Яростная игра

**** Каждому живому человеку, по своей природной сущности, знакомо слово, даже более чем слово, а внутренне состояние души, именуемое в простом народе «беспокойство». Чувство это представляет из себя прочно скрутившийся в животе узел, настолько плотный, что тот мешал выполнять базовые действия, человек становится не способен сосредоточиться на одном важном деле, периодически отвлекаясь на собственные думы, словно находясь на морском дне, откуда сложно вырваться, поскольку водная стихия точно не намерена выпускать утопленника из своего плена, а сама жертва и не против, только знает что нечто или некто удерживает на дне, не позволяя даже вздохнуть, потому кислород перестал поступать в лёгкие, а все прочие движения кажутся угловатыми и каким-то до безобразия неловкими. Регулус интуитивно двинул чёрную ладью вперёд, полностью поглощённый напавшими думами и тем самым беспокойством о котором говорилось ранее. Глаза его были цепко были устремлены на доску с чёрными и белыми фигурами, где с двух сторон не хватало уже около семи фигур, а потому они с Барти шли совершенно на равных. Испытывал ли Блэк хоть малейший всплеск торжества, когда ему удалось вывести ещё одну фигуру соперника из строя? Определённо нет. Регулус не испытывал совершенно ничего, будто внезапно оказался совершенно пуст внутри, и подобное поведение, если и не устраивало Крауча, то тот предпочитал нарочно умалчивать, лишь изредка кидая на друга проницательный взгляд, как-бы говорящий лучше любых слов «Я всё знаю, прекрати это». Его слон оказался ликвидирован белыми, но Регулус едва ли затронуло это маленькое поражение, он лишь безразлично продолжал прожигать глазами волшебные шахматы, мысленно находясь в совершенно другом месте, в другой комнате, и с другими людьми. На данный момент, два самых близких для него человека оказались наедине в отдалении женских спален Слизерина, куда Регулус, по собственной дурости, пустил своего недальновидного братца, и куда сравнительно недавно, примерно полчаса назад, вернулась его лучшая подруга. Младший Блэк в очередной раз поморщился от подобного прозвища, оно звучало до отвратительного глупо и клишировано. Кэтрин была достойна намного большего, чем это глупое звание «лучшей подруги», поскольку их отношения с самого начала складывалась сами собой. То было сравнимо с дорогой по которой ты сотни раз возвращался домой, и изучил там каждый камешек и трещину в асфальте, а потому мог бы дойти до места назначения с чёрной повязкой на глазах, так выходило и у них. Всё существо Регулуса совершенно иррационально тянулось к её персоне, вовсе не в любовном порыве, нет… То были чувства похожие на опеку Сириуса над Регулусом в детстве, на опеку Беллатрисы над Нарциссой, на опеку старшего над младшим. И чувствуя это въевшееся в организм, подобно яду, желание оберегать, пока меж тем он сам был младшим, но в моменты подобные этому, ощущал себя в шкуре Сириуса, чувствуя себя обязанным защитить Кэтрин, пускай она и была старшей в их паре. Медики в Святом Мунго назвали бы этот порыв «гиперопекой», приравнивая к диагнозу. Но меж тем это жжение опекать совсем разнилось с чувствами им испытываемыми по поводу старших кузин. Он переживал, времена сочувствовал и был полон липкой, точно прилипшая к телу одежда, ревности. Хотя нельзя было отрицать и это чувство, испытываемое им по отношению к Кэтрин, которая по праву могла поставить себя на пьедестал самых желанных людей Хогвартса, где они с братом делили бы первое место между собой, хотя и востребованные у разных категорий студентов. Но знание того, что два его любимых человека в жизни, были вместе, тайком наслаждаясь близостью друг друга, как на Регулуса, совершенно оправдано, нападал приступ тошноты. Один из них уже оставил его позади раз, и он не был уверен в собственной выдержке, если подруга его суровых будней однажды его покинет, предпочитая общество его старшего брата. Какой эгоизм, даже помышлять о собственной персоне, когда настоящий друг должен ставить чужое счастье в приоритет! Но Блэки всегда славились своим эгоизмом и собственническими наклонностями характера, пускай Регулус никогда не причислял себя к многочисленным родственникам, кои превращались в настоящих дьяволов стоило только на секунду усомниться в партнёре. Однако, оказавшись на перепутье, где одна дорога означала бы счастье брата, а вторая его собственное Регулус оказывался сволочью и делиться Кэтрин вовсе не собирался. Его брат безответственный Гриффиндорец — идеальная характеристика для Сириуса. А Кэтрин самый настоящий пример безупречной наследницы Чистокровной семьи. Эти двое были абсолютно полярные друг от друга. Насколько далеко были их идеалы, настолько близки они становились к друг другу. А уж взгляд Сириуса, точно приклеенный к спине Кэтрин, упустить нужно быть совсем слепым. К слову, зрение у Регулуса было превосходным. — Я так не могу. — прошипел Регулус, раздражённо оглядывая своё поражение. «Шах и мат» отчётливо виднелись на чёрных и белых квадратах доски. Проигрыш усугубил и без того плачевное внутренне состояние. — Я тебе ещё раз повторяю, уже наверное дюжинный по счёту раз. Сами разберутся между собой. Твой брат конечно мудак, но не настолько, чтобы обидеть нашу снежную девочку. — Я ему руки к чертям собачьим оторву, если вздумается обидеть её. — отрезал Блэк, резким движением захлопнув доску с шахматными фигурками. Крауч слегка отклонился, дабы не попасть под раздачу за компанию. — За кого ты вообще выступаешь в этой ситуации? Ты вроде как на обоих сторонах, на одной стороне родной брат, а с другой подруга, которая больше чем подруга. — Барти с этой его раздражающей ухмылкой, которой бы ещё подошло определение «развратная», поглядел на друга параллельно прикидывая насколько тот зол. — Ни за кого я не выступаю, потому что выступать негде. Сириус и Кэтрин абсолютно не подходят друг другу, так что не вижу причин для стресса, поиграются и перестанут, как и всегда. — А ты сам-то уверен в том, что они «поиграются и перестанут»? Как по мне, так твой братец настроен серьёзно, какой бы ироничной не казалось эта характеристика в отношении Сириуса. Настроение Блэка, и без того отвратительное, упало гораздо сильнее, чем было «до», когда он полоснул Крауча раздражённым взглядом и изломал уголок губ. — Сириусу более нечего ловить рядом с Кэти! — как только пылкая речь вырвалось из плена его рта, то Регулус упустил из виду момент, когда назвал Кэтрин ласковым прозвищем на слуху у припозднившихся в гостиной студентах, те разумеется не подняли на них заинтересованные взгляды, однако слух навострили, как и всегда, абсолютно жадные до сплетен. Он настороженно огляделся, вжимая голову в плечи, точно нахохлившийся птенчик, и придвинулся к Барти ближе, понизив тон голоса. И сам же поморщился от собственной недальновидности. — Отчего же? Кэтрин красива, богата, с безупречными манерами и изысканным вкусом, твоему брату определённо достался лакомый кусочек, который он по собственной тупости, более мягко недальновидности, упустил. Непростительная ошибка, если ты поинтересуешься моим мнением. — Я им не интересовался. — Ну, тем не менее, я его высказал. Всё же у меня должна быть своя позиция на всё это шоу с нейтральной стороны, пока ты ослеплён ревностью, твой брат влюблённостью, а Кэтрин всей этой несуразицей. — Барти повёл в воздухе рукой, словно помогая себе жестами поточнее донести связную мысль до друга. — Каков вздор вылетает из твоих уст, Крауч. Неужто ты полагаешь будто я ревную? — Регулус как-то по-особому жестоко усмехнулся, выстраивая вокруг себя прочную стену через которую невозможно найти ни единую брешь, потому как он не оставит никому и шанса на это. Брови Барти внезапно изломились, а былой настрой канул в лету. Такова была природа Слизеринца, он предпочитал жить эмоциями, дабы они плескались через край, подобно вину в кубке. Он хотел всё; громкой смех, ярость, оскал на лице, горящие глаза, подрагивающие желваки, раздувающиеся крылья носа, всё что угодно лишь бы не слепая пустота и безразличие на лице, бездонная пропасть глазах, которую столь всегда можно наблюдать на лице мужчины, что по какой-то насмешке судьбы звался его отцом. И его «непутёвый, не на что не годный отпрыск» только и грезил, что не о тишине. Манеры не позволяли ударяться во все тяжкие, но как-же Крауч мечтал сбрасывать оковы отцовских установок и стать его ночным кошмаром, полным разочарованием, вместо покладистого сыночка. И эта роль шута могла ему столь приедаться, что маска безразличия занимала законное место на лице, передавшаяся на генетическом уровне, вместе с кровью безостановочно циркулирующей в его проклятых венах. — Регулус. Если ты сейчас вмешаешься, то непременно будешь обязан выбрать сторону, а я сильно сомневаюсь что ты сейчас находишься в здравом уме, дабы её выбрать. Как бы не была всеобъемлюща твоя обида на брата, но он всегда останется для тебя старшим братом. — Он сделал выбор. — Если сейчас ты бросишь ваши отношения на самотёк, то можешь вовсе позабыть о том, что у тебя когда-либо был брат. С вашей природной упёртостью Сириус не протянет руку первым. Регулус вскинул чересчур острый взгляд на друга, будто тот был виной всем его несчастьям и перед выбором поставил нарочно, но Крауч только смотрел в глаза цвета бушующего шторма и в очередное раз убеждался насколько разными были братья Блэк, и насколько сильно каждый по отдельности нуждался во втором. Теперь уже на его лице заиграли желваки, ярче выделяя постепенно заостряющиеся скулы. — Как я могу выбрать сторону, Барти? Они оба мне дороги. — Так оставь их в покое, разве если же они будут счастливы вместе кому-то станется хуже? — Он разобьёт ей сердце. Я знаю Сириуса, и наблюдал как он проделывал это не с одной девчонкой, а Кэти она… Она не остальные, с ней нельзя играться, как со снитчем. — Если это Кэтрин разобьёт сердце Сириусу? Ты рассматривал подобную возможность? Сейчас явно не Кэтрин тот из них кто нуждается в одобрении потенциального партнёра. — на последней фразе красивое лицо младшего Блэка скривилось, будто от цедры лимона, который тот ненавидел с самого детства. Следующим шёл укоризненный взгляд исподлобья, словно Барти нёс совершенную несуразицу, однако, даже упрямый Регулус очень глубоко в душе признавал правоту чужих доводов, а потому сделать выбор становилось всё сложнее с каждой утекающей минутой. Существовала ли крошечная возможность, что Сириус действительно просто извинится за пропущенное занятие, как свято его заверил, а затем исчезнет с миром…? Навряд ли. Кому как не его младшему брату знать насколько настырным бывает балованный первенец великого семейства. — Я подвожу тебя к тому, что твоё вмешательство выйдет вовсе не своевременным. — Если мы просто послушаем? — неожиданно вскинув голову предложил Блэк, будто бы шокированный собственной рискованной задумкой. — Редж, это настолько плохая идея, что я нахожусь в замешательстве, что она исходила из твоих уст… Обычно подобное предлагаю я, а ты читаешь мне лекции о манерах. — Сегодня не тот день, считай что мы близки к полнолунию. — Полная луна наступит ровно через две недели, как-то мы далеки от этого события, дабы сделать сие событие дельным оправданием. — поговаривал Крауч, пока молодые люди стремительным шагом покидали теплоту, если её можно таковой назвать, основной гостиной и спускались к комнатам студентов, в случае двух молодых людей, студенток. А маршрут до комнаты Кэтрин был ими изучен сразу по приезде, трое юношей только одобрительно покивали на новый апартаменты старосты, а после помогли затащить чемодан, и как настоящие джентльмены оставили даму в покое до конца вечера. Они спустились на несколько лестничных полётов ниже, пока не наткнулись на нужную дверь, очевидно, запертую на замок. Барти откровенно растеряв стыд прислонился к двери ухом, принявшись слушать. — Там подозрительно тихо для одного помещения, где находятся двое людей с самым скверным характером наедине… Регулус вскинул вверх одну бровь, словно решая про себя стоило ли ему задавать очевидный вопрос или же в пору было благоразумно смолчать? Но всё же присущее всем любопытство одержало верх, а потому в следующую минуту уже второй четверокурсник прислонился к поверхности двери, всё же проверяя ту на отсутствие заглушающего заклинания, которое являлось пожалуй самой что ни на есть базовой вещью, которую изучил любой волшебник, выросший в семье, чьё мнение считается одним из самых существенных, с кем советуются политики и одиночные предприниматели. А потому уверенность в смекалке этих двух не позволяла отделаться от навязчивой мысли о желанном уединении для двух студентов, где свидетелем их диалога не стали любопытные уши. В Хогвартсе, действительно, даже у стен были уши, уже не говоря о портретах и рыцарских доспехах в бесконечных коридорах замка. — Меня это начинает порядком раздражать. Не дай Мерлин, они… — Занимаются сексом? — не успел Крауч закончить последнее слово, как ему прилетел очередной подзатыльник от моментально нахмурившегося младшего Блэка. Такую картину он вовсе не желал бы лицезреть. — Не мели всякую чепуху! — Хорошо — хорошо, занимаются друг с другом всякими непотребствами. Спорю, что инициатором выступала Кэтрин, — на этот раз маг быстро присел, избегая столкновения своего затылка с чужой ладонью, на которой как на зло начали появляться серебряные кольца, цепляющееся за волосы. — Крауч… — прошипел Блэк, предусмотрительно понизив тон и одновременно с этим действом потянулся к волшебной палочке, спрятанной в рукаве мантии. — Не вздумай, Регулус, я уповаю на твоё благоразумие и дальновидность, в особенности на твой трезвый рассудок, ведь ты вряд ли… — Алохомора. — Решишь действовать с горяча, да. — под конец своих заверений Барти Крауч успел сдуться, а потому с невозмутимым выражением лица наблюдал за развернувшимся действом. Щелчок в замочной скважине прозвучал значительно красноречивее всяких слов, но юноша просто не мог не кинуть на друга последний вопрошающий, даже в каком-то аспекте призывающий к благоразумию взгляд с приподнятой вверх бровью. Иногда, вечно спокойный Регулус его поражал своей эмоциональностью в некоторых случаях, и этот момент был одним из таких случаев. Если рассуждать о природе характера Регулуса Блэка, то это был человек с очевидно выраженным флегматизмом в его натуре, вопреки буквально всему Роду Блэк, некоторые представители из которого ярые холерики, такие как Леди Блэк, Беллатриса и Сириус. Самый младшие из детей великого семейства, — Регулус и Нарцисса, — были почти полной противоположностью своих старших брата и сестры, однако внешнее сходство между братьями Блэк было столь едино и поразительно, что многие люди не знающие о наличии младшего или старшего всегда комично путались, пытаясь понять где какой из братьев. Но стоило подобраться чуть ближе, копнуть чуть дальше в чужое нутро, как поразительное сходство в один момент улетучивалось, обращаясь в прах. Сравнение наследников можно сопоставить с природными стихиями, если один был спокоен и невозмутим, подобно океану, однако в один момент мог разразить такой шторм, который снесёт все близ находящиеся строения бытийной жизни, дабы следом вернуться в мирное и безмятежное состояние. Второй сравним с огнём, настолько же пылкий, опаляющий и уничтожающий всё и всех вокруг, стоит только бросить крошечную искру, как пожар разгорится настолько, что сожжёт всё живое близ себя. И стоило понимать, что истинную боль друг другу мог принести один другому, — обжечь поступками или хлестнуть холодной невозмутимостью. А бывали моменты подобно настоящему, когда флегматизм