Сирень.

      Горячий утюг прошёлся по плиссе на юбке. Белая рубашка, уже тщательно выглаженная и без единой лишней складки, висела на вешалке. Галстук краснел у неё на груди.       Вечером в воскресенье, гладя форму после стирки, Кана запустила на ноутбуке «Сейлормун». Рука с тяжёлым утюгом методично ходила по плотной ткани, привычная воскресная процедура. Кана ещё с начальной школы гладила форму сама, следя, чтобы одежда выглядела совсем как новая. Аккуратная в учёбе, в работе по дому, в жизни вообще, Кана походила на одну из подруг Усаги Тсукино. Она была отличницей, вежливой со всеми, спокойной, совсем как Ами Мидзуно. Сравнение самой же себя с этой чудесной девочкой успокаивало Кану — она не скучная зубрила с учебниками вместо мозгов, просто умная и воспитанная.       — Всем привет, кто дома, — раздался радостный голос Кою из прихожей.       — Только я! — крикнула Кана. — Мама с работы едет, папа не отвечает на телефон,       — Что-то смотришь? полюбопытствовала Кою, заглянув в комнату, и вскинула брови. — Ой, как громко…       — Ага, Сейлормун.       Кана выключила утюг, поставила аниме на паузу и выглянула в прихожую.       — Значит, ужинаем сегодня мы вдвоём, — заключила Кою, повесив пальто на вешалку. — Что-нибудь готовое есть?       — Не, рис утром доели, рыба только сырая, она в холодильнике, — отрапортовала Кана и неопределённо махнула рукой. — Есть лапша, ну, которую заваривать, немного чипсов осталось…       — О-о, опять будем есть нездоровую еду, — весело заговорила Кою, скидывая бежевые сапожки. Те покачнулись и завалились на бок, и сестра бережно вернула их в стоячее положение, придвинув к стенке. — Ну ладно, придумаем что-нибудь. Есть пожелания?       — Что-нибудь сладкое? — с надеждой спросила Кана.       Кою усмехнулась. Её красивая ладонь с изящными длинными пальцами опустилась Кане на голову и взъерошила густые кудри. Сполоснув руки, Кою отправилась на кухню, послышался звук открываемых шкафчиков, шуршание упаковок, треск разгорающегося на плите огня.       А Кана вернулась в комнату — нужно было собрать рюкзак на завтра. Никогда она не откладывала это дело на утро, привыкла, что всё приготовлено заранее. Так было проще — только-то и нужно со спокойной головой отправиться в школу, а не кидать в портфель, что попадётся под руку, выбежать из дома за пять минут до звонка, как это любила делать Юрика. Кана терпеливо ждала её у перекрёстка, где они встречались перед школой уже несколько лет подряд. Раньше встречались, теперь-то уже всё… Но всю начальную и среднюю школы Кана выходила заранее, честно останавливалась у старенького магазина с канцелярией и мысленно считала про себя, ставя на то, через сколько подруга покажется из подъезда. Иногда Юрика совсем уж запаздывала и догоняла Кану уже по дороге к школе. Её розовые вихры, хоть и заплетённые в два хвостика, всегда растрёпывались, не успевала Юрика даже дойти до школы, школьная форма топорщилась совсем как у Кашимии, а молнию рюкзака Кана иногда уличала в расстёгнутом состоянии (один раз даже пришлось возвращаться на поиски выпавшего учебника). В третьем — последнем — классе средней школы Юрика стала как-то поспокойней и даже собранней, наверное, поняла, что под конец учёбы стоит взять себя в руки и вспомнить про прилежание. Но вот обскакать в прилежности Кану ей не удалось.       