Сирень.

      — Ой, точно! Я тут узнать хотела… Айзава-сан, ты же участвовал в прошлогоднем Фестивале? — с надеждой спросила Кана.       Он пожал плечами, невнятно помычал помычал и дёрнул головой.       — Не, он тогда ногу сломал, — бросил Оборо и закинул в рот фисташки. — А вот мы с Хизаши участвовали.       — Даже почти победили! — согласился тот и выбросил руку в сторону, спугнув голубей.       — Серьёзно? — изумилась Кана. — Ну, я про ногу.       — Ну да, — хмыкнул Оборо, качнув головой. Волосы облаком поплавали в воздухе. — Брякнулся откуда-то и провалялся неделю, хорошо хоть Исцеляющая девочка помогла. Блин, а нам даже не сказал, откуда упал, — протянул он, вплотную подошёл к Айзаве и пристально взглянул на него.       — И не скажу, — буркнул Айзава и запрокинул голову.       Кана машинально повторила за ним. Облако над головами стало похоже то ли на собаку, то ли на лошадь. Заканчивался последний учебный день перед Фестивалем, определённым на понедельник, и Кана чувствовала, как нарастает волнение.       Сунагаве надо было отдать должное — она поднатаскала ребят, как могла. Особо набраться выносливости, коей у Каны было меньше всего, не удалось, зато причуда стала податливей. Кана обрадовалась, когда Сунагава подкинула ей пару идей, и одновременно расстроилась, что не дошла до этого сама. Всё хотела добраться до интересных свойств, а за уроками, заданиями на дом и дополнительными курсами времени не находила. Научиться швыряться энергетическими шариками, правда, пока не удалось, зато Кана удивилась, когда поняла, что может выбрасывать их на тонкой связке, как йо-йо. А при должных усердии и терпении получалось и сплести что-то вроде купола. Правда, недолговечного, тот быстро начинал рассыпаться, да и сама Кана чувствовала себя после таких экспериментов не очень. Зато сразу столько интересного открылось. Возможно, она ошибалась насчёт своего предела, надо было только глянуть чуть дальше носа. Кане, привыкшей к тому, что она всегда права, нелегко было смириться с тем, что она не сама догадалась. «Хотя ведь у Сунагавы больше опыта», — бодро успокаивала она себя.       Оборо считал, что Фестиваль — штука не настолько сложная, чтобы беспокоиться. «Не отчислят же тебя, если проиграешь», — фыркнул он. Хизаши держался того же мнения. Кана надеялась получить какие-то советы или подсказки как от семпаев кохаю, но Оборо всё время уводил разговор не туда, и в итоге они дошли до железнодорожной станции. Задерживать ребят не хотелось, да и электричка скоро должна была подойти.       — Получается, до встречи, — улыбнулась Кана, легонько дёргая за косички.       — Ну всё, тогда погнали домой, — бросил Хизаши и подхватил Оборо под руку. — Мы с пацанами обещали зарубиться и пару каток прогнать.       Кана удивлённо моргнула и поинтересовалась:       — Что за катки? А к Фестивалю готовиться?       — А-а, успеем, — отмахнулся Оборо. — Мы ж и так крутые. И вообще, чего ты, — ухмыльнулся он, — давай, не дрейфь. Отдохни лучше.       Оборо подцепил пальцем сиреневую косичку, а потом щёлкнул по ней. Кана фыркнула, косичка стукнулась об её плечо и остановилась. Оборо это жутко понравилось, и он обрадованно поболтал вторую, а потом и обе сразу.       — Бим-бири-бим, — забормотал он и хихикнул, отправляя тугие косички в полёт. — Пум-пум. Ты-ды-дыщ!       Это косичка врезалась Кане в нос, и девочка дёрнулась, недовольно наморщившись.       — Ой, оставь ты их, — цыкнул Айзава и похлопал по ладоням Оборо, опуская их вниз. — Себе заплети, если так хочется.       — О, а это идея! — обрадовался тот и поднял ладонь. Накрутив на палец прядку, Оборо построил глазки и поинтересовался: — Как я тебе, Айзава-кун?       — Ками-сама…       — Ого, какая высокая оценка, — театрально выдохнул Оборо и прижал руки к сердцу. — Лови меня, Хизаши, я падаю.       Айзава поскрёб щёку и хмыкнул, потом взглянул на Кану.       — У тебя всё равно лучше. Прикольные штучки.       Она польщённо улыбнулась и машинально накрутила косичку на палец. Распрощавшись с ребятами, Кана прошла на платформу. Поднеся руку к груди, она пошевелила пальцами, чувствуя, как их энергия мягко их обволакивает. Она могла делаться жёсткой и прочной, а могла вот такой — словно шёлк. Кане по душе было первое состояние, оно ведь полезней. Но во втором причуда делалась такой приятной, что хотелось снова и снова попускать её по ладони, как пушистого зверька. На изменение структуры, правда, требовались силы и концентрация, и менять её получалось не всегда.       Вскоре прибыла электричка. Народу, к счастью, оказалось немного. Заняв место, Кана поставила рюкзак на колени и обняла его. В голове прыгали мысли о Фестивале, пособию по лабораторным для дополнительных занятий, близившихся экзаменах и о хорошей погоде. Рядом девушка воткнула в телефон наушники и включила новостной канал. Кана скосила взгляд, заметила знакомую фигуру и подняла взгляд на потолок. Последние дня три сайты прямо-таки разрывались от новостей о новом преступнике, на которого уже готовились вешать метку «особо опасен». Причуда у него была связана то ли с огнём, то ли со взрывами. В последний раз его видели в префектуре Нагано.       «Надо же, недалеко совсем», — хмурилась Кою, читая новости. Что именно ему было нужно, герои и спецслужбы пока не выяснили, но пара торговых центров, оказавшихся в огне, настораживали.       Кана зевнула, прикрыв рот рукой, и уставилась на лампу. Новости о возможном злодее её не интересовали.