Регулуса дал трещину, и тот переступил через самого себя в тот момент, когда дёрнул металлическую ручку двери, исчезнув в пространстве покоев своей дорогой подруги. На подобное действо Бартемиус только презрительно хмыкнул, ровно до того момента как предвкушающий оскал украсил лицо паршивца. Тот засунул руки в карманы серых, школьных брюк, и насвистывая себе под нос знакомую мелодию, удалился прочь, дабы невольно не стать участником надвигающегося, точно лавина, скандала, который непременно разрастётся между тремя людьми, абсолютно, стихийно разнородных по отношению друг к другу. — Эй, Крауч! Иди к нам! — крикнул Рабастан, призывающе махнув рукой с предложением присоединиться к нему, Мальсиберу и Снейпу. Рядом с плечом Рабастана расположилась Камилла Эйвери, поддерживая того под локоть, расположив наманикюренные пальчики на открытых, бедных предплечьях товарища. Патриция Забини со скрытым торжеством во взоре тёмно-карих глаз, подобно хищнику, внимательно следила за приближением младшего Крауча к их небольшой компании. — Чем тут занимаемся, ребятки? — Ох ты, сэр Эйвери решил почтить нашу скромную компанию своим появлением? Мисс Нотт, прошу вас… — язвительно протянул Лестрейндж с оскалом на лице, сознательно дёрнув рукой, дабы пальцы Камиллы соскользнули и уже не смогли вернуться на прошлое место. — Побаиваешься что наша милая Кэтрин вернётся? — осведомился Барти, наклонившись предельно близко к уху друга. Рабастан увернулся, параллельно с этим действом закатив глаза. — Ничего я не побаиваюсь. Она же к себе ушла, что может произойти за час, Барти? Не нагоняй панику почём зря. — Лестрейндж расслабленно потянулся к своему сливочному пиво, звонко вскрывая банку. — А как Сириус Блэк входил в её покои, — рука юноши замерла на полпути, а взгляд его каменным изваянием застыл на столешнице с картами для покера. — Этот момент, видимо, был упущен твоими зоркими очами, друг мой? — Какого дьявола этот придурок забыл у неё в покоях? — прошипел Лестрейндж достаточно тихо, дабы не быть услышанным посторонними, но цепким взором уставился в глаза Барти Крауча младшего. — Не имею понятия. Регулус позволил ему войти, я вернулся с библиотеки позже. — оскал окрасил чуть бледное лицо Крауча, на коем причудливыми бликами играл свет. — А что такое? Неужто ревнуешь? Змеиная голова наша. — Поди к чёрту. — шикнул молодой человек, и вновь откинулся на кожаную спинку дивана, почувствовав прикосновение Эйвери к верхним пуговицам своей рубашки. Карие глаза его уставились на языки пламени, беспощадно пожирающие дрова в камине, а тёмные брови нахмурились, создавая на лбу глубокую морщину. **** Первыми действиями Регулуса, более интуитивными, чем осознанными был брошенный в сторону старшего брата острый взгляд, подобный невербальному удару хлыста. Факты ещё не успели сопоставиться в голову, как младший наследник уже занял оборонительную позицию, неосознанно выбрав сторону о которой так настойчиво втолковывал ему Крауч, и которая ещё пять минут назад была мысленно обсмеяна Регулусом с особой язвительностью. — Сириус. — имя брата прозвучало намного реза, чем было им спланированно изначально. Брат в высокомерной манере приподнял точёный подбородок, а эмоции, завсегда то поселившиеся на его лице, казалось с самой первой секунды жизни, подобно некачественной краске, стекли. — Регулус. — отозвался старший, и в голосе его зазвенела всем нам хорошо знакомая нотка власти, кою у себя внутри хранит каждый старший ребёнок. Иными словами авторитет, медленно, но верно подавляющий напор младшего. — Где Кэтрин? Сириус звонко усмехнулся, и в ухмылка эта была сплошь пропитана чем-то настолько острым и мерзким, что при желании о неё можно было порезаться, подобно бритве. Регулус знал что означало эта эмоция, то было чистейшей виной, тщательно скрытой за фасадом безупречной наглости. Брат развёл руки в сторону и очень уж показательно раскинул руки в стороны. — Ты видишь её здесь? Думаешь я со стеной тут диалог веду? Регулуса задело. Словно осколок его слов отрикошетил напрямую в лицо, неприятно саданув. Младший скрестил руки на груди, неосознанно обороняясь этим жестом, будто который любой ценой выйти победителем из словесной баталии с человеком, связанным с ним оковами крови. — Мне плевать на тебя и твоё задетое эго, Сириус. Кажется, я чётко обозначил вопрос, но для особо непонятливых могу повторить наипростейший вопрос. Где. Кэтрин? — Ты знал? — в лоб спросил старший, сердито поглядывая на фигуру младшего брата, будто тот предал его. Регулус показательно выгнул тёмную бровь. — Я о многом осведомлён. О чём именно ты толкуешь? — Ты знал, что та девочка с белыми волосами — Кэтрин? — Что ещё за девочка? — Которую я принимал за дочь Абраксаса всю сознательную жизнь. Её ожерелье до сих пор у нас дома! — он сорвался на крик, постепенно начиная выходить из себя и терять привитый с детства контроль. Накаченные, благодаря тренировкам, но в меру худые, в силу генов, руки сжал в кулаки. — Что? Ты клялся, что давно избавился от него! — Регулус откровенно опешил. Одержимость его брата уже переходила всякие допустимые границы приличий. Разумеется он знал, однако принимал факт, как данность. С течением времени странная история старшего брата про девочку с белыми волосами стала походить на сказку, или же дивный сон, застрявший в памяти Сириуса на долгие годы. Да и узнал Регулус по чистой случайности. Как-то забрёл в фамильную галерею Мраксов… **** Поместье Мраксов кардинально отличались от фамильных апартаментов Блэков. В доме на Гриммо двенадцать всегда преобладали цвета Слизерина, в основном изумрудный цвет, коим был выкрашен семейный гобелен, цвета которого были столы и который имело даже постельное бельё в каждой комнате особняка, кроме комнаты Сириуса, разумеется. Семейные особняки влиятельных семей в принципе не отличались друг от друга внутренней составляющей, везде преобладал оттенок старины, различные эпохи от викторианской до начавшего набирать определённую популярность минимализма, коим грешили побочные ветви разных родов, или же те, что успели обеднеть за те годы, что просуществовала их знаменитая фамилия. Регулус успел заметить преобладание викторианского стиля в родовитом поместье наследников Салазара Слизерина, где преобладающим цветом становился чёрный с золотым, чёрные стены, кожаные диваны, мебель, даже изделия из мебели и те были с использованием тёмного дерева. Золотым становился орнамент, рамы для портретов почивших Мраксов висели в золотых рамах, хрустальная люстра с золотой основой приковывала к себе взгляды почти сразу, стоило войти в одну из четырёх гостиных, принадлежащих этой династии. И само собой разумеющееся Регулус не успел изучить дом детства своей близкой подруги так досконально, как хотелось бы детскому любопытству, съедавшему его внутренности, с пугающей настойчивостью. Естественно он успел побывать в невероятных размеров библиотеке с сотнями оригинальных фолиантов, древнейшими рукописными текстами до которых, казалось бы, стоило только прикоснуться, как они тут же обратятся в прах, множество оригиналов знаменитых текстов, первое издание детских сказок, пособия по тёмной магии, и даже личный дневник Салазара Слизерина с его личными чернильными пометами и слегка наклонным почерком. На Регулуса словно спустилась благодать от богов магии, если таковые имелись, а не прослыли простым мифом для запудривания мозгов подрастающему поколению, дабы вопросов много не задавали. Оказали впечатление высочайшие стеллажи, слегка посвящённые солнечным светом из небольшого окна на втором этаже библиотеки, находящегося прямо под потолком. Это место действительно было раем, хотя библиотека Блэк также обладала множество талмудов по чёрной магии, написанными лично великими предками дома Блэк. Ни одна семья в волшебном мире не могла более похвастаться подобными бриллиантами в коллекции. Хотя кое-какое издание от своего родственника, коротавшего бытие аж во второй четверти девятнадцатого века, всё же имелось и на этих полках. Но то не удивительно, ведь насколько помнил Регулус, то Оминис Мракс был женат на Фиби Блэк, а потому какие-то учения и записи от Блэков своевременно нашли своё пристанище в семейной библиотеке чужого Рода. Вопреки всему Регулуса интересовало и дальнейшее убранство особняка. Кэтрин была занята в столовой со своей матерью, обсуждая какого-то их общего родственника, где обе Мракс периодически кривили относительно пухлые губы, что делили меж собой и молодой человек готов поклясться, что пару раз услышал имя «Эжен», которое ни о чём ему не сказало, но заставило младшую ведьму закатить глаза, откидывая голову на мягкую спинку стула. А потому получив дозволение от двух хозяек и сопровождающего домового эльфа в компаньоны, ими было принято решение посетить картинную галерею Мраксов. Как часто бывает с героями из книг, но десятки коридоров и поворотов не сливались для него в единый поток, да и ориентацию Регулус не потерял, а потому с интересом поглядывал на статуи в коридорах, вазы с живыми цветами и множество портретов, хаотично развешанных на стенах. Как успел подметить внимательный взгляд все представители семейства были поразительно схожи друг с другом, так или иначе перенимая родительские черты, а стоило только припомнить страсть Мраксов к близкородственным бракам, так и исключительная схожесть обретала большую ясность. Те-же голубые глаза, цвета прочного льда, тот же оттенок волос и строгие черты лица, так и разившие скепсисом в вперемешку с высокомерием. Они вдвоём миновали три поворота, прежде чем остановились около большой двери с резной ручкой. Домовик неторопливо склонил голову в сторону двери, предпочитавший не вмешиваться в диалог с посторонними гостями в доме своих хозяев. В этом маленький слуга был схож с Кикимером, тот тоже не стремился заводить бесполезные беседы и сетовать на свою непривлекательную жизнь, однако эмпатичный Регул всё же чуял любопытство распиравшее создание изнутри точно так же как любопытство распирало его самого в желании оказаться по ту сторону дубовых дверей. — Прошу вас, господин Блэк. Винки откроет дверь, если господин Блэк того пожелает. — эльф почтительно склонил голову ниже, и губы «господина Блэка» тронула слабая улыбка. Он медленно покачал головой. — Не стоит, Винки, благодарю. Возвращайся, если тебе нужно продолжать свои дела, дальше я смогу разобраться самостоятельно. — Непременно зовите меня, если понадобится какая-либо помощь. Доброго дня, господин. — снова прощальный поклон, по-доброму снисходительная улыбка Регулуса и лёгкое движение ладонью, мол «можешь идти, не задерживаю». Следом шла стандартная процедура: щелчок трансгрессии, приевшаяся пустата и освободительный купол тишины, прошедший сквозь младшего наследника подобно призрачному силуэт… Дверь отворилась с ожидаемым скрипом, как и положено древним строениям, отслужившим верой и правдой не одну сотню лет. Регулус застыл за месте, точно каменное изваяние, когда услышал два голоса, один из который вне всяких сомнений принадлежал Лорду Мраксы, а второй совершенно незнакомый, неприятно скрипучий с оттенком брезгливости в тоне. Юноша сделал несколько шагов в сторону, привстав на носочки, хотя по всем нормам приличия должен был без оглядки испариться, дабы вернуть диалогу бывшую приватность, однако какая-то неведомо цепкая сила точно пригвоздила к месту и вынудила слушать и смотреть. Смотри. Смотри. Смотри. Слушай. Слушай. Слушай. Тебе это нужно. Послушай, Регулус. Это тебе нужно. Только дьявол на левом плече мог нашёптывать подобные действа, после которых Регулуса бы в пору ощутить себя грязным или же окончательно умалишённым. Никогда не стоит идти на поводу у дьявола, — то о чём без конца любила талдычить своим внукам бабушка Ирма. И всегда покладистый и послушный, младший внук должен был лучше всех запомнить завет и при удобном случае непременно воспользоваться чужой мудростью, однако… Не мог. И задаться бы резонным вопросом, а что не мог он? Двигаться, ослушаться или уйти — юноша не знал и сам ответа на этот вопрос. Но стоял молча, стараясь лишний раз не дышать чересчур громко, дабы собеседники не заметили нарушения приватности разговора. Ушей коснулись новые слова. Даже не слова. Укор. — О чём ты думаешь, самовольный мальчишка? Неужто надеешься, что из этой девчонки получится что-то путное? Да она, подобно своей матери, только и годится детей рожать. У Регулуса уши заложило от подобной грязи в сторону близкого, родного не по крови человека, ведь сомневаться в том о ком шла речь не приходилось. Голос был скрипуч и надменен, а с каждым словом тон только повышался, медленно, но верно переходя в стадию крика. Чарльз же остался верен своему устрашающему спокойствию, а потому с холодным прищуром глянул на портрет женщины. С такого расстояния и при идеальном зрении Блэк не смог бы рассмотреть портрет детально, только благодаря голосу он мог с уверенностью сказать, что на полотне было изображение женщины. — Закрой рот, мама. — серые глаза увеличились в размере настолько, что казалось бы вот-вот должны лопнуть, однако выдержки хватило только рот приоткрыть от искреннего изумления его постигшего. — Разве не правду говорю? Ты слеп, Чарльз. — интуитивно, Регулус подумал, что в этот момент женщина покачала головой из стороны в сторону в притворном сожалении. — Эта вертихвостка окрутила тебя, заставив жениться! А ведь мог жениться на девушке Болдстоун, и было бы тебе счастье в семейной жизни и сын! Наследник, сынок. Мужчина раздражённо качнул головой в сторону, прикрыв глаза, — ещё одна привычка, что Кэтрин переняла от отца. А потому Блэк знал значение этого жеста, то есть безуспешная попытка справиться с гневом, словно последняя соломинка, прежде чем провалиться под лёд знойной ярости. — Мне не нужен сын, мама. Я бесчисленное количество раз говорил об этом. На кой чёрт мне нужно искать увеселения и делать бастардов на стороне, когда у меня уже есть семья? — голос Мракса звенел от сдерживаемой агрессиии и госпожа Мракс была невероятно наивна, раз продолжала подливать масла в огонь. — Я слышала, что Андриана наплодила троих мальчиков. Губы мага изогнулись в отвращении, будто он учуял нечто мерзкое. Перемена не осталась не замечена ведьмой на картине и голос её снова зазвенел от сдерживаемого гнева. — Не морщись! Твоя бестолковая жена смогла родить тебе одну девчонку и потерять пару раз. Ты знал или жёнушка посмела утаить от тебя ещё одну свою ошибку? Мужчина задержал на женщине незаинтересованный взгляд, флегматично развернулся на пятках и присел в кресло, сделав несколько глубоких глотков горячительного напитка, вероятно это был скотч. Он молчал, уставившись в одну точку, но Регулус видел как заколыхался огонь в многочисленных свечах люстры, когда языки пламени опасно близко подрагивали, на короткое мгновение сменив цвет на чёрный. Глаза Мракса устремились на портрет, но он молчал, и молчание это было столь пугающим, что юноша мог чувствовать, как мурашки бегут по спине и его бросает в холодный пот от осязаемой угрозы. В нескольких местах от него самого сидит бомба замедленного действия, а Регулус сдвинуться с места не может, злоба и желание раскроить старухе челюсть стоит перед глазами яркими картинами, точно наяву. Даже рукам становится поразительно тепло, будто густая кровь запачкала и их, а ведь те были кристально чисты… — Мы с Андреей уже взрослые люди, мама. Мы сами уже родители. — продолжил маг, не выпуская стакан с горячительной жидкостью из рук ещё некоторое время, которое неуютным молчанием поселилось меж самыми родными людьми. Наконец, когда стакан с гулким стуком опустился на