Теперь Юрика училась в старшей школе и планировала уйти потом в колледж, чтобы учиться на дизайнера. Творчество, кисточки, краски, выкройки, полёт фантазии и любовь к необычному, как живому, так и нет — это всё было её, причём реально сразу всё. Пару месяцев назад она хотела быть архитектором, год назад ветеринаром, а в начальной школе вообще актрисой. Кана привыкла, что желания у Юрики постоянно скакали, улыбалась про себя, считая это немного безответственным, но задорный голубой огонёк в серых глазах Юрики, крепко сжатые кулаки и смелые заявления заставляли Кану поверить — если её подруга захочет, она выучится на кого угодно, хоть на ядерщицу, потом ещё самой Кане фору даст. Ну а пока оставалось только хорошо учиться, слушать сенсеев, старательно выполнять задания и надеяться на светлое будущее.       — Иди-ка сюда, глянь, сколько соли сыпать, — позвала Кою.       Сдвинув тщательно пересчитанные учебники и тетради к спинке рюкзака, Кана положила к ним пенал, застегнула широкую молнию и поднялась на ноги. На кухне Кою задумчиво глазела на солонку, занесённую над чем-то в большой плошке. Это оказался простенький салат.       — О, ты уже?..       — Да чего там делать-то, просто овощи порезать, зелень кинуть, вроде всё. Масло я залила, а соль…       — Давай, — кивнула Кана, беря солонку в свою ладонь.       Несколько раз соль шумно ударилась о прозрачные толстые стенки, прошуршала через маленькие дырочки, и пара щепоток высыпалась на зелёные листья латука. Кана отдёрнула руку и взялась за деревянную ложку, чтобы перемешать салат. Готовить Кою умела отлично, суп, лапша, рис, рыба — это всё у неё получилось вкусно и вообще прекрасно, но только пока дело не доходило до соли. С ней дела у Кою как-то не заладились — рука обязательно дрогнет, и из солонки высыпется больше, чем надо, поэтому тут на помощь всегда приходила Кана. Так и готовили, когда родители допоздна задерживались на работе.       — Ты ведь смотрела этих своих…       — Ага, про Усаги, я тебе уже показывала.       — Запускай. Поедим лапшу с салатом, не против? Я ещё по дороге купила что-то сладкое, посмотрим, как оно.       Ужинали и правда под «Сейлормун». Свежий латук хрустел во рту, вдогонку Кана закидывала красные с тёмно-зелёными боками помидоры, сочные и приятно зрелые, а следом закусывала только что сваренной лапшой. От неё ещё вился тонкой струйкой горячий пар, танцуя в воздухе и вырисовывая причудливые узоры.       Кою в этом аниме не разбиралась, хотя «Сейлормун» крутили по телевизору как раз в её детстве, часто спрашивала, а кто это такой, злодей? У-у, какой он… А это хорошие? А-а, пока что нет… Ну ладно, всё, смотрю-смотрю.       Кане было даже приятно, что Кою так заинтересовалась и внимательно её слушала. Сестра была намного старше, но иногда Кане казалось, будто они погодки. Просто Кою красивее, чуточку умнее и немного изящнее, а её волосы красивыми сиреневыми волнами лежали на плечах, перекликаясь с тёмными, почти ежевичными глазами. А так они с Каной на самом деле почти одинаковые. Внимание сестры льстило. От мамы и отца такого не добьёшься, разве что про оценки и успехи в учёбе поговорить. Не то чтобы Кана была против, ей нравилось рассказывать про свои достижения, но не на постоянной основе. Даже новость об успешно сдатом тесте становится пресной и не приносит удовольствия, когда она десятая по счёту опять об учёбе. Пускай Кана и создавала впечатление человека, у которого глаза горят только при упоминании об очередной контрольной, ей иногда хотелось поболтать просто так. А «просто так» родители на дух не переносили. Нет, они не плохие, говорила Кана Юрике, когда подруга возмущалась на этот счёт, мама и папа хорошие, просто… Просто они серьёзные. А она, видимо, пока не очень.