***

      Новость от Кою о том, что папа вернётся с работы пораньше и должен вот-вот подойти, заставила Кану подорваться и броситься в прихожую. Хлопнув по кнопке, она включила свет и уставилась на дверь, в которой с другой стороны уже проворачивался ключ.       — Папа! — обрадовалась Кана и кинулась к нему с порога, стоило двери отвориться.       — О, встречают, — пробормотал тот и коротко обнял её. Потом ненавязчиво похлопал по плечу.       Кана отпустила отцовские плечи и улыбнулась.       — Ты сегодня прямо к ужину. Мама кстати курицу жарит. Здорово, да? — спросила она, надеясь на реакцию поживее.       — Здорово. Конечно, здорово, — откликнулся папа, снимая куртку, и рассеянно оглянулся. — А где Каяно?       Кана вздохнула.       — На кухне, пап. Мама же готовит.       — О, здорово, — снова бросил он и поднял взгляд. — Как учёба?       Вся радость куда-то мигом убежала. Чтобы не расстраивать папу, Кана дежурно ответила, что всё славно и к экзаменам она уже готовится, волноваться не о чем. Она хотела добавить, что, кажется, сумела поладить с некоторыми одноклассниками, но осеклась. Наверное, не стоило. Папа ведь и так устал на работе, а Кана, как хорошая дочь, не должна грузить его. Тем более, ему, как и маме, вряд ли интересно. Они же хотели видеть от Каны только существенный результат, к коим приятельство не относилось.       Помогая накрыть на стол, Кана обмолвилась маме парой слов о Фестивале.       — Ну-ка, рассказывай, — заинтересованно бросила та.       — Мне там билеты дали для вас, — пробормотала Кана и кинулась искать их в портфеле. — Где-то тут… Во. Но тут только два.       Она помахала ими, пока мама не выхватила.       — О, ну и прекрасно. Кою всё равно на учёбе.       — А, да? — растерялась Кана. — Я просто хотела, чтобы она тоже…       — Кою будет учиться, — с нажимом повторила мама, двигая тарелки и плошки.       Кана нахмурилась и поджала губы. Пришлось нацепить улыбку, чтобы не показаться матери грубой.       — Ладно, я поняла. Ну, а вы с папой придёте?       — Конечно! Я же должна посмотреть на твой триумф.       Кане вдруг показалось, что она обманывает всю семью. И родителей, и Кою, и себя.       — На участие, мам. Я вряд ли смогу победить, — натянуто улыбнулась она.       Мама обернулась и вздёрнула бровь, такую же сиреневую, как у Каны, но изгиб был куда изящней.       — Ты сомневаешься в себе? — спросила мама изменившимся голосом.       «Разумеется!» — выкрикнула Кана в мыслях, начиная сердиться. Захотелось раскричаться и наяву, но она продолжала улыбаться. Руки спрятались за спиной и сцепились в замок, плотный до боли.       — Нет, мама, — ответила Кана, стараясь держать голос и улыбку ровными.       Ощущение, будто они соперники, исчезло, когда мама сделала ласковое лицо и подозвала Кану к себе. Чувствовать материнские руки, гладящие по голове, давно стало непривычно, Кана вздрогнула.       — Вот и умница. Не сомневайся. Ведь ты моя дочка, — прошептала Каяно ей на ухо и убрала руки.       «А у тебя не может быть дочери-неудачницы. Так ведь?» — подумала Кана, чувствуя, что снова теряет самообладание. Захотелось проиграть в первом же раунде матери на зло, но это было бы уж слишком радикально. В конце концов, их желание в выигрыше Каны всё-таки совпадало. Единственное, что сама Кана уже расхотела, чтобы родители приходили.       За ужином мама, разумеется, не преминула расспросить о Фестивале побольше. Кана честно пересказала всё, что слышала от Сунагавы-сенсея: про организацию мероприятия в этом году, что ученики каждой параллели будут соревноваться с одногодками, про шанс будущих героев заинтересовать агентства и спонсоров, про возможность перевода на другое отделение и примерные испытания. Последним туром наверняка окажутся бои один на один, как и в предыдущие года, а вот остальное обычно имело вариативность.       — Про это-то ладно, — отмахнулась мама, не сводя с Каны взгляда. — А вот пораньше ты говорила, что можно перевестись. Это будет связано с результатами, да?       Кана нехотя кивнула, понимая, куда всё ведёт. Мама отложила палочки и склонила голову. Захотелось отвести глаза, лишь бы не смотреть на неё.       — Но у тебя ведь хороший класс, — взволнованно заговорила Кою. Помнишь, ты говорила, что там здорово?       — Ага, — обрадовалась Кана. — А ещё…       — Может, новый будет ещё лучше, — перебила мама.       — Да с чего бы? Потому что геройский?       — И поэтому в том числе, — цыкнула мама.       Кою поджала губы и закатила глаза.       — Тогда спроси саму Кану, хочет она переводиться или нет.       — Конечно, хочет! — воскликнула мама и посмотрела на неё. Кана замерла, боясь возражать. — Видишь? И не смей так со мной разговаривать. Как выросла, сразу стала вести себя шибко важно, — недовольно бросила мама. Кою тоже положила палочки и распрямила плечи.       Они встретились взглядами, и Кана забеспокоилась, как бы мама и сестра не поссорились. Папа оторвался от якитори и недоумённо покосился на них. Кою легонько хлопнула по столу и встала. Тонкие косички дёрнулись и стукнулись о плечи.