стол, Чарльз поднял на мать потемневший взгляд голубых глаз, на дне его очей бесновал сам Сатана, настолько дикими те выглядели. — Тебе позволено критиковать меня, осуждать мои решения. Можешь говорить нелицеприятные вещи о моей жене и лезть ко мне в душу… Но. — это чёткое «но» заставило женщину на портрете приглушённо охнуть. — Никогда. Никогда тебе не будет дозволено называть мою дочь ошибкой! Не смей испытывать моё терпение, женщина, я без зазрения совести избавлюсь от последнего воспоминания о тебе, как о моей матери. — Ты не сможешь. Ты мой сын, Чарльз. — Хочешь испытать меня? — насмешливая улыбка, растянувшаяся на губах старшего Мракса, чересчур поспешно перетекла в белоснежный оскал. — Этот портрет всё ещё находится в моём доме, поскольку мне было попросту жаль тебя. Столько в тебе озлобленности и желчи, столько зависти что отравила твоё естество, и на кого направлен этот грех? На родную внучку. Каков позор. Женщина промолчала, не найдясь с вспомогающими словами, а потому Регулус мог отчётливо слышать только собственное дыхание и частое сердцебиение в этот момент казавшиеся излишне звучными. — Поди прочь, мама, чтоб глаза мои более тебя не видели. — мужчина устало надавал пальцами на переносицу и устало скривился, будто человек, которому всё давно уже осточертело. Сложно было представить сколько всего таилось внутри каждого взрослого что много лет тому назад был таким же юнцом, как и все они сейчас. Не нужно было обладать особым даром, дабы понять что в воздухе витало невысказанное «нечто», которое по неизвестным на то причинам продолжало мучать страшный кошмар любого волшебника в человеческом обличии. Только одна лишь Кэтрин видела в своём отце человека нежного и любящего, кого-то кто умел чувствовать… Остальные же видели Чарльза Мракса, как волшебника с безупречной репутацией, держащего всё и вся под собственным контролем, он вызывал ассоциации с существом более возвышенным, чем экспрессивные бесы или благосердечные ангелы, некто кто возвышался бы над низшими существами, наблюдая из тени. — Если судьба распорядилась подобным образом, то ты не можешь вмешаться. Ты не Бог, сын. Все мы смертны и все мы грешны. — Кто-то более, а кто-то менее. Безгрешные по этой земле не ходят. — щелчок пальцами и посторонний голос стих, в то время как температура в галерее понизилась на несколько десятков градусов по внутренним ощущениям юноши. Чарльз откинулся в кресло глубже, громко выдохнул, словно весь воздух покинул его лёгкие, унося всякие беспокойства, но сковывающее напряжение выдавало давящее состояние с головой. — Разве твоя мать не научила тебя, что подслушивать невежливо, Регул? Внезапно зазвучавший голос заставил Регулуса подпрыгнуть от неожиданности на месте, цепкий взгляд серых глаз тут же наткнулся на расслабленную фигуру мужчины. Он не сдвинулся ни на дюйм, голубые глаза были прикрыты, но он знал о посетителе наверняка. Блэк почувствовал себя маленьким мальчишкой, которого застал за противной пакостью взрослый, и его вот-вот готовились отругать, возможно поставить в угол, как в далёком детстве. Но Чарльз только махнул ладонью, хорошо знакомый жест призывавший подойти ближе. Ноги отчего-то сделались ватными, скорее всего то было следствием волнения, но Регулус еле заставил себя не сразу твёрдым шагом подойти к старшему магу, несмотря на бледный румянец стыда, окрасивший его лицо, как и полагается настоящему Блэку, он вздёрнул подбородок повыше при этом балансируя на непомерно тонкой грани между неуважением и дозволенной нормой поведения. Лорд Мракс уж слишком знакомо усмехнулся в ответ на подобную демонстрацию породы. — Есть всё же от матери что-то. Я полагал, что твой дерзкий братец присвоил её повадки себе. — он хмыкнул будто бы с насмешкой, наверняка замечая как оппонент дёрнулся будто от позорной пощёчины. Снова сравнили. Снова он оказался хуже Сириуса. Снова второе место. — Кэтрин по-настоящему дорожит тобой, а потому подобный проступок сойдёт тебе с рук в последний раз. — при этой фразе взгляд волшебника взметнулся к портрету в самом центре стены. Белокурая девочка с голубыми глазами, в изумрудном платье и в том самом жемчужном колье с буквой «М» по центру. Регулус уставился на тот же портрет с большим скептизмом, даже приподнял тёмную бровь повыше сам того не осознав. — У Вас была ещё одна дочь, иначе я не могу взять в толк кто это? Чарльз усмехнулся и внимательно посмотрел на молодого человека, уже успевшего вырасти за те три года их дружбы с Кэтрин. В его очах будто поселились смешинки, вынуждавшие Блэка чувствовать себя крайне нелепо, будто он сморозил откровенную чушь. — Это Кэтрин в детстве. У меня только одна дочь, и это она. — Но ведь… — Скажешь «не похожа»? Не счесть сколько раз некоторые любопытные лица норовили сообщить мне об этом. Смели ставить моё отцовство под сомнение — идиоты. — И что Вы делали с этими слухами? Они могли дурно сыграть на Вашей репутации. — Ты ещё много не понимаешь, Регулус, так как слишком юн. Твоё время придёт ещё не скоро, слишком рано. — рука волшебника аккуратно опустилась на его плечо, но даже сквозь ткань рубашки юноша смог ощутить вес этой руки. Не физическую тяжесть, вовсе нет, именно вес этой персоны, главенствующую позицию, которую делил с наиболее авторитетными главами Чистокровных родов. — Меня не трогали подобные слухи, вовсе нет. Иногда стоит поступиться репутацией, дабы обрести нечто в стократ ценнее. Слухи стихнут, через неделю, год или два, но непременно потеряются в водовороте более значимых вещей, а нечто упущенное тобой из-за пустяковых россказней ты уже вернуть будешь не в силах. Так уж устроена наша непростая жизнь, она есть выбор. Неправильный, жестокий, порой тенденциозный. Регулус молчал, словно застыл в благоговейном шоке природу которого сам не в силах был разъяснить, но голос мистера Мракса звучал внушительно, а напутствие казалось отдалённо важным, будто бы именно этот совет когда-то стал бы ключевым в чьей-то судьбе. Лишь один взгляд глаз цвета ртути изучал отчего-то ужасно знакомое колье, только вот попомнить откуда образ этого украшения взялся в голове не мог. — Если перед тобой когда-то встанет такой выбор, не бойся действовать радикально; потому как первая мысль, нашедшая пристанище в твоей голове, неизменно правильная. Младший Блэк смог только кивнуть, будто подобие болванчика, но вес чужой ладони исчез с плеча, а сам Лорд не спеша направился к выходу из помещения, на прощание мазнув прощальным взглядом по одинокой фигуре в светлой зале. И стоило резными дверям тяжело захлопнуться, как Регулуса осенило. Он вспомнил где видел такое колье. Он бы и рад был вернуть украшение законной хозяйке, да только паршивец прихватил тайник с собой. По крайней мере на Гриммо двенадцать более не оставалось места, где он мог бы запрятать тайник, дабы не опасаться за его дальнейшую судьбу… **** За то время, что воспоминания с поразительной точностью успели пронестись в его голове, Регулус только острее почувствовал, будто натягивается, подобно струне, одно неверное движение и он лопнет, просто взорвётся и ударит Сириуса по лицу за то что смел всё портить и выглядеть при этом бедным и несчастным! Регулус верил. Он действительно верил в то, что у них может всё наладиться, в том что его дурацкая ужасно уязвлённая гордость наконец стихнут и перестанет колоть сердце так остро, стоит брату оказаться поблизости или заговорить с ним. Робкая, несмелая надежда на примирение поселилась в его сердце стоило сегодня увидеть Сириуса у входа в гостиную Слизерина. Был ли шанс, что старший брат одумался и понял насколько неразумно поступил, когда покинул отчий дом под покровом матушки — ночи? Как раз то самое время суток, когда твои страхи оживают, а мысли сжирают мозг, словно проклятая саранча, начинает казаться, будто у стен есть уши, а тени, отбрасываемые предметами могут видеть всю подноготную. И надежда эта в очередной раз потерпела крах, когда Сириус обозначил причину по которой появился у его «пресловутого дома». «Мне нужно поговорить с Мракс, она у себя?» Одна меткая, неосознанно брошенная фраза и корабль надежды младшего Блэка потонул в глубокой пучине разочарования. Регулус право любил Кэтрин, настолько что, казалось бы, не хватит всякого красноречия, дабы описать природу этих чувств. Откуда только взялась привязанность, почти болезненная, такая что руки зудят от желания видеть её, знать что она находится в полном порядке… Но Регулус привык, его любовь более походила на паразитизм, а сам он являл собой настырного паразита, присосавшегося к кому-то кто приманил его лаской, обещая защиту и ласковые прикосновения. Но стоило Сириусу уйти, избавиться от паразита в лице младшего, оставить далеко позади в одной из спален в доме на Гриммо, как обострилась эта совершенно не рациональная привязанность уже по отношению к Кэтрин. Конечно, у него был Барти и Рабастан, они также хорошо общались с Эваном, приходившемуся ему троюродным кузеном, но место на вершине пьедестала всё ещё делили эти двое. Два человека, которые почему-то всегда оказываются вместе, два человека, которых он любит, два человека, которые знают вкус губ друг друга достаточно хорошо, чтобы одна только мысль об этом вызывала у Регулуса приступ тошноты. Кэтрин и Сириус принадлежат ему. Как они могут быть с друг другом, дабы в конечном итоге снова оставить его позади? Надежда всегда была на благоразумие Кэтрин, на её педантичность и понимание тех основ, которые и при огромном желании Сириус не смог бы уяснить, дабы не корчиться при этом, точно от самой кислой вещи в мире. Она умела приструнить Блэков. А этим даром обладало чертовски мало людей на всём земном шаре, тех могло бы найтись в количестве шести штук, не более, не менее — середина. И вновь этот недовольный тон, звучавший точно головой окунули в далёкое детство, где всё было хорошо, где брат не сбегал из дома, а настойчиво укладывал его голову на колени и рассказывал очередную небылицу про бедного художника и царицу. Довольно печальная история, которую Регулус не всегда мог ослушаться до конца… Но было не время и не место окунаться в утёкший сквозь пальцы песок, а потому Регулус тряхнул смольными кудрями и опёрся взглядом в точно такие же глаза, будто в зеркало смотрелся. — Мы так и будем молчать? Объяснишь свой визит? — Я тебе ничего не должен объяснять, Сириус. Больно много чести для твоей персоны. — Регулус. — прошипел, сквозь стиснутые зубы. Тот к кому было обращение даже не моргнул. — Что «Регулус», Сириус, что? Разве я должен отчитываться перед тобой? С какой стати? Кто ты такой, чтобы требовать с меня подобное. Сириус ошарашенно моргнул, на бессердечно короткую секунду отпрянув, ведь такого выпада явно не ожидал. Вся напыщенность покинула его позу, оставив на своём месте одну лишь растерянность. — Как это «кто»? Я твой старший брат, если ты успел позабыть. Регулус выронил хриплый, неосторожный смешок и поспешил провести ладонью по волосам, нелепая привычка развившаяся у него из-за Кэтрин, чьи прикосновения к волосам успокаивали, настраивая на нужный лад. Мерлин бы их побрал. — А знаешь ли успел. Всё же почти год, как мой старший брат не ночует в соседней от меня спальне и не присутствует на общих приёмах пищи. — То не моя вина. — Твоя святая убеждённость в этом просто смехотворна. Даже если тебе выколют глаза, то ты станешь утверждать, что темнота белая. Настолько ты смешон в своей нелепости и жалости к себе. — Хочешь сказать, что я жалок? — Именно. — он ходил по острию ножа, но ничего не мог поделать с распирающим изнутри соблазном втоптать Сириуса в землю, заставить испытать ту же тупую боль в груди, которую ощущал и он сам в тот гнусный вечер. Видеть как лицо Гриффиндорца опадает, будто вся лишняя мишура покидает родное лицо было чрезвычайно приятно, подобный вид доставлял Регулусу почти маниакальное удовольствие, что явно было нездорово, но он Блэк — то и послужит объяснением. — Как ты смеешь? Ты ведь не оказывался на моём месте! Это не тебя родители хотели женить, воспользовавшись, будто разменной монетой за обеспечение дальнейшей чистоты Рода. — Хочешь ткнуть в меня своим несчастьем? С той лишь разницей, что я был бы достаточно умён, дабы стерпеть. — Стерпеть? Да ты себя слышишь? — голос старшего приобретал всю большую громкость по мере продолжения их диалога, а младший, верный себе, оставался безмятежно спокоен, даже хладнокровен. — Так ли легко тебе было бы жить с человеком, которого ты не хочешь? Просто по чьей-то глупой договорённости. — Наши родители женаты по договорённости, и они вполне счастливы друг с другом. — тут же парировал младший, дёргая плечом, дабы не попасть под активную жестикуляцию Сириуса, чьи брови теперь сошлись на переносице, а голос периодически срывался на крик, словно последние крупицы каких-то неведомых мыслей, сдерживали его пыл, не давая сорваться с крючка последних крупиц сдержанности. — Наши родители буквально троюродные брат и сестра, — это запредельно далеко от нормы! Все Чистокровные семьи так или иначе нам приходятся роднёй сквозь десятое колено, но тем не менее ты готов безропотно склониться перед задачей наплодить отпрысков в чьих ценах будет течь чистейшая благородная кровь Блэков. — Но к чему привело твоё ослиное упрямство?! Разве не ты теперь унижаешься пред Кэтрин, дабы заслужить хоть каплю к себе уважения? Я слеп и глух, ровно до тех пор, пока дело не касается моей семьи. — Ты только что говорил, что у тебя нет семьи в моём лице. — А я говорил не про тебя. — эти слова служили последней каплей, прежде чем Сириус надолго прикрыл глаза, а стоило только их приоткрыть, как он схватил младшего брата за ворот и прижал всем весом к двери. Сириус был выше, крепче в мышцах и сильнее физически, но Регулус только задрал голову и с вызовом приподнял бровь, мол «ну же, как далеко ты сможешь зайти?». И он бы зашёл, если бы не щелчок двери ванной комнаты, моментально отрезвивший упёртых братьев. Сириус немедленно отошёл от младшего, послав тому предупреждающий взгляд, так и призывавший к умолчанию, и взгляд этот знаком будет любому у кого есть брат или сестра, поскольку в нём столько содержания что никогда не будет высказано вслух. Второй не остался в долгу, а потому ответил не менее пристальным. — Вам что по шесть с половиной лет? Откуда у молодых людей вашего возраста есть наглость опускаться до упрёков. Ещё и в моих покоях. — Кэтрин высокомерно хмыкнула, оперевшись о дверной косяк при этом не упуская братьев из капкана своих глаз. Блэки не нашлись с ответом. — Что он сделал? Кэти, я… — Регулус тут же подобрался, совершенно отвыкший делиться с братом своими переживаниями, а потому лишь ненатурально откашлялся, будто прикрывая готовые сорваться с губ слова. — Прошу прощения, с тобой всё в порядке? — В полном. — Кэтрин улыбнулась настолько натурально, насколько умела, а лицемеркой она была превосходной, дар свыше не иначе. Но тронутая заботой она с нежностью взглянула на Регулуса и по глазам они смогли провести немой диалог, дабы успокоить оппонента. — Зачем он приходил? — Не делайте вид, будто меня здесь вообще нет! — раздражённо крикнул Сириус, но внутренне стушевался стоило двум Слизеринцам обратить на него взгляды. — Никто не забыл о тебе, милый. Мы с тобой не закончили наш диалог, я всё ещё остаюсь разочарована его предпосылками и итогом. — следующим манёвром голубые глаза нашли более холодные серые и младший Блэк со скептизмом выгнул бровь. — Он заходил извиниться за пропущенное дополнительное занятие по Зельеварению. Ты знаешь насколько он плох, и насколько мне нужно приглашение в клуб Слизней. — Он пригласит тебя в любом