят намного проще. У нас хорошие психологи, они поработают с детьми, не беспокойтесь. Елизавета Витальевна, хочу сказать вам сразу: если у вас возникнут проблемы, или какие-либо вопросы по поводу воспитания детей, приходите к нашим психологам. Они вам всегда помогут и подскажут. Вот вам номер телефона, звоните в любое время суток. Это мой телефон. Жена уже давно привыкла к моей работе и не будет ругаться, даже если вы позвоните среди ночи. Через две недели Лиза забрала детей Вики Терешовой к себе домой. Теперь надо было каким-то образом поставить в известность Асташовых о своих переменах. Решила не рисковать и действовать через Зои. Свекровь женщина умная и хитрая, она сумеет своим сыновья преподнести новость не травмируя психику. Прежде чем ехать в загородный дом, решила позвонить. Зои трубку взяла неохотно, на заднем фоне слышалась музыка и уличный шум с проезжающими мимо машинами. - Зои, вы где есть? - полюбопытствовала Лиза после приветствия. - Отдыхаю в пансионате. Сейчас иду на обед. У тебя что-то срочное, или можно отложить до неопределенного времени? У меня в два - час отдыха, я хотела полежать, может быть вздремну. У нас здесь танцы каждый день, я к себе под утро возвращаюсь. - Срочного ничего нет. Хотела просто поболтать. Когда приедете домой? - Через недельку буд,у - не понятно чему хихикнула в трубку. Кажется, свекровь неплохо отдыхает от домашней рутины. Лизу разобрало любопытство, пересилив себя, спросила: - И кто из сыновей расщедрился вам на пансионат? - Глеб, конечно, - словно удивилась Зои, - У него картину купили, он, от щедрот душевных, сразу мне на путевку денег дал. Я ему сказала: вы у меня мое здоровье забрали, вот теперь и лечите за свой счет. Я из-за вас ночами спать не могу! А здесь так сплю хорошо! - засмеялась довольно, - Приеду, расскажу, если интересно будет… Все, я до столовой дошла. Ну что ж, со свекровью не удалось поговорить, придется действовать иначе… Лиза села за компьютер. Перед Киром было немного стыдно за свою демонстративное отчуждение, что его поставила на одну ступень с Борисом. Сейчас, когда боль притупилась и не была такой острой, как раньше, понимала, как было обидно Киру, когда он хотел ее утешить, быть рядом, а она отвернулась. Когда привела детей в свой дом, сразу объяснила правила: живем по режиму, каждый шаг расписан по часам, иначе ничего не успеть. С Витой проще - она еще маленькая, в детский садик ходит, а с Виталиком проблема - в школе первая четверть к концу подходит, а мальчик нормально ни одного дня в школе не учился. Лиза ездила в муз.школу, разговаривала с директором, просила, убеждала, доказывала, что у мальчика способности, что он «умненький», что будет с ним заниматься лично, и Виталик обязательно догонит остальных учеников. Мальчика «вспомнили» - он ходил два раза в неделю на дополнительные занятия в течение года и успешно сдал экзамены для поступления. Только поэтому был вновь зачислен в школу в первый класс. Но могли бы на уступки не пойти, даже с учетом того, что случилось с его матерью, если бы не личный звонок Настуси. И теперь Лиза все свое время посвящала занятиям с Виталиком. Ох, как ей пришлось тяжело - вот когда почувствовала годы. За два часа занятий выматывалась так, словно целый день среди десятка детей находится. Виталик, изнывая от нагрузок, едва сдерживался, чтобы не сорваться на крик и слезы. Лиза для него слишком жесткая, требовательная. Нет, она не кричит, не приказывает, она просто ТАК посмотрит, что с ней как-то спорить не хочется. И уже не раз он думал: а может быть, у тетки ему было бы лучше, чем здесь? Может быть, там не стали бы заставлять учить уроки? А еще эта скрипка, о которой он раньше мечтал, а сейчас смотрел не совсем дружелюбно… Сколько трудностей в его семь лет, и все надо преодолеть. Время сна принимал, как избавление от мук, десять часов вечера ждал с радостью. Засыпал моментально. Но и во