***

      Лёжа на кровати, Кана бездумно глядела в потолок. Браться за учебники совсем не хотелось. Ужин прошёл в разладе, и настроение упало, не получалось сосредоточиться даже на примерах по математике. Кана просто лежала и гоняла меж пальцев причуду, делая её мягкой и тягучей. Заслышав шаги к комнате, она охнула, быстро вскочила на ноги и переметнулась за стол. Спешно зашелестев страницами, Кана открыла учебник по английскому на первой попавшейся. Дверь открылась.       — Мам, я учусь, — протянула Кана, делая вдумчивое лицо.       — Я всего на минутку, — откликнулась та. Судя по голосу, мама уже не была так рассержена.       Кана прикрыла учебник и повернулась. Мама улыбалась краем губ.       — Просто хочу напомнить, как сильно ты хотела на геройское. Помнишь же? Подавала документы, сдавала вступительный экзамен, переживала…       Кана кивнула, думая, что от слова «геройское» у неё скоро поедет крыша.       — Но я не попала. Давай я всё-таки поучусь, чтобы меня не выгнали и с общего отделения, — улыбнулась Кана, сунув руку в карман и сжав через ткань кожу.       — Ну молодец, — похвалила мама, подходя всё ближе. — Учись. Только я хотела спросить насчёт перевода. Ты же постараешься, правда? — улыбнулась она, заглянув в глаза.       — Ну, конечно, я буду стараться, — ответила Кана, понимая, что материнский тон ей не очень нравится. — Но уж как получится.       — Но ты попробуй сделать так, чтобы всё получилось получше. Хорошо? А то знаешь, иногда простых обещаний недостаточно. И не слушай Кою. Хочет — не хочет… Она ничего в тебе не понимает.       Кана выдавила улыбку. Желание победить и вообще участвовать быстро испарялось. Вот бы назло вообще никуда не идти… Но это уж слишком дерзко, Кана так не умела.       — Кою просто не знает, что ты умеешь, когда стараешься. Ты ведь блестяще закончила среднюю школу! — воскликнула мама.       Кана пожала плечом, решив ничего не говорить. Блестяще это слишком сильно сказано. Маме почему-то нравилось преувеличивать её заслуги и возможности. Наверное, проще быть троечником и не подавать надежд. Тогда от тебя хотя бы не ждут ничего.       — Если можно перевестись на геройский факультет, ты не должна упускать такой шанс. Ты же не попала туда по чистой случайности!       Скорее случайностью было бы, если б Кана оказалась там. Она невнятно пожала плечом и обняла себя, вцепившись пальцами в локти.       — Тогда будь умницей, не проиграй, — шепнула мама, наклонившись к самому уху, а потом поцеловала в лоб.       Кана едва дождалась, когда она выйдет из комнаты. Сердце глухо билось о рёбра, а по голове словно ударили. Вдруг захотелось кричать и швыряться учебниками об стену. Но Кана ведь не могла — это же некрасиво. Она замерла, а потом схватила в охапку карандаши из стакана и швырнула на стол. Пара штук скатились с края и беспомощно брякнулись на пол, остальные разметались рядом с учебником английского. Кана согнула пальцы, напрягая руки до предела, уставилась в потолок и пнула стол. По ладоням стала сползаться густая энергия. Переплывя на пальцы, она ринулась тонкими стрелами к карандашам, разбросанным по столу, и оплела один. Чувствуя, как энергия пульсирует всё сильнее, Кана на секунду испугалась, что сейчас всё взорвётся, но потом махнула рукой. В конце концов, она была зла и хотела просто орать. Можно ей хоть как-то злиться?       Причуда черпала силы из тела и растекалась по карандашу, полностью скрывая его под собой. Карандаш вдруг треснул и разломился надвое. Половинки упали на стол, энергия с них стеклась воедино и спряталась в пальцах. Кана почувствовала странное удовлетворение. Захотелось сломать что-то ещё.