случае, иначе выставит себя недальновидным дураком перед всей магической аристократией, что вовсе не добавит Слизнорту очков в погоне за совершенством. Кэтрин пожала плечами, полностью согласная с мнением Регулуса и своей выгодной позицией в обществе, прежде чем бросить взгляд на старшего Блэка, наблюдавшего за ними с какой-то не до конца изученной эмоцией, а ведь тех была целая гамма. Из прикушенной губы Мракс вычленила вину, из нахмуренных бровей — ревность, хотя на кого именно она была направлена оставалось под завесой тайны, в прищуренных глазах нашлось непонимание, видимо корнями углубившееся в её взаимоотношения с его младшим братом. Кэтрин и Регулус были полярной версией самого Сириуса и Джеймса, где одни были шумными непоседами, а вторые тихими интровертами. — Реджи, ты мог бы оставить нас? Мы ещё не закончили нашу дискуссию. Я с удовольствием послушаю аргументы в пользу «разменной монеты» от мужчины в нашем обществе с патриархальными устоями. — девушка невинно хлопнула чёрными ресничками и Сириус почувствовал, как в животе что-то закололо. Если настолько повседневные жесты оказывали на него такое влияние, то что станет с прикосновениями? Они холодили и жгли одновременно, но если когда-либо станут смелее, то Блэку грозит самая нелепая смерть в мире. — Если ты в порядке, то пожалуй да. Доброй ночи, Кэти. — Доброй ночи, Реджи. Je t’aime. — C’est réciproque. — Регулус улыбнулся, напоследок прикоснувшись к виску Слизеринки, где он оставил деликатный поцелуй, прежде чем одарить третьего лишнего презрительным взглядом, прежде чем скрыться за дверью спальни вновь. — Какая милая любовь у вас. Аж тошно. — Надеюсь ты сможешь сдержать свои физические позывы подальше от моего ковра. — Кэтрин усмехнулась уголком губ, наблюдая как скривилось от отвращения лицо старшего из братьев, будто бы его действительно могло стошнить от одной перспективы близких отношений между ней и Регулусом. Это раззадорило. — К чему отослала его? Хочешь снова ударить мне пощёчину, поругаться, заставить утопиться в Чёрном озере, что? Пока пылкий словесный поток лился изо рта Сириуса, когда ведьма довольно скоро оказалась у него за спиной, и пальцы её, не сдержавшись, вплелись в смоляные кудри, вынуждая Блэка издать задушенный стон, прежде чем наклониться ближе к руке, словно щенок, нуждающийся в ласке. — Мне нет надобности тебя трогать, Сириус, за свою несдержанность ответ стоит нести только мне. — Кэтрин слегка улыбнулась, хотя юноша и не мог ощущать этого, но нечто в его животе взбунтовалось при этих словах, и только он собирался раскрыть рот, как женский голос зазвучал в тишине спальни вновь. — Ты обидел своего брата. Тебе стоит поговорить с ним, как брат с братом. — С чего бы я должен говорить с этим избалованным засранцем?! Разве это я избегаю своего старшего брата будто он чумной и толкаю речи о том, что он ничего не значит в моей жизни? — Ты сам ответил на свой вопрос, Сириус. — Мракс обошла его со спины и присела на кровать, скрестив ноги вместе, и будь Блэк проклят, если пристально не проследил за этим движением, подмечая несколько тёмных родинок на филигранно бледной коже. Чёрт возьми… — Ты где-то далеко в своих мыслях, а оттого не слушаешь меня. Экая досада… — Я каждый раз стоит тебе открыть рот слушаю очень внимательно. — Своеобразный комплимент. — девушка обронила нежный смешок и подняла взгляд вверх, оказываясь далёкой от доминантной позиции. — И что же ты вычленил из моих слов? — Ничего. — ложь. Наглая ложь звучала так убедительно, будто он репетировал этот момент перед зеркалом много сотен раз. А взгляд серых глаз обжигающе блуждал по стройным ногам, по россыпи густых волос на плечах и приоткрытой в вырезе школьной блузки совершенной ключице. — Ты старший. А стало быть тебе нужно уметь уступать. — Что ты можешь знать о взаимоотношениях братьев и сестёр? — вопрос должен был прозвучать устало, слегка подавленно, но интонация вышла настолько грубой, что Сириус прикрыл от ненависти к себе глаза. — Прости, Снежинка, прости. Не хотел задеть тебя. — Чтобы задеть меня нужно нечто более, нежели это. — Кэтрин будто бы невзначай повела пальцами по ключице, дабы в следующий момент моргнуть смоляными ресничками. — И чтобы быть со мной тоже. Голова Сириуса, до того опущенная от стыда вниз, резко дёрнулась и серые омуты пристально уставились на её лицо. — Что ты хочешь этим сказать? Неужели у меня есть шанс? — Всегда нужно чем-то жертвовать, ради достижения цели. Не закатывай глаза, это истина. — Что ты хочешь получить в обмен на одно свидание? Мне нужно встать на колени, унизиться на глазах всего Хогвартса? Легко. — Этим ваша шайка занимается уже пятый год, это не представляет для меня особого интереса. — она заметила выгнутую в интересе бровь, уловила нервную, чуть дрогнувшую ухмылку, но смолчала на это. — Тогда что? — Искупление, ошибка Блэков. Мне нужно от тебя искупление перед своим братом, перед семьёй, перед всем Родом Блэк. Я не позволю себе водиться с всяким отшельником. Блэк хмыкнул чересчур громко, его бровь взлетела выше, словно с вопросом, пропитанным скепсисом. Он сложил руки на груди, и Мракс на секунду позволила себе полюбоваться безупречными предплечьями с синими венами. — Смеешь ставить мне условия? — Если ты хочешь заполучить меня себе, то выполнишь все условия. Я знаю себе цену, и она довольно велика. — Сириус внимательно следил за каждой переменчивой эмоцией, за каждой дрогнувшей улыбкой и отведённым в сторону взглядом. — Но физически я не смогу дать тебе гарантию любви и пресловутого «долго и счастливо», нет, только один шанс. Вплоть до первого косяка. — Предлагаешь обменять мою свободу на твой шанс? Девушка чуть-чуть выпятила нижнюю губу, а потом отрывисто кивнула, продолжая удерживать зрительный контакт. Рука ведьмы, повинуясь неведомым инстинктам сжалась вокруг бедра, переключая внимание с ощущения пустоты в животе на внешний дискомфорт. — Да, всё именно так. Выбор за тобой, бежавший наследник… Ты всегда можешь прийти с покаянием к младшему брату, и смею уверить, что Регулус примет тебя с распростёртыми объятьями. — Он только что заявил мне, что знать не знает меня, как брата! Я крайне сомневаюсь, что он захочет иметь со мной нечто общее. — Он любит тебя. И это самая чистая и искренняя любовь, которую ты способен получить в этом мире полном лжи и притворства. — Мракс встала с места, оказываясь к Сириусу лицом к лицу, и повинуясь внезапным инстинктам прикоснулась к чужой ладони, не ожидавший подобного Гриффиндорец растерялся, дёрнув ладонью. — Таких как я у тебя будут сотни, а семья только одна и на всю жизнь. Ты разбил им сердце своим уходом, это слишком жестоко. — Ты пользуешься мной, зная насколько я слаб перед тобой. Это низко. — Это твой главный недостаток. — Кэтрин усмехнулась, принявшись водить указательным пальцем по серебряной цепочке на шее Блэка, пока тот неосознанно перестал дышать. Уж слишком эта не тактильная ведьма много себе позволяла, касалась, игралась с цепочкой, перебирала кудри, превратив их в воронье гнездо. — О чём ты? — с подозрением вопросил Сириус, наблюдая за тем как в секундой улыбке мелькнули белоснежные зубы. — С каждым годом тебя одолевает слабость, превращая в размазню. Это не есть хорошо… Научись брать выгоду из любой ситуации, а не оказывайся соучастником. Ты хозяин ситуации в любом случае, иначе «ошибка Блэков» тебе очень подходит. — Да как ты… — Сириус задохнулся не найдясь со словами, но при всём внутреннем тяготении не смел сделать шаг назад, дабы цепкие пальцы выпустили его цепочку. — Подумай над моими словами. Пора взрослеть, Сириус. — Мракс сама сделала шаг назад и теперь всё природное естественно юноши требовало вернуть ощущение былого тепла, хотя пальцы её были ледяными, но её прикосновения были теплее палящего летнего солнца. Она махнула ладонью, принявшись снимать с себя украшения минувшего дня. В сундучок опустился серебряный кулон, с ушей пропали небольшие серёжки с изумрудом, остался один лишь перстень. — Ты можешь идти. Мы закончили разговор. — Мы ничего ещё не закончили! — Нет, закончили, Блэк. Можешь убираться прочь. — и хоть в словах её могла звучать грубость, однако интонация была самой что ни на есть будничной. Молодой человек с минуту простоял в безмолвном шоке, не в силах совладать с бурлившими внутри него эмоциями, однако вид юной ведьмы отрезвил, и Блэк направился прочь, напоследок звонко хлопнув дверью. Слизеринка на то только усмехнулась, всё идёт по плану. — Папа останется доволен. **** Звук шагов старшего из братьев Блэк отбивался о каменные стены подземелий, и в этот момент ни что не могло остудить его пыл, ни проникающий под рубашку гуляющий по коридорам сквозняк, ни давящая атмосфера начисто лишённая какого-либо понятия уюта, которым буквально дышала его собственная гостиная. Как можно любить это место? Как Регулус вообще мог считать это место вторым домом, когда каждый шаг Сириуса был, подобно последнему шагу в бездну. Здесь было душно, страшно и плохо, в этом месте сложно было дышать. Он искренне ненавидел многообразие серого цвета, тёмные оттенки интерьере вызывали у него, в последнее время, мигрень, хотя казалось бы он прожил всю свою сознательную жизнь на Гриммо, где всё буквально пестрит тёмными оттенками. Что ж, к хорошему привыкаешь довольно быстро. В голове Сириуса роилось чудовищно много мыслей и противоречий, куча сомнений, похожих на мух. Пускай он и пытался держаться, не выставляя эмоции на показ, будто занимательный спектакль, однако слова младшего брата ударили точно в яблочко, пробив его железную броню внутри. Ощущение кровоточащего сердца медленно, но верно поражало его изнутри, чувство будто он начал медленно гнить изнутри, хотя сам так старательно сбегал от этого чувства. Уместна ли будет фраза «скупой платит дважды»? Расчёт шёл на то, что побег скажется только на отношениях с Мракс, возможно несколько возмутит Регулуса, но эти двое выстроили вокруг себя такие каменные баррикады, что Сириус сто раз за прошедший час успел ощутить себя последним лицемером и эгоистом, хотя никогда не стремился прорабатывать внутри такую характеристику. Ему до скрипа зубов хотелось прибить Мракс за это её лицемерие, неуместную гордость, за мерзкое очарование и прикосновения, заставляющие задерживать дыхание и жаждать их, хотеть ещё, ещё и ещё. Сравнение было до нелепого схоже с путником в пустыне, наконец добравшимся до источника воды, когда он не мог никак напиться. Это дрянное чувство, когда хочется придушить человека или зацеловать до смерти. Сириус всегда получал то чего пожелает, не важна была цена, сложность доставки и прочие препятствия, но он получал своё по щелчку пальцев. Хочешь новый нимбус-1000, который даже не успел вступить в продажу? — Отец непременно купит один из первых. Тебе хочется заполучить новые ноты? — Пожалуйста. Хочешь пойти наперекор многовековым традициям и втоптать славу Рода в землю? — Хорошо, мы стерпим и это. Думаешь сбежать к своему дяде — предателю крови, и вновь пустив наше имя на слух? — Сделай это. Мама всё равно скоро простит тебя и позволит плакаться ей в юбку. Хочешь, чтобы после того как в очередной раз облажался Кэтрин Мракс легкомысленно закрыла на всё глаза и упала тебе в ноги? — Нет. Он хочет, чтобы брат понял его и поддержал противоречивое решение оставить его позади? — Категорически нет. Балованная до нельзя натура Сириуса, легко привыкшая к тому, что всё сходит с рук сейчас не могла не горячиться на справедливые обвинения. Неужели в мире существует кто-то кто поставит его решения под сомнения? Как выяснилось — да. Но Сириус безумно любил своего брата, он буквально не мог не опекать его, не выслеживать глазами в большом зале, невзначай не проходить мимо, дабы просто убедиться, что он в порядке. Такие отношения становятся похожи на норму, когда ты непременно отнимешь игрушку своего брата, которую тот очень хотел, но если потребуется пожертвовать собой, ради него, то сомнений не возникнет никогда. Он бы действительно умер за Регулуса, если бы тот попросил об этом. Погружённый в свои мысли, где серые глаза полные разочарования в нём, внезапно сменяются на покрасневшие голубые, юноша не заметил как пересёк коридоры спален и оказался в основной части гостиной, где услышал последнее чего ожидал в этом месте — смех. Звук позволил отвлечься от мыслей, поскольку взгляд неосознанно зацепился за целую толпу Слизеринцев, увлечённо играющих в покер. — Сириус? — прозвучало то-ли утверждением, то-ли вопросом, и порядком раздражённый волшебник повернулся на источник голоса, то выцепил белокурую голову подруги младенчества — Серайз Гринграсс. Её пухлые губы, идеально выкрашенные в насыщенный алый цвет, изогнулись в лёгкой улыбке. — Серайз. — утвердительно кивнул, и это их приветствие подействовало безупречно, — смех прекратился в то же мгновение. Любопытные до сплетен головы повернулись в их сторону, пробежавшись цепким взглядом по его фигуре. Девушка встала с дивана, сталкивая с себя локоть Мальсибера, и тут же прошелестела, будто подплыла к Сириусу. Звук её каблуков вынуждал неприятно поморщиться, уж слишком звонко те ударялись о поверхность ковра, а стоило ей приблизиться как в нос ударил стойкий запах вишни. Невероятно раздражающий и чересчур приторный аромат. Её ресницы, выкрашенные тушью, медленно моргали, а сама она смотрела ему прямо в глаза, сильно задрав голову. Кажется он был выше неё на две головы, а каблуками она доставала макушкой до уровня его плеч. Серайз была белым лебедем затесавшимся в стаю чёрных — вывод напрашивался сам при одном только взгляде на белое платье, такого же оттенка туфли и волосы, прямо ниспадающие до поясницы. Единственное, что выделялось из образа покорной девочки — чёрный бархатный бантик, как финальный шрих причёски. — Твои волосы довольно взъерошены, позволь мне… — стоило Слизеринке приблизить ладони к его волосам, как рефлекс сработал тут же. Сириус сжал пальцы вокруг тонкого запястья не позволяя приблизиться. — Я ненавижу, когда трогают мои волосы и прикасаются ко мне в целом. Будь так любезна не лезть ко мне со своими идеалами, Серайз. — Не будь груб, я хотела помочь. — Я разве говорил, что нуждаюсь в помощи? — приподнятая бровь сыграла идеально, заставляя щёки Гринграсс окраситься в красный оттенок, пока Блэк выпустил её запястье из своих рук. Их дружба давно кончилась, какого Годрика она продолжает ошиваться неподалёку, хотя и слепой, а в добавок глухой давно бы понял, что Сириус не был заинтересован в ней, да и в остальных девушках в целом. Не более чем развлечения ради. — Нет, не говорил, но… Откуда ты здесь? — Я должен отчитываться перед тобой? Ты девочка не глупая, вопреки пыли, которую любишь пускать всем в глаза. — Сириус приблизился к её уху вплотную, наслаждаясь как сразу же сбилось чужое дыхание, сделавшись более глубоким. — Не сложно догадаться чью персону я хотел видеть. Серайз вскинула на него искренне оскорблённые глаза, будто бы он обещал ей хоть что-то, грезил о ней в снах и ласковое прозвище только ей даровал. — Не задерживай меня и своих товарищей, кажется они заждались. — Блэк усмехнулся, обнажая ряд зубов и обошёл девушку с другой стороны, оставляя за собой только запах парфюма прочно смешавшийся с лавандой. Серайз ненавидела этот шлейф. Этот дрянной аромат, которым пользовалась только одна ведьма. Мракс всегда заполучала всё самое лучшее — лучшие родители, лучшие молодые люди, лучшие оценки, лучшие украшения, платья, даже лучший парфюм. Каким образом такой гордец как Сириус мог купиться на эту фальшь? Кэтрин Мракс целиком и полностью состояла из сплошной фальши. Не было в ней ничего