mi unica fortuna

Последний день октября выдался на удивление ясным. Не смотря на холод, солнце придавало энергии и настроения, с чем были большие проблемы в пасмурные дни. Октябрь и ноябрь всегда ассоциировался с тоской, холодом и мерзким дождём. Не тем, который лишь добавлял радости, и под который ты бежал гулять, потому что атмосфера особенная. Этот дождь отбивал всякое желание выходить дальше своей квартиры, что уж говорить про атмосферу. Но сегодня, впервые за почти весь месяц, выглянуло солнце, одаривая людей своими лучами, что позволяло хоть на короткое время забыть про тут тоску. Только вот в этот раз улыбаться было лишь трудней. Девушка зажгла благовония и села напротив, поджав ноги к груди. Взглянув на надгробие, девушка увидела выгравированную надпись. "Кейске Баджи". – Я...– стоило начать, как глаза начало щипать от поступающих слез. Сморгнув слезы, Юнико досчитала до 15 и обратно и снова просмотрела на могильную плиту. – Прости, что не приходила. Было слишком... трудно. И больно. – затем добавила, – А ещё обидно. Что ты недостаточно доверял мне, чтобы попросить помощи. – Кейске, что происходит? – смысла "прощупывать почву" не было. Всё зашло слишком далеко. – С чего ты взяла? – парень сделал вид, словно правда не понимает, о чем говорит сестра. Заварив себе чай, он сел за стол и включил телевизор. – Не держи мне за дурочку. Что-то происходит и ты явно знаешь что. И вероятно замешан в этом. Было видно, что Кейске напрягся. – Тебе делать нечего? Хватит ко мне лезть. Парень встал и быстро вышел из кухни. Юнико беспокойно смотрела вслед брату до тех пор, пока он не скрылся за дверью своей спальни. Послышался щелчок замка. От него ничего не узнать, значит остаётся только один вариант. Девушка набрала номер Мацуно – лучшего друга Кейске. – Я должна была как-то повлиять на тебя. А вместо этого решила, будто ты уже взрослый и в праве самостоятельно решать свои проблемы. – Хватит вмешиваться в мою жизнь! Мне не десять лет, чтобы ты так опекала меня, – он был зол. Очень. Сам не знал почему. Может просто не хотел, чтобы сестра ввязывалась во все это. – Ты мой брат. Конечно я буду опекать тебя, ты же можешь натворить чего угодно! – Юнико не понимала, почему он так себя ведёт. Знала, что это связано с Тосвой и Кадзуторой, но не знала как. – Я ведь понимала, что что-то не так. Тосва была для тебя всем, а тут ты уходишь и провозглашаешь себя их врагом, – говорить трудно. Все внутри сжимается. Ком в горе мешает дышать, словно кто-то душит. Или что-то. Недосказанность, обида, злость на себя. И горечь утраты. Прошло столько времени, а эта тупая боль не ушла. Она пропадала на время, но потом с новой силой появлялась. – Ты совсем с ума сошёл, идиот?! Вальхала? Серьёзно? Юнико стояла напротив парня в белой куртке. На штанах были следы запекшейся крови. И явно не его. – Тебя это не касается. Каждое слово он выделил особой твёрдостью. Юнико в упор смотрела на брата, пытаясь найти в его выражении лица хоть что-то. Но было лишь гребаное безразличие. Словно ему было абсолютно до лампочки, что он собственноручно избил своего лучшего друга до полусмерти. – Ты хоть понимаешь, чем это может кончится? Ты, блять, хоть немного думал, принимая решение уйти из Тосвы? И все ради чего? Баджи не стал отвечать, а только обошёл сестру и начал обуваться. Уже у двери его окликнула Юнико. – Если ты сейчас уйдёшь, то станешь и моим врагом. В попытке не предать Кадзутору, ты предаешь всех остальных. И меня. Я не смогу этого принять и простить. На секунду он остановился. Рука все ещё лежала на ручке входной двери, но Кейске все ещё находился в квартире. – Ты же знаешь, что я всегда была на твоей стороне. Мы сможем решить все вместе, но только если ты перестанешь геройствовать в одиночку, – голос был тихий. Силы резко закончились. Усталость сковывало все тело. – Значит, враги. Дверь громко хлопнула. Делая глубокий вдох, девушка подняла глаза на небо. Солнце начало садиться, и небо постепенно окрашивалось в золотой. Как его глаза – Прошло пять лет, а я только сегодня нашла силы прийти сюда. Я ужасная сестра, да? Была слишком погружена в мысли, как бы не сойти со всем этим с ума. Держа руки на животе, там где была рана, Юнико судорожно думала, что можно сделать. Скорую вызвали, но через сколько она приедет – неизвестно. Вся футболка Кейске пропиталась его кровью. – Юни. Девушка резко посмотрела на брата. В глазах слезы, а по подбородка течёт кровь. И улыбка. Такая искренняя, что делало больно вдвойне. Даже сейчас он улыбается. – Кейске, я... – слезы не давали ни говорить, ни видеть. Пытаясь смахнуть их, тут же появлялись новые. – Не смей винить себя. Я сам так решил, ты бы не помешала, – почему он думает обо всех, но не о себе? Старается успокоить, хотя прекрасно понимает, что это бессмысленно. – Ты такой дурак, Кейске, – что-то наподобие смеха слетело с губ девушки. Кейске улыбнулся, но тут же с его рта пошло ещё больше крови. – Молчи, хорошо? Скорая сейчас приедет и... На свой руке Юнико почувствовала тёплую ладонь брата. – Я рад, что ты моя сестра. Надеюсь, вы назовёте своего сына в мою честь. Что говорил Кейске дальше, Юнико уже не слышала. В голове стоял гул из смешавшихся звуков, голосов. Хотя все молчали. Было ощущение, словно тебя поместили в комнату, в которую не поступает абсолютно никакой звук. – Прошло пять лет, а я помню все, словно это было вчера. Столько всего произошло с того времени. Девушка покачала головой, слегка улыбнувшись. – Наверняка тебе все рассказал Чифую, да? Он бывает здесь гораздо чаще меня. Точно рассказал и про Рождество, про Изану, смерть Эмы,– на момент голос надорвался.– про Такемучи. Ты был прав, когда доверился ему. Он не подвёл. Сделать столько и не попасть в дурку или на тот свет – просто невероятно. Девушка взглянула на тонкое золотое колечко на безымянном пальце левой руки. Невольно улыбнувшись, она поджала губы. – Это был единственный счастливый день за долгое время. Чифую так нервничал. Будто я могла отказать. Жаль, ты не поведешь меня к алтарю. Слезы катались по щекам, но ей было уже безразлично. Впервые за пять лет она смогла поговорить с ним. Этот разговор значительно отличался. Теперь он уже не перебивал своими глупыми шутками и комментариями, смехом. А слушал внимательно и молчал.