сне не было покоя - ему снилась мама, кричащая от боли, когда языки огня обрушились на нее со спины. Мальчик вскрикивал, плакал, не открывая глаз, пугая свою сестру. Лиза приходила к ним в комнату: - Виталик, я рядом, я с вами. – Садилась на ковер перед кроватью, клала ладонь на его голову, шептала, - Я никому не дам вас обидеть, вы только доверьтесь мне. Мы нуждаемся друг в друге. - Порой ей казалось, что она в детях нуждается даже больше, чем они в ней. С ними забывалась, уходила от боли потери. Виталику труднее всего - он большой мальчик, он помнит мать. Виталина уже готова была принять Лизу, во время игр прижималась к ней, заглядывала в глаза, неуверенно пробовала звук губами: «Ма». Ночью, разбуженная братом, ловила Лизину руку, подпихивала себе под щеку, шептала нежно, счастливо: «Мама», засыпала успокоенная… И вот теперь, сидя перед компьютером, думала: как сказать большому мальчику, что у него появились конкуренты в ее разуме? И ничего придумать не смогла, чтобы заглушить его ревность. Как сказать правду, попытавшись объяснить ему ее подоходчивей? Кир смотрел на нее с экрана счастливый, от того, что приемная мать о нем вспомнила: - Привет, а я только сегодня о тебе подумал. У меня для тебя есть новость, только не знаю, обрадует тебя это или нет. - У меня тоже для тебя есть новость, и тоже не знаю, обрадует тебя это или нет. - усмехнулась Лиза. - Но давай ты первый. - Нет, давай ты, – не согласился Кир. К нему подсела Кира, положила голову на его плечо. - Ну, хорошо, - вздохнула Лиза, набирая в грудь воздуха, - Не знаю, как ты к этому отнесешься, но я из приюта взяла девочку и мальчика, брата и сестру, на воспитание. Их мать погибла, а я ее хорошо знала. Перед смертью она просила меня позаботиться о детях… - Лиза рассказала как зовут детей, сколько им лет, дала краткую характеристику. С первых ее слов у Кира все больше вытягивалось лицо, улыбка медленно перешла в «коромысло», вид его был потерянным и казалось, что он сейчас заплачет от обиды. Кира тоже вела себя не лучше. Она время от времени посматривала на любимого недоуменно, словно ей обещали дать одно, а получила совсем другое, то, в чем не нуждалась. - Как тебе моя новость? - Улыбнулась Лиза. Она была разочарована реакцией. Вообще-то ей хотелось, чтобы Кир поддержал и одобрил все, что она делает. - Шокирует, - ответил откровенно. Кир вообще не умел лицемерить. - Когда ты сказала, что взяла детей из приюта, если честно, я почему-то подумал, что речь идет о котятах. Но вижу, что ошибся. Мам, я понимаю, что совет запоздал и переиграть будет уже трудно, но ты хорошо подумала? Я понимаю твой порыв заменить сиротам мать, но надо трезво оценивать свои силы и здоровье. Ладно, если бы была помощь со стороны, но тебе придется крутиться с детьми одной. И это с твоим давлением и головными болями. - Я поняла тебя, - вздохнула огорченно. Ей хотелось понимания, а нарвалась на отповедь от взрослого сыночка. - Кир, а ничего, что мне тоже хочется тепла? Ничего, что я хочу заполнить пустоту внутри, которая образовалась с потерей Арины? - Моего тепла тебе уже мало? - спросил тихо. Лизе показалось, что у Кира дрогнул голос от обиды. - Я всегда говорил тебе: что бы ни случилось, я всегда буду рядом с тобой. Заполни свою пустоту мною и моим будущим ребенком. - Кирочка, прости, я не поняла, что значит: моим будущим ребенком? Кира беременна? - У Лизы сердце подскочило до самого горла от прихлынувшего восторга. - Да, беременна, - Он, кажется, был разочарован и потерял весь интерес к разговору, - Ты первая об этом узнала. Хотел сделать сюрприз. Мы с Кирой решили пожениться, ты как к этому относишься? Дашь свое благословение? - усмехнулся в конце. - Мне Кирочка сразу понравилась, и я буду рада передать тебя в ее надежные ручки, - засмеялась счастливо, - Какой же срок у вас? Что врач говорит? Кирочка, как ты себя чувствуешь? – Выслушивая ответы, Лиза