особенного, так почему же всех так к ней тянуло? Это отвратительно. — Гринграсс, ты так и будешь Блэку в след смотреть? Не твоего полёта он птица. — голос Мальсибера так и сочился насмешкой, смешок подхватил и Барти. — А чьего полёта он птица? Не уж то нашей идеальной Мракс? — Будь поаккуратнее с высказываниями, Гринграсс. Легко и на беду напороться, можем вспомнить мышиные приключения с Маккиннон, желание мешаться пропадёт мигом. — Чья бы персона мычала, Итан. Помолчал бы уж. — в расстроенных чувствах девушка вернулась на диван, не придавая значения тому как закатил глаза Эйвери, и как неприятно скривила губы Камилла, тоже особо не жаловавшая Кэтрин Мракс. — Ты просто завидуешь, вот и всё. — Чему я могу завидовать?! Ответа на вопрос не было, Эйвери лишь загадочно усмехнулся, не почувствовав как под его боком напряглась Стелла. **** Посторонний шорох и излишнее копошение, приправленное парой бранных выражений Джеймс сразу же понял, что пришёл Сириус. К этому времени он лёг спать, и мог только гадать где столько времени пропадал лучший друг, однако на душе было как-то неспокойно, будто внутренняя чуйка реагирует острой потребностью утешить и поговорить, перенять часть проблем на себя, дабы близкому человеку стало лучше. Поттер сонно проморгался, чувствуя как очертания окружающих предметов расплываются, а потому поспешил нацепить на нос очки с круглыми линзами. Тяжело было покидать уже нагревшуюся от тела постель, однако всегда нужно уметь чем-то жертвовать, ради цели гораздо более благородной. Тем не менее несколько лениво юноша соскочил с кровати, попутно запутавшись в простынях, а затем босыми ступнями прошёлся до настежь раскрытого окна в которое Сириус курил с совершенно отсутствующим видом, будто сейчас он находился не в том месте, где хотел бы оказаться. Джеймс молча встал рядом, облокотившись об оконную раму. Если он хоть немножко знал Сириуса, то тому нужно время, дабы потом заговорить. Казалось, что какая-то лампочка внутри перегорела и лучший друг погрузился в уныние, коего не было ещё несколько часов назад. Это откровенно настораживало. — Думаешь я ошибся, когда решил уйти из дома? — Сириус затянулся, а оттого голос его сделался хриплым и чересчур тихим. — Что? Конечно нет. Ты заботился о своём комфорте, Сириус. На тебя свалилось очень много ответственности, и ты не выдержал давления, — это не плохо. — Ты знал, что про неё написал Пророк? Как завуалированно назвал её легкодоступной девчонкой, золотой молодёжью, что не смогла сберечь честь с молоду…? — голос друга задрожал и Поттеру стало плохо. В его животе поселился огромный камень, который словно делал Джеймса меньше, весом утягивая к полу. Блэк взглянул в сторону названного брата, и заметил как тот опустил глаза в пол. Он явно знал, пускай воспоминания могли быть смутными, но он, чёрт возьми, знал о чём идёт речь. Почему-то все вокруг имеют тенденцию знать больше и узнавать быстрее, чем он сам. Это раздражало до зуда в костяшках. — Я один ничего не знаю. Даже понятия не имел, что эти ублюдки удумали написать про неё. Кэтрин не заслужила этого, если кого и нужно обвинять, то только меня, раз не обладал достаточной сдержанностью, дабы вовремя остановиться. — О чём ты? — Если бы я остановился, то она не переспала бы со мной, и просто усмехнулась над словами журналистов, но нет. Это ещё хуже! — Сириус раздражённо прикрикнул, хлопнув ладонью по опоре и щёлкнул пальцами, накладывая на них с Джеймсом полог тишины. Римус и Питер уже спали, нет нужны их мучать своими проблемами. — Я не знал, что у вас что-то было. Счёл за очередную грязь прессы. — Я поступил, как кретин. У меня нет тормозов, я никогда не могу вовремя остановиться, а потому причиняю близким только боль. Как я мог поступить так с ней? Она же девчонка ещё… — он раздражённо протёр грубым рукавом рубашки зудящие глаза, и задержал никотиновый дым в лёгких, дожидаясь физической боли. Та способна заглушить моральную. — Ты не мог знать наперёд. — Не делай вид, что после статьи не хотел разбить мне лицо. Я удивлён, что Рег не убил меня. — Я колебался между вами двумя, но да, теперь я действительно хочу тебе врезать. Вам едва исполнилось пятнадцать, это слишком мало, Сириус. — Знаю я, знаю. — Блэк выдохнул кольца дыма через нос и устало усмехнулся. — Может Снежинка права, и я действительно бешусь с жиру? У меня было всё. Могла быть прекрасная жена, а я что? Спустил всё в урну. Джеймс, верный своей эмпатичной натуре, положил руку на плечо Блэку и слегка криво ему улыбнулся. Поттер понимал позицию Андреи, и на её месте, вероятно, тоже отшил бы незатейливого друга. — На твои плечи свалилось много ответственности, и я понимаю, что период был подобран ужасный. Вы ненавидели друг друга. Справедливости ради, вам было по тринадцать лет! К какому выводу ещё могли прийти эмоционально нестабильные дети?! — Я до сих пор такой! — Сириус крикнул, уже не сдерживаясь по поводу эмоций, который медленно вскипали внутри. — Неудивительно, что она не хочет быть с таким как я. — Но разве мы должны влюбляться не в тех кто принимает нас такими, какие мы есть? — Всё это брехня, Джеймс. — Гриффиндорец устало улыбнулся и посмотрел на друга, слегка сонный от отпустившего стресса. — Мы должны идти на уступки, уметь вовремя заткнуться. Разве Эванс не требует этого от тебя? Джеймс устремил взгляд карих глазах далеко за горизонт, не сосредотачиваясь на конкретной точке. Лёгкий сентябрьский ветерок запутался в его волосах, пробрался под пижамную рубашку и ласкал разнеженную после недолгого сна кожу. — Требует конечно… Куда я могу от неё деться? — задорная, местами слишком приторная ухмылка поселилась на его губах, но Сириус только ласково закатил глаза. Годрик, какие они жалкие… — Послушай, Сириус… Я понимаю, знаю насколько тебе может быть тяжело принять решение о возвращении на Гриммо, но твоё счастье для меня приоритетно. Я всегда буду стоять за тебя, даже если ты неправ. Хорошо? Пообещай мне, что ты позаботишься о собственном счастье, а потом оглянешься на других. Блэк только усмехнулся, а затем посмотрел на Джеймса, который постепенно начинал засыпать. Он запоздало посмотрел на будильник с удивлением обнаружив, что маленькая стрелка подходит к двум. Он проиграл в выручай-комнате на фортепьяно около двух часов, отдавая инструменту всю накопившуюся энергию, выплёскивая весь негатив и создавая высокие ноты на положительных. Воспоминания привели в семейный особняк Блэков, который ранее принадлежал дедушке Арктурусу и бабушке Мелании, а сейчас пустовал, готовясь когда следующий наследник Рода Блэк вернётся в родное гнездо. Что сейчас стало с прекрасными кустами алых роз бабушки Мел? Как поживает мастерская дедушки Арктуруса, где он создавал шедевры ремесла и показывал всё искусство резьбы по дереву? Сириус так и не научился у него этому, забросил увлечение ещё лет в двенадцать, так и не успев закончить особенную для себя работу… Музыка приносила нужную разрядку. Басы ударяли по ушам, пальцы по многочисленным клавишам, а мысли перестали бить по мозгам. Наконец-то настал покой. — Я обещаю, Джеймс. Спасибо. — Ты мой друг, Сириус, практически брат. Я всегда встану перед тобой грудью, если это потребуется. Без малейшего колебания. — И я перед тобой. — сказал Сириус в который раз прислоняясь к оконной раме. В следующую секунду в окно вылетел дотлевший окурок сигареты, и он прикрыл окно, попутно снимая рубашку по пути до кровати. Второй Гриффиндорец, который уже успел снять очки и улечься в остывшую постель, пристально посмотрел на чужую спину и на полном серьёзе выдал: — Какая фигура, какова грация… Андреа явно останется очень довольна. — Ах ты мерзавец! Все решили меня довести, мне ещё Пивз визжал вслед песню: «И остался без ловца, бедный мальчик без кольца» — крикнул Блэк и раздражённо кинул в друга смятую в комок рубашку, пока Джеймс ухахатывался со смеху на своей постели, едва не хватаясь за живот и периодически задыхаясь. А затем швырнул рубашку обратно в закрытую дверь. — Сириус! — Чего тебе ещё? — отозвался Блэк, спешивший как можно скорее скрыться за дверью ванной комнаты, но он остановился заинтересованный в причине оклика. — Тут записка! Из нагрудного кармана выпала! — Какая ещё записка? — Я откуда знаю, я что телепат?! — Вы можете успокоиться наконец? — раздражённо осведомился Люпин, который всегда был известен чересчур чутким сном. Тому виной была чувствительность оборотня, всему виной волчьи инстинкты. — Да, прости, Римус. Мы больше не будем… Обещаем! — Обещаем! — одновременно выкрикнули двое Гриффиндорцев, и Сириусу пришлось на цыпочках пробежать к кровати Поттера и прыгнуть за закрытый алый полог, на пятках подобраться ближе к подушкам и зажечь на кончике волшебной палочки люмус. На клочке бумаги, предположительно от пергамента, стали на глазах появляться изящные, слегка заострённые буквы, превращающиеся в полноценные чернильные предложения. «В следующий раз я буду свободна в понедельник. Не забудь свои конспекты по зельям» — М-да… Андреа чертовски романтичная натура. Как только просунула бумажку. — Я не понимаю когда она успела, и меня искренне пугает эта ведьма… — Сириус и Джеймс переглянулись, а затем просто уставились на витиеватый кусочек пергамента. — Пойдёшь? «Побегу» — жалко подумал Сириус, но вслух ответил ёмко. — Разве у меня есть выбор? ****

[Двенадцатое сентября тысяча девятьсот семьдесят пятый год. Родовое поместье Блэк, особняк Сигнуса и Друэллы Блэк]

У любого приличного, более менее адекватного человека с счастливым детством родной дом ощущается с особым уютом. Возможно, это запах тёплых булочек с корицей к чаю, запах мамы во время крепких объятий, или же аромат чернил, исходящий от папиных рук из-за того что его оторвали от очередной писанины. Для Нарциссы всё выглядит иначе… Это холод, которого априори не должно было быть в помещении «от» и «до» прогретого теплом камина, но сковывающее, неуютное ощущение связывало по рукам и ногам, не дав возможности двинуться вперёд, дабы оказаться лицом к лицу с родителями. Ох… Для каждого человека родители несколько болезненная тема, ведь так? Иначе и быть не могло, поскольку Нарцисса никогда не могла думать о своих родителях без внутреннего содрогания, хотя внешне не выказывала тому никаких признаков. Она изысканно улыбалась, как учила её мать в детстве, держала превосходную осанку, благодаря стараниям гувернанток, её манеры и вкус в одежде были безупречны, — «словно с иголочки» — так про неё всегда судачили в обществе. Её уступчивость, умение смолчать в нужных ситуациях и умение манипуляциями добиваться своего достались ей от отца. Они всегда оставались довольны безупречным результатом, но никогда не интересовались процессом. «Гадкий утёнок в семье черногривых воронов» «Нагулянный бастард» «Белокурая Розье» «Хлипкая лебёдка» — стоит только надавить и можно запросто переломать шею. Нарцисса никогда не подходила под фамилию «Блэк». У неё были белокурые, прямые волосы, упрямо не желающие принимать хотя бы подобие семейных кудрей. Её губы были тонкими, а фигура явно уступала старшим сёстрам, Нарцисса была высока ростом и сдержана, покорна, однако семейный темперамент ей всё же не был близок. Даже наречена своим именем она была не в честь звёзд, спутников или созвездий, а в честь жёлтого цветка нарцисса, какое унижение… Нарциссе всю сознательную юность было завидно, как старшие сёстры могли сбегать от родительского надзора и укрываться под крылом более влиятельных членов семьи. Беллатриса — безупречная Блэк, при первом взгляде на эту кудрявую, миловидную тварь складывалось ощущение, что она Блэк. С этими смоляными густыми кудрями, невероятными магическими способностями и стервозным характером она привлекала к себе внимание большинства людей, которые тянулись к старшей из сестёр, подобно тому как тянутся люди к звёздам на небосводе, уповая на то что падающая звезда непременно исполнит заветное желание. Беллатриса, которая при каждом удобном случае сбегала под крыло дядюшки Ориона и тётушки Вальбурги, купаясь во внимании троюродного дяди. Пока Андромеда, ещё одна вылитая Блэк внешне, но абсолютно точно не внутренне, пряталась в семейном поместье Альфарда. Нарцисса же оставалась на растерзание волкам в одиночку. Приходилось играть самую утомительную роль в жизни, когда она спокойно вышивала в гостиной, вслушиваясь лишь в удары металлических спиц друг о друга или выслушивала очередные сплетни от тупоголовых подруг своей матери, которым та любила жаловаться на «неблагодарных отпрысков». А что могла поделать самая младшая из сестёр? Лишь покориться судьбе и позволить лицемерию проникать сквозь последние щели маски. Родной дом начал душить, когда замуж вышла любимая старшая сестра. Без Беллы в доме стало в разы тяжелее, и вместе с тем спокойнее. Когда сбежала Андромеда в доме поселился бесконечный хаос. Вторая старшая сестра оставила её позади в погоне за собственной свободой. Что ж, это было унизительно и мерзко. Променять свою семью, пускай не идеальную, не самую нежную и добрую, на грязь. На человека, которому Нарцисса не дала бы даже чистить свою обувь, поскольку та стоит намного больше, чем весь он. С тех пор начались упрёки… И как же Нарцисса была счастлива наконец выйти замуж за Люциуса, и улететь из-под родительской опеки. Она избавилась от фамилии, которая будто ей никогда и принадлежала и взяла ту, которая подходила идеально. Фамилия Малфой вписалась в бытие младшей Блэк, словно вторая кожа. Это та вещь за которую новоиспечённая миссис Малфой навсегда будет благодарна своему мужу. Люциус стал её личным спасением. Единственный протянул руку, когда она так в ней нуждалась, а люди просто проходили мимо, не замечая, как Нарцисса тонет. Она вздохнула полной грудью, прежде чем подойти к северной гостиной и краем глаза заметить родителей во всей красе. Мать что-то вяжет, а отец занят газетой, лишь бы оно так и было. Ничего не меняется с годами и волшебница искренне начинает ненавидеть эту стабильность. — Мама, папа, приветствую вас. — первой нашлась с приветствием она. Обученная, что приветствовать мужчину должны были более низкие по социальному положению женщины. Ох, как же Нарцисса мечтала засадить серебряную вилку в глаз очередному богатому лицемеру, до тех пор по Белла не выходила из себя и не готова была осуществить угрозу. Один раз она действительно воткнула вилку в руку одному пожилому джентльмену, битый час высказывающий все недостатки и неудобства женского пола. Нарцисса обожала Беллу. Сигнус Блэк скупо кивнул, возвращая всепоглощающее внимание на кусок бумаги с чернилами. Мать подняла на неё голову, тут же откладывая вышивку. Лицо Друэллы покрылось морщинами, но она растянула лицо в приторной улыбке, когда прижала дочь к своей груди. В её объятьях никогда не было тепло, они были скупыми, холодными прикосновениями костлявых пальцев к мышцам спины, ощущения её браслетов. — Моя дорогая, я так рада, что ты вернулась. Стоит ли нам ожидать положительных вестей? — О чём ты, матушка? — Как о чём, мой ангел? — Друэлла абсолютно наигранно всплеснула руками и будто бы со снисхождением посмотрела прямо в глаза младшей из дочерей. — Мы с твоим отцом ожидали от вас двоих новости о скором пополнении. Нарцисса, которая только собиралась притронуться к чашке горячего чая, чуть не поперхнулась вовремя остановившись. Она серыми глазами, единственное её достоинство от Блэков, уставилась на мать, словно ожидая услышать заявление о том, что всё происходящее фарс. Нелепая шутка. — Мы с Люциусом поженились меньше месяца назад. Мы ещё так молоды для детей… — Глупости! Счастье любой женщины заключается в материнстве, иначе