Иногда стоит убирать шипы

      У Антона утро началось достаточно типично для того, кто недавно переехал в город — он проснулся под будильник, первые минуты пытаясь осознать где он. Вот только есть один нюанс — парень прекрасно знал где находится. Хотя нет… Нюанса тут даже два. Он никуда не переезжал последние года три, что он помнит, так точно. Так что запомнить уже вполне себе мог. Да и запомнил, вроде. Но всё равно изо дня в день его преследовало это ощущение, словно он просыпается в непривычном для него месте.       В Воронеже он живёт с рождения. По крайней мере, так ему говорил когда-то отец.       Позади послышался хлопок двери. Антон повернулся лицом к проходу и увидел, что в комнату зашёл Артём. Ну никто же кроме него не мог зайти. Кого я там ожидаю увидеть? Отца? Хах, с радостью бы повидался с ним.       Грустно усмехнувшись своим же мыслям, Шастун вопросительно посмотрел на своего брата.       — Ты ещё спишь что ли? А ну быстро поднимай свою жопу с постели и иди готовь! Мне на работу идти не с чем, — громко крича, буквально приказал он.       — Тогда выйди из моей комнаты и дай мне одеться в одиночестве, — тише, чем говорят обычные люди, но при этом это всё равно твёрдо сказал Антон.       — Ой, да больно мне надо на тебя, анорексика придурочного, смотреть, — Артём вышел обратно, не забыв, конечно же, громко хлопнуть дверью. Интересно, как долго она ещё продержится на петлях? И что вообще первым сломается — дверь или всё же нервы парня? Кажется, всё же второй вариант «победит».       Антон сильно зажмурил глаза, пытаясь не вспоминать тех событий четырёхлетней давности. Всего двумя словами брат разодрать ту почти зажившую рану.       Тихо, Антон, не думай об этом. Лучше встань с кровати и найди свою одежду, чтобы выйти из комнаты и приготовить этот ёбанный завтрак этому ублюдку. А то он же вернётся, если я не выйду в ближайшие пару минут. И вот нахера он вообще тогда вернулся за мной? Оставил бы и ничего бы этого всего не было. Ладно, этого я, видимо, никогда не узнаю.       Громко выдохнув, Шастун всё же находит в себе силы успокоиться, а затем и на то, чтобы откинуть одеяло на пол. Встав на это самое одеяло, он сделал пару шагов до стула, где лежали практически все его вещи в диком беспорядке. Раскладывать их он не видел смысла — когда надо сбегать из дома, так гораздо проще найти нужную ему одежду. А сбегать уже приходилось. Причём далеко не один раз.       Очередной раз пренебрегая утренними процедурами, парень идёт на кухню. Неспешно, едва слышно шаркая босыми ногами по полу, подходит к довольно старому, явно старше него самого, холодильнику, чтобы достать оттуда несколько яиц и варёную колбасу. А затем подходит к навесному шкафу, ручка которого едва держится, достаёт оттуда наполовину пустую пачку макарон, а затем наклоняется и открывает другой шкафчик — там у них хранятся сковороды и кастрюли.       Вот, вроде бы, жил этот ублюдок три года один, так почему за то время он готовить так и не научился? Хотя бы практически каждое утро не бесил меня с этим… Но хорошо, что у него и ночные смены бывают, а то вообще отдыха от него не было бы. Так что ладно, я готов готовить, лишь бы этот мудак смылся как можно скорее на свою ёбанную работу.       Занятый готовкой, Антон не заметил, как на кухню вошёл Артём, и уже наливал себе кофе из только что вскяпитившегося чайника. Шастун-младший понял, что в комнате он не один лишь тогда, когда почувствовал на своей талии руку брата.       Блять… Вспомнишь говно, вот и оно. Версия про лучик тут явно не подойдёт, слишком уж добрая она.       — Молодчинка, можешь же нормально всё делать, без пререканий, когда хочешь, — голос его звучал мягко, словно заботясь, но Артём быть таким совершенно не может, парень давно понял это, а рука мужчины, практически не касаясь его, потрепала и так растрёпанные волосы мальчишки, а затем снова вернулась там, где лежала до этого — на талию, прижимая Антона к себе, чтобы тот не избегал касаний, а затем легко поцеловал его в шею, отчего парень сжал свободную руку, чтобы не ударить ею брата. Знает — будет хуже.       — Тём, пожалуйста, не отвлекай. Я хочу нормальную еду тебе на работу приготовить, а ты меня сейчас будешь отвлекать, — пересилив себя, спокойно попросил Антон, надеясь, что на столь небольшую просьбу получит нормальную реакцию. — А если ты меня будешь отвлекать, то я испорчу еду, значит и есть тебе потом будет нечего.       — Вау, а ты бываешь вежливым? Удивительно, Антош, не ожидал. Ладно, мне выходить через пятнадцать минут, чтобы к этому времени ты приготовил то, что хотел, и сложил в мой ланч-бокс. Понял меня?       — Да, — на выдохе ответил он.       — Кстати, завтрак мой где? — спросил Артём, садясь за стол.       — Минутку, пожалуйста, подожди, я почти пожарил тебе яичницу.       — Блять, ну ты знаешь, что мне идти скоро на работу, какого хуя ты задерживаешь?       — Извини, — не желая с самого утра нарываться на злого брата, тихо произнёс Антон.       Спустя минуту, как и обещал, парень поставил тарелку с яичницей с колбасой перед братом, не забыв подать ему ещё и столовые приборы.       Антон, честно говоря, устал жить, как в дерьмовой экранизации мужской версии Золушки. Хотя, наверное, даже дерьмовая экранизация была бы куда лучше, чем его жизнь.       Положив уже готовые макароны на сковороду, на которой жарил яичницу брату (времени мыть посуду сейчас не было), он начал их обжаривать. А через какое-то время разбил туда пару яиц и немного порезанной колбасы. Когда сие произведение «искусной» готовки было уже полностью приготовлено, Шастун-младший достал ланч-бокс и сложил туда обед.       — Всё, можешь забирать, — отступая от плиты, проговорил Антон, а затем поставил на стол еду, которая предназначалась брату на работу.       — Хорошо. Чтобы к моему приходу помыл посуду, — скомандовал Артём, уходя в свою комнату.       Желудок жалобно проурчал, прося хотя бы немного еды. Заглянув в кастрюлю с макаронами, парень понял, что завтраком, как и, скорее всего, обедом, тоже придётся пренебречь, если, конечно же, у него где-то в закромах не осталось немного денег с подработки, чтобы купить себе в магазине самую дешёвую лапшу.       Мельком взглянув на часы, Антон увидел, что уже без двадцати восемь.       Успею к тому времени, что нам сказали, только при одном условии — буду бежать весь путь. Но, думаю, ничего не изменится от того, что я приду ровно к восьми, а не раньше.       Несмотря на то, что идти ему всего десять минут, он всё равно опоздает, ведь классный руководитель просил прийти максимум за десять минут до начала линейки.       Вбежав в комнату, Шастун натянул первые попавшиеся толстовку и штаны. Затем, откопав в куче носки, надел и их. А вот с браслетами Антон застрял на пару минут. Да, выйти без них он никак не мог.       По всей квартире раздался хлопок двери — брат ушёл.       Парень расслаблено выдохнул, а затем метнулся к рюкзаку, чтобы закинуть туда ручку с блокнотом. Вдруг придётся записывать что-то? Телефонами на уроке же пользоваться запрещено. И всем плевать, что сегодня у одиннадцатиклассников, как, в принципе, и у всех остальных классов, нет занятий, только классные часы.       Крепко сжимая пачку сигарет в кармане худи, Антон спускается по лестнице вечно загаженного подъезда, ведь лифт тут тоже вечно сломан. И вопроса: «Когда уже приедут его чинить?» ни у кого не возникает уже давно.       Выйдя на улицу, Шастун достал пачку и, чиркнув зажигалкой, поднёс ко рту никотиновую палочку. Ему было всё равно, что запах за столь короткий срок не выветрится, сейчас ему хотелось лишь заполнить свои лёгкие дымом, представляя, что, выдыхая, он и свои проблемы выдыхает. Возможно это правда работает, но сам же Антон это ощущение смахивает на самовнушение.       Неспешно выходя из двора, парень устремил свой взор на небо — тёмные тучи поглотили весь свет, грозясь на ещё не до конца проснувшихся горожан пролить дождя.       Дошёл он до ворот школы, к счастью, без всяких там несчастных случаев. И как раз вовремя — директор производит перекличку, а значит класс найти будет легко. Да, за десятый класс Шастун почти никого из своего класса не запомнил, несмотря на то, что там были некоторые, кто учился с ним и в девятом классе.       — Одиннадцатый «Б», вы здесь? — как у малых детей спрашивает Сергей Борисович. Толпа из двадцати ребят тихо отзывается «здесь». — Я не слышу вас. Громче! — подначивал он и теперь же крик прозвучал немного громче. Поняв, что лучше у них не получится, директор отстал от них.       Антон медленно подошёл к этой толпе мучеников, понимая, что, несмотря на то, что он успел, к нему всё равно прикопаются.       — А вот и Шастун явился, — недовольным голосом произнёс Сергей Вячеславович. — Я к какому времени говорил подходить? Помнишь?       — Максимум к без десяти восемь, — едва ли не прорычал парень.       — Вот на меня можешь даже не скалиться, не поможет. А вообще, Антон, — голос преподавателя смягчился, но парень чувствовал, как мужчина еле сдерживает свою злость, — ну вот тебе сложно было прийти как я просил? Хотя бы один раз, а?       — Я задержался дома, — честно ответил он, сжав кулаки. Его самого начинала раздражать эта ситуация.       — Я каждый раз это слышу, может хотя бы другую отмазку придумаешь?       — Это правда, — школьник повысил голос и всплеснул руками, чем привлёк к себе внимание.       — Поговорим после классного часа, — прервал диалог Лазарев. Ну ахуеть! — подумал парень и пнул какой-то небольшой камушек, что валялся около его ног.       Речь директора слушать теперь не хотелось вовсе, что он и сделал. Конечно, ведь куда интереснее в собственных мыслях злиться на весь мир вокруг.       Очнулся он только тогда, когда его за рукав потянул Сергей Вячеславович, чтобы тот не сбежал.