***

      Крупные пальцы застегнули все пуговки на белоснежной рубашке, заправили края рубашки за пояс юбки, поправили алый галстук, затянув его потуже. Накинув пиджак, Кана одёрнула его края. Минутой ранее она дотошно его осматривала, снимая маленькие пылинки. С волосами пришлось немного помучаться, после мытья сиреневые пряди туго вились, но в итоге Кана таки расчесала их, отделила буйную чёлку, собрала в пучок и поправила косички перед ушами. Аккуратность не повредит, с этой установка девочка следовала по жизни ещё с начальной школы. Точно вылитая Ами Мидзуно.       Пришла она заранее, в классе были только Юкими и Кумани. Взгляд мальчика, то ли внимательный, то ли печальный, скользил по тетради. Наверное, Кумани повторял материал к уроку. Солнце, заглядывавшее в окно, оттеняло и без того его чётко выраженные скулы и очерченный нос с выделявшейся переносицей, насквозь просвечивало почти прозрачные глаза с чёрной каплей зрачка, окутывало длинные ресницы своим сиянием.       — О, привет! — мягкий голос Юкими развеял тишину. — Ты рано.       — Вы тоже, — хмыкнула Кана, ставя рюкзак рядом с партой.       Юкими солнце тоже не обделило, золотя её пушистые медовые волосы, слегка вьющиеся чёлку и кончики, гладя лучами хорошенькое лицо, тонкую белую шею, узкие ладони с длинными пальцами. Кана утроилась за партой и подставила под голову ладонь, поглядывая на тихий и почти пустой класс, широкую доску за учительским столом, солнечные пятна на стенах и красивых одноклассников.       Вскоре подошли и остальные. Как обычно, Сунагава появилась за минуту до звонка. Несмотря на своё первое появление, потом она практически не опаздывала и исполняла свои обязанности… Кана даже сказала бы, что добросовестно. Может, директор Незу и был прав, говоря, что Сунагава ещё понравится 1-Е классу. Пробежавшись цепкими глазами по классу, Сунагава проверила наличие всех учеников, цыкнула: «Опять эти опаздывают», имея в виду Кашимию и ещё пару ребят, и вдруг сказала, что на третьем уроке никому разбегаться нельзя, будет важное сообщение. Важных сообщений ребятам пока никто не делал, и класс немного оживился.       — Ребята-а, а нам случайно не про фестиваль будут говорить? Ну, знаете, мы хоть и «Е» класс, но там вроде все участвовать могут… — пробормотала Хитоку Наюки и неуверенно, будто почти отказываясь от своих слов, пожала плечами. И тут же снова заговорила вновь: — Хотя было бы интересно записаться, ведь это тако-ое мероприятие! А вы хотите?       Едва дождавшись ответа, девчушка снова затараторила, накидывая множество вариантов того, что может быть на Спортивном фестивале.       «Болтушка», — беззлобно подумала Кана. Больше всех в классе говорила именно Наюки. Простая и открытая, она почти сразу перешла со всеми на обращение по имени, даже Кашимию звала «Юка-чан». Короткие светлые волосы Наюки почти не заплетала, только завязывала пряди у макушки в два тонких хвостика, а пушистая чёлка смешно топорщилась, едва закрывая лоб. Наюки была немного полновата и походила на маленького цыплёнка, ещё сплошь покрытого жёлтым пухом. Она часто моргала, её большие раскосые глаза блестели любопытством, когда Наюки наблюдала за кем-то. Наверное, ей понадобился бы месяц, не больше, чтобы стать главное сплетницей класса, а может и всей школы.       — Или это опять приколы Сунагавы-сенсея, — фыркнул Кенто, запустив ладонь в густые синие волосы. — Может, для неё важное объявление это сказать нам, что в классе доска грязная, помыть надо.       — Или пол, — добавила Нобору, положив голову на лежавшие на парте руки. Рубашка складками собралась на её локтях, обтянула крупные плечи и грудь. Тёмные ресницы прикрыли маленькие глаза Нобору.       — Не хочу я мыть полы! — категорично заявила Наюки, надувшись и мотнув головой. — Они и так чистые, зачем зря тратить время…       В её поведении проскальзывала порой надоедающая детскость. Наюки походила на ребёнка не только ростом, но и манерой речи, едва уловимыми жестами, даже мимикой. Кана не могла злиться на Наюки без оснований, просто потому, что ей не нравилось выражение лица девочки, но она не раз ловила себя на том, что ей хочется стереть эту удивлённую улыбку с губ и глаз, сделать лицо Наюки попроще, опустить кокетливо поднятые плечи. Но каждый раз, когда к ней закрадывались подобные мысли, Кана одёргивала себя. Какая разница, чего хочет она, простая девочка, не добившаяся особого успеха? Вот её родители строили из Каны что-то хорошее и, вероятно, успешное, потому что сами достигли чего-то, а она была пока никем.       Никто не заметил, как вошла Сунагава. Увлечённые разговором ребята даже не повернулись на звук отворившейся двери. Кажется, Сунагава даже позвала их, но в первый внимания на неё не обратили.       — Э! — Сунагава пощёлкала пальцами и грозно уставилась на класс. — Ребятня! Умолкли? Молодцы.       Сунагава устроилась за учительским столом, зачем-то положила карандаш на ластик и снова посмотрела на ребят.       — У нас важное дело. Надо выбрать старосту.       Так вот оно что. Кана выдохнула. А они уже нафантазировали… Но всё-таки староста в Юэй это важное дело. Пускай они не геройский класс, но даже на общем отделении староста значил много. Можно было завести связи со старшеклассниками, даже попытаться найти себе наставника, пусть и не для геройского дела. Люди, выполняющие не геройскую работу, тоже важны, говорила Кою, без них героям пришлось бы невесело. В средней школе Кана была старостой все три года, исправно исполняла свои обязанности, следила за чистотой в классе, посещением и успеваемостью, помогала отстающим ученикам. И сейчас девочку наполняла уверенность, что роль старосты подходит для неё как нельзя лучше.       Непроницаемый взгляд Сунагавы скользил по классу. Одноклассники оживились. Юкими сцепила пальцы в замок перед собой и внимательно уставилась на сенсея, Кашимия, наконец, отвернулась от Азуми, Кенто тоже навострил уши. Даже невозмутимая Манабухи заинтересовалась.       — Человек должен быть ответственным, внимательным, дисциплинированным, — перечислила Сунагава, болтая ногой. — Короче, Кенто не подходит.       По классу прокатилась волна приглушённого смеха и возмущённый восклик мальчика. Кане тоже стало смешно, но одновременно и жалко Кенто. Слишком уж резко Сунагава отозвалась о нём, словно ей было всё равно, что подумает класс и сам Кенто. Не по-взрослому это было и уж совсем точно не по-товарищески. А ведь сенсей для класса старший товарищ.       — Время у вас ещё есть, но желательно определиться до следующей недели. Решайте, выбирайте, кого считаете нужным, и скажите мне. В общем, всё зависит от вас. Удачи.       Стоило Сунагаве выйти из класса, кабинет взорвался от нахлынувшей волны голосов — заговорили практически все и сразу.       — Я ответственный! — возмущённо заявил Кенто. — Нет, Кашимия, отвянь! Даже не посмотрю на то, что ты кош… Ладно-ладно, всё, уже умолк.       Кана задумчиво поглазела на Кашимию, весьма однозначно показывавшую кулак умолкнувшему Кенто, и отвела взгляд. Здорово, староста — это подобающий статус, то, что нужно Кане. Теперь нужно было убедить одноклассников, что лучшая кандидатура в старосты — она. У Каны было много плюсов именно для работы старостой, а сама она настолько привыкла исполнять эти обязанности, что уже просто не могла представить на своём месте кого-то другого. Капелька эгоизма и самомнения, которую Кана обычно старалась прятать далеко внутри себя, особенно рядом с родителями, дала о себе знать. Одноклассники относились к ней хорошо (вроде бы), Сунагава тоже неплохо. Тем более, Кана знала — она подходит.       — О-ох… — устало протянула Кашимия, уткнувшись лицом в парту. — Думаю, вы умные, но на всякий случай: если что, меня не выбирайте.       — Почему? — сочувственно спросила Азуми, подняв широкие брови. — Может…       — Не-не-не, — Кашимия подняла голову и замахала руками, — даже не думай, какая староста, ты что.       — А если серьёзно, кого мы выберем? — заговорила Кана, скрестив руки. — Сунагава права, нужен ответственный человек. Кашимия-сан, ты точно не хочешь?       Та замотала головой.       — Азуми?       — Да нет, не думаю, — несмело улыбнулась та. — Вряд ли получится, я ведь…       — Понятно, — оборвала Кана, не дослушав.       Совесть тут же уколола её, но Азуми окончательно умолкла, давая мнимое спокойствие — Кана её практически не перебила, лишь помогла побыстрее закончить с невнятным потоком слов. Так делала мама, и порой в Кане проскальзывало что-то от матери. Более твёрдое и решительное, чем Кана обычно себе позволяла. Не сказать, что ей это нравилось, но спорить с матерью, учившей, что если всю жизнь будешь мягким и покладистым, ничего не добьёшься. А ей очень хотелось, чтобы дочь чего-то добилась, так что Кана просто не могла расстроить маму.       — Тогда… — Кана выдержала паузу, пытаясь казаться не слишком заинтересованной. Пожала плечами и предложила, отведя взгляд: — Может, если не будет желающих, меня выберете?       Кана встретилась взглядом с ленивыми зелёными глазами Кашимии.       — Тебе честно ответить? — спросила девочка, заставив немного напрячься.       — Ну… давай.       — Только не обижайся, Судзухара-сан. Не, ты прикольная, даже классная. Иногда, когда. Но ты ведь та-ак занята учёбой, на дополнительные занятия ходишь, тебе даже гулять некогда. Куда тебе ещё старостой быть? Ты ж устанешь через месяц, — фыркнула Кашимия, разведя руками. А потом бесхитростно выдала: — А ещё ты глуховата. А это не круто.       Кану словно ударили под дых. Внутри наросло возмущение, резко взбунтовавшееся против сказанного, но рассудок понимал, что Кашимия, в общем-то, права. Кана вечно была занята, сразу записалась на элективы по физике и математике, благо, в Юэй с дополнительными уроками дела обстояли хорошо. А вот последнее… Это было ещё обиднее вкупе с тем, что полностью правдиво. Иногда Кане приходилось переспрашивать, потому что чужие слова сливались в один шумящий поток, который Кана не могла разобрать. Она пыталась напрягать слух, чтобы не казаться такой… убогой, но всё равно с каждым годом лишь сильнее убеждалась: она слышит хуже, чем другие.       — Да не глухая я, — смущённо пробормотала Кана. — Ну, только чуть-чуть…       — Ну-ну, — хмыкнула Кашимия, — до тебя докричаться сложнее, чем сделать математику.       — Математика достаточно лёгкая, — тихо сказала Кана, пытаясь поскорее закрыть тему её неказистости. — Хочешь, я тебе помогу…       — М-м… Давай попробуем, что ли.       Жгучий стыд волной запоздало захлестнул Кану. Дурочка. На будущее: не питать ложных надежд, основываясь на ненадёжных выводах, не спешить заговаривать о чём-то важном, не взвесив всё несколько раз, и предусмотреть всё, чтобы не выставить себя в глупом свете. Ах да, ещё не пытаться казаться самой умной. Тогда, гляди, и выйдет из неё что-нибудь путное.       — Ребят, — громко позвала Юкими, заставляя посмотреть на неё, — простите, что отвлекаю, но у меня предложение. Может, сначала выясним, кто точно хочет быть старостой, а после уже выберем? Можем провести голосование или что-то вроде того…       Светлая идея, пусть и предельно простая. Юкими быстро сорганизовала ребят. Она была спокойной, покладистой, но при этом имела внутренний стержень, позволяющий Юкими прекращать споры, которые она так не любила, на корню. Учтивый тон, улыбка, нежные черты овального лица давали обманчивое впечатление излишней мягкости и податливости, но при этом Юкими обладала удивительным умением склонять на свою сторону. Хочешь, не хочешь, но спустя время ты с ней согласишься и даже не захочешь спорить. И, что самое главное, её слушались. Кашимия и Азуми окончательно обозначили, что их можно не брать в расчёт, Кенто настырно пытался доказать, что он в этом классе самый ответственный и вообще зря его обвиняют. Ну и что, что опаздывает и забывает учебники, если надо будет, он изменится. Нобору устроилась за партой рядом с Манабухи, поправила чёлку и тихо заговорила с девушкой о чём-то. Наюки то и дело пускалась в громкие рассуждения: «А что, если выберут меня…», не заканчивая ни одной мысли, крутилась вокруг ребят и создавала много шума.       — Манабухи-сан, ты как, думаешь пробоваться в старосты? — спросила Юкими, сцепив руки в замок перед собой. — Ты самая старшая из нас. Понимаю, это не совсем аргумент, но, мне кажется, ты бы справилась.       Манабухи закинула ногу на ногу, скрестила руки на груди и приобрела задумчивый вид.       — Никогда не была старостой, — сказала она, — может, попробую. Хуже не будет. Если что, потом переиграем.       Кане в роли старосты Манабухи почему-то представлялась особенно явно, будто эта роль была отведена ей изначально. Очки придавали ей строгости, а глаза всегда смотрели сосредоточенно и серьёзно. Говорила Манабухи только по делу, всегда кратко и понятно, не то, что Наюки. Если бы Кана не горела желанием стать старостой, может, и выбрала бы одноклассницу.       — Гидаши-сан, скажешь что-нибудь? — снова полюбопытствовала Юкими.       Невысокий мальчик пожал плечами, мотнув лохматой головой. Тёмные зелёные глаза, почти бутылочные, опустились в пол, длинные ресницы дрогнули.       — Вы всё равно меня не выберете. Это ведь Юэй…       — Что ты такое говоришь? — ахнула Юкими, всплеснув руками. — Пока что старостой может стать любой. Нужно только понять, кто хочет, ты как?       Гидаши улыбнулся простой открытой улыбкой. Такой, будто его заранее обрекли на что-то нехорошее. Кана знала, почему он не решался предложить свою кандидатуру: Гидаши был беспричудным. Не сказать, что это воспринималось как какое-то клеймо. У миллионов людей не было причуды, и что ж теперь, винить их в этом? Но одно дело, когда ты просто без причуды, а другое, когда при этом поступаешь в Юэй. Гидаши был хорошим, добрым, в целом приятным мальчиком, только вот ему не повезло родиться без особенности. В классе над ним за это не смеялись (всё-таки не начальная школа), относились нормально, но во всей школе не сказать, чтобы особо жаловали. Кто-то с параллели из геройского отделения и так свысока поглядывал на 1-Е класс, а на Гидаши так вообще смотрели, будто он серьёзно провинился. Кане его было попросту жаль. Она даже сочувствовала мальчику — не всем везёт, бывает, ну и что, что без причуды. Но сама Кана не хотела бы оказаться на месте Гидаши.       — Юки-чан, как думаешь, попробовать, нет? — снова завелась Наюки. — Вдруг вы меня выберете? А я тогда точно постараюсь быть хорошей старостой, вот увидишь.       — Для начала попытайся не давить мне на мозги, тогда поговорим, — буркнула Кашимия, закатив глаза. Азуми прошептала что-то подруге на ухо, та цыкнула языком, но перестала хмуриться.       К обеденному перерыву ничего не разрешилось, хотя Юкими уже смогла добиться от ребят чёткого решения, хотят ли они попробовать себя в роли старосты или нет. Она говорила спокойным тоном и терпеливо ждала, пока выскажутся все. Её движения казались одной сплошной волной и завораживали, Кана невольно загляделась на то, как плавно и изящно Юкими сгибала пальцы в обыденном жесте. Ну а потом весь класс отправился на обед. Столовая была общая для всех, здесь можно было встретиться даже с важными третьегодками. Большие лампы освещали весь зал с высокого потолка, вдоль длинных светлых столов стояли кадки с растениями, кажется, здесь даже небольшие пальмы были.       — О, Кана! — громко окликнули её из другого конца зала. — Пойдёшь к нам?       Звавший её Оборо быстро отыскался. Шепнув Юкими, что она ненадолго, только со знакомыми повидается, Кана подхватила поднос с едой и пересекла столовую.       — Привет-привет, рада вас видеть.       Она устроилась рядом с Оборо напротив Айзавы и Хизаши. Кажется, раньше мальчики сидели втроём за одной стороной стола, но, как только позвали её, быстро перегруппировались.       — У нас недавно была практика на работу в опасной обстановке. Ух, я столько гражданских спас! — ухмыльнулся Оборо.       — Перед этим чуть не спалив жилой дом, — бесхитростно добавил Айзава.       — Шота! Да я… Да ты бы сам попробовал! Но зато спас ведь, это главное.       — Я тебе помогал, — вклинился Хизаши, — причём много. Ты бы там сам окочурился, если бы не я.       — Вы все молодцы, — усмехнулась Кана.       Вроде ребята и были старше её на год, но почему-то казалось, что они младше её. Ребячество не отпустило их даже в такой серьёзной школе. Кана не знала, хорошо это или плохо, единственное, что она понимала, что её мама такого поведения точно не одобрила бы.       Оборо насадил на вилку несколько кусочков яблока и клубники, а потом с геройским видом стащил всё это зубами себе в рот и чуть не подавился. Айзава вздохнул и потянулся через стол. Кана догадалась, что тот хочет сделать, и тут же похлопала Оборо по спине.       — Вам бы дожить до конца обучения, — по-доброму усмехнулась она.       — Доживут, пусть только попробуют не дожить, — кивнул Айзава. — Под моим присмотром ещё никто не умирал.       Его серьёзный взгляд вкупе с едва уловимой улыбкой, игравшей на губах, развеселили Кану. Она хихикнула, прикрыв рот ладонью. Айзава довольно усмехнулся.       — А мы старосту выбираем, — вдруг сказала Кана.       — О, и как? Кого выбрали?       — Да пока никого. Пара ребят не особо рвётся, но остальные вроде хотят быть старостой. Я бы тоже… — Кана замялась и умолкла.       — Старостой стать хочешь? — подсказал Айзава.       — Ага. Я была ей в прошлом году. И в позапрошлом, и в позапозапрошлом…       — Династия старост: Судзухара Кана, Судзухара Кана и… — Оборо выдержал торжественную паузу, а Хизаши забарабанил ладонями по столу. — Судзухара Кана!       — Тихо вы, — цыкнул Айзава и подался вперёд, внимательно посмотрев на Кану. — Вы же ещё не выбрали, вдруг тебя возьмут.       — Не знаю, — вздохнула она, но решила не цитировать слова Кашимии. — Ребята… Ну, они как-то не выразили энтузиазма, когда я предложила себя.       — В любом случае у тебя есть шанс. Не расстраивайся раньше времени, а то ты так быстро опускаешь руки, — посоветовал Айзава и откинулся назад. — А если не выберут, ну и ладно. Ты ведь всё равно знаешь, что хороша, так что…       Он не закончил, лишь свёл брови вместе, неопределённо махнул рукой и прикрыл глаза.       — Ну вообще-то да, — согласился Оборо. — Выберут, не выберут, какая разница? Я вот старостой никогда не был, и ничего, пока живой, — заявил он и белозубо ухмыльнулся.       — Ну почему ты старостой не был, это понятно, — невольно съехидничала Кана и тут же ойкнула. — Извини, не подумала…       — Да ладно, чего там. Мы на такое не обижаемся, правда, Шота?       Оборо перегнулся через стол и потрепал Айзаву по голове, на что тот протестующе замычал. Хизаши обрадованно выдал: «О-о, ты его растормошил!» и довольно засмеялся. Смотря на их безобидную перепалку, Кана тоже развеселилась.       Ребята из одного класса и вот как сдружились. Может, и у неё появятся такие же друзья, будут совсем как она с Юрикой. И кто станет этим другом? Серьёзная Манабухи, спокойная Нобору или шебутная Наюки? Может, Кашимия с Азуми? Они вроде неплохие, только Кашимия грубая, а Азуми до тошноты нерешительная. Хотя, пожалуй, больше всего шансов подружится у Каны было с Юкими. Эта светлая добрая девочка могла стать хорошей подругой. Но строить призрачные надежды, чтобы потом разочароваться в будущем, Кана не стала. Мечтать долго вредно, говорила мама, это глупо и бесполезно, а вот учить уроки… Поэтому пока что лучшими друзьями Каны были школьные учебники и тетради.