зачем ещё они созданы? — подал голос её отец, впрочем не отрываясь от чтения. Нарцисса знала наверняка, что он давно потерял нить повествования в статье, но гордость не позволяла греть уши в диалоге двух женщин. Была бы сейчас на этом самом месте Белла, то Блэк-мэнор давно бы взлетел в воздух к чёртовой Моргане. Именно поэтому дядя Орион был ей предпочтительнее родного отца, который их в грош никогда не ставил. — Мы женаты меньше месяца, Papa… Не думаю, что будет уместно… — Будет, — оборвал мужчина, и поднял наконец на неё строгие взгляд серых глаз. — Подари мужу наследника. Это будет прямым доказательством твоей способности родить Люциусу мальчика. — Я приехала к вам не за тем, чтобы вы вновь вмешивались в мою личную жизнь. Теперь я сделала достаточно, дабы не отчитываться за каждый неверный шаг. — Малфой могла бы искренне рассмеяться над оскорблёнными лицами этих двух людей, но ей не было резона заниматься подобным. Она хотела отомстить за многие годы холода их же монетой. — Андромеда вернулась. Я и Беллатриса общаемся с ней, пока что на нейтральной ноте, но я склонна положить концу и этому недоразумению, и вернуть прежние тёплые отношения со старшей сестрой. — Что?! — прошипела Друэлла Блэк в ужасе расширив глаза, вокруг которых начали собираться возрастные морщинки. А ведь её маме едва минуло тридцать восемь лет. — И что нам с этого? — сухо осведомился мужчина, неспешно встав с кресла. Он подошёл ближе к камину и протянул ладонь к языкам пламени, не одарив дочь взглядом. — Как ты отметила только что, ты сделала достаточно, дабы не отчитываться за каждый шаг. Так к чему сейчас говоришь нам об этом? Неужели у тебя не осталось сомнений в том, что твоя сестра мертва для нас? — У неё не так давно родилась дочь. — И? — всё так же холодно осведомился мужчина, будто она только что поделилась с ним невероятно интересным фактом про бородавки. Цисси могла видеть его приподнятую в усмешке бровь. — То есть вы так наседаете на меня и Беллу с пожеланиями скорого пополнения, но не желаете даже слышать о рождении родной внучки?! — Снова девчонка. Всё твои испорченные гены, раз даже она в тебя пошла. — мужчина даже не взглянул на вздрогнувшую в растерянности жену. С лица миссис Блэк сошла прежняя напускная радость, уступив место стыду. Младшая ведьма с детства привыкла к этому опущенному в пол взгляду, румянцу стыда на щеках и закушенной нижней губе. Жалкое зрелище с каждым годом трогающее в душе Нарциссы всё меньше струн. — Вы могли бы сами встретиться с ней. Андромеда член нашей семьи, её едва не убили… Я не… Не могу вновь отпустить эти ситуации и сделать вид, будто ничего не произошло. — Значит ты слаба и по прежнему остаёшься незрелой девчонкой, раз правильное действие кажется тебе ошибочным. — Единственные кто по настоящему не вырос из нас всех, так это вы мама и папа. Не понимаю как вам может быть всё равно… Андромеда ваша кровь и плоть, как можно вот так спокойно отреагировать на новость, что она могла умереть?! — с каждым последующим словом голос Нарциссы становился всё тише, пока не затих окончательно, а к глазам подступали непрошенные слёзы. Если бы Андромеды не стало в день нападения оборотней, то она сошла бы с ума от горя и сожаления перед её могилой. — У нас нет дочери с таким именем. Самозванцев развелось в последнее время уж чересчур. — Не понимаю, что я вообще ожидала от таких чёрствых людей, как вы. Теперь ясно, почему у дедушки Поллукса любимицей всегда была Вальбурга. Она человечнее, чем ты, папа, и Альфард вместе взятые. А ведь она тоже женщина, чей пол так презираем тобой. — миссис Малфой вздёрнула вверх хорошенький подбородок и поднялась с места. Она заметила какое-то движение к своей руке, но стоило оглянуться полностью, как она ничего не обнаружила. А потому как можно скорее выбежала из дома, остановившись в саду, и чувствуя как лёгкие сжимаются от рыданий. — Моя дорогая, что случилось? — нежные руки держали её за плечи не давая потонуть, и Нарцисса уткнулась в грудь мужу, унизительно разрыдавшись. — Им всё равно, Люциус… Как же я была слепа, что не видела этого потребительского отношения ранее. — Ничего, родная, такое бывает. Мы вырастаем, а наше впечатление о близких людях нет. Они всегда будут для тебя родителями, а уже потом чёрствыми людьми. — его руки перебрали шелковистые волосы, а сам он оставил нежный поцелуй на виске жены. — Ты должен помириться с Кэтрин. Я не желаю ничего знать, до тех пор пока вы двое не поговорите как взрослые люди, не смей ночевать в нашей супружеской спальне. — Какая взаимосвязь между Сигнусом и Друэллой со мной и Кэтрин? — Люциус почувствовал, как молодая супруга ускользнула из его рук, будто бы никогда и не была заключена в объятья. Он изумлённо воззрился на чуть покрасневшие от слёз щёки волшебницы, вынул из нагрудного кармана платок и протянул вперёд, не сделав шаг ближе. — Самая прямая. Я не позволю ещё одному человеку страдать из-за безразличия члена семьи. — Нарцисса воззрилась на него своими прекрасными глазами в которых плескалась немая просьба в перемешку с чистым упрямством. Зря общество сетовало на лживое происхождение Нарциссы, та хоть и внешне не походила на представителей благороднейшей фамилии, однако внутренний стержень и закалку имела не хуже, чем у них. Люциус отлично понимал, что женился на представительнице Дома Блэк, покладистости и покорности в этом браке не стоит ждать с обоих сторон. — Почему ты просишь об этом? Разве не твоя честь послужила причиной нашим разногласиям? — Я благодарна тебе за это, мой дорогой супруг. — Цисси практически подплыла ближе, её платье цвета бирюзы колыхнулась хозяйке вслед. Ладони в белых перчатках коснулись его локтя. — Но вопреки этому я понимаю Кэтрин, как младшая сестра. Она ведь ещё совсем юна, вспомни же себя в пятнадцать лет, и пойми, что она любит тебя, и любовь эта не будет сравнима ни с чем на свете. — Нарцисса… — Не позволяй вам отдалиться настолько, насколько отдалились мы все с уходом сестра и Сириуса. — они смотрели друг другу в глаза, но наследник Малфоев держался из чистого упрямства, не желая принимать поражение так скоро. — Она может не простить тебя. Неужели тебе приятно будет, если на собственной свадьбе она предпочтёт брату своего суженого? Любовь моя, пожалуйста… Сделай это для меня. Надежда затаилась где-то внутри, сердце бешено отбивало ритм о туго затянутый корсет, пока Люциус наконец не наклонился ниже к её ладони и не оставил поцелуй на тыльной стороне. — Разве нам не нужно заглянуть к Мраксам? Мы ведь купили сувениры. — Чарльз сейчас находится в Дании, у него рабочая командировка. А Андреа уехала в Италию практиковаться в кровных чарах, ей нужно подтвердить квалификацию, дабы у неё не отняли звание Мастера. — Я не знала, что мадам Мракс владеет мастерством. — Ох, моя дорогая, Мадам Мракс очень многогранная натура. Уверен все тонкости её натуры не известны и ей самой. — Нарцисса склонилась ближе, соприкоснувшись губами с супругом, стоя в саду дома своего детства из которого она так старательно бежала ещё месяц назад. Вот так, не нужно было никаких громких заявлений, воинственных слов или взглядов, иной раз достаточно одного только жеста… ****

[Некоторое время назад. Гостиная факультета Гриффиндор]

Суббота наступила для студентов факультета львов слишком быстро, пока время потерялось в калейдоскопе обязанностей, отработок и домашнего задания. Всегда хранившая уют, напоминавший материнский дом, она преобразилась с помощью многочисленных гирлянд, пластиковых стаканчиков, в которых разливали далеко не брусничный сок, а кое-что покрепче. Из кем-то найденного магнитофона оглушительно звучала пластинка из альбома Abbey Road у Битлз, пока студента со всех курсов оттаптывали свои и чужие ноги в такт словам сменявшихся песен. Диваны сдвинуты к стенам, упаковки от шоколадных лягушек валялись на полу, кем-то неаккуратно выброшенные, люстру зачаровали таким образом, что она стала напоминать огромный диско шар. Студенты сидели на всех поверхностях, которые только находили, на подоконнике, на столиках, на полу, прислонённые к стене. Многие студенты избавились от галстуков, закинув их подальше или обвязав вокруг головы, дабы подчеркнуть гордую принадлежность к факультету. А ведь в гостиной находились не только представители славного Гриффиндора, там нашли пристанище Когтевранцы, Пуффендуйцы и даже парочка Слизеринцев, вероятно чьи-то очень хорошие друзья. Они танцевали и пели ни в чём себе не отказывая, расплёскивая сливочное пиво на ближнего соседа, получая звонкое «эу» в знак формального возмущения. Но по большему счёту всем было всё равно, студенты отдыхали и веселились словно в последний раз. Когтевранцы крутили Гриффиндорок, некоторые Пуффендуйцы брали на себя смелость приглашать дочерей Салазара на танец, те порядком погрязшие в атмосфере беспорядка соглашались и оправдывающим «успеется ли ещё раз?». Молодые львы крутили львиц, твёрдо удерживая ладони на тонких талиях, пока они покачивали в такт, будто вальсируя. Среди порядком пьяной толпы нашёлся и Джеймс, крутивший порядком захмелевшую Лили Эванс в танце, пока она заразительно смеялась ему на ухо. Они не говорили о случае ссоры, не говорили во время танца, а только смеялись, смело подпевая строчкам любимых песен, соприкасались слегка потными телами друг к другу. Её густые рыжие волосы лезли в рот, но Эванс сдувала непослушные пряди и продолжала прыгать на месте, чувствуя на себе дыхание Джеймса или его ботинки под своими ногами в особо яростный момент припева. Во плен грешного алкоголя попал и Сириус, сейчас исполняющий танец на одном из столов, где ранее стояли пустые стаканчики, сейчас бесхозно истоптанные ногами. Он энергично двигал бёдрами и махал руками, игнорируя прилипшие ко лбу кудри. Серебряные браслеты звенели в такт его движениям, а красно-золотой галстук летал из стороны в сторону, подхватываемый ветерком движений. Чёрная рубашка оказалась расстёгнута на четыре верхние пуговицы наполовину оголяя бледную кожу груди, а кожаные штаны плотно облегали ноги, приковывая взгляд собравшейся у столика толпы. Под руку с Сириусом плясала Мэри МакДональд, в своём красном платье в белый горох, она энергично кружилась на месте, периодически подскакивая на знакомых припевах. Белоснежные шнурки на её кедах уже давно развязались, и она грозилась упасть в один чудесный момент, однако отказывалась неосознанно пойманной Сириусом, который, благодаря хорошей реакции всегда успевал схватить Гриффиндорку поперёк живота. От Мэри пахло огневиски вперемешку со сладкой грушей. Её смуглая кожа блестела в свете цветных софитов, а её руки были непривычно горячими, вероятно они оба были разгорячены порядком долгими танцами на несчастном столе. Фабиан Пруэтт подал Сириусу новую порцию огневиски, а Гидеон поднёс горячительный напиток Мэри. Двое заводил тут же переглянулись и под громкое скандирование толпы приставили свои стаканчики ко рту партнёра и на счёт три выпили залпом. — Пей! Пей! Пей! — продолжался шум, похожий на нестройный хор, однако очень заводной и наглый. Сириус выцепил в толпе Джеймса и оскалился в довольной улыбке, заметив как этот засранец ему подмигнул, стоя рядом с весёлой Лили, которая поддерживала толпу своим звонком голосом. Чуть размытый взгляд выцепил в пространстве гостиной Римуса, который беседовал о чём-то с Алисой и Мелани Стоун, жестикулируя довольно часто, и медленно попивая уже третью бутылку сливочного пива. Мелани аккуратно положила свою ладонь поверх ладони Люпина, однако тот, словно ошпарившись этого действия поспешил убрать, однако позволил девушке прижаться к его руке, сидя на подлокотнике кресла. Алиса, силясь перекричать музыку наклонилась к уху молодого человека и по пальцам принялась что-то перечислять, и будь Блэк проклят, но он ни черта не понял, кроме случайного «дифференциация». Неужели эти зануды на вечеринке, полной лучшего алкоголя умудрялись обсуждать очередную научную чушь… Вера в человечество при виде этой картины умирала всё с большей скоростью. Где-то вдалеке веселились Питер и Адара, периодически перескакивая с место на место, дабы никто не наступил им на ноги. Вечные перебежки заставляли их складываться пополам от смеха, от чего щёки обоих сделались донельзя румяными, а зрачки в глазах сделались более расширенными. Кассл потянулась к уху Питера что-то прошептав, от чего тот смущённо потянулся к затылку и отошёл за новой парой стаканчиков. И стоило ему отойти, как лицо девушки опало, словно вся эйфория резко испарилась, а взгляд её, слишком уж задумчивый, застыл прямо на Сириусе. Тот вдаваться в причина не стал, почувствовав как Мэри касается оголённого участка его груди своими огненными ладонями. Прикосновение вынудило отвести взгляд. И он смутно и слишком поздно осознал следующие слова, которые принялась скандировать разношёрстная толпа. — Целуй, целуй, целуй! Блэк изумлённо, слегка заторможено попытался понять о ком идёт речь, пока Мэри призывающе не улыбнулась ему, растянув выкрашенные в розовую помаду губы. Стоило ей приблизиться ближе, как он интуитивно отвернул голову и поцелуй угодил прямиком ему в уголок губ, слегка мазнув по щеке. — МакДональд, ты чего творишь? — запоздало нашёлся он с ответом и схватил руку девушки, что пыталась приблизиться к его волосам. Он изогнул губы в самодовольной усмешке, лишь бы не терять лицо. Ему было мерзко ощущать масляный след чужой помады, но многочисленные взгляды подстёгивали обернуть ситуацию в шутку. Как некстати вспомнились вчерашние наставления, сказанные тем голосом, что уже схож был с наваждением: «Научись брать выгоду из любой ситуацией, а не оказывайся соучастником. Ты хозяин ситуации в любом случае, иначе «ошибка Блэков» тебе очень подходит» — Что такого, Сириус? Ребята просят, неужели откажешь им в этом маленьком удовольствии? — девушка комично надумала губы, а затем сложила бантиком, как бы намекая, и Сириус едва не скривился при взгляде на это зрелище, уже по уши увядший в женщинах для кого просить ласки равносильно унижению похуже, чем стойка на коленях. Его мать была такой, его кузины были такими, Снежинка была такой. — Ай-яй-яй, МакДональд, как же ты можешь идти на поводу у толпы, когда самые искушенные желания исполняются за закрытыми дверями? — Сириус, маниакально наслаждаясь собственной властью, подцепил подбородок девушками своими пальцами и слегка приблизил ближе к своим губам, те изогнув в ухмылку искушенную, как и обещал. — Приличные девочки так не поступают… Моя дорогая матушка отхлестала бы тебя плетьми за подобную наглость. Он чувствовал, как сбилось её дыхание, сделавшись более глубоким и прерывистым. Мэри внимательно наблюдала за его лицом, готовая прямо сейчас опуститься на колени, стоит Сириусу только сказать об этом. Подобное подчинение подкупало, заставляя поддаться внутренним демонам, и преподать маглорождённой девчонке урок этикета, однако… Сириус отпустил её подбородок и спрыгнул со стола, не давая себе времени передумать. Он подал девушке руку, и та не слишком грациозно спрыгнула на пол, не заметив руку Блэка застывшую у неё за спиной, чтобы оказать помощь в случае несвоевременного падения. — Между нами ничего не будет, Мэри. Будет проще, если ты усвоишь это сейчас, дабы потом у нас не возникло проблем. Уж шибко ты разошлась. — С чего это ты взял, что я хочу быть с тобой? — упрямо заявила девушка, уперев руки по бокам. Блэк только снисходительно прыснул. — Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. — Сириус сжал руку девушки в знак формальности и мирного расхода, а сам двинулся ближе к стаканчикам. Залпом опрокинув в себя ещё один. Совершенно