лихорадочно подсчитывала - нет, сроки не подходят под те пророчества, что говорила бабушка. - Кирочка, ты береги себя. А может, тебе перед родами к нам приехать? Одной тебе тяжело будет справляться, а здесь я помогу, Зои. - Рассмеялась счастливо, - Я представила картину: лето, мы сидим в саду под яблонькой, рядом детишки мои играют и ваша девочка в колясочке лежит. И мы будем опять большой дружной семьей. – Я не понял, почему именно девочка? - возмутился Кир, - Я вообще-то сына заказывал. И врач сказал, что зародыш на мальчика похож. - Увернулся от тычка Киры, которая обиделась на «зародыша». -Ладно, не зародыш… эмбрион, - и опять со смехом отпрянул в сторону от Киры. Она демонстративно надула губы, села к нему боком. Он, примиряясь, обнял ее, притянул к себе, и Кира расслабилась, сразу прощая за все. - Да пусть ваш врач говорит, что хочет, я знаю, что будет девочка. - Сказала Лиза уверенно. - Мам, ты придешь на нашу регистрацию и свадьбу? – спросил Кир неуверенно, - У тебя ж теперь не только я, но и другие дети имеются. Я понимаю так, что им ты уделяешь ВСЕ свое время. В голосе опять звучит обида и ревность. А может, он ревнует не потому, что Лиза свое внимание отдает другим детям, а потому, что боится – его ребенку меньше перепадет ее любви? Скрывая ото всех, и даже от самого себя, Кир мечтал о такой матери, как Лиза, он жалел, что она ему только тетка… Да и то не родная. Стыдно признаться, он даже к Арине ее ревновал. - Дело не в детях, - усмехнулась Лиза, - Еще года не прошло с гибели Арины, и не мне, ее матери, веселиться, когда идет траур. Я рада за тебя и Киру, я могу приехать на регистрацию, но на свадьбе присутствовать не буду. – Она видела, что Киры опять обиделись, но отступать не собиралась: почему я должна в угоду другим перешагивать через себя? Кир думает, что она пренебрегает его свадьбой, потому что он ей не родной, да только не знает, что, будь он ей родным сыном, этой свадьбы вообще не было бы, пока годовщина дочери не пройдет. Она хотела показать, что ее личная жизнь не должна подчиняться обидам и капризам ее семьи. Достаточно того, что 18 лет старалась им угодить. Отключив компьютер, прошла в комнату к детям, посмотрела, спят ли? Виталик разметался во сне, свесив ручку вниз. На лице страдание - губки уголками вниз, лобик нахмурен. Лизе стало его безумно жалко: как ему трудно сейчас. На его маленьких, хрупких плечах лежала такая нагрузка, которую иной раз взрослому тяжело вынести. Виталина обнимала медведя, посапывала ровно и спокойно - ей хорошо, «большой друг» силен, он надежно защищает от ночных страхов. Сегодня она впервые за все время назвала Лизу мамой, и при этом не испытала никакого дискомфорта. Виталик, услышав это, взглянул вопросительно на Лизу, словно хотел узнать, как она к этому отнесется, и увидев, что Лиза сделала вид, будто ничего особенного не произошло, что такое обращение к ней норма, опустил взгляд и промолчал. Он чувствовал, как сильно Вите хочется иметь маму и смирился, что сестра быстро приняла нежность чужой женщины. Он же пока боролся со своими чувствами, присматривался к Лизе, сравнивая ее с родной мамой. Лиза прошла в прихожую, сняла с вешалки пальто, накинув на плечи, вышла на балкон. Во дворе таинственная тишина, и только у соседей из открытой форточки доносилась музыка. Задумчиво смотрела вдаль, рассматривая в черноте крошечные окна невидимых домов… Вспомнила, как давно-давно с Борисом катались на теплоходе. Она стояла на палубе в белом кружевном платье, придерживая рукой шляпку, чтобы ее не унесло ветром в море. В тот момент она уже знала, что любит Бориса и будет принадлежать только ему одному… Вот что ей осталось - одни воспоминания. Будущего нет. Но жить прошлым невозможно, да и будет ли это называться жизнью? «Кто со мной окажется рядом в старости? Кто будет поправлять на мне одеяло и говорить: Мамочка, как хорошо, что у меня есть ты?».