некстати на глаза попалась Маккиннон, которая отчего-то печальная направилась к выходу. Блэк, ведомый каким-то поганым инстинктом, двинулся прямо за ней. Стоило им миновать лестницу, как Марлин резво побежала по знакомым коридорам, и в голове юноши прочно застряла мысль, что они направляются на Астрономическую башню. Прямо как в бульварных романах, которые читает Регулус, настоящее клише. Единственным ориентиром в темноте служили светлые волосы и удары подошвы кед в кромешной тишине. Сириус шёл сзади, предпочтительно в расстоянии нескольких метров, изо всех сил пытаясь удержаться на своих двоих, которые в скором времени явно откажутся иметь с Блэком хоть какие-то дела. Но выбраться из прохладной гостиной в прохладу ночного коридора дорогого стоило, ощущение складывалось, что от его кожи аж пар пошёл. Юноша едва сдержал стон удовольствия, когда сквозняк пробрался под рубашку, охлаждая разгорячённое после танцев тело, рука сама собой потянулась до мешающихся волос, и кудри оказались безжалостным жестом заправлены назад. — Марлин! — попытался окликнуть он, но ничего не вышло. Голос хриплым эхом разбился о каменные стены замка, а сама Гриффиндорка даже не соизволила обернуться на клич. Пытаться больше не хотелось, потому как в горле стало тошнотворно сухо, словно каждое слово острым лезвием проходилось по гортани. — Куда ж ты несёшься, глупая. — вслух пробубнил Блэк, медленно опираясь о стену, когда окружающий мир вдруг стал кружиться и двоиться в глазах одновременно. Сириус присел к каменной стене, остро почувствовав как в лопатки ударил холод камня, а под ногами появилась более прочная опора. Его рука едва не соскользнула во время не самого удачного приземления, и вероятно, завтра на ладони останется красная полоса, но сейчас было плевать как никогда. Мародёр купался в эйфории и её последствиях, до сих пор ощущая на себе запах груши и вишнёвого пива, которое он сам задел, и то вылилось, слегка задев штанину. Он поморщился в нежелании скрываться за очередной маской весельчака и обхватил дрожащую голову руками. Или это дрожали его руки…? Он понимал, что теряет время, и невероятными усилиями заставил себя встать с места. Положение казалось как никогда удобным, вот так прислонившись к холодной и грязной стене, пьяный, с горьким привкусом во рту и мокрыми волосами. Это ли наследник Блэк… Но путь пришлось продолжать, ступенки расплывались, превращались в тысячу, две и три. Чем ближе он поднимался к цели тем чаще стал спотыкаться. Наконец последние десять ступенек с опорой на деревянные перила, когда он наконец достиг цели и шагнул за дверь. Тут же скорчив неприятную мину, когда увидел падающие с неба капли, в носовые пазухи сразу же ударил запах дождя, мокрой почвы и совершенно особый запах грозы, который невозможно спутать ни с чем. Сириус Блэк не терпел в своей жизни три вещи: запах вишнёвых сигарет, прикосновения к волосам и дождь. Он с самого детства ненавидел вишню, принимая её только в качестве продукта питания. Он не терпел, когда чужие руки прикасались к его волосам, иногда избегая прикосновений к ним от родной матери. И дождь. Блэк терпеть не мог эту отвратительную, холодную воду, которая лилась с неба и портила всё на что попадала, потому как одежда немедленно остановилась мокрой и неприятно липла к коже, мерзкое ощущение… И то что этот диалог с Маккиннон ему придётся проводить под звуки дождя, ни капли не прибавлял ему настроения, то и без этого удручающего факты успело окончательно испортиться. Он приблизился, чувствуя как по рукам побежали мурашки от перепада температур. Марлин облакотилась о перила и смотрела в даль, впрочем скрываясь от дождя точно так же как и вставший позади неё Блэк. — Что происходит, Марлин? Ты ведёшь себя странно. Она невесело усмехнулась, и чуть хмельным голосом ответила ему, глядя прямо в глаза. — Что в твоём понимании «странно», Сириус? Разве не ты только что уделял всё своё внимание Мэри, так что же произошло, что ты решил пойти по мою душу? — Какое к чёрту внимание? Мы танцевали, Маккиннон, танцевали. — И целовались. — отметила девушка, цокнув языком и усмехнувшись своему же жесту. Марлин тоже была в беспорядке, и выпила не меньше его, однако каким-то чудом сохраняла равновесие. — Ни с кем мы не целовались. И вообще, — он с недоумением обернулся в её сторону, теперь сцепив руки на спине. — С чего я должен отчитываться перед тобой? Не много ли вы все берёте на себя?! Я вам муж что-ли? Какого хрена с меня требуется ответы — «почему, зачем, когда, во сколько»? — Ты нравишься людям, Сириус. Очень многим людям, — девушка протянула букву «о» в слове «очень» и пьяно рассмеялась. — В том числе мне и Мэри. — Я рад за вас. Маккиннон рассмеялась этому ответу, и теперь полностью обернулась лицом в сторону Блэка, попытавшись приблизиться, однако мародёр сделал шаг назад, сохраняя дистанцию ещё допустимую между девушкой и молодым человеком наедине. — Что с тобой происходит? Ты отрёкся от всей этой чистокровной чепухи, тебе не пытаются навязать какой-то глупый брак, и ты полностью свободен. В чём дело? — Ты сейчас интересуешься почему я не тащу каждую девушку, проявившую ко мне внимание в койку. Я правильно сейчас понимаю? — Да. — девушка комично кивнула головой, от чего её золотые кудри красивой волной рассыпались по плечами, но Блэк и не заметил, продолжая пялиться на чужое лицо в попытках отыскать нить логики. — Бред. Ты пьяна в дрова, Маккиннон. — Сириус схватил девушку за плечи и удерживал ровно напротив себя, взглядом пригвоздив к месту. — А теперь вбей в свою хорошенькую голову мои следующие слова и постарайся не забыть. Согласна? — Угу. — девушка надула губы и маг чуть было не потерял терпение, хотя и сам был изрядно пьян. Этот день уже не станет хуже. — Ни ты, ни МакДональд, ни Гринграсс или любые другие девушки, которым я нравлюсь, мне не нужны. У вас никогда не будет шанса, потому что я не хочу ни одну из вас. — Но… — Никак. Ни в постели, ни в отношениях, уж тем более в жёны. Понимаешь меня? — Запал на эту свою Мракс, и теперь не можешь даже набраться смелости пойти ей наперекор. Знаешь, это немного жалко. — Марлин посмотрела ему в глаза и потянулась к губам, ровно в тот момент, когда Блэк брезгливо упёрся раскрытой ладонью ей в грудь. — Если у меня и есть дела с Мракс, то они не касаются никого из вас. Если ещё раз позволишь себе лезть ко мне без дозволения, я уже не буду столь лоялен к тебе как к женщине. — стоило девушку раскрыть глаза так и не дождавшись поцелуя, как она увидела это высокомерное выражение лица, которое всегда держал его младший брат. Поза, где всё естество олицетворяет его верховенство над всем миром. — Породистый жеребец, который не станет держать рядом обычную кобылку. — Если тебе легче упираться в это, то да. Порода не позволит. — ладонь Марлин застыла в нескольких дюймах от щеки однокурсника, остановленная им же. Серые глаза загорелись настоящей яростью, которую Марлин не доводилось видеть в нём за все пять лет учёбы вместе. — Ещё раз позволишь себе поднять на меня руку… — угроза так и осталось не озвученной, но они оба прекрасно поняли окончание. Пускай Сириус и был джентльменом всю жизнь, однако случались и исключения, когда границы слишком явно переступали. — Иди, Марлин. — выдохнув ответил Блэк, и на секунду опустил глаза, пытаясь избавиться от шума в ушах, и расплывающихся очертаний предметов. — Тебе нужно выспаться, ты не в себе. Девушка спорить не стала, и слегка пошатываясь побрела в сторону двери. Сириусу бы в пору убедиться, что она не свернёт себе шею или чего похуже, но он не стал. Устало опустился на перила и пошарил по карманам брюк в поисках пачки сигарет, и ничего не обнаружил. — Чёрт. — раздражённо выдохнул он, слыша как дождь барабанит по крышам замка, по окнам и даже по периле перед ним. — Можешь взять мои. — раздался их неоткуда голос и Блэк крупно вздрогнул от испуга, при развороте практически врезавшись лицом в Кэтрин. — Какого хрена? Как ты здесь… Что за дерьмо? — Не сквернословь, тебе не идёт. — Мракс покрутила в руках нетронутую сигарету и вручила Сириусу, а сама потянулась к карману брюк и выудила ещё одну сигарету. — Как давно ты тут стоишь, Снежинка? — он прикурил сигарету от её зажигалки с самодовольством отметив собственный подарок, и выдохнул вишнёвый дым в воздух. — Я была тут ещё до вашего прихода. Захотелось послушать дождь, меня это успокаивает. — она усмехнулась, поставив локти на порядком промокший подоконник и капли стали ударять ей по лицу, пока улыбка её становилась всё умиротворённее. Они курили в молчании ещё около трёх минут, пока не стряхнули пепел в открытое пространство несколько раз только чудом не потушив огонёк на конце. — С кем делил постель на этот раз? — О чём ты? — недоумение на лице Сириуса было столь правдивым и красочным, что Кэтрин рассмеялась, а он улыбнулся глядя на неё. — У тебя на лице чужая смазанная помада. От тебя разит огневиски вперемешку с какой-то сладкой дрянью и потом. — Мне сейчас хочется перевалиться через эти перила от твоего последнего замечания. Я что настолько отвратительно пахну? — Ты пьян, Блэк. Ты очень и очень пьян. Удивлена, что ещё на своих ногах стоишь. Сириус повернул голову и внимательно всматривался в её лицо неприлично долгое количество времени, а Мракс не могла отвести взгляд совсем. Кривоватая улыбка нарисовалась на лице аристократки, и они совсем позабыли про тлеющие сигареты… — Почему ты так смотришь на меня? — Красивая ты. Не уверен, что когда-либо встречал человека, что был бы прекраснее тебя. — Блэк усмехнулся от собственных слов, и словил её ладонь. Оставил по поцелую на каждой костяшке, не сохраняя при этом взгляд, но нутром ощущая снисходительный взор напротив. — Любая другая после тебя будет несуразной копией, Мракс. — По тебе что-то незаметно. — насмешливо провозглосила она, и попыталась было вырвать руку, когда почувствовала мягкость и лёгкую влажность чужих волос. — Не могу привести волосы в порядок, кажется кудри спутались. Можешь вернуть им приличный вид, Снежинка? Пожалуйста. — Мне заняться нечем? — девушка закатила глаза, в последний раз затянулась сигаретой, прежде чем выпустить ту из плена пальцев вниз с самой высокой точки Хогвартса. — Можешь посмотреть мои воспоминания, ничего не было, кроме смазанного поцелуя по щеке и чуть не случившейся пощёчины. — Я смотрю опозоренный наследник нынче в моде. Как трогательно. — она слегка выпятила нижнюю губу и Сириус помыслил, что если бы за этот жест в исполнении Кэтрин его попросили прямо сейчас броситься, — он бы уже наслаждался полётом. Это походили на нездоровую зависимость от человека, но когда её ледяные от дождя пальцы разделяли слепленные кудри, а взор сосредоточенно стоял на месте. — Я тебя люблю. — Блэк, я прошу тебя не начинай эту несуразицу. Ты пьян. — Нет, ты не понимаешь. Я люблю тебя, я действительно хочу получить шанс быть с тобой. Да, возможно моё положение жалкое, но я хочу этого… — Сириус опустился на колени, сквозь штаны ощущая влажность скользких камней. Его ладони нашли себе место на чужой пояснице, а взгляд упёрся в живот. — Я хочу тебя. На кой чёрт они все мне сдались? Ведьма молчала, без особых эмоций наблюдая за вечно самоуверенным молодым человеком, мародёром, главной головной болью Хогвартса и одним из фаворитов женской части студенток. Весьма интересно было бы понаблюдать за выражением лиц всех этих девиц стоило бы им лицезреть подобную картину — всеобщий любимец, главный красавчик школы Сириус Блэк стоит на коленях перед одной из самых ненавистных ведьм Великобритании. Какова картина… — Прекрати это. — один приказ, и тут же поднятый взгляд, выражение лица точно побитый щенок. Но он послушно выполняет указ и поднимается на ноги, едва не растеряв равновесие по пути. Мракс на то только глаза закатывает. А что ещё делать? Это пьяное недоразумение никогда не даст ей спокойной жизни. — Ничего не будет до того дня, пока ты не вернёшь себе доброе имя. Я не откажусь от идеалов семьи в пользу мимолётных чувств. — С чего бы они мимолётные?! Ты даже не пытаешься пойти мне на встречу. — Чего ради? — вопрос был задан настолько спокойным тоном в ответ на его повышенный, что Сириус опешил. — Что? — Ради чего я должна жертвовать семьёй, положением, любимыми мной людьми. Что ты можешь мне дать в обмен на эту жертву? Дядю, который при одном взгляде на меня едва ядом не плюётся, и лишение всевозможных перспектив в жизни? Я карьеру хочу, я жить хочу. Не существовать, как Андромеда. Жить. — Счастью без любви не бывать. — А любовь без денег и выеденного яйца не стоит. — Бред. — Тебе уж лучше знать об этом, конечно. Как я посмела усомниться в великих идеалах Сириуса Блэка? — она отошла на несколько шагов и внутри молодого человека началась ожесточённая борьба за возможность протянуть руку вперёд. — У нас разные взгляды на жизнь. Подобное явление совершенно нормальное, и не стоит зацикливаться на одном человеке из-за невозможности заполучить. Просто… — казалось что запас терпения был исчерпан, и Кэтрин попросту выдохлась, как попугай объяснять одно и то же по сотни раз. — Только возвращение в Род? — внезапно прозвучавший в тишине голос Сириуса был серьёзен. — Что? — Единственное твоё условие «возвращение в Род»? — Да. С остальным разберёмся позже. — ведьма не сдержала лёгкой улыбки, которая вообще не должна была осветить её лицо, но ей было приятно сломать нечто. Она и сама пока не поняла какой ящик Пандоры вскрыла и что таилось там внутри, но скоропостижно захотелось рискнуть. — Доброй ночи. Будь добр добраться до гостиной в полной сохранности. — она оправила собственные бежевые брюки, и удалилась прочь, скорее подсознательно зная что серые глаза сверлят её лопатки взглядом. В своей жизни Сириус Блэк не мог терпеть лишь три вещи. Дождь. Аромат вишнёвых сигарет. Прикосновения к волосам. Но когда это делало Кэтрин Мракс чуточку счастливее Сириус Блэк готов был спать под открытым небом во время дождя, курить вишнёвые сигареты и наслаждаться чужими прикосновениями к смоляным кудрям. **** Уроки ЗОТИ всегда представлялись для Кэтрин чем-то заурядным, но вместе с тем довольно-таки интересными, раз уж не нужно было из раза в раз превращать иголку в ежа или практиковать банальные чары, которые уже доподлинно известны любому уважающему себя волшебнику. Иначе, это был бы позор. Однако среди студентов давненько ходила молва о том, что должность преподавателя Защиты от тёмных искусств проклята, ведь иначе невозможно объяснить таинственные исчезновения каждого человека, что брал на себя смелость устраиваться именно на эту должность, так как та почти всегда пустовала. Вот и сегодня пришла пара знакомиться с очередным преподавателем в деле, поскольку первым занятием сдвоенным с Гриффиндором, конечно с кем же ещё, проходило в форме вводной лекции. — Итак, пятый курс. Специально для вас я изменил убранство кабинета, чтобы ничто не мог помешать вам совершать всевозможные манёвры, касаемо искусства ведения дуэли. — молвил их преподаватель и таинственно прошествовал до своего рабочего стола, присаживаясь на деревянную крышку, предварительно отодвинув кипу каких-то пергаментов, вероятно с работами студентов других курсов. Мужчина представился Теодором Монкли. Он был относительно высокого роста, с русыми, местами рыжеватыми волосами, усами, на занятия одевался с иголочки, серые брюки, жилет и чёрная рубашка. У него был неплохо поставлен голос, он мог быть устрашающим когда хотел и Кэтрин ему определённо не приглянулась. Стоило вспомнить хотя бы момент, когда он оглашал список присутствующих и замер, стоило дойти до её фамилии. Стоило ладони Слизеринки взметнуться вверх, как профессор Монкли тут же пристально поглядел на её лицо и как-то слишком развязно хмыкнул. — Фамильная схожесть Вас не обделила, мисс Мракс. — с оттенком насмешки в словах он ещё раз оглядел её, усмехнувшись. — Не слышала Вашу фамилию ранее, поэтому не смогу ответить комплиментом взаимно. — произнесла девушка, и казалось что после этой фразы между ними пробежала чёрная кошка. Однако по большей части Кэтрин было плевать на чужое мнение, во всём мире слишком много людей, которые по тем или иным причинам ненавидят её семью, случай на случай не приходится. Но вопреки ожиданиям занятие проходило вполне сносно. Каждая пара выходила в связи с назначением профессора Тео, как мысленно окрестила его Мракс, дабы не тратить время на припоминание нелепейшей из возможных фамилий. Традиционно в паре стояли представители обоих факультетов, сначала юноши, затем девушки. Каждого победителя мужчина вносил в свой список, делая определённые пометки на листе пергамента, сидя за своим рабочим столом и время от времени приподнимая взгляд на дуэлянтов. Кэтрин довелось стоять в паре с Алисой Стоун. Девушки никогда не общались близко и не заходили дальше случайно брошенных слов по поводу конспектирования или погоды, поскольку Алиса откровенно не нравилась Кэтрин с самого детства, а Элис не шибко жаловала Кэтрин, отдавая предпочтение обществу других девочек. Поэтому нареканий не последовало, а битва обещала быть честной. Они разошлись на несколько шагов, поклонились друг другу и вынули волшебные палочки. Начало было положено Кэтрин. — Экспеллиармус! — Петрификус Тоталус! Вспышки летали как сумасшедшие, заклинания разбивались о невидимые щиты до тех пор, пока Кэтрин не выбила палочку из рук Стоун и та отлетела на другой конец класса, а сама Гриффиндорка оказалась на другом конце волшебной палочки. Поражение наступило сравнительно быстро, благодаря многочисленным тренировкам и ловкости, приобретённой на летних занятиях с мистером Блэком. — Что ж, это было интересно. Мисс Мракс, мисс Стоун, благодарю за чудную демонстрацию настоящего дуэля. Можете возвращаться на свои места. — мужчина махнул ладонью и перо снова замаячило в поле зрения Кэтрин. Он быстро вносил поправки, от чего почерк его, вероятно, был неаккуратен, а буквы выходили округлыми. Следующие полчаса сражались остальные девушки. Лили довелось выйти в бой с Камиллой, где обе девушки чуть не прикончили друг друга, но победу одержала всё же Эванс. Мэри вышла один на один со Стеллой Нотт, где Слизеринка в два счёта обезоружила девушку и польщённо улыбнулась на похвалу преподавателя. Люсинда Флинт сражалась с Адарой в течении пятнадцати минут, но в конечном итоге выбила волшебную палочки из рук Гриффиндорки, и лишь фыркнула на преподавательскую похвалу. Кэтрин искренне ухмыльнулась этой картине, заметив слегка настороженный взгляд Люсинды в её сторону. — Если мне будет позволен эксперимент, то я хотел бы устроить дуэль между девушками и юношами, так как некоторые из вас показались очень уж достойный результат. — мужчина поднялся со своего кресла и раздал каждому студенту клочок пергамента, где они должны были написать свои имена, дабы потом перемешать всё в шляпе. Вот так просто, по-маггловски. — Профессор! — Да, мистер Эйвери? — Если снова выпадет два студента, то можем ли мы оставить всё как есть? — Боишься опозориться у всех на глазах, Эйвери? — Закрой рот, Маккиннон. — Успокойтесь. — осадил мужчина и принялся вручную перемешивать пергамент с именами. — Нет, условия будут именно студенты разных полов. Иначе никакого интереса эта дуэль не вызовет. — Первый участник… — профессор развернул клочок бумаги и как-то радостно усмехнулся. — Джеймс Поттер, прошу Вас. — О! — резко крикнул восторженный Джеймс и вразвалочку подошёл к преподавательскому столу, пока Сириус, верный себе, начал на пару с Питером бить по деревянным поверхностям, создавая звук оваций в честь лучшего друга. Тот только махнул руками или польщённо поклонился. — Вашей соперницей станет… — маг развернул бумажку и улыбка его стала уж совсем пугающе довольной, пока он не поднял глаза, насмешливым взглядом упираясь прямо в голубые омуты студентки. — Мисс Мракс, как интересно… День перестаёт быть томным. Прошу Вас, миледи. Ещё мгновение назад полностью уверенный в себе Поттер перестал улыбаться, и настороженно переглянулся с Сириусом. Джеймс с немым вопросом взглянул на подошедшую Кэтрин, и она кивнула, скидывая мантию на ближайшую парту. Сегодня студенты были в брюках и свободных блузах, дабы оставить возможность двигаться при практическом занятии, а потому девушка сменила привычные каблуки на ботинки. Волшебная палочка оказалась в её ладони, и соперники разошлись в разные углы класса. Прежде чем сделать ровно пять шагов навстречу друг другу и поклониться, ожидая команды. — Начали! — крикнул профессор и вспышки с обеих палочек вылетели с невероятной скоростью, ударившись о вовремя выставленные щиты. Синяя вспышка полетела в Поттера дезориентировав на короткое мгновение, прежде чем он пришёл в себя и слегка откинул Кэтрин от себя, так что ей пришлось сесть на корточки и упереться ладонями в пол. Один шаг влево, вспышка, три назад, уход в сторону, пригнуться, пустить очередную вспышку. Красное заклинание разбилось о вовремя выставленный щит, иначе грозившее обжечь ей собранные в пучок волосы. Джеймс двигался спиной назад, а потому не заметил как потерял равновесие, чем и воспользовалась Мракс, дабы обезоружить соперника. Экспеллиармус безупречно достиг цели ровно на долю секунды до того, как невидимая сила оттащила Кэтрин назад и она со всей дури врезалась спиной в шкаф с книгами, прежде чем с достаточно громким стоном боли свалиться на пол, ободрав предплечье на которое умудрилась приземлиться. Сириус почувствовал, как в животе упал камень и он мог поклясться, что все мысли разом покинули его голову, оставляя мышцы какими-то ватными. Рефлексы, так и требовавшие подбежать ближе, пришлось утихомирить. Не хватало скомпрометировать эту Снежинку ещё раз. — Какого хрена?! — громко вопросил Джеймс, и на удивление многих ринулся к Кэтрин, приподнимая на руки, прежде чем усадить на первую попавшуюся парту. Та зашипела, стоило Поттеру деликатно коснуться исполосанного кровавыми царапинами предплечья. — Андреа, ты в порядке? Я клянусь, что не мог этого сделать. Это не я. Я-я бы не посмел швырнуть тебя. Дерьмо, дерьмо, дерьмо. — прошипел Джеймс, аккуратно закатав рукав чужой блузы и палочкой обеззаразил раны. — Не суетись. Всё в порядке, если ты об этом. Я умею достойно принимать поражения. — Мракс усмехнулась, заглянув точно в линзы очков за которыми скрывались карие глаза, оттенком напоминающие сладкую карамель. — Да я даже не об этом! И слепому понятно, что ты победила. Что могло пойти не так? — их двоих совершенно не смущала собственная поза. А именно руки Поттера по обе стороны от бёдер девушки, взгляд глаза в глаза, в то время как один стоит, а вторая сидит на гладкой поверхности парты. — Стихийный выброс? Такой вариант возможен? — Абсолютно исключено. Андреа, я контролирую свои силы и вполне могу справиться с внезапным выбросом, нет, это не оно. — Бывает, что на почве стресса силы могут сработать вне твоего контроля, особенно опасность в связи с обезоружением тебя. Не ищи причин там где их нет, бой остался за тобой, Поттер. — Да вздор какой-то! Ты вполне могла уложить меня на лопатки, если бы не это… — Джеймс запнулся не найдясь с объяснениями, но тем же громким тоном продолжил. — Это что-то! Профессор! — Да, мистер Поттер? Мы коллективно решили не прерывать вашу оживлённую дискуссию. Я и не знал, что вы с мисс Мракс находитесь в настолько близких отношениях, тогда я бы поставил в пару с вами кого-то другого. — Что? — тупо переспросили оба студента сразу и как-то недоумённо переглянулись. Сама мысль встречаться с любовным интересом лучшего друга или подруги казалась бредовой и чересчур эгоистичной. А потому Джеймс спешно отпрянул, лишь протянув ладонь, дабы позже помочь волшебнице встать. Она слегка закусила губу при прикосновении ко спине. — Не об этом речь! Профессор, мисс Мракс победила абсолютно честным путём. — Мистер Поттер, я понимаю, что Вы расстроены тем что причинили мисс Мракс вред, но такова цена любой дуэли. Они ведь не бывают безобидными, а Вашу победу лицезрели все присутствующие. — Нет! Я абсолютно точно ничего не делал после того как мисс Мракс выбила палочку из моих рук. Она пострадала, чёрт возьми! Вы в самом деле полагаете, что я позволю себе швырнуть девушку в чёртов шкаф с книгами?! — Мне жаль, что так вышло. Возможно у Вас сработала беспалочковая магия, и Вы сами не осознали что совершили. Это нормальная практика для дуэлей, полагаю мисс Мракс не сильно сердится на свой проигрыш? Нельзя всегда побеждать. — Разумеется, профессор. Как я уже сказала, — я умею принимать поражения достойно. — Это нихрена не было поражением! — Не сквернословь. — осадила девушка и Джеймс тут же стыдливо прикрыл рот, комично надув щёки, будто всё ещё был маленьким ребёнком, едва ногой от негодования не топнул. — Прости. — буркнул молодой человек, словно перед ним стояла не его же однокурсница, а мама. Только избранная часть людей могла знать об особенности взаимоотношений этих двух. Джеймс ценил Кэтрин. А чувства Кэтрин так и оставались для окружающих загадкой. — Если позволите, мы могли бы продолжить занятие? — спросила девушка с надеждой, когда прозвенел колокол, оповещающий об окончании занятия. — Или нет. Прекрасный исход. — Более чем, мисс Мракс. Всем до свидания, до встречи на следующем занятии. — старший маг слегка кивнул головой задержав пристальный взгляд на Мракс, чью сумку забрал Рабастан Лестрейндж, и которая невзначай коснулась ладони расстроенного Поттера, прежде чем исчезнуть. Самодовольная ухмылка появилась на его лице сама собой. Это было интересно… **** Кулак Сириуса ударил Джеймсу прямо в нос, и тот согнулся пополам, чувствуя как горячая жидкость с привкусом железа очертила дорожку из сломанного носа. — Сириус, я клянусь, что не знаю как это вышло. — Мне плевать как это вышло. Она вышла с тобой, значит и вина на тебе. — Сириус. — Закрой рот, Римус. Не надо сейчас читать мне праведные морали. — Люпин закатил глаза, пока Блэк отряхивал саднящие костяшки и попутно протягивал другу пачку льда, завёрнутую в полотенце. — Спасибо. — Никто из наших не мог, я смотрел внимательно. Слизеринцы бы не осмелились, потому что Кэтрин — фаворит Слизнорта, он бы устроил взбучку. — Тогда как так вышло… — Сириус кинул на Джеймса строгий взгляд, но тот только прогнусавил ответ, и ему почти захотелось извиниться. — Это не я! — Мистика какая-то. Вот тебе и Хогвартс. Джеймс, советую сегодня ночью спать особо чутко. — Чтобы Сириус не придушил меня подушкой? — Нет, не тот брат. — Питер махнул рукой, пока Римус копался в аптечке и с ухмылкой посмотрел на Поттера, прижимающего лёд к сломанному носу. — Регулус придёт за тобой. Будь осторожен, и если что, скажи что нас не знаешь. — Завали, Пит. — пробурчал молодой человек и на ощупь швырнул подушку точно в цель. Петтигрю тоже схватился за нос и заойкал. **** У Андреи Мракс бывали периоды, когда она чертовски нуждалась в одиночестве. Ей надоедали тёмные стены и высокие потолки, вечное отсутствие мужа и дочери, и календарь с определённой датой. Нет, она не обводила число красным карандашом, как положено у нормальных людей, просто хранила эту дату у себя в голове. Она въелась так прочно, что иногда ведьма просто не могла этого вытерпеть и поддавалась на уговоры совести. Подобный алгоритм и привёл Леди Мракс к заброшенному кладбищу, где находилась могила её старшей сестры. Она бесконечно ненавидела Хельгу за сам факт существования в её безупречной жизни. Эта паршивка испортила ей детство, выставила на весь свет прокажённой, вынуждая по камешкам восстанавливать некогда утерянную репутацию семьи. Андреа ненавидела свою старшую сестру, но громче всех рыдала на её похоронах. Она терпеть не могла любое проявление красного цвета, но её любимые серёжки были с большими рубинами, а помада насыщенного красного оттенка. Андреа знала, что Хельга недостойна её слёз, но она плакала дольше всех, лёжа лицом на её подушке. Хельга до глубины души ненавидела Мраксов, а Андреа вышла замуж за Чарльза, позволив её дочери носить неугодную сестре фамилию. Сестра любила её длинные белоснежные волосы, поэтому Андреа последние тридцать лет носила каре. Старшая сестра рассказывала Андрее чудесные истории о замечательном факультете Гриффиндор, а когда шляпа предоставила выбор, то Андреа без колебаний выбрала Слизерин, с гордостью проносив все семь лет обучения изумрудный галстук. Хельга ненавидела роскошь, а теперь Андреа купается в ней. Она ненавидела светлые наряды, а теперь младшая из сестёр носит только светлые оттенки. Ей ненавистна была покорность, а Андреа стала её олицетворением. Хельга ненавидела их родителей и Андреа ненавидела их тоже. Потому она не скорбела, когда сначала похоронила мать, затем отца. Ни единой слезинки не скатилось по её лицу, когда оба гроба стали засыпать землёй. Там где старшая сестра являла огонь, младшая всегда оставалась льдом. Андреа столько лет усиленно бежала от своего прошлого, чтобы в конечном итоге оказаться на этом самом месте, и присесть на могилу, поросшую сорняками. Она вынула волшебную палочку и взмахнула пару раз, избавившись от растительности и пыли. Хельга любила ромашки и ненавидела алые розы, а Андреа принесла букет шипастых алых роз. Она уложила их на землю, усмехнувшись собственной гнили внутри, но простить так и не смогла, пускай и сама уже стала матерью. — Кэтрин обязательно станет лучше, чем я и Чарльз. Она уже в стократ лучше, чем когда либо могла стать ты. С каждым годом она становится лучше меня и однажды превзойдёт своего любимого отца. — она не знала почему слова лились сами из её уст. Земле всё равно, земля дарит и отнимает; отнимает, чтобы подарить, и дарит чтобы отнять. Вот такой запутанный круг. — Я бы не хотела её с тобой знакомить, знаешь? Ты всегда несла за собой боль, а я не позволила бы моему ребёнку испытать то, что чувствовала я. Ты сплошное разочарование, я даже не знаю зачем появилась сегодня здесь… Вероятно устала бежать от себя, надоело теряться в прошлом, когда моё настоящее делает меня счастливой. Я так горжусь собой за то что сделала всё тебе на зло, стала тем кого ты презирала всю сознательную жизнь, — в конечном итоге это сделало меня по-настоящему счастливой. Это первый и последний раз, больше я не приду. С днём рождения. Сестра. — последнее слово далось тяжело, было ощущение будто ком застрял в горле, ведь она не заслужила этого звания. Она была самой паршивой сестрой в мире, и может быть, Андреа была рада что её дочери никогда не придётся делить любовь родителей с кем-то. Волшебница уже собиралась встать, как сзади послышался окрик. — Андреа? Миссис Мракс замерла на месте, отказываясь признавать что попалась настолько нелепым образом, но она не узнала голос, а потому повернулась голову через плечо, встречаясь взглядом с мужчиной в тёмной мантии. — Мы разве знакомы? — фраза вышла едкой, с нотками отвращения и высокомерия. Именно так Андреа Мракс всегда общалась с неугодными ей людьми. — Не узнаёшь старого друга? — О чём Вы? Ваше лицо мне не знакомо, если это дурацкий розыгрыш, то я не в намерена в этом участвовать. — Хм, ты изменилась, Дреа. — Что? — ведьма расширила глаза, прежде чем мужчина ощутил наконечник волшебной палочки упирающийся прямо ему в сонную артерию и встретил разъярённый взгляд янтарных глаз. — Какого дьявола